У возникшего и вроде как погасшего конфликта о разных правовых подходах Европейского суда по правам человека и Конституционного Суда РФ, вызванного делом Маркина, возникло продолжение. С запросом о проверке конституционности подп. 3, 4 ч. 4 ст. 392 во взаимосвязи со ст. 11 ГПК РФ в КС РФ обратился Президиум Ленинградского окружного военного суда, и этот запрос будет рассмотрен 6 ноября 2013 года.
Анализ дела
Президиум Ленинградского окружного военного суда (далее — Президиум) в запросе в КС РФ указал нормы, которые не подлежали применению. В частности, норму п. 3 ч. 4 ст. 392 ГПК РФ, в которой говорится, что «признание КС РФ не соответствующим Конституции РФ закона, примененного в конкретном деле, в связи с принятием решения по которому заявитель обращался в КС РФ». На наш взгляд, тем самым четыре судьи Президиума в запросе в КС РФ показали, что они не знают процедуры пересмотра дела по новым обстоятельствам, не знают, что входит в предмет исследования при рассмотрении заявления о пересмотре по новым обстоятельствам. То есть в данной норме говорится лишь о правовых последствиях признания КС РФ закона не соответствующим Конституции. Эта норма применяется только по заявлению лица, обращающегося в суд с заявлением о пересмотре и указывающего данную норму в качестве основания для пересмотра. Во всех остальных случаях указанная норма применению не подлежит. Возможно, Президиум пошел на поводу командира воинской части и согласился, что Определение КС РФ об отказе в принятии к рассмотрению жалобы в конституционном судопроизводстве должно быть правопрепятствующим юридическим фактом для пересмотра по новым обстоятельствам в гражданском судопроизводстве, когда в качестве пересмотра указаны иные новые обстоятельства. Однако это не следует ни из ГПК РФ, ни из Федерального конституционного закона от 21.07.1994 N 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации». По всей видимости, Президиум не учел, что при рассмотрении вопроса о пересмотре по вновь открывшимся обстоятельствам рассматривается лишь процессуальный вопрос, а не разрешается материально-правовой спор, который можно разрешить уже после отмены решения при новом рассмотрении дела по существу, где, собственно говоря, и мог возникнуть вопрос о коллизиях правовых позиций. Отчасти об ошибочном представлении Президиума свидетельствует его ссылка в запросе на ст. 11 ГПК РФ. Общеизвестно, что данная статья посвящена источникам норм материального права, применяемого при рассмотрении гражданских дел, и не применяется при разрешении процессуального вопроса о пересмотре по новым обстоятельствам. Даже когда в ГПК РФ отсутствовали нормы, предусматривавшие возможность пересмотра в связи с постановлением ЕСПЧ, лица, пытавшиеся добиться такого пересмотра, ссылались на положения ст. 1 ГПК РФ, а не на ст. 11 этого Кодекса, которая в данной ситуации была не применима. Таким образом, в запросе, направленном в КС РФ, ставится вопрос о конституционности норм, которые не подлежали применению при рассмотрении заявления Маркина. Соответственно, оснований для обращения в КС РФ на основании ст. 125 Конституции РФ у Президиума не было. Нам могут возразить и указать, что в ст. 102 Закона N 1-ФКЗ закреплено, что «запрос суда допустим, если закон подлежит, по мнению суда, применению в рассматриваемом им конкретном деле». Действительно, из данной нормы можно предположить, что мнение суда о применимости нормы в рассматриваемом им конкретном деле связывает КС РФ. Однако, если это мнение ошибочно, то такое толкование нормы приводило бы к появлению — возможности судов под видом оспаривания норм, подлежащих применению в деле, обращаться фактически в порядке абстрактного нормоконтроля. КС РФ придерживается аналогичного подхода, в частности при рассмотрении запроса ВАС РФ, и, сделав вывод, что ряд оспариваемых норм, указанных в запросе Президиума не подлежал применению, сузил предмет рассмотрения, указав, что «в данном случае проверка конституционности Закона «О международном коммерческом арбитраже» фактически означала бы его проверку в порядке абстрактного нормоконтроля на основании ч. 2 ст. 125 Конституции РФ. Соответственно, производство по настоящему делу в этой части в силу п. 2 ч. 1 ст. 43 и ст. 68 ФКЗ «О Конституционном Суде РФ» подлежит прекращению» (Постановление КС РФ от 26.05.2011 N 10-П).
