ПРЕДЕЛЫ РЕАЛИЗАЦИИ СДЕЛКИ ПРОЩЕНИЯ ДОЛГА С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ МОМЕНТА ЕЕ СОВЕРШЕНИЯ И ФОРМЫ
Н. Г. СОЛОМИНА
Соломина Наталья Геннадьевна, профессор кафедры гражданского права и процесса Забайкальского государственного гуманитарно-педагогического университета им. Н. Г. Чернышевского. Доктор юридических наук. Научная специализация — актуальные проблемы обязательственного права. Родилась 18 января 1974 г. в пос. Корф Олюторского района Камчатской области. В 1996 г. окончила Иркутскую государственную экономическую академию. Автор более 80 научных и учебно-методических трудов, в том числе: «Договор лизинга» (2001); «Международное частное право (общая часть)» (2004); «Гражданско-правовые договоры» (2005); «Обязательство из неосновательного обогащения: понятие, виды, механизм возмещения» (2009).
В статье рассматриваются возможные схемы совершения сделки прощения долга; предлагается подход к определению момента совершения такой сделки; устанавливаются требования к форме сделки прощения долга через определение зависимости такой сделки от основания, которое обусловило возникновение основного обязательства.
Ключевые слова: прощение долга, прекращение обязательства, молчание как форма пассивного действия, форма сделки.
Forgiving a debt: limits put on it by the moment of transaction and by its form N. G. Solomina
The author considers possible schemes of fulfillment of transaction of forgiving a debt; the approach to defining the moment of fulfillment of such a transaction is offered. The author also establishes requirements as to the form of debt forgiving by taking a look at the legal basis on which the basic obligation rests.
Key words: forgiving of debt, termination of obligation, silence as form of passive action, form of transaction.
Договор прощения долга конструируется исключительно на основании реального договора дарения, по которому кредитор (даритель) освобождает должника (одаряемого) от имущественной обязанности перед собой. При этом имущественная обязанность (долг) характеризуется тем, что, во-первых, может носить как договорный, так и внедоговорный характер; во-вторых, связана с передачей вещи должника (в том числе его денег); в-третьих, ее исполнение сводится к встречному предоставлению вещи (или единственному предоставлению) в договорном обязательстве или уплате денег во внедоговорном (охранительном) обязательстве. Совершение реального договора обусловлено не только достижением соглашения сторон, но и совершением некоторого активного действия (например, передача вещи). В то же время совершение действия в рамках реального договора дарения имеет значение как правоустанавливающего, так и правопрекращающего акта: реальный договор дарения в момент передачи дара возникает и прекращается одновременно. Несмотря на то что такой договор не порождает обязательства, тем не менее он предполагает необходимость совершения действия, хотя и не связанного с исполнением договорного обязательства, но определяющего факт исполнения реального договора дарения. Если в реальном договоре дарения, связанного с передачей вещи в дар, активное действие налицо — передача вещи, то в договоре прощения долга форма активного действия выражается в освобождении должника от его обязанности, а значит, фактического перемещения материального блага не происходит. Для того чтобы договор прощения долга состоялся, достаточно достижения соглашения между кредитором и должником: принятие должником предложения кредитора не предполагает совершения никаких других действий для того, чтобы считать договор исполненным. Это означает, что момент прекращения обязательства, когда таковой прекращается освобождением должника от лежащей на нем имущественной обязанности, совпадает с моментом совершения договора о прощении долга. На практике не исключена ситуация, когда