(Еременко А. С.) («История государства и права», 2011, N 5)
ОБЩИЕ ЮРИДИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ КАТЕГОРИЗАЦИИ ПОНЯТИЯ «ГРАЖДАНСКИЙ ЗАКОН» <*>
А. С. ЕРЕМЕНКО
——————————— <*> Eremenko A. S. General juridical premises of the categorization of the notion «civil laws».
Еременко Александр Сергеевич, доцент кафедры правового обеспечения рыночной экономики Федерального государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Российская академия государственной службы при Президенте Российской Федерации» (РАГС), кандидат юридических наук, доцент.
В статье анализируются исторические и правовые аспекты генезиса и современного состояния терминологического концепта «гражданский закон».
Ключевые слова: теория права, философия права, гражданское право, римское право, правоприменение, гражданский закон.
The article gives the analysis of historical and legal aspects of the genesis and the modern state of the terminological concept «civil laws».
Key words: legal theory, philosophy of law, civil law, Roman law, application of law, civil legal rules.
Теоретические основы учения о гражданском законе были заложены в эпоху медиевистики, когда средневековая схоластика стала предпринимать активные попытки по реанимации доктрины римского права. Исторические предпосылки, способные прояснить природу понятия «гражданский закон» и пролить свет на его многослойное содержание, стали складываться в эпоху Древнеримского государства и римского права. Историческое наследие Средневековья, Нового и Новейшего времен также ощутимо дополняет социолого-правовую картину развития понятия «гражданский закон», достигшего к настоящему времени своих предметных очертаний. В Древнем Риме существовала разнородная и многоступенчатая политико-правовая организация социальной жизни. В качестве генеральной идеи государственной стратегии Рима выступала экономическая доктрина движения древнеримского общества, в основе которой лежали принципы эффективного хозяйствования и имущественной безопасности римских граждан. Уже в древнеримском обществе становится очевидным, что экономическая система способна развиваться и совершенствоваться исключительно в нормальных условиях гражданского оборота, обеспечивающих необходимую и достаточную — надлежащую воспроизводственную практику. Экономический рост как один из базовых показателей положительной динамики развития экономики данной конкретной формации объективно возможен в обстановке мирного сосуществования и эффективного сотрудничества большинства членов общества; миролюбивого взаимодействия с сопредельными территориями и развернутой внешней торговле. Инфраструктура данной обстановки обеспечивалась целенаправленной и системной политикой Римского государства, которая фундировалась в известном смысле демократизмом в высшей власти и во властной иерархии в целом, аристократизмом института римского гражданства и рациональным патриотизмом граждан Рима. Для реализации государственной политики Рима главным образом прибегали к двум средствам: военной силе и силе закона. Армия и право были первостепенными инструментами защиты древнеримской государственности. Важно подчеркнуть, что экономические ценности и конструируемые в согласии с ними инструменты экономического регулирования (воздействия, управления, контроля) вследствие естественного социально-исторического процесса, протекающего во всех типах человеческих социумов, проникали в общественное сознание и сознание индивида настолько глубоко, что растворялись в мировоззренческой системе и воспринимались всеми и каждым как неотъемлемая часть реальности, как обычный порядок вещей, существовавший всегда и везде, что прочно соединяло экономический прагматизм и здоровый социальный практицизм в одно монолитное понятие. Римские граждане не видели в экономизме социальной жизни нечто отделимое от нее и не рассматривали его в качестве некоей автономной ценности, к которой стоило бы стремиться, соперничая с самими собой в борьбе за какие-то иные равновеликие идеалы. Римское общество представляло собой многосторонний общественно-исторический феномен, хозяйственно-экономическая сторона которого, вскрывшаяся в результате социального прогресса человека, была только одной из его сторон, вместе образующих цельную и равномерную картину становления и развития древнеримского государства и его неповторимой правовой системы. Общественный уклад был построен на хозяйственно-экономическом фундаменте, позволяющем возводить социальное здание Древнего Рима в духе индивидуальной экономической выгоды и общественной пользы, объединяющихся в высокую гуманитарную идею социально положительного взаимодействия. Механизм самореализации