(Белов В. А.) (Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 1999)
Подготовлен для системы КонсультантПлюс
ЮРИДИЧЕСКАЯ ПРИРОДА СДЕЛОК С АКЦИЯМИ, ВЫПУСК КОТОРЫХ НЕ ПРОШЕЛ ГОСУДАРСТВЕННОЙ РЕГИСТРАЦИИ
Материал подготовлен с использованием правовых актов по состоянию на 9 февраля 1999 года
В. А. БЕЛОВ
Белов Вадим Анатольевич — доцент кафедры гражданского права юридического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, кандидат юридических наук, зав. кафедрой гражданско-правовых дисциплин Института Актуального Образования «Юринфор-МГУ».
1. Регистрация акций: практика не успевает за законодательством
Развитие российского рынка ценных бумаг в настоящее время идет, как раньше выражались, «ударными темпами». Настолько ударными, что за его развитием не успевает следить даже законодатель, не говоря уже об органах судебной власти и представителях юридической науки. Миллионы российских граждан сегодня гордо именуют себя акционерами, а некоторые — «хозяевами» и даже «собственниками» приватизированных предприятий. Да и для юридических лиц, создаваемых обычным, «неприватизационным» порядком, их учредителями предпочитается акционерная организационно-правовая форма. Широкое развитие акционерных обществ привело к появлению большого количества т. н. «акционеров». Технические сложности и финансовые затраты, которые неизбежно сопровождают процесс выпуска в обращение акций в виде обособленных документов (или, по первобытной терминологии российского законодательства, акций в «документарной форме»), преодолеваются весьма простым способом: никаких акций как ценных бумаг вообще не выпускается. Лица становятся «акционерами» после приобретения т. н. «бездокументарных акций», т. е., если называть вещи своими именами, после внесения их имен в т. н. «реестр акционеров». Имея в виду, что в большинстве акционерных обществ число акционеров не превышает 500, реестры ведутся самими эмитентами акций, не брезгующими при случае злоупотреблять связанными с этим процессом возможностями. Будь у акционеров на руках акции — нормальные ценные бумаги — все было бы просто, ибо запись в реестре не имела бы самостоятельного юридического значения без записи в акции. Отсутствие юридической необходимости печатать акции в виде обособленных документов приводит и к целому ряду других злоупотреблений и, в частности, к игнорированию эмитентами акций норм законодательства о государственной регистрации всякого выпуска акций. Подавляющее большинство акционерных обществ (по нашим прикидкам, их сегодня более 90%) не только никогда не регистрировали ни одного выпуска своих акций, но и, более того, даже никогда не принимали решений об их выпуске! Причем многие из акционерных обществ оказываются в таком положении просто потому, что их руководство просто не знает о необходимости государственной регистрации акций. Исключение составляют, пожалуй, банки и инвестиционные фонды, находящиеся под бдительным государственным контролем: первые — Банка России, вторые — Госкомимущества. Не спешат проходить процедуру государственной регистрации выпуска акций и акционерные общества с юридически «грамотным» руководством: последнему известно, что при государственной регистрации выпуска акций необходимо уплачивать налог на операции с ценными бумагами. Интересно, что государство не спешит бороться со сложившейся ситуацией. Да, нормативные акты связывают несколько негативных последствий с отсутствием государственной регистрации акций. Но большинство этих последствий не имеют никакого отношения к текущей деятельности самих акционерных обществ — эмитентов акций. Исключение составляет, пожалуй, только норма п. 7 Стандартов эмиссии акций при учреждении акционерных обществ, дополнительных акций, облигаций и их проспектов эмиссии, утвержденных Постановлением ФКЦБ РФ от 17 сентября 1996 г. N 19 <*>, которая связывает факт государственной регистрации увеличения уставного капитала с наличием государственной регистрации выпуска дополнительных акций и отчета об итогах их выпуска. Нет регистрации выпуска и отчета о выпуске дополнительных акций — не будет никогда и увеличения уставного капитала. Но, во-первых, это правило касается только выпуска дополнительных акций, что означает, что вновь создаваемые общества могут не беспокоиться о регистрации первого выпуска акций. А во-вторых, практика показывает, что данное правило не соблюдается нигде. Причина проста: сотрудники органов, осуществляющих государственную регистрацию юридических лиц, не подозревают о существовании правила, связывающего возможность регистрации юридического лица с регистрацией выпуска им ценных бумаг. ——————————— <*> Вестник ФКЦБ. 1996. N 4; 1997. NN 2, 3, 7; 1998. NN 1 и 2.
В результате мы имеем то, что имеем: акционерных обществ — море, акционерных обществ с акциями (ценными бумагами) — капля в море, а акционерных обществ с зарегистрированными государством акциями и того меньше.
2. Стимулирование к регистрации акций: «метод кнута» и «метод палки»
Казалось бы, государство, преследуя целью защиту интересов инвесторов и собственные фискальные интересы, должно придумать такое средство понуждения к государственной регистрации выпусков акций, которое сделало бы просто невозможным уклониться от таковой без риска остаться вообще без юридической личности. Фигурально выражаясь, таким средством должен быть кнут: как бы пастух ни размахивал им, конец кнута никогда не заденет самого пастуха. То есть все неблагоприятные последствия отсутствия государственной регистрации выпуска акций должны падать лишь на одного субъекта — эмитента этих акций. Но законодатель предпочел совершенно иной метод — «метод палки». А всякая палка, как известно, о двух концах, причем каждый конец равно опасен не только для избиваемого ею, но и для того, кто этой палкой размахивает. Проследим развитие этого метода. Согласно п. 6 Положения о выпуске и обращении ценных бумаг и фондовых биржах в РСФСР, утвержденного Постановлением Правительства РСФСР от 28 декабря 1991 г. N 78 <*>, «к выпуску и обращению на территории РСФСР допускаются только те ценные бумаги <**>, которые прошли государственную регистрацию в Министерстве экономики и финансов РСФСР и получили в установленном порядке государственный регистрационный номер». Пункт 8 этого же Положения уточняет, что «выпуск ценных бумаг, не прошедших государственную регистрацию в Министерстве экономики и финансов РСФСР, является незаконным, влечет за собой изъятие их у владельцев, изъятие выручки от продажи этих ценных бумаг у эмитента и ее возвращение их владельцам, а также другие санкции, предусмотренные законодательством РСФСР». ——————————— <*> СП РСФСР. 1992. N 5. Ст. 26. <**> Хотя Положение и говорит о ценных бумагах вообще, в действительности в нем имеются в виду не всякие ценные бумаги, а лишь акции, облигации, государственные ценные бумаги и производные от них документы (п. 3 Положения).
Как видно, целью применения этого средства является защита интересов инвесторов, вложивших свои средства в акции, эмитент которых занимается не особенно привлекающей инвесторов деятельностью. Однако цель эта в норме прямо не указана, в связи с чем начинаются сложности. Как быть, например, в том случае, когда часть инвесторов довольна осуществленными вложениями и, несмотря на отсутствие государственной регистрации приобретенных ими акций, не желает расставаться с таковыми? А как быть, если часть акций инвесторы уже успели перепродать третьим лицам, — можно ли эти акции отобрать у этих последних? И если можно, то кому должны выплачиваться возвращаемые эмитентом средства, полученные от реализации незарегистрированных акций, — первому ли их приобретателю или лицу, являющемуся акционером? Какова, наконец, судьба сделок по распространению акций и их последующей передаче? Вопросы, вопросы и вопросы. До поры до времени возникали они нечасто. Приватизируемые предприятия вообще оказались «выброшенными» из общего процесса регистрации акций — для них документом о государственной регистрации выпуска акций был… утвержденный соответствующим Комитетом по управлению имуществом план приватизации. Все изменилось с принятием Федерального закона от 22 апреля 1996 г. N 39-ФЗ «О рынке ценных бумаг» <*>. Последняя часть статьи 18 этого Закона устанавливает, что эмиссионные ценные бумаги (в частности — акции), выпуск которых не прошел регистрацию в соответствии с требованиями Федерального закона о рынке ценных бумаг, не подлежат размещению. Однако последствия размещения незарегистрированных выпусков эмиссионных ценных бумаг теперь иные, и установлены они иным нормативным актом. Пунктом 2 статьи 835 ГК предусмотрено, что «в случае принятия вклада от гражданина лицом, не имеющим на это права, или с нарушением порядка, установленного законом или принятыми в соответствии с ним банковскими правилами, вкладчик может потребовать немедленного возврата суммы вклада, а также уплаты на нее процентов, предусмотренных статьей 395 настоящего Кодекса, и возмещения сверх суммы процентов всех причиненных вкладчику убытков. Если таким лицом приняты на условиях договора банковского вклада денежные средства юридического лица, такой договор является недействительным (статья 168)». Пункт 3 указанной статьи ГК распространил действие данного правила на случаи «…привлечения денежных средств граждан и юридических лиц путем продажи им акций и других ценных бумаг, ВЫПУСК КОТОРЫХ ПРИЗНАН НЕЗАКОННЫМ» (выделено мной. — В. Б.). ——————————— <*> Собрание законодательства РФ. 1996. N 17. Ст. 1918.
