Идея законности как результат доктринального осмысления правовой действительности

(Семенова М. Ю.)

(«Общество и право», 2011, N 1)

ИДЕЯ ЗАКОННОСТИ КАК РЕЗУЛЬТАТ ДОКТРИНАЛЬНОГО ОСМЫСЛЕНИЯ

ПРАВОВОЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ

М. Ю. СЕМЕНОВА

Семенова Мария Юрьевна, соискатель кафедры теории государства и права Московского университета МВД России.

В статье анализируются принципиальные различия доктринального и обыденного правосознания и особенности содержания идеи законности в рамках каждого из них; также рассматриваются факторы, обусловливающие специфические моменты в содержании доктринальных трактовок законности.

Ключевые слова: законность, обыденное правосознание, доктринальное правосознание, философско-правовой компонент, идеологизация, правопонимание.

This article analyzes the fundamental difference doctrinal and everyday awareness and especially content ideas of the rule of law in each of them; also discusses the factors contributing to specific points in the content of the doctrinal interpretations of law.

Key words: legitimacy, everyday sense of Justice, legal doctrine, philosophical and legal component, ideological indoctrination, law understanding.

Важным моментом, позволяющим достигнуть понимания сущности идеи законности, является признание того, что она формируется не только как результат ценностного восприятия права обыденным сознанием, но и как результат теоретического, доктринального осмысления правовой действительности. Последний аспект, как правило, самостоятельного освещения в специальной литературе не получает и в этой связи, очевидно, нуждается в особом к себе внимании.

Особенности конструирования и трансляции доктринальным и обыденным правовым сознанием идеи законности выступают естественным следствием различия в базовых основаниях и механизмах их воспроизводства. Формирование обыденного правосознания связано с повседневным осмыслением правовой действительности, предполагающим первичность эмоционально-чувственного восприятия. Доктринальное правосознание формируется как результат философско-правового и (или) научно-теоретического осмысления правовой проблематики и в этом смысле может рассматриваться как итог целенаправленного интерпретационного анализа правовой действительности, опирающегося на аксиомы и универсальные принципы разделяемого исследователем правопонимания. Особую роль в формировании идейного строя доктринального правосознания играет рефлексивная обработка тех представлений, в которых правовая реальность находит свое отражение. Такая обработка на практике как раз и оказывается тем моментом, который в значительной степени способствует освобождению доктринального правосознания от того, что привносят в его содержание эмоционально-чувственные переживания, сопровождающие процесс познания правовой действительности, и что делает его принципиально отличным от обыденного сознания.

Анализ имеющихся в специальной литературе определений доктринального правосознания [1] свидетельствует о том, что на сегодняшний день весьма широко распространено представление о совпадении его с правосознанием научным. Доктринальное правосознание рассматривается как результат накопления и систематизации знаний о праве, как итог целенаправленного рационально-логического теоретизированного познания. Вместе с тем такое понимание доктринального правосознания представляется нам не вполне обоснованным в связи с тем, что в основе его лежит не только научное, но и философское осмысление правовой действительности. Научное осмысление правовой действительности выступает результатом понятийного анализа, и в этой связи теория законности, как и всякая иная теория, «выражается в серии понятий» [2]. Вместе с тем понятийный анализ, лишенный идейной основы, осуществляемый на основе чисто формально-логических рассуждений, оказывается схоластическим, не дает реального представления о предмете, а значит, доктринальное правосознание не может ограничиваться исключительно понятийным анализом.

Правовая наука служит способом и средством рационализации уже сложившихся представлений о правовом, философия же права такие представления вырабатывает. Значит, философское осмысление правовой реальности следует рассматривать как неразрывно связанное с научным познанием и даже предшествующее ему.

Подтверждением суждению о том, что доктринальные представления не могут основываться лишь на результатах научного исследования, служит и то, что философское осмысление действительности является исторически первым способом теоретического познания. Изначально именно философско-правовой компонент в доктрине преобладает, и лишь с течением времени в результате постепенной идеологизации последней роль научного компонента в ней возрастает.

Предложенное понимание доктринального правосознания предполагает, прежде всего, признание того, что законность как его идея предстает как результат философского и научного познания соответствующего явления в их сочетании. Следовательно, для того чтобы установить смысл и содержание рассматриваемой идеи, необходимо определить, какова философско-правовая специфика осмысления идеи законности и какова роль понятия законности в аппарате юридической науки. При этом, признавая то, что в доктринальном правосознании философско-правовое осмысление как бы предшествует теоретическому, рациональному анализу, определяя специфику доктринального осмысления законности, следует, прежде всего, выявлять особенности законности как философско-правовой идеи. Понятийный же анализ должен носить вспомогательный характер, служить скорее не выяснению того, что есть законность в доктринальном понимании, а каким образом эта идея рационализируется в практических целях.