римского гражданина, пронизанный названными идеями, подчиняясь объективным социальным и психологическим закономерностям, мог осуществляться в условиях юридически значимой свободы действовать либо бездействовать, ограничиваемой ответственностью римского гражданина перед самим собой, его согражданами и государством. Юридические права римских граждан были частью их личности и осмысливались как атрибут римского гражданства, символизировавшего ценность отдельного человека как полноправного члена древнеримского общества. На это указывает и сложнейшая социальная стратификация в Древнем Риме. Высокий статус римского гражданина предъявлял такие же высокие требования к реализации и защите данного статуса — римское гражданство влекло принципиальные обязанности, приоритет среди которых приходился на обязанность исполнять римские законы. Обязанность исполнения римских законов была производной от естественной потребности отдельного человека и сообщества людей в целом взаимодействовать и развиваться в мирных условиях, пользуясь и извлекая выгоду из всей экономической конъюнктуры, складываемой в данное конкретное время и в данном конкретном месте. Развитость древнеримского общества позволяла предпринимать системные шаги в направлении организации социальной структуры, основным строительным материалом которой были социальная дифференциация, экономическая безопасность, экономико-географический ландшафт. Стержнем древнеримского общества служил территориально-общинный принцип, с ходом истории преобразовавшийся в урбанистическую концепцию Средневековья, Нового и Новейшего времен, практическое приложение которой мы видим и в XXI в. Данный принцип опирался на кровнородственные связи и земельную оседлость как социальную схему рождения и развития города. Поселения людей, постепенно разрастаясь и усложняя свою социально-экономическую инфраструктуру, модифицировались в город как главенствующую политическую единицу архаичного общества. Город приобрел значение универсальной модели мира, в котором человек ведет активную жизнь. Эта модель была успешно воплощена в Древнем Риме. Жители города — горожане — преобразились в граждан Древнеримского государства, воссоздав среду своего обитания в конфигурации уникальной правовой системы — ius civile, имя которой ассоциируется сегодня с непревзойденными достижениями человечества в области государственного и социального строительства. Гражданское право Древнего Рима нельзя суживать и рассматривать в современном понимании этой категории. Ius civile действительно играло роль правовой системы — как мы ее себе сегодня представляем. Право граждан — сообщества людей, которым была дарована священная привилегия стать правосубъектными лицами римского права и государства — personae sui juris, — было наикрупнейшим явлением своей эры. Каркасом этого явления выступал экономический порядок как приоритетный объект правового регулирования и охраны, раскрывая системообразующий потенциал римского гражданского права, конституционное существо которого предопределило колоссальное влияние ius civile на организацию и движение внутренних и внешних отношений в Древнем Риме и генерированных им цивилизаций. Основы конституционного строя Древнеримского государства смыкались вокруг экономического осознания мира, отражаемого в экономическом устройстве общества, структурирующем хозяйственно-экономическую жизнь, отношения и связи ее субъектов и объектов. Можно говорить, что система ius civile сложила первый в истории человечества конституционный правопорядок, ставший прототипом конституционных правопорядков государств современности. Право граждан Рима как юридический базис экономического оборота, выходившего далеко за пределы государственных границ Рима, возникло и сосуществовало вместе с иными правовыми порядками этого исторического периода, превалируя над ними. Ius civile как выраженный национальный правовой феномен противопоставлялось всем остальным социально-правовым аналогам, и кардинальный водораздел проходил между ius civile и ius gentium — правом общин, населявших соседние с Римом территории и не принадлежавших сообществу римских граждан. Впоследствии возникло внутреннее дробление конституционного правопорядка ius civile на собственно ius civile и ius publicum как в практической, так в теоретической плоскости, о чем нам свидетельствует блестящий римский юрист Домиций Ульпиан <1>. Произошла специализация ius civile, ранее носившего характер всеобщности и имевшего значение государственно-правовой универсалии. ——————————— <1> Vide: Digesta Iustiniani Augusti / Th. Mommsen. Recognouit odsumpto in operis societatem Paulo Kruegero. Vol. 1. Berolini Berlin, 1868. P. 1 (D. 1.1.1.2).