3. Вопросы, проблемы и… пробелы
К чему же мы приходим? Что нужно сделать для того, чтобы отобрать у акционеров незарегистрированные акции? Во-первых, признать выпуск таких акций незаконным (в каком суде — народном или арбитражном — это должно происходить и по чьей инициативе может делаться — к этим вопросам мы еще вернемся). Во-вторых, предъявить иски о признании недействительными сделок по размещению акций среди граждан (кто имеет право предъявлять такие иски — с этим также предстоит разбираться). В-третьих, предъявить иски о применении последствий ничтожности сделок по размещению акций среди юридических лиц (кто это может сделать — см. также далее). Нормы законов содержат существеннейший пробел: как быть со сделками не по размещению акций, а со сделками, заключенными первыми приобретателями незарегистрированных акций с последующими приобретателями? Кажущийся очевидным ответ об «автоматической» ничтожности таких сделок разбивается о понятие и правовое положение добросовестного приобретателя акций. Нигде в законодательстве не предусмотрено, что лицо, приобретающее акции, выпущенные в «бездокументарной форме», обязано удостоверяться в наличии государственной регистрации этих акций, почему ему не может быть поставлено в вину приобретение акций, не прошедших государственной регистрации <*>. ——————————— <*> Замечательное преимущество в этом вопросе обнаруживают классические «документарные» акции, одним из реквизитов которых является именно наличие сведений о государственной регистрации их выпуска. Лицо, приобретшее акцию без таких сведений, не может считаться добросовестным ее приобретателем.
Кроме того, может случиться и так, что приобретатель запросит у эмитента сведения о государственной регистрации акций, а последний введет приобретателя в заблуждение: заверит, что да, мол, государственная регистрация осуществлена, и даже покажет документы об этом (разумеется, «липовые»). Интересно, что такому заблуждению нередко способствуют и сами государственные органы, осуществляющие государственную регистрацию акционерных обществ и их уставов: сотрудники этих органов порой совершенно искренне полагают, что государственная регистрация устава АО или изменений к нему в части выпуска акций и увеличения уставного капитала — это и есть регистрация выпуска акций. К сказанному следует добавить и вот какой вопрос: что делать акционерам, которые приобрели акции, прошедшие государственную регистрацию, но таковая, в силу независящих от акционеров причин, в последующем была оспорена и признана незаконной (недействительной)? Тоже возвращать акции и вместо ожидаемых дивидендов довольствоваться возвратом сумм, за которые они приобрели акции? Но почему? На каком основании на лиц, не только не виновных в нарушении законодательства, но и даже не совершавших таковое, возлагать тяжесть неблагоприятных последствий нарушения? Могут ли нормы законодательства, устанавливающие подобное, считаться правовыми нормами? Наконец, подлежат ли подобные нормы, беззастенчиво попирающие добросовестные частные права и интересы, применению? В п. 3 статьи 55 Конституции исчерпывающим образом перечислены (и в п. 2 статьи 1 ГК дословно повторены) шесть оснований, по которым законодатель имеет право ограничить чьи-либо гражданские права и нарушить охраняемые частные интересы. Случай приобретения акций, не прошедших государственной регистрации, что называется, «не тянет» ни на одно из шести конституционных оснований ограничения частных прав и интересов лиц, приобретших такие акции. Поэтому первое, в чем необходимо заверить читателей, так это в том, что практика применения законодательных норм, обязывающих акционеров к возврату приобретенных ими акций только лишь оттого, что выпуск этих акций не прошел государственной регистрации, является антиконституционной. Между тем судебные инстанции различных уровней, включая высшие, не только не выражают подобного сомнения, но и прямо одобряют, едва ли не благоговея перед ними, практику их применения. Типичным примером выводов судебных инстанций по делам о сделках, предметами которых выступают акции, не прошедшие государственной регистрации, является правило, сформулированное в п. 1 Обзора практики разрешения споров по сделкам, связанным с размещением и обращением акций, утвержденного информационным письмом Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 21 апреля 1998 г. N 33 <*>: «Сделка купли-продажи акций, совершенная до регистрации в установленном порядке решения об их выпуске (эмиссии), недействительна». ——————————— <*> Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 1998. N 6.
Вот текст, призванный, по мнению Президиума, проиллюстрировать законность и обоснованность данного вывода: «При рассмотрении спора по договору купли-продажи акций арбитражный суд установил, что сделка совершена до регистрации решения о выпуске этих акций, в связи с чем признал ее недействительной (ничтожной). Суд руководствовался при этом Положением о выпуске и обращении ценных бумаг и фондовых биржах в РСФСР, утвержденным Постановлением Правительства РСФСР от 28 декабря 1991 г. N 78, которое действовало в момент совершения сделки. Согласно пунктам 7 и 8 названного Положения ценные бумаги допускались к обращению на территории Российской Федерации только при условии государственной регистрации в Министерстве экономики и финансов РСФСР. Выпуск ценных бумаг в обращение без государственной регистрации являлся незаконным. Под обращением ценных бумаг понимаются их купля и продажа, а также другие предусмотренные законом действия, приводящие к смене их владельца (пункт 2 Положения). В настоящее время действуют требования о регистрации выпуска эмиссионных ценных бумаг (к числу которых относятся акции), установленные статьями 19 — 21 Федерального закона «О рынке ценных бумаг», вступившего в силу с 22 апреля 1996 г. В соответствии с указанным Законом к обращению на вторичном рынке ценных бумаг также допускаются лишь акции, выпуск (эмиссия) которых зарегистрирован в установленном порядке. Перечень регистрирующих органов на территории Российской Федерации устанавливается в соответствии со статьей 20 названного Закона Федеральной комиссией по рынку ценных бумаг». Процитированный текст — следствие всего лишь обобщения многочисленных случаев из судебной и арбитражной практики. Бросается в глаза, прежде всего, то обстоятельство, что перед нами чрезвычайно «общее обобщение», ибо практика показывает, что в большинстве случаев в делах фигурируют такие особенности и такая специфика, о которых в данном обобщении не сказано ни слова. Позволим себе кратко ознакомить читателя с делом (до сегодняшнего времени не оконченным), в котором нам довелось принимать, что называется, самое непосредственное участие. По просьбе участников этого дела мы не сообщаем их фирменных наименований, ограничиваясь лишь наиболее общими указаниями на этот счет. Полагаем, что очень и очень многие акционерные общества неизбежно захотят «примерить» эту ситуацию на себя.
4. «Дело о Птицефабрике», или Не всегда нужно верить тому, что написано
(а) Фабула дела
В апреле — мае 1997 г. одно закрытое акционерное общество, входящее в один из крупнейших российских региональных агропромышленных концернов (далее сокращенно будем говорить «Концерн»), приобрело т. н. «контрольный пакет акций» некоей областной птицефабрики, устав которой определял ее организационно-правовую форму как АОЗТ (далее будем употреблять наименование «Птицефабрика»). Предмет договоров купли-продажи, заключенных Концерном с «акционерами» Птицефабрики и самой Птицефабрикой, был определен как «обыкновенные именные акции Птицефабрики первого выпуска». В результате заключения этих сделок Концерн стал обладателем более чем 60% голосов на общих собраниях участников Птицефабрики. Не нужно думать, что участники Птицефабрики и сама Птицефабрика пошли на это из альтруистических побуждений, нет. Просто дело в том, что Птицефабрика по состоянию на начало 1997 г. находилась на грани разорения, а ее работники забыли, когда последний раз держали в руках зарплату. К слову сказать, не последнюю роль в доведении Птицефабрики до такого состояния сыграло руководство фабрики. Но, как говорится, что сделано, то сделано. Руководство начало поиски инвесторов — лиц, которые готовы были бы «дать денег» и тем самым оздоровить финансовое состояние Птицефабрики. Можно догадаться, что таким лицом оказался Концерн. Изучив состояние дел на Птицефабрике, а также причины, приведшие к нему, Концерн в заключенном с Птицефабрикой договоре обусловил, что инвестиции будут им производиться лишь при условии, что Птицефабрика сама продаст имеющиеся у нее на балансе неразмещенные «акции», а также — убедит «акционеров» продать принадлежащие им акции. Итогом и должно было явиться наличие у Концерна упомянутого «контрольного пакета». Вполне естественно, что немедленно по получении Концерном этого «контрольного пакета» было созвано собрание участников АОЗТ, которое сняло с должности генерального директора, доведшего Птицефабрику до вышеописанного замечательного финансового состояния. Бывший генеральный директор, однако, не стал спешить бороться за свое место и права. Он подождал, пока Концерн произведет инвестиции — перевооружит производство, построит комбикормовый завод, закупит поголовье птицы, выплатит зарплату рабочим и т. д. И только после того как все это произошло, бывший генеральный директор оспорил свое снятие в суде, восстановился в должности и… инициировал созыв нового общего собрания прежних участников. То есть о собрании Концерн даже не уведомили, посчитав, что он не входит в число участников. Объяснения этого обстоятельства были краткими: Вы, уважаемый Концерн, приобрели акции, выпуск которых не прошел государственной регистрации. Такие сделки являются ничтожными, а значит, Вы не являетесь участниками ни в делах, ни в капиталах Птицефабрики. «Юридические» аргументы были подкреплены фактическими — присутствовавшие на птицефабрике сотрудники Концерна были вынуждены покинуть ее под угрозой провокации применения к ним мер уголовно-процессуальной репрессии. Произошло «разделение» формальной и фактической стороны ситуации — формально (по имеющимся у Концерна договорам купли-продажи) Концерн продолжает оставаться держателем «контрольного пакета акций», а по существу он отстранен от управления Птицефабрикой. Что нужно было сделать Концерну? Предъявлять иск к Птицефабрике о защите нарушенных прав акционера и признании недействительным решения собрания, восстановившего в должности прежнего генерального директора, Концерн не решился. В самом деле, в суде будет весьма непросто доказать наличие прав акционера в ситуации, когда: (а) на руках нет акций; (б) нет самих акций вообще; (в) нет государственной регистрации выпуска акций; (г) в реестре акционеров Концерн не числится. Все эти трудности нужно было помножить на то, что такой иск следовало бы предъявлять в арбитражный суд по месту нахождения ответчика, т. е. Птицефабрики, а что такое суд в чужом суде (или, по выражению «русской Агаты Кристи», — «игра на чужом поле»), прекрасно известно любому юристу. Потому Концерн предпринял нестандартный, юридически сомнительный, а главное, бессмысленный ход — он попытался установить факт законности его владения акциями как факт, имеющий юридическое значение. Бессмысленным этот ход следует назвать потому, что законность каких-либо действий или состояний частных лиц доказательству не подлежит, она предполагается. Кроме того, установление такого факта опирается лишь на заключенные сделки по приобретению акций, которые во всякий момент могут быть оспорены. А это будет означать необходимость пересмотра дела об установлении факта по вновь открывшимся обстоятельствам. Развитие событий показало справедливость изложенных предположений. Первые две инстанции арбитражного суда установили как факт, имеющий юридическое значение, законность приобретения Концерном акций, третья инстанция судебные акты отменила. Заявление об установлении факта было оставлено без рассмотрения в связи с наличием спора о праве. В настоящее время дело истребовано Высшим Арбитражным Судом Российской Федерации для изучения на предмет принесения надзорного протеста. Параллельно в народном суде по месту нахождения Птицефабрики началось рассмотрение серии дел по искам районного прокурора в интересах бывших акционеров — физических лиц, продавших свои акции Концерну, о применении последствий недействительности ничтожных сделок. Причину ничтожности прокурор усмотрел именно в отсутствии факта государственной регистрации выпуска акций, являвшихся предметами сделок.
(б) Акционерное общество без акций: нонсенс или нормальное явление?
Какую позицию занял Концерн? В своих рассуждениях юристы Концерна и привлеченные для работы по делу сторонние специалисты отталкивались от следующего факта: согласие с требованиями прокурора невозможно в принципе, ибо, сказав о ничтожности сделок с акциями по указанной прокурором причине, нужно будет говорить и о ничтожности сделок по первичному размещению акций. В таком случае возникает любопытный вопрос — имеет ли вообще Птицефабрика хотя бы одного акционера? Ответ на него может быть только отрицательный. Но тогда (учитывая то, что Птицефабрика фактически существует и работает) возникают два других вопроса — (1) возможно ли создание и функционирование акционерных обществ, права участия в которых удостоверяются не акциями как ценными бумагами, а чем-то другим; (б) если нет, то в какой организационно-правовой форме создана и действует Птицефабрика? Вопрос о правах и обязанностях участников хозяйственных обществ регулируется статьей 67 ГК РФ. Пунктом 1 упомянутой статьи установлено, что «участники хозяйственного товарищества или общества (подчеркиваем: всякого товарищества или общества, в т. ч. и общества акционерного. — В. Б.) вправе: (1) участвовать в управлении делами товарищества или общества, за исключением случаев, предусмотренных пунктом 2 статьи 84 настоящего Кодекса и Законом об акционерных обществах; (2) получать информацию о деятельности товарищества или общества и знакомиться с его бухгалтерскими книгами и иной документацией в установленном учредительными документами порядке; (3) принимать участие в распределении прибыли; (4) получать в случае ликвидации товарищества или общества часть имущества, оставшегося после расчетов с кредиторами, или его стоимость». Обращает на себя внимание, что в статье не идет речи о каких-либо особых основаниях возникновения прав участников акционерного общества. Для всех участников всех обществ и всех товариществ основания приобретения указанных прав одинаковы — участие в товариществе или обществе. Акции как ценные бумаги — это не более чем особый способ удостоверения имущественных прав участников акционерных обществ, но не основание приобретения таких прав. Следовательно, связывать наличие прав участия в делах и капиталах акционерного общества исключительно с фактом приобретения акций неправильно (незаконно). Наличие акций доказывает наличие таких прав. Отсутствие акций не доказывает ничего, в т. ч. не доказывает отсутствия таких прав. Это значит, что создание и функционирование акционерных обществ без акций (без оформления прав участия в делах и капиталах АО особого рода ценными бумагами) является возможным и само по себе не противоречит законодательству. Почему это обстоятельство не нашло отражения в законодательстве? По элементарной причине — законодательство должно регламентировать нормальные, типовые фактические отношения. Случай существования акционерного общества без акций вряд ли можно считать нормальным. Один из виднейших русских дореволюционных юристов А. И. Каминка писал, что «юрист, констатируя известные отношения, должен исходить из нормального их типа, так, что создаваемые им конструкции вовсе не должны покрывать собой аномальные отступления от этого типа» <*>. И далее им приводился оригинальный пример возможности существования акционерного общества не только без акций, но даже и без акционеров. «Так, — писал он, — можно себе, например, представить, что все акции предприятия — притом на предъявителя — внезапно погибают, хотя бы на корабле, вместе с теми несколькими или одним акционером, которому они принадлежат. Акционерная компания может продолжать существовать в течение известного периода времени после этого приключения совершенно так же, как существовала бы и до него, но едва ли было бы правильно отсюда сделать вывод о возможности существования акционерных компаний и без акционеров, и без акций и на этом основании требовать от юриста, чтобы он дал определение института, которое охватывало бы и такую акционерную компанию» <**>. ——————————— <*> Каминка А. И. Очерки торгового права. Т. 1. Изд-е 2-е. СПб., 1912. С. 319. <**> Там же. С. 320.