должник, получивший письменное уведомление от кредитора об освобождении его от имущественной обязанности, будет считать обязательство прекращенным лишь на том основании, что он не возразил кредитору, а точнее, не отказался от предложения кредитора. Воля должника в подобной ситуации находит выражение в молчании. В то же время ст. 415 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ) ничего не говорит о характере взаимоотношений должника и кредитора, в том числе о форме принятия предложения о прощении долга. ГК РФ устанавливает пределы использования молчания в качестве формы акцепта. Так, согласно п. 2 ст. 438 ГК РФ молчание лишь тогда может выступать надлежащей формой акцепта, когда это прямо предусмотрено законом либо соответствует обычаям делового оборота, а равно прежним деловым отношениям сторон. Что касается закона, то прямое указание на характер согласия при прощении долга, в том числе и в форме молчания, в ГК РФ отсутствует. Вызывает сомнение и то, что прощение долга может быть характерно для сферы предпринимательства, что, соответственно, исключает восприятие молчания в качестве согласия на прекращение обязательства прощением долга как сложившегося и широко применяемого в какой-либо области предпринимательской деятельности правила поведения. Бессмысленна и ситуация, при которой прежние деловые отношения контрагентов основывались исключительно на системном прекращении обязательств посредством прощения долга. Кроме того, не следует забывать и то, что применение прощения долга ограничено помимо всего прочего нормой ст. 575 ГК РФ, согласно которой не допускается дарение в отношениях между коммерческими организациями. Вместе с тем положения п. 2 ст. 438 ГК РФ о том, что молчание не является акцептом, если иное не вытекает из закона, нельзя толковать буквально как предписание о необходимости прямого указания в законе на использование данной формы согласия. Закон говорит: «…если иное не вытекает из закона», что, на наш взгляд, соответствует выражению: «…если иное не следует из закона». Значит, закон не должен прямо предусматривать, что прекращение обязательства прощением долга может иметь место и тогда, когда должник принимает предложение кредитора о прощении долга посредством молчания. Учитывая то, что прощению долга в действующем ГК РФ отведена лишь одна статья, возможность применения данной формы согласия (молчания) должна вытекать (следовать) из нормы данной статьи. К сожалению, такого вывода из содержания нормы ст. 415 ГК РФ сделать нельзя. Однако применительно к прощению долга выражение п. 2 ст. 438 ГК РФ «…если иное не вытекает из закона» не ограничивается указанием только на ст. 415 ГК РФ. Так, согласно п. 3 ст. 158 ГК РФ молчание признается выражением воли совершить сделку, во-первых, в случаях, предусмотренных законом, и, во-вторых, в случае соглашения сторон. Первый вариант к нашей ситуации не подходит уже потому, что норма п. 3 ст. 158 ГК РФ по отношению к норме п. 2 ст. 438 ГК РФ является общей: соответственно, последняя подпадает под перечень тех случаев, которые ст. 158 ГК РФ определяет как случаи, предусмотренные законом. Второй вариант также неприемлем: выступая лишь стадией заключения договора, акцепт не может рассматриваться как действие, совершение которого предусмотрено соглашением сторон, поскольку таковое еще не достигнуто. Вместе с тем закон предусматривает конструкцию предварительного договора, которая и может стать тем соглашением, в котором найдут отражение условия заключения основного договора. Однако применение предварительного договора к отношениям по прощению долга противоречит существу последних, поскольку они опосредуются заключением реального договора <1>. ——————————— <1> О пределах применения предварительного договора к договорам, построенным на основе конструкции реального договора, подробнее см. [1].