Выявление особенностей философского осмысления идеи законности предполагает анализ того, какое выражение данная идея получает в политико-правовых трудах. При этом решение данной проблемы применительно к последовательно сменяющим друг друга историческим периодам в развитии политико-правовой мысли позволяет выявить, с одной стороны, универсальные, вневременные компоненты, выражающие специфику доктринального понимания законности, характерную для того или иного общества, а с другой стороны, особенности ее эволюции.

На первый взгляд выявить смысл законности как доктринальной идеи вообще представляется невозможным в силу множественности тех школ и направлений, которыми характеризуется развитие политико-правовой мысли на любом этапе человеческой истории. Однако при ближайшем рассмотрении подобная постановка вопроса — о доктринальном понимании законности вообще, вне его связи с воззрениями конкретной школы — оказывается вполне возможной.

Вопрос о доктринальном правосознании — это вопрос не о правосознании определенной социальной группы, а об определенном способе осмысления и отражения правовой действительности. Соответственно, о доктринальном правосознании, как и об обыденном, можно говорить не только в применении к индивидуализированным или групповым представлениям, но и в применении к выработанным на основе философско-правового познания и научного анализа общим мнениям, точкам зрения, имеющим «массовый» характер.

Объективная возможность существования представлений, универсальных для любого философского течения, для любой правовой школы, обусловливается целым рядом обстоятельств.

Во-первых, тесная связь правовой доктрины с правовой культурой общества предопределяет то, что, как бы философ или ученый-правовед ни стремились путем рефлексии исключить из осмысления государственно-правовых явлений субъективный момент, полностью решить эту задачу никогда не удается. Вне зависимости от того, какими методологическими средствами осуществляется познание, оно неизбежно в той или иной степени сохраняет связь с базовыми установками, ценностями, идеями, характерными для правосознания конкретного общества. Доктринальное правосознание не формируется «с нуля», оно как бы «надстраивается» на тех установках и ценностях, которые уже приобрел человек в процессе социализации, т. е. формируется посредством трансформации обыденных представлений. Следовательно, сколь бы существенной эта трансформация ни оказалась, она, скорее всего, все равно не будет связана с полным замещением представлений о законности, характерных для обыденного правосознания.

Во-вторых, правовая доктрина — это всегда осмысление социального опыта. Поскольку она всегда стремится дать интерпретацию последнего, на конкретном историческом этапе в конкретном обществе она всегда неизбежно будет связана с осмыслением одних и тех же идей и представлений. Разной может в конечном итоге оказаться оценка идей и установок массового правосознания, но характер интерпретируемых идей для любой правовой доктрины будет одним и тем же. Как следствие, в определенном культурно-историческом контексте представителями различных течений политико-правовой мысли в качестве законности будет интерпретироваться явление, обладающее одними и теми же с ней чертами. Универсальный характер таких черт для любого осмысления законности и позволит считать их базовыми, основополагающими для доктринального понимания законности.

В-третьих, все философско-правовые и юридические теории, характерные для общества на определенном историческом этапе его развития, неразрывно связаны между собой в силу того, что опираются на уже разработанные идеи и теории. Представители различных течений оперируют одним и тем же языком, ссылаются по большому счету на одни и те же научные положения, принимая их как аксиомы или доказывая их несостоятельность. Применение разной методологии и использование разных критериев ценностной оценки в конечном итоге дает специфическое видение законности, однако общие исходные моменты философско-правового анализа или теоретического осмысления законности предопределяют то, что в ее доктринальное понимание с большой долей вероятности будет привнесено нечто универсальное.

Что касается факторов, обусловливающих специфические, уникальные моменты в содержании доктринальных трактовок законности, то они весьма многочисленны и разнообразны. К числу наиболее значимых из них, на наш взгляд, могут быть отнесены:

тип правопонимания. Наличие связи между типом правопонимания и доктринальной трактовкой законности может быть констатировано в первую очередь в силу признания аксиоматичности положения о том, что право выступает нормативной основой законности [3]. Кроме того, необходимо принимать во внимание и то обстоятельство, что тип правопонимания предопределяет привнесение в доктринальные трактовки законности специфического также в силу того, что влияет на содержание иных идей, в смысловом каркасе которых разворачивается законность как содержательная единица доктринального правосознания, — в частности, идей закона, порядка, меры, справедливости и т. д.;