Таким образом, существование акционерного общества без акций — явление хотя и аномальное, но не невозможное. Существуют ли акции без их государственной регистрации? Иными словами, означает ли создание самого акционерного общества также и создание акций?
(в) Не всякая «акция» суть акция
Распространено мнение о том, что акции существуют у акционерного общества всегда, в т. ч. и тогда, когда их выпуск не прошел государственной регистрации, и даже тогда, когда и решения о выпуске самих акций не принималось. Основой этого мнения является ошибочное толкование положения п. 1 статьи 96 ГК: «Акционерным обществом признается общество, уставный капитал которого разделен на определенное число акций; участники акционерного общества (акционеры) не отвечают по его обязательствам и несут риск убытков, связанных с деятельностью общества, в пределах стоимости принадлежащих им акций» <*>. Как правило, эта фраза дословно воспроизводится в уставе каждого акционерного общества и служит основанием к заключению о том, что уже с момента государственной регистрации устава, содержащего данное положение, у акционерного общества появляются акции, правда, пока не прошедшие государственной регистрации. ——————————— <*> Аналогичная норма содержится в п. 1 статьи 2 Закона об акционерных обществах. См.: Федеральный закон от 26 декабря 1995 г. N 208-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 1996. N 1. Ст. 1; 1996. N 25. Ст. 2957.
Сторонники такого толкования забывают о том, что «акция» — это всего лишь термин, которому и законом, и уставом, и договором могут приписываться самые различные значения. В цитированной статье термин «акция» обозначает вовсе не особого рода ценную бумагу, а долю в уставном капитале акционерного общества <*>, а еще точнее — долю в стоимости (денежном выражении) уставного капитала акционерного общества. Если же толковать рассматриваемую норму в том смысле, что уставный капитал АО делится на особого рода ценные бумаги (акции) <**>, то получается несуразица — как может уставный капитал (который может слагаться из станков, автомобилей, оборудования, домашних животных, угля, летательных аппаратов, компьютеров, денег, ценных бумаг третьих лиц, книг У. Э. Батлера, исключительных прав и т. д.) делиться на ценные бумаги (документы) собственника уставного капитала? Как вообще массу разнородных предметов разделить на однородные (если только ее не переработать)? ——————————— <*> О чем мы писали практически сразу же после вступления в силу ГК. См.: Белов В. Ценные бумаги в российском гражданском праве. М., 1996. С. 52. Об этом же пишут и авторы наиболее авторитетных учебников по гражданскому праву. См.: Гражданское право: Учебник / Под ред. Ю. К. Толстого и А. П. Сергеева. Ч. 1. М., 1996. С. 135; Гражданское право: Учебник / Под ред. Е. А. Суханова. Изд-е 2-е. Т. 1. М., 1998. С. 230. В последнем источнике (с. 231) подчеркивается, что указание закона о разделении уставного капитала АО на акции, а не на доли — это не более чем образное выражение такого отличительного качества акционерной формы ведения предпринимательской деятельности, как возможность удостоверения прав участия в АО особого рода ценными бумагами — акциями. <**> Как это делает, например, критикуя наше толкование, У. Э. Батлер, основываясь лишь на том, что «в действительности термин «доля» в ст. 96 ГК РФ не используется». См.: Батлер У. Э., Гаши-Батлер М. Е. Корпорации и ценные бумаги в России и США. М., 1997. С. 35, сноска 64. Такой аргумент бьет мимо цели, ибо нами и не выдвигалось положение о том, что в статье 96 ГК используется термин «доля». «Отсутствие термина» и «отсутствие значения термина» — вещи разные. Термина «доля» нет, но есть другой термин — «акция», являющийся в данном контексте его синонимом, обозначающим то же понятие, которое обычно обозначают термином «доля» (в уставном капитале).
Главное качество, отличающее доли в уставном капитале акционерного общества (по терминологии п. 1 статьи 96 ГК — «акции») от долей в уставных капиталах иных обществ (и складочных капиталах товариществ), состоит в одинаковой стоимости всех долей — акций. Акция — это не только ценная бумага, но и единица измерения уставного капитала вообще и вклада каждого учредителя АО в этот капитал в частности. Применение такой единицы измерения действительно не связано с наличием государственной регистрации выпуска ценных бумаг. Вообще термину «акция» своеобразно «повезло» на различног о рода пертурбации и перипетии, происходившие с ним в российском законодательстве. Так, в 1988 и 1990 гг. его применили для обозначения того, что ни при каких условиях не может быть отнесено к нормальным акциям, а именно — для документов, выпускаемых государственными предприятиями (!) для привлечения дополнительных денежных средств <*>. И именно тогда же, в 1990 году, термин «акция» стал трактоваться как равнозначный (синонимичный) терминам «доля», «пай» и «вклад» в уставном капитале (см. статьи 11 и 12 Закона РСФСР от 25 декабря 1990 г. N 445-1 «О предприятиях и предпринимательской деятельности» <**>). В следующем году это начало было поддержано и подтверждено (см. статью 1, п. 2 статьи 2, п. 1 статьи 6, п. 1 статьи 7, п. 2 статьи 9, п. 3 статьи 11, п. 6 статьи 15, п. 2 статьи 18, п. 1 статьи 19 и статью 25 Закона Российской Федерации от 3 июля 1991 г. N 1531-1 «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации» <***>). ——————————— <*> См.: СП СССР. Отдел первый. 1988. N 35. Ст. 100; 1990. N 15. Ст. 82. <**> Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1990. N 30. Ст. 418. <***> Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1991. N 27. Ст. 927.
Акции как ценные бумаги появляются у акционерного общества только тогда, когда: (а) акционерным обществом принято решение об их выпуске, + (б) выпуск акций прошел государственную регистрацию, + (в) осуществлено размещение акций, + (г) зарегистрирован отчет об итогах выпуска акций. Только наличие всех четырех указанных фактов позволяет говорить о том, что права участников акционерного общества удостоверены акциями, а сами эти участники приобрели статус акционеров в смысле держателей акций. Рассуждая о природе предмета договоров, заключенных Концерном в целях приобретения «контрольного пакета акций», мы должны прийти к выводу о том, что этим предметом не могли быть «акции» в смысле «ценные бумаги». Им могли быть только «акции» в смысле «доли», «пая», «вклада» в уставном капитале коммерческой организации. Какой? Акционерного ли общества?
(г) Не всякое «АОЗТ» («АООТ», «ЗАО», «ОАО») суть общество акционерное
Весь смысл и все преимущество акционерного общества в том и состоит, что право участия в нем оформляется оборотоспособными документами, отнесенными к тому же к числу ценных бумаг. В сегодняшней России это не воспринимается как преимущество, ибо акционерная форма ведения коммерческой деятельности используется для несвойственных ей целей. Кроме того, создание акционерных обществ сегодня производится в общем (явочном) порядке, в то время как до революции право учредить акционерную компанию являлось привилегией, даруемой исключительно Государем Императором. До тех пор пока российские предприниматели не поймут, что акционерные общества нужно создавать не для того, чтобы «закрываться», ограничивая круг своих «акционеров» только друзьями, знакомыми, родственниками, работниками <*> и прочими лицами, традиционно относимыми к категории «своих людей», а для того, чтобы максимально облегчить оборотоспособность акций в неограниченном кругу лиц, может быть, следовало бы также сделать право учреждения акционерного общества именно привилегией, а не общим правилом. ——————————— <*> Такая тенденция (а вместе с ней и факт неосновательного заимствования российским правом конструкции закрытого АО) сегодня отмечается даже в учебниках. См.: Гражданское право: Учебник / Под ред. Е. А. Суханова. Изд-е 2-е. Т. 1. С. 233, сноска 1.