Абстрактный нормоконтроль
Если нормы, на которые сослался Президиум в запросе, не подлежали применению в процессе рассмотрения заявления о пересмотре по новым обстоятельствам, то запрос Президиума является попыткой поставить перед КС РФ вопрос в порядке абстрактного нормоконтроля, что находится за пределами компетенции данного суда — такой запрос может направить лишь Пленум ВС РФ. На наш взгляд, такой запрос не подлежал принятию к рассмотрению КС РФ, но раз он уже принят, то производство по нему должно быть прекращено. Кстати, анализируя данный запрос, мы обнаружили, что в тексте несколько искажено содержание судебных актов первой и второй инстанций. Так, было указано, что суд первой инстанции счел, что разрешение противоречий в позициях КС РФ и ЕСПЧ, к тому же имевших место на фоне изменения ЕСПЧ своей собственной практики по указанному вопросу на примере ранее вынесенного Постановления от 27.03.1998 по делу «Петрович против Австрии» <1>, не входит в его компетенцию. Однако суд первой инстанции все же указал, что этот вопрос не входит в его компетенцию при решении вопроса о необходимости пересмотра судебного решения по делу Маркина по новым обстоятельствам, в связи с чем они не являются предметом рассмотрения и оценки по данному делу. То есть суд первой инстанции исходил из того, что вопрос разрешения противоречий в применении материального права не входит в круг исследования при рассмотрении заявления о пересмотре по новым обстоятельствам. А Президиум попытался преподнести это как неспособность суда правильно разрешить дело из-за противоречий, разрешение которых не относится к его компетенции. ——————————— <1> Однако из Постановления ЕСПЧ от 02.10.2012 по делу «Хуля против Румынии» (жалоба N 33411/05) видно, что в ЕСПЧ сложилась единообразная судебная практика на основе Постановления Большой палаты по делу Маркина.
Президиум в запросе исказил определение не только суда первой инстанции, но и суда второй инстанции. Эти суды лишь отклоняли довод командира воинской части, а Президиум в своем запросе изложил это в другом ключе: «Суд апелляционной инстанции также констатировал наличие законодательного пробела в урегулировании противоречий в позициях КС РФ и ЕСПЧ по одному и тому же вопросу при рассмотрении конкретного гражданского дела по правилам, установленным ст. 396 ГПК РФ. В то же время в отличие от суда первой инстанции судебная коллегия окружного военного суда не посчитала наличие такого законодательного пробела достаточным основанием для отказа Маркину в пересмотре его дела по новым обстоятельствам».
Сравнение ошибочно…
Вышеприведенных доводов вполне достаточно для того, чтобы сделать вывод о том, что дело по запросу Президиума должно быть прекращено в КС РФ. Однако есть несколько моментов в данном запросе, которые мы хотим прокомментировать. В частности, Президиум в запросе указывает, что «в системе гражданского процессуального права Российской Федерации постановления КС РФ и ЕСПЧ равнозначны при решении вопроса о пересмотре вступивших в законную силу решений по гражданским делам по новым обстоятельствам, о чем свидетельствует содержание п. п. 3 и 4 ч. 4 ст. 392 ГПК РФ». Полагаем, что Президиум ошибается, поскольку если следовать данной логике, то и правовые позиции ВС РФ также являются равнозначными правовым позициям вышеуказанных судов, исходя из того, что в п. 5 ч. 4 ст. 392 ГПК РФ правовые позиции ВС РФ обозначены в качестве новых обстоятельств, являющихся основанием для пересмотра судебных решений. Несмотря на имеющееся сходство значений правовых позиций КС РФ и ЕСПЧ, предмет исследования у них разный. Когда мы пытаемся сравнить разные вещи, находящиеся в различных плоскостях, можно легко совершить ошибку. Безусловно, и КС РФ, и ЕСПЧ служат для защиты от несправедливости. Но как верно писал Ф. Бэкон, есть три источника несправедливости: явное насилие, злостное улавливание в сети под предлогом закона и жестокость самого закона. У каждого из судов свое предназначение. Так, КС РФ устраняет лишь несправедливость, выраженную принятием неконституционных законов, всякая другая несправедливость, указанная в жалобе в КС РФ, не будет рассмотрена, поскольку устранение иной несправедливости, кроме как вызванной неконституционностью законов, находится за пределами компетенции суда. ЕСПЧ защищает от несправедливости, вызванной нарушением прав и свобод человека, защищаемой Конвенцией о защите прав и основных свобод человека. И он защищает от всех трех источников несправедливости, указанных Ф. Бэконом. То сито, через которое просеивает ЕСПЧ жалобы, предназначено для того, чтобы не упустить из виду несправедливость всякого рода. При этом тот факт, что несправедливость была осуществлена на основании конституционного закона, не исключает возможности дальнейшего внимательного рассмотрения жалобы. ЕСПЧ, установив, что было вмешательство в защищаемые Конвенцией права и свободы, вначале проверяет, было ли вмешательство осуществлено на основании закона, а затем — соответствует ли примененный закон требованию «качество закона». Толкование выражения «предусмотрено законом» было тщательно проанализировано в судебной практике ЕСПЧ и сформулировано следующим образом (п. 95 Постановления Большой палаты ЕСПЧ по делу «S. и Марпер против Соединенного Королевства» по жалобам N 30562/04 и 30566/04): ЕСПЧ напоминает, что в соответствии с его прочно установившейся практикой формулировка «предусмотрено законом» предписывает, что оспариваемая мера должна в определенной степени быть основана на национальном законодательстве и соответствовать принципу верховенства права. Именно это ясно указано в преамбуле Конвенции и является неотъемлемой составляющей целей и задач ст. 8 данной Конвенции. Таким образом, закон должен быть в надлежащей мере доступен и предсказуем, то есть сформулирован достаточно точно, чтобы гражданин мог — при необходимости с надлежащей помощью — сообразовывать с ним свое поведение. Чтобы удовлетворять этим требованиям, национальное право должно предусматривать надлежащую правовую защиту от произвола и, соответственно, устанавливать с достаточной ясностью пределы полномочий, предоставленных компетентным органам власти, и порядок их реализации (п. п. 66 — 68 Постановления ЕСПЧ от 02.08.1984 по делу «Малоун против Соединенного Королевства», п. 55 Постановления Большой палаты ЕСПЧ по делу «Ротару против Румынии» по жалобе N 28341/95, п. 56 Постановления Большой палаты ЕСПЧ по делу «Аманн [против Швейцарии]»). Но даже вывод, что вмешательство в права и свободы было предусмотрено законом, не является основанием для прекращения дальнейшего анализа ЕСПЧ, то есть не является ключевым. Более того, в ряде случаев ЕСПЧ может счесть, что анализ того, было ли вмешательство «предусмотрено законом», не нужен, когда увидит нарушение других критериев, таких как: — являлось ли вмешательство необходимым в демократическом обществе или нет; — преследовало ли вмешательство в права заявителей законную цель; — соразмерность между установленными ограничениями и законной целью. Так, в недавно вынесенном Постановлении по делу от 06.06.2013 «Авилкина и другие против РФ» ЕСПЧ фактически вынес суждение о том, что имело место нарушение ст. 8 Конвенции на основании того, что отсутствовала необходимость вмешательства в демократическом обществе, не став оценивать вмешательство с точки зрения «предусмотрено законом» подробно <2>. ——————————— <2> Султанов А. Р. Комментарий к Постановлению ЕСПЧ по делу «Авилкина и другие против РФ» // Международное правосудие. 2013. N 3.
Надо отметить, что в Постановлении Большой палаты ЕСПЧ одним из ключевых моментов является то, «что заявитель, служивший в должности оперативного дежурного группы боевого управления, мог быть заменен другими военнослужащими любого пола. Знаменательно, что подобные должности в войсковой части заявителя часто занимали военнослужащие-женщины и что его самого заменяли при исполнении его обязанностей военнослужащие-женщины. В то же время военнослужащие-женщины имели безусловное право на трехлетний отпуск по уходу за ребенком. Заявитель в противоположность этому не имел такого права только потому, что был мужчиной и, таким образом, подвергался дискриминации по признаку пола». То есть здесь ключевыми были фактические обстоятельства, которые не были оценены в Определении КС РФ, поскольку КС РФ все же суд права, а не факта. Соответственно, пытаясь противопоставить правовые позиции КС РФ и ЕСПЧ в своем запросе, Президиум очень сильно не договаривает и искажает реальные правоотношения, создавая видимость проблемы законодательного пробела в регулировании противоречий между правовыми позициями ЕСПЧ и КС РФ и затем оспаривая этот пробел в КС РФ. То есть запрос Президиума в данном случае — это не просто запрос в порядке абстрактного нормоконтроля, а скорее, просьба о восполнении пробела, не имеющего значения для разрешения вопроса о пересмотре по новым обстоятельствам.
Во что бы то ни стало…
Настаивая на наличии непреодолимых противоречий, можно попасть в неудобную ситуацию, когда кто-то просто покажет, что существует взаимоприемлемое решение. Конечно, всем хочется быть правыми, но быть правым во что бы то ни стало — это подход очень неправового человека. Человек, у которого достаточно правоты, может признать свою неправоту и согласиться с тем, что может существовать взаимоприемлемое решение. Не можем не указать, что Минобороны России разработало законопроект, предусматривающий право мужчин, проходящих военную службу по контракту, на отпуск по уходу за ребенком до достижения им возраста трех лет. Этот документ размещен на федеральном портале проектов правовых актов regulation. gov. ru. Проект Федерального закона «О внесении изменений в отдельные законодательные акты России в части предоставления военнослужащим мужского пола, проходящим военную службу по контракту, отпуска по уходу за ребенком» разработан в соответствии с п. 23 Плана законопроектной деятельности Правительства РФ на 2013 год, утв. распоряжением Правительства РФ от 14.12.2012 N 2369-р. Законопроект предоставляет военнослужащим мужского пола, проходящим военную службу по контракту, право на отпуск по уходу за ребенком до достижения им возраста трех лет и право на получение ежемесячного пособия по уходу за ребенком до достижения им возраста полутора лет. Законопроект направлен на более полную реализацию положения ч. 2 ст. 7 Конституции РФ о том, что в РФ обеспечивается государственная поддержка семьи, материнства, отцовства и детства. Таким образом, пока некоторые силы пытаются раскачивать лодку рассказами о непримиримых противоречиях, запросами в КС РФ, другие ищут решение проблемы.