Исключив возможность прямого применения норм из общих положений о сделках, возвращаемся вновь к ст. 438 ГК РФ, но не к норме пункта второго этой статьи, а к норме пункта третьего: «Совершение лицом, получившим оферту, в срок, установленный для ее акцепта, действий по выполнению указанных в ней условий договора (отгрузка товаров, предоставление услуг, выполнение работ, уплата соответствующей суммы и т. п.) считается акцептом, если иное не предусмотрено законом, иными правовыми актами или не указано в оферте». Не вызывает сомнения, что характер действия, который ожидает оферент, может определяться, во-первых, существом исполнения, имеющего решающее значение для содержания того или иного договора; во-вторых, существом исполнения, хотя и не имеющего решающее значение для содержания договора, но определяющего необходимость совершения встречного исполнения со стороны оферента. Примером первого случая выступает оказание услуг акцептантом-исполнителем по договору возмездного оказания услуг, когда оферент-заказчик сделал предложение, в котором обусловил согласие акцептанта никак иначе как совершение действия по оказанию услуги. Примером второго случая является предоплата за товар по договору купли-продажи, когда оферент-продавец в оферте обусловил акцепт совершением действия по предварительной оплате. И в том, и в другом случае совершение действия, обусловленного офертой, определит не только факт совершения договора, но и момент его совершения. Вместе с тем представляется, что указанными действиями не ограничивается существо действия, предусмотренного нормой п. 3 ст. 438 ГК РФ. Если бы совершение акцепта было поставлено законодателем в зависимость от совершения действия, необходимого для заключения договора, только в этом случае следовало бы исходить из изложенного нами подхода к квалификации такого действия. В законе такая зависимость отсутствует. Значит, в качестве действий, свидетельствующих об акцепте, могут выступать любые действия, характерные для заключаемого договора. В частности, если договор купли-продажи предполагает выборку товара по месту нахождения оферента, акцептант, приступив к такой выборке, тем самым подтверждает свои намерения заключить договор. Действия, подтверждающие согласие акцептанта на заключение договора, могут быть связаны исключительно с действием, отвечающим за квалификацию договора, — действием по освобождению должника от лежащей на нем имущественной обязанности, которое не требует какой-либо активной формы перемещения имущественных благ. Таким образом, если подводить совершение договора прощения долга под конструкцию нормы п. 3 ст. 438 ГК РФ, то таковая может быть сведена к следующему: указание в оферте условия о том, что если акцептант не выдвигает каких-либо возражений о прощении долга в разумный срок (а равно в обусловленный в предложении срок), долг считается прощенным. В данном случае речь будет идти не о молчании, предусмотренном в п. 2 ст. 438 ГК РФ, а о действии (хотя и выраженном в форме пассивного действия), подпадающем под смысл п. 3 ст. 438 ГК РФ. Допуская возможность заключения договора прощения долга посредством акцепта в форме пассивного действия (молчания) со стороны акцептанта, которому сделано предложение об освобождении его от имущественной обязанности перед оферентом (кредитором), возникает потребность в уяснении вопроса: с какого момента договор прощения долга считается совершенным, а обязательство должника перед кредитором прекращенным? Представляется, что обязательство следует считать прекращенным, если в разумный срок (а равно в срок, указанный кредитором) после получения должником предложения кредитора об освобождении имущественной обязанности должник не высказал возражения против прощения долга. При этом момент прекращения обязательства и момент совершения договора совпадают и соответствуют моменту получения должником предложения кредитора о прощении долга. Данный подход в общем виде соответствует предложению, сформулированному в проекте федерального закона о внесении изменений в ГК РФ [2], в котором, в частности, говорится о необходимости дополнить ст. 415 абзацем вторым следующего содержания: «Обязательство считается прекращенным с момента получения должником уведомления кредитора о прощении долга, если должник в разумный срок не направит кредитору возражений против прощения долга». Вместе с тем данное предложение с точки зрения механизма совершения сделки, направленной на освобождение должника от имущественной обязанности, отражает существо лишь одной из двух рассмотренных схем совершения сделки прощения долга, а поэтому не может рассматриваться как достаточное для урегулирования соответствующих отношений. Таким образом, определение момента прекращения обязательства прощением долга зависит от механизма оформления договорной связи между кредитором