Таким образом, заключили юристы Концерна (и мы безоговорочно присоединяемся к их заключению), говорить о наличии намерения и цели создания именно акционерного общества, коль скоро его создатели не позаботились не только о напечатании акций и их государственной регистрации, но и даже не приняли решения о выпуске акций, нельзя. И не только не приняли, но и даже не ставили вопроса о таковом. А именно так и было на Птицефабрике: в Уставе записали «АОЗТ», но никаких мер для того, чтобы оно стало таковым на самом деле (а не по тексту Устава), не приняли. Имея в виду указанное выше обстоятельство, юристы Концерна занялись анализом фактической организационно-правовой формы Птицефабрики. Еще раз подчеркиваем: с формальной стороны все было ясно из Устава — Птицефабрика суть АОЗТ. Но со стороны существа вопроса не было ясно ничего, ибо никаких элементов АО (в т. ч. и главного — акций) у Птицефабрики на практике не имелось. Опять-таки обратились к законодательству, действовавшему на момент создания Птицефабрики, и обнаружили там две прискорбные вещи. Одна из них широко известна и уже обсуждалась на страницах печати <*>; другая пока еще, видимо, не замечалась никем. ——————————— <*> См., напр.: Комментарий части первой Гражданского кодекса Российской Федерации для предпринимателей / Под ред. В. Д. Карповича. М., 1995. С. 129 — 130; Гражданское право: Учебник / Под ред. Е. А. Суханова. Изд-е 2-е. Т. 1. С. 224, сноска 2.
Первая прискорбная вещь представляет собой отождествление понятий «акционерного общества закрытого типа» и «товарищества с ограниченной ответственностью» (см. об этом статью 11 Закона о предприятиях и предпринимательской деятельности и п. 7 статьи 15 Закона о приватизации государственных и муниципальных предприятий). Интересно, что такая позиция подтверждается и результатами сопоставления статей 11 («Товарищество с ограниченной ответственностью (акционерное общество закрытого типа)») и 12 («Акционерное общество открытого типа») Закона о предприятиях и предпринимательской деятельности. Из содержания видно, что законодатель рассматривал акционерное общество закрытого типа (АОЗТ) и акционерное общество открытого типа (АООТ) как две различные организационно-правовые формы деятельности юридических лиц <*>. ——————————— <*> В отличие от современного ГК РФ, которому известна лишь такая организационно-правовая форма, как акционерное общество (без различия на типы).
Птицефабрика создавалась как АОЗТ в 1993 г., т. е. в период действия Закона о предприятиях и предпринимательской деятельности и в период отсутствия нового Гражданского кодекса. Таким образом, юристы Концерна получили дополнительное подтверждение правильности своих выводов применительно уже не ко всем акционерным обществам вообще, а только лишь к АОЗТ. Если ни одна коммерческая организация, хотя бы и назвавшаяся акционерным обществом, никак не проявила (немедленно после регистрации факта его создания, на первом же собрании участников) вовне своего стремления фактически быть таковым, то это не акционерное общество — таким был общий вывод. При этом ни одно АОЗТ, хотя бы и проявившее стремление фактически стать акционерным обществом, никогда им стать не сможет, ибо АОЗТ — это то же самое, что и ТОО, т. е. организация, не имевшая и не имеющая права выпускать акции в значении «ценные бумаги». Ни одна коммерческая организация, созданная в России именно в форме АОЗТ (ТОО), не была и не могла быть признана акционерным обществом. Такой категорический вывод может стать предметом всеобщего недоумения. И, прежде всего, поводом к вопросу: почему же с введением в действие ГК и Закона об акционерных обществах к АОЗТ стали применяться правила об акционерных обществах, а не об обществах с ограниченной ответственностью? Ответ один — по недоразумению. Точнее — из-за того, что никому из российских предпринимателей и правоведов просто не пришло в голову, что далеко не всегда написанное в документах соответствует действительности. Наименование организации «АОЗТ» еще не означает, что действительно имеется в виду именно акционерное общество. Интересно, что законодатель поступил очень осторожно при введении в действие как норм части первой ГК, так и Закона об акционерных обществах. Так, пунктом 2 статьи 6 Федерального закона от 30 ноября 1994 г. N 52-ФЗ «О введении в действие части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» <*> установлено, что «к полным товариществам, смешанным товариществам, товариществам с ограниченной ответственностью, акционерным обществам закрытого типа и акционерным обществам открытого типа, созданным до официального опубликования части первой Кодекса, применяются СООТВЕТСТВЕННО нормы главы 4 Кодекса о полном товариществе (статьи 69 — 81), товариществе на вере (статьи 82 — 86), обществе с ограниченной ответственностью (статьи 87 — 94), акционерном обществе (статьи 96 — 104)» (выделено мной. — В. Б.). Что чему, какая прежняя организационно-правовая форма какой новой организационно-правовой форме должна «соответствовать», если прежних форм названо пять, а новых — четыре? Естественно, считать нужно «слева направо», тем более что первой среди как новых, так и прежних форм названо полное товарищество. Получаем, что (1) нормы ГК о полном товариществе применяются к полным товариществам; (2) нормы ГК о товариществе на вере применяются к смешанным товариществам; (3) нормы ГК об ООО применяются то ли только к ТОО, то ли к ТОО и АОЗТ; (4) соответственно нормы ГК об АО применяются либо только к АООТ, либо и к АООТ и к АОЗТ тоже. Случайно ли законодатель воспользовался столь двусмысленной формулировкой? ——————————— <*> Собрание законодательства РФ. 1994. N 32. Ст. 3302.
Пункт 3 статьи 94 Закона об АО, определяющий правила применения норм данного Закона, говоря об учредительных документах ранее созданных АО, не уточняет, что он понимает под этим термином — только ли АООТ или также и АОЗТ. Опять двусмысленность. Но еще большую сумятицу вносит обстоятельство, которое мы назвали второй прискорбной вещью. Дело в том, что до введения в действие ГК российскому законодательству было известно еще одно (третье!) понятие об акционерном обществе, существовавшее наряду с АОЗТ и АООТ, — т. н. «закрытое акционерное общество» (ЗАО). Подчеркиваем: не «акционерное общество закрытого типа» («АОЗТ»), а именно «закрытое акционерное общество» (ЗАО). Понятие это было установлено п. 7 Положения об акционерных обществах, утвержденного Постановлением Совета министров РСФСР от 25 декабря 1990 г. N 601 <*>, в котором указывалось: «Общество (акционерное — В. Б.) может быть открытым или закрытым, что отражается в уставе. Акции открытого общества могут переходить от одного лица к другому без согласия других акционеров. Акции ЗАКРЫТОГО ОБЩЕСТВА могут переходить от одного лица к другому ТОЛЬКО С СОГЛАСИЯ БОЛЬШИНСТВА акционеров, если иное не оговорено в уставе» (выделено мной. — В. Б.). ——————————— <*> СП РСФСР. 1992. N 6. Ст. 92.