Уловить неосязаемые следы фактов этой исторической эпохи мы можем с помощью языка, увековеченного в литературных памятниках. Полагаю, краткий лингвистический экскурс будет уместным и благотворным. Латинские слова «ius» и «civilis» являются этимологически родственными и восходят к пралексической словоформе «eo», видоизменяемой в «i», «ivi», «ire», на основе которой образуется ряд глаголов с семантикой движения <2>. Можно предположить, что в архаической латыни существительное среднего рода, в поздней латыни принявшее вид — ius (корень i + окончание — us), означало некий источник жизни как проявление активности движения. Латинское «eo» происходит от праиндоевропейского — «быть, существовать, являться» и генетически связано с древнегреческим термином, имевшим схожее значение. С развитием общественного сознания и языка первоначальное значение слова «ius» могло конверсировать в сторону симплификации и толковаться в новых условиях как порядок, поддержание которого — жизненная необходимость человека, его задача и предназначение. Прилагательное «civilis» и существительное «civis» являлись производными от слова «ci-eo», образовавшегося от упоминавшегося латинского глагола «eo» и приставки «cis-«, обозначавшей пространственно-временные отношения потусторонности и современности, и в классическом, и позднелатинском языке означали «гражданский» и «гражданин» соответственно. Этимологический путь к семантике латинского civis приводит к пониманию того, что этим словом обозначали гражданина Рима, т. е. человека, приобщенного к социальному типу жизни, утверждаемой определенным порядком — ius. В таком высоком семантическом звучании нет ничего сверхъестественного или нарочито патетического, поскольку латинскому языку в целом и отражаемой в нем социальной действительности, в которой жили люди этой эпохи, были присущи стремление к речевой выразительности и элевация языковой нормы. Латинским существительным «civitas», образованным от «civi», обозначали понятие «город» как оформившееся сообщество свободных полноправных людей, основанное на праве римского гражданства — ius civile. В преобладающем большинстве современных языков слова, которыми обозначаются понятия «гражданин», «гражданский» и «город», являются семантическими кальками латинских слов «civis», «civilis» и «civitas» <3>. Пожалуй, это копирование коснулось главным образом лишь формы явления, отмечаемого данными понятиями. ——————————— <2> В древних языках достаточно часто встречаются явления лексического отражения священного смысла понятий, в которые облекается деятельность человека, выходящая за пределы сознания и открытых сторон реальности. Язык запечатлевает в слове понятия, значения которых были некогда доступными многим, и проносит их в себе сквозь тысячелетия, оставляя различимые тени смыслов. Сейчас мы можем строить предположения и обосновывать их, ведя этимологические поиски. В нашем случае слово «движение» обладает выраженным сакральным характером, обозначая активную природу мировой энергии, ее способность действовать, быть источником жизни. <3> См.: Дворецкий И. Х. Латинско-русский словарь (около 50000 слов). 2-е изд., перераб. и доп. М., 1976.
Таким образом, римское понятие «ius civile» имело глубочайший и до конца непостижимый смысл, обнимавший целокупно на национальном и индивидуальном уровнях особое мировоззрение и специфическую систему установок римских граждан как равных и самостоятельных участников социальных отношений, движение которых мобилизовалось за счет естественной способности человека самореализовываться по законам, которые действовали и применялись в правовой системе Древнеримского государства. Самореализация граждан Рима коррелировала с самодостаточностью его гражданского закона. В литературных источниках античного периода можно встретить, например, у Тита Макция Плавта и Марка Туллия Цицерона, терминологическую конструкцию ius et leges, которой обозначалось сложное понятие о единстве принципов содержания права и формального их воплощения в римском законодательстве. Трансформация римской политико-правовой системы из республики в империю, а затем ее переход в византийский фазис становятся следствием процессов фуркации организационной структуры римского правоприменения — происходит постепенное семантическое слияние элементов конструкции «ius et leges» в одно цельное понятие «lex» — закон, под которым понимается единичная юридическая форма права, содержащая систему конкретных правовых предписаний (правил). Таким образом, в течение почти пятивекового периода категория «lex» одновременно органически сочетала в себе свойства права, свойства закона и свойства законодательства, образовав новое собственное смысловое ядро. Распад римской цивилизации ознаменовал разложение ее многокомпонентной социальной среды, некогда объединявшей под своими знаменами бесценный национальный опыт и знания в области культуры человеческого общества, уходящие своими корнями в непроглядную древность — vetustas. Накопленное человечеством в эпоху Древнего Рима богатство стало щедрым наследием для будущих исторических периодов, дав благотворную духовную и материальную пищу для последующих поколений исследователей гражданского права. Выдающиеся умы античности сформулировали основные начала нормального существования и развития человека социального и политического и облекли их в форму юридического закона, имманентными свойствами которого признали публичность и авторитарность (общеобязательность), связанность с социальной природой человека