и должником, предметом которой выступает освобождение должника от лежащей на нем имущественной обязанности. Если прощение долга опосредуется заключением договора с соблюдением общих формальных признаков, момент такого заключения, определяемый как момент получения оферентом акцепта, совпадает с моментом исполнения договора, а равно и с моментом прекращения обязательства. Если прощение долга опосредуется механизмом, в котором акцепт выражается в форме пассивных действий (молчания) должника, момент прекращения обязательства соответствует моменту получения должником предложения кредитора об освобождении его от обязанности, только если должник в разумный срок или срок, указанный в предложении, не возразит против прощения долга. При этом при выборе той или иной схемы прощения долга участники гражданского оборота должны учитывать в том числе требования законодательства относительно формы сделки. Зависимость соглашения о прощении долга от того основания, которое породило возникновение долгового обязательства, прослеживается через субъектный состав такого соглашения, а также через его содержание. Так, стороны соглашения о прощении долга соответствуют кредитору и должнику обязательства, которое прекращается прощением долга. Соглашением сторон можно прекратить только существующее обязательство, объектом которого выступает реальный долг. Что касается формы соглашения, по общему правилу такая форма независимо от размера долга должна подчиняться требованию соблюдения простой письменной формы. Отсутствие реального перемещения материального блага не позволяет применить норму п. 2 ст. 161 ГК РФ, которая позволяет совершать устно сделки, исполняемые при самом их совершении. Если, например, при дарении обычного подарка перемещение дара налицо, доказать «перемещение» прощения долга весьма проблематично, если только нет письменного документа. Возможность применения устной формы к сделкам прощения долга заведомо обременяет должника риском того, что впоследствии кредитор может предъявить требование об исполнении неисполненного обязательства со всеми вытекающими последствиями. Данное обстоятельство исключает применение устной формы для сделок прощения долга. В то же время основное обязательство может возникнуть из договора, который подлежал нотариальному удостоверению или государственной регистрации. С позиции квалификации соглашение о прощении долга относительно долгового договорного обязательства выступает не только основанием прекращения последнего, но и основанием прекращения (расторжения) самого договора. Учитывая данное обстоятельство при соблюдении требований, касающихся формы сделки прощения долга, следует руководствоваться правилами, установленными для изменения и расторжения договора: «Соглашение сторон об изменении или о расторжении договора совершается в той же форме, что и договор, если из закона, иных правовых актов, договора или обычаев делового оборота не вытекает иное» (п. 1 ст. 452 ГК РФ). Сегодня для прощения долга оговорка закона «…если из закона, иных правовых актов, договора или обычаев делового оборота не вытекает иное» не работает. Представляется, что ни в гл. 32 ГК РФ, ни в ст. 415 ГК РФ нет того, что могло бы допустить исключение общего правила п. 1 ст. 452 ГК РФ. Указанное обстоятельство делает предложение, сформулированное в проекте федерального закона о внесении изменений в ГК РФ относительно ст. 415 ГК РФ, актуальным. Установив необходимость соблюдения уведомительного порядка, разработчики проекта тем самым определили иное правило относительно формы сделки прощения долга, отличное от общего требования, предусмотренного п. 1 ст. 452 ГК РФ. Не будут ли в этом случае нарушены права других лиц в отношении имущества кредитора, если форма сделки прощения долга не будет привязана к форме того договора, который расторгается совершением такой сделки? С позиции состояния действующего гражданского законодательства представляется необходимым дополнить, во-первых, ст. 415 ГК РФ нормой, устанавливающей требование соблюдения простой письменной формы сделок прощения долга в качестве общего правила; во-вторых, ст. 574 ГК РФ — нормой, устанавливающей общее требование соблюдения простой письменной формы для тех договоров дарения, предметом которых выступает освобождение от имущественной обязанности. Кроме того, представляется необходимым поместить в указанные статьи либо нормы отсылочного характера к правилам п. 1 ст. 452 ГК РФ, либо оговорки «…если иные требования не предусмотрены законом».
Список литературы
1. Соломина Н. Г. Реализация принципа свободы договора в контексте выбора договорной конструкции по критерию момента заключения // Право и экономика. 2011. N 10. С. 45 — 48. 2. Проект федерального закона «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // Российская газета. 2012. 12 февраля.