В п. 2 статьи 11 принятого в тот же день Закона РСФСР N 445-1 «О предприятиях и предпринимательской деятельности» говорится, таким образом, о третьем значении термина «акционерное общество». Теперь он может обозначать не только открытое или закрытое общество, но и т. н. «акционерное общество закрытого типа» (АОЗТ). Данное наименование является синонимичным термину «товарищество с ограниченной ответственностью» и означает такое «акционерное общество», вклады участников которого «могут переходить от собственника к собственнику только с согласия других участников товарищества, в порядке, предусмотренном уставом товарищества». Сравнение определений АООТ (статья 12 Закона о предприятиях) и ОАО (п. 7 Положения N 601) показывает, что смысл понятий, обозначаемых данными терминами, идентичен. А вот сравнение определений АОЗТ (статья 11 Закона о предприятиях) и ЗАО (п. 7 Положения N 601) выявляет не только терминологическое, но и принципиальное различие: акции ЗАО переходят с согласия (а) большинства акционеров либо (б) в ином, предусмотренном уставом, порядке, в то время как «акции» АОЗТ можно передать только с согласия всех (даже не большинства, а именно всех) иных его участников, и никак иначе. Следовательно, до введения в действие нового ГК РФ сам термин «акционерное общество» (АО) использовался в России в следующих сочетаниях: — открытое АО (ОАО) или АО открытого типа (АООТ) (в этих словосочетаниях нет смысловой разницы); — закрытое АО (ЗАО) (п. 7 Положения N 601); — АО закрытого типа (АОЗТ) (статья 11 Закона N 445-1), основным термином для обозначения которого было словосочетание «товарищество с ограниченной ответственностью». Подчеркиваем, что наименование «товарищество с ограниченной ответственностью», несмотря на свою «вторую» составляющую, заключенную в скобки (АОЗТ), обозначало не тип (вид) акционерных обществ, а было не чем иным, как иным обозначением категории общества с ограниченной ответственностью (ООО) — лица, которое не имело и не имеет прав выпускать акции. Это обстоятельство видно, в частности, из п. 4 статьи 94 Закона об АО — этот пункт говорит лишь о закрытых акционерных обществах (ЗАО), созданных до его введения в действие (на них не распространяются требования о максимальной численности количества участников), но не говорит ни слова об акционерных обществах закрытого типа. Представляется, что это произошло потому, что законодатель посчитал регламентацию АОЗТ предметом иного акта — Федерального закона об обществах с ограниченной ответственностью, а значит — причислил АОЗТ к виду ООО. Это соображение полностью подтверждается пунктами 2 — 4 статьи 59 Федерального закона от 8 февраля 1998 г. N 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью», регулирующего юридическую судьбу организаций, созданных до его введения в действие в формах обществ и товариществ с ограниченной ответственностью (т. е. — «АОЗТ») <*>. ——————————— <*> Собрание законодательства РФ. 1998. N 7. Ст. 785.
Упоминание в п. 2 статьи 6 Федерального закона от 30 ноября 1994 г. N 52-ФЗ наряду с АООТ также и АОЗТ является, безусловно, недоразумением. Термин «АОЗТ» должен был находиться в скобках, как синонимичный термину «ТОО». А вот на месте существующего словосочетания «АОЗТ» нужно было бы поместить сочетание «ЗАО» — тогда все было бы верно. Учредительные документы ТОО (АОЗТ) приводятся в соответствие с новым законодательством в сроки, установленные Законом об обществах с ограниченной ответственностью <*>, а документы ЗАО и АООТ — в сроки, установленные Законом об акционерных обществах <**>. Именно так и следует трактовать норму Вводного закона. В противном случае получается, что законодатель «постриг под одну гребенку» не только ЗАО, но и львиную долю АОЗТ, которые в действительности создавались и долгое время считали себя «товариществами с ограниченной ответственностью», но не акционерными обществами. ——————————— <*> Т. е. до 1 января 1999 года (ч. 1 п. 3 статьи 59 Закона об ООО). <**> Т. е. до 1 июля 1997 года (ч. 1 п. 3 статьи 94 Закона об АО).
(д) Некоторые выводы «вообще» и «в частности»
Именно к такой, последней категории, относилась и интересующая Концерн Птицефабрика: на обложке устава — «АОЗТ», в уставе — «акции»; на деле — «ТОО», а вместо «акций» — «доли» («паи», «вклады»). Нужно сказать, что в пользу такого вывода относительно Птицефабрики свидетельствовали не только проведенный выше анализ действующего законодательства, но и анализ положений его Устава в первоначальной редакции — ряд его положений (в частности — о возможности исключения участника, его выхода из организации) характерны именно для товарищества (общества) с ограниченной ответственностью, но никак не для нормального ЗАО. О том же свидетельствовало и наличие в нем учредительного договора, кстати, сохранившегося с момента создания Птицефабрики по сей день в неизменном виде. По его нормам участие лица в делах и капиталах Птицефабрики связывается именно с приобретением (внесением) пая, а не с оплатой акций. Такой договор также является элементом ТОО или ООО, но никак не ЗАО. Наличествует и действует до сих пор (!) на Птицефабрике и такой «интересный» внутренний документ, определяющий взаимоотношения Птицефабрики и ее участников, как Положение о паевом (долевом) фонде. Согласно его нормам каждому работнику и участнику Птицефабрики предоставляется право на долю производственных фондов Птицефабрики. Такого рода участие во всем имуществе юридического лица (не только в уставном капитале) также не характерно для акционерных обществ. Оно присуще лишь товариществам (обществам) с ограниченной ответственностью (статья 94 ГК) и производственным кооперативам (п. 1 статьи 111 ГК). Короче говоря, о том, что речь идет об АО, говорило лишь наименование Птицефабрики — «АОЗТ». Но на фоне вопиющего несоответствия наименования организации ее сути наименование должно расцениваться не более как ошибка, а потому не должно смущать и приниматься во внимание при решении вопроса о том, продавались ли «акции» в смысле «ценные бумаги» или «акции» как «доли», «паи», «вклады». Ведь никто же не станет считать договор купли-продажи договором аренды только лишь потому, что он так назван по нерадивости или ошибке машинистки, набиравшей его текст. Таким образом, при юридической оценке сделок, предмет которых обозначен термином «акции», мало установить наличие или отсутствие государственной регистрации выпуска акций. Прежде всего нужно установить, а что же именно обозначено таким термином — особого рода ценные бумаги акционерных обществ, выпуск которых действительно подлежит государственной регистрации, или этот термин использован как синоним «долей», «паев», «вкладов» в уставный капитал общества с ограниченной ответственностью. Причем, если речь идет о сделках, совершенных до 1 июля 1997 г. <*> с т. н. «акциями» «АОЗТ», ответ на такой вопрос может быть единственным: предметом данных сделок являются паи (доли, вклады) в уставном капитале АОЗТ <**>. А это означает, что рассуждения по поводу ничтожности этих сделок из-за отсутствия государственной регистрации акций просто не относятся к данной ситуации. ——————————— <*> По мнению, господствующему в практике, именно этот день являет собой предельную дату приведения учредительных документов АОЗТ в соответствие с Законом об акционерных обществах. Вообще же речь должна идти о сделках, совершенных до 1 января 1999 г., поскольку, как нами было показано ранее, учредительные документы АОЗТ должны приводиться в соответствие с нормами Закона об ООО, а не Закона об АО. Естественно, если учредительные документы конкретного АОЗТ, о сделках с акциями которого идет речь, подверглись данной процедуре ранее указанной даты, то речь может идти об оценке сделок, совершенных до указанного ранее наступившего момента. Предостерегаем читателей от поспешного заключения о том, что оспаривание таких сделок в скором времени потеряет актуальность. Увы, актуальность не утратится еще весьма долго, ибо срок давности по применениям последствий ничтожных сделок (подобные сделки пытаются рассматривать именно как ничтожные, по статье 168 ГК) составляет не три года, а десять лет (п. 1 статьи 181 ГК). <**> Точнее, конечно же, говорить о правах участия в делах и капиталах АОЗТ, обладание которыми связано с внесением или приобретением пая (доли, вклада) в его уставном капитале.
Кстати сказать, различие между классическими акциями (ценными бумагами) и «акциями» АОЗТ (иначе — долями, паями или вкладами) было в свое время отмечено такой инстанцией, как Министерство финансов РФ. В своем письме от 7 февраля 1994 г. N 14 «О некоторых вопросах оценки стоимости имущества приватизируемых предприятий, порядке изменения размера уставных капиталов акционерных обществ в связи с переоценкой основных фондов на 1 января 1994 г.» <*> им было указано, что «товарищества с ограниченной ответственностью (акционерные общества закрытого типа) подтверждают вклады их участников (акционеров) в уставный фонд (капитал) выдачей сертификата акций, свидетельства о вкладе (пае), квитанции приходного кассового ордера, другого документа (например, акта оценки имущества), подписанного руководителем (исполнительным директором) и главным бухгалтером (казначеем) товарищества (акционерного общества закрытого типа). ВОПРОС О РЕГИСТРАЦИИ В ФИНАНСОВОМ ОРГАНЕ АКЦИЙ (СЕРТИФИКАТОВ АКЦИЙ), ЭМИТИРУЕМЫХ ТАКИМИ ТОВАРИЩЕСТВАМИ (АКЦИОНЕРНЫМИ ОБЩЕСТВАМИ ЗАКРЫТОГО ТИПА) по различным основаниям, включая переоценку основных фондов по решениям Правительства Российской Федерации, РЕШАЕТСЯ САМИМ ПРЕДПРИЯТИЕМ, оговаривается в его уставе, равно как и условия передачи вкладов участников товарищества (акционерного общества закрытого типа) от собственника к собственнику» (выделено мной. — В. Б.). Как ни странно, именно российский Минфин — ведомство, традиционно не отличающееся высоким уровнем законности выпускаемых им актов, оказался в данной ситуации на высоте, ибо был единственной инстанцией, рискнувшей обратиться к анализу существа организаций, именующих себя «АОЗТ», не ограничиваясь лишь формальным их отнесением к числу АО. ——————————— <*> Российские вести. 1994. 24 февраля. В настоящее время утратило силу (см. Приказ Минфина РФ от 25 февраля 1997 г. N 18 // Бюллетень нормативных актов федеральных органов исполнительной власти. 1997. N 10).
Таким образом, позиция Концерна по делу о Птицефабрике свелась к следующему. Смысл и значение норм законодательства, действовавшего в период создания Птицефабрики в форме АОЗТ, однозначно свидетельствуют об отождествлении терминов «акционерное общество закрытого типа» и «товарищество с ограниченной ответственностью», а также термина «акция» с терминами «доля», «пай» и «вклад». Из этого обстоятельства Концерн предложил суду сделать вывод о том, что им приобретались не акции как ценные бумаги, а акции как права участия в уставном капитале, доли (вклады, паи) в уставном капитале Птицефабрики. Суд первой инстанции удовлетворил иск прокурора, фактически не исследовав позиции Концерна, однако кассационная инстанция, указав именно на неполное исследование обстоятельств, имеющих значение для дела, решение отменила и направила дело на новое рассмотрение. Что будет дальше — об этом можно только гадать. Следует подчеркнуть, что квалификация сделок с «квазиакциями», выданных за сделки с акциями умыслом обеих сторон, может быть и совершенно иной. В случае если «договор купли-продажи акций» преследует как цель прикрыть собой «договор купли-продажи паев» (например, для того чтобы не платить НДС), такая сделка должна быть квалифицирована как сделка притворная (п. 2 статьи 170 ГК). Следует отметить, что квалификация сделки как притворной возможна только при наличии умысла на достижение цели прикрытия другой сделки у обеих сторон. Если умысел был только у одной стороны, а вторая совершенно искренне заблуждалась, полагая, что приобретает именно акции, квалификация по п. 2 статьи 170 ГК применена быть не может. С точки зрения нарушения частных имущественных интересов контрагента такую сделку нужно расценивать как сделку, совершенную под влиянием заблуждения: хотел купить акции, стать акционером, а купил паи, стал участником ООО (статья 178 ГК). Если же совершение такой сделки сделало возможным нарушение законодательства (уклонение от исполнения обязанности, которую законодательство возложило бы на участника иной, действительно имевшейся в виду, сделки), то она должна рассматриваться как сделка, совершенная с целью, противной основам правопорядка, преследовавшейся, правда, только одной стороной. При обоих вариантах квалификации сторона, не имевшая целью чего-либо прикрывать (в нашем случае — приобретатель акций), никак не страдает; негативные последствия ложатся только на самого «эмитента» псевдоакций.
5. Сделки с акциями — ценными бумагами, не прошедшими государственной регистрации
— Ну, хорошо, — скажет читатель. — Выше мы рассмотрели случай, когда сделка только названа сделкой с акциями, а на самом деле она имеет своим предметом вовсе не акции, а паи, доли, вклады. То есть то, что не имеет никакого отношения к процедуре государственной регистрации. Ну а если все-таки окажутся налицо и документы именно акционерного общества, и решение о выпуске акций, и подписка на акции, и размещение, короче — все, кроме государственной регистрации — что тогда? С акциями документарными понятно — нет на них сведений о коде государственной регистрации, значит, все их приобретатели недобросовестные, значит, хочешь не хочешь — «отдавай-ка, родимые, взад». А вот с бездокументарными? Просто констатировать, что отнесение таких сделок к категории ничтожных неконституционно и не соответствует смыслу и назначению права — такая позиция, может быть, и правильная, но она мало чем поможет практике, ибо отрицает ее, эту практику. Да и не объясняет подобное негативное отношение к практике, каким же образом выходить из ситуаций возможных столкновений интересов: (1) государства (эмитента), настаивающего на регистрации, и инвесторов, не желающих возвращать приобретенные акции; (2) эмитента, не желающего возвращать мобилизованные средства, и инвесторов, считающих себя обманутыми именно потому, что им «впарили» незарегистрированные акции, и потому стремящихся возвратить сделанные ими вложения? Что касается вопроса об интересах государства и общества, то он может подниматься лишь в том случае, когда последствием отсутствия государственной регистрации выпуска акций стало уклонение эмитента акций от уплаты налога на операции с ценными бумагами. То есть ни о каких нарушенных интересах государства и общества нельзя говорить в случаях, когда выпуск акций налогом на операции с ценными бумагами не облагается. Согласно положениям статьи 2 Закона РСФСР от 12 декабря 1991 г. N 2023-1 «О налоге на операции с ценными бумагами», действующего с последующими изменениями <*>, налог на операции с ценными бумагами не взимается по акциям: ——————————— <*> Собрание законодательства РФ. 1995. N 43. Ст. 4011; Российская газета. 1998. 25 марта.
(1) первичной эмиссии, т. е. выпускаемым при учреждении акционерных обществ; (2) выпущенным для увеличения уставного капитала на величину переоценок основных фондов, производимых по решению Правительства Российской Федерации; (3) выпущенным при образовании акционерного общества в результате реорганизации в форме слияния, разделения или выделения; (4) выпущенным при образовании акционерного общества в результате присоединения к нему иного акционерного общества, на сумму, не превышающую размера уставного капитала этого последнего; (5) выпущенным для замены ранее выпущенных акций при их консолидации или дроблении без изменения размера уставного капитала акционерного общества; (6) выпущенным для замены ранее выпущенных акций при их конвертации без изменения размера уставного капитала акционерного общества; (7) выпущенным в случае уменьшения акционерным обществом своего уставного капитала путем уменьшения номинальной стоимости акций. Но даже в тех случаях, когда уклонение от государственной регистрации выпуска акций привело также и к уклонению от уплаты полагающихся с эмитента налоговых платежей, нет никаких оснований отбирать акции у их владельцев. Даже если будет доказано, что все они знали или должны были знать о таком нарушении, все равно отбирать акции нельзя, ибо частные лица не являются налоговыми агентами государства. На них не лежит обязанности контролировать соблюдение налоговой дисциплины эмитентом акций, которые они приобретают. Кроме того, нелишне вспомнить и основополагающий принцип взаимодействия публичного и частного права, согласно которому нарушение публично-правовых обязанностей не может быть основанием для лишения или умаления частных прав, если иное не предусмотрено законом. Закона, который предусматривал бы возможность изъятия ценных бумаг у лица, приобретшего их у эмитента, не уплатившего налога на операции с этими ценными бумагами, не существует. Тем более не существует и не может существовать закона, который наказывал бы вторичных приобретателей акций эмитента, уклонившегося от уплаты налога при выпуске этих акций путем уклонения от их государственной регистрации. Государство может установить законом какие-либо кары для самого эмитента, но никак не для его инвесторов (т. е. должно вспомнить о «методе кнута»). Далее, при решении вопросов о коллизии интересов эмитента и инвесторов, выделим два типа ситуаций: (1) сделка обслуживает приобретение акций инвесторами непосредственно у их эмитента, т. е. сделка совершается при первичном размещении акций; (2) сделка совершается на вторичном рынке, т. е. между акционером и новым приобретателем. Почему следует провести такое разграничение? Да потому, что как законодательством, действовавшим ранее, так и действующим законодательством предусматривалось (и предусматривается) незаконность выпуска (размещения) незарегистрированных акций, но ничего не говорится о незаконности последующих сделок с фактически выпущенными (размещенными) ценными бумагами. Следовательно, пути «оправдания» сделок, совершенных при первичном размещении акций и сделок на вторичном рынке, различны. Чтобы «оправдать» сделки между эмитентом и инвестором, нужно доказать неправовой характер норм ГК и Закона о рынке ценных бумаг, объявляющих эти сделки ничтожными. Для этого нужно установить ближайшую цель установления процедуры государственной регистрации выпусков эмиссионных ценных бумаг. Имея в виду условия, которые необходимо соблюсти для прохождения такой регистрации, а также состав информации в документах, представляемых для регистрации, можно заключить, что ближайшей целью процедуры государственной регистрации выпусков эмиссионных ценных бумаг является государственный контроль за соблюдением эмитентами всяких ценных бумаг некоторого минимального уровня гарантий реализации прав держателей этих ценных бумаг. Такие гарантии могут быть материальными (при выпуске акций основными из них являются полная оплата ранее размещенных акций (уставного капитала) и определенная сумма чистых активов), а также — информационными (держатели акций должны знать о своих правах, способах и процедуре их реализации). Иными словами, оказывается, что государственная регистрация выпусков эмиссионных бумаг не нужна их эмитентам (почему, собственно, на сегодняшний момент 90% выпусков акций не зарегистрированы). Она нужна только для потенциальных приобретателей ценных бумаг. Коль скоро это так, то о ничтожности сделок с незарегистрированными акциями говорить нельзя вообще. Можно говорить лишь об оспоримости таких сделок, но только при условии, что этот вопрос поднят инвесторами, точнее — акционерами (приобретателями или «владельцами» акций). Эмитент акций ни при каких условиях не имеет права ссылаться на незаконность сделок с его незарегистрированными акциями, ибо он сам знал об этом и тем не менее размещал акции, не прошедшие государственной регистрации. Очевидно также, что нельзя говорить об оспоримости сделки со стороны приобретателя акций, знавшего о том, что он приобретает акции, не прошедшие государственной регистрации, — знание его об этом в совокупности с совершенной сделкой свидетельствует о его намерении приобрести именно незарегистрированные акции. По какой статье ГК следует квалифицировать сделки с акциями, не прошедшими государственной регистрации, совершенные в процессе первичного размещения? Нам представляется, что это должна быть квалификация по статье 178 ГК — «недействительность сделки, совершенной под влиянием заблуждения». Данной статьей установлено, что «сделка, совершенная под влиянием заблуждения, имеющего существенное значение, может быть признана судом недействительной по иску стороны, действовавшей под влиянием заблуждения» <*>. При этом «существенное значение имеет заблуждение относительно природы сделки либо тождества или ТАКИХ КАЧЕСТВ ЕЕ ПРЕДМЕТА, КОТОРЫЕ ЗНАЧИТЕЛЬНО СНИЖАЮТ ВОЗМОЖНОСТИ ЕГО ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ПО НАЗНАЧЕНИЮ. Заблуждение относительно мотивов сделки не имеет существенного значения» (выделено мной. — В. Б.). В случае приобретения акций, не прошедших государственную регистрацию, как раз имеет место заблуждение относительно качеств предмета сделки: полагал, что приобретаю акции, прошедшие государственную регистрацию (государственный контроль), а приобрел акции, не прошедшие такового. Бог его знает, какие права и в каком порядке я смогу осуществить и смогу ли это сделать вообще по таким акциям — вот ход рассуждений инвестора, приобретшего незарегистрированные акции. ——————————— <*> Это правило полностью согласуется с нашим тезисом о том, что сам эмитент незарегистрированных акций никогда не сможет оспорить эту сделку.
Заслуживают внимания правила о последствиях признания сделки недействительной как совершенной под влиянием заблуждения. Общее правило — последствия, предусмотренные пунктом 2 статьи 167 ГК (каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре — возместить его стоимость в деньгах, если иные последствия не предусмотрены законом). «Кроме того, сторона, по иску которой сделка признана недействительной, вправе требовать от другой стороны возмещения причиненного ей реального ущерба, если докажет, что заблуждение возникло по вине другой стороны». Иными словами, если инвестор докажет, что совершение им сделки стало следствием введения его в заблуждение действиями эмитента, то с последнего можно потребовать также и сумму понесенного инвестором реального ущерба в связи с заключением, исполнением и оспариванием сделки. Строго говоря, доказать факт введения в заблуждение в нашем случае несложно. Введение в заблуждение не предполагает непременно активных действий — фабрикацию документов, подкуп чиновников, предоставление недостоверной информации (обман) и т. п.; достаточно лишь того, что эмитент не сообщил потенциальным приобретателям об отсутствии государственной регистрации акций. Знал, но промолчал, не предупредил, хотя должен был это сделать, ибо отсутствие государственной регистрации акций суть существенный скрытый недостаток предмета сделки. Если же вина другой стороны в возникновении заблуждения у контрагента не доказана, то «сторона, по иску которой сделка признана недействительной, обязана возместить другой стороне по ее требованию причиненный ей реальный ущерб, даже если заблуждение возникло по обстоятельствам, не зависящим от заблуждавшейся стороны». Это правило вполне основательно отсекает требования по сделкам, совершение которых не принесло убытков заблуждавшейся стороне, а также требования о признании недействительными сделок с акциями, государственная регистрация которых состоялась, но затем была признана недействительной по причинам, не зависящим от эмитента. Становятся ли ничтожными автоматически (с признанием выпуска эмиссионных ценных бумаг незаконным) сделки с этими бумагами, совершенные на вторичном рынке? По законодательству — нет; по соображениям права — также нет, исключая, естественно, случаи, когда эти сделки совершены после признания выпуска ценных бумаг незаконным, причем приобретатели по ним знали или должны были знать об этом. На первый взгляд, такая точка зрения непоследовательна: как же быть в случае, когда основания для признания недействительными сделок по первичному размещению ценных бумаг имеются? Сделка первого приобретателя с эмитентом недействительна, а сделка того же первого приобретателя с последующим действительна? Да, получается именно так, потому что в этом и только в этом случае не изменяется имущественное положение ни эмитента, ни первого, ни последующего приобретателей акций. Ведь по недействительной сделке каждая сторона обязана возвратить другой все полученное, а при невозможности этого — компенсировать его стоимость в деньгах. И получается, что эмитент обязан вернуть первому приобретателю сумму, полученную в оплату за акции (рыночную стоимость акций), а первый приобретатель — компенсировать эмитенту ту же самую рыночную стоимость (ибо он, в момент признания сделки недействительной, более не является акционером и не может возвратить акций). Очевидно, такие взаимные платежи равных сумм бессмысленны и требования о них должны прекратиться зачетом. Что же останется? Останется АО с наполненным уставным капиталом, акционером которого является лицо, добросовестно приобретшее акции на вторичном рынке. И оспаривать больше нечего.