характер целей и задач, в связи с решением которых ставится вопрос о законности, а сама категория включается в понятийный аппарат исследования. Разработка проблемы законности может быть обусловлена различными факторами. В частности, ее анализ может быть обусловлен стремлением интерпретации массового сознания, основанного на исторически сложившихся идеалах, либо она, наоборот, может иметь своей целью решение практических задач, связанных с формированием или трансформацией общественной идеологии. В одних случаях разработка проблемы законности может выступать самостоятельной целью, а в других случаях — задачей, решение которой обеспечивает достижение основной цели. При этом каждый раз в содержание законности будет привноситься что-то уникальное, специфическое;

избранная методология. «Ситуация, в которой предмет уже существует, а методология его познания еще не определена, является абстрактной. Такие ситуации следует считать скорее теоретическим предположением, чем отражением реального факта» [4]. И в этой связи конкретная, единичная трактовка законности в значительной степени определяется тем, какие способы, приемы, средства и принципы анализа применены исследователем. Особо следует подчеркнуть, что избранная методология привносит специфическое как в строго научное, так и в философско-правовое осмысление законности;

характер тех мыслительных операций, которым подвергается идея законности в самом правосознании исследователя. В частности, отдельные принципиально своеобразные моменты в содержание идеи законности могут привноситься в зависимости от специфики психологических механизмов отражения правовой действительности, субъективных критериев ее оценки и степени рефлексии правосознания исследователя.

Рассуждая об идее законности как результате доктринального осмысления правовой действительности, особо следует подчеркнуть, что она, не совпадая с обыденным пониманием законности, тем не менее не существует автономно, независимо от них.

Это обусловливается уже тем, что обыденное и доктринальное правосознание никогда не существуют в «чистом» виде. И в правосознании ученого-теоретика, и в правосознании юриста-практика, и в правовом сознании обывателя и первое, и второе неизбежно присутствуют [5], лишь представлены в разном соотношении. С одной стороны, в правосознании ученого компоненты, представляющие доктринальное правосознание, неизбежно «надстраиваются» на тех составляющих, которые формируются как обыденное сознание. С другой стороны, «историческая практика человечества неизбежно приводит ко все более широкому вторжению научных знаний в сферу бытовых представлений… или к расширению сферы этих бытовых представлений за счет научных понятий» [6].

Отдельно следует отметить тот момент, что правовая наука занята не только интерпретацией общественной идеологии, но и решением проблем, связанных с ее формированием. Как следствие, не только доктринальное осмысление законности как смысловой единицы обыденного правосознания влияет на ее теоретико-правовое и философско-правовое понимание, но и последнее оказывается способным, по крайней мере в определенной степени, привнести новый смысл в содержание законности как идеи массового сознания.

Завершая рассмотрение законности как доктринальной идеи, полагаем необходимым подчеркнуть то обстоятельство, что она связана с обыденным пониманием законного не только содержательно, но и функционально. Именно в своей взаимосвязи законность как идея обыденного правосознания и законность как смысловая единица доктринального правового сознания определяют и специфику принципов и требований законности как ее юридизированных выражений, формально закрепляемых действующими нормативными правовыми актами, и то, какие воплощения рассматриваемая идея получает в правовой практике.

Литература

1. Вопленко Н. Н. Правосознание и правовая культура. Волгоград, 2000; Рослов С. А. Роль правосознания в формировании гражданского общества в России: Дис. … канд. социол. наук. Саратов, 2005; Пшава В. В. Особенности правосознания жителей сельской местности (по материалам Краснодарского края): Дис. … канд. юрид. наук. Майкоп, 2005; Четвернин В. А. Введение в курс общей теории права и государства. М., 2003 и др.

2. Керимов Д. А. Методология права: предмет, функции, проблемы философии права. М., 2009. С. 130.

3. Хачатуров Р. Л. О законности // Вектор науки ТГУ. 2009. N 3(6). С. 60.

4. Палазян А. С., Малахов В. П. Функциональная характеристика права: вопросы методологии. М., 2009. С. 9.

5. Это обстоятельство дает основания для того, чтобы согласиться с мнением тех исследователей, кто рассматривает обыденное и доктринальное не в качестве типов, видов правосознания, а в качестве его уровней (см., например: Абдуллаев М. И. Теория государства и права. М., 2004; Емельянов Б. М., Правкин С. А. Теория государства и права. М., 2009; Смирнова Н. В. Уровни правосознания — обыденное теоретическое и профессиональное правосознание // Научные труды РАЮН. Вып. 9. Т. 1. М., 2009; Бреднева В. С. Уровни правосознания и юридическая деятельность в правовом регулировании // Ленинградский юридический журнал. 2008. N 2(12). С. 193 и др.).

6. Апресян Ю. Д. Избранные труды. Т. 1: Лексическая семантика: Синонимические средства языка. М., 1995. С. 299.

——————————————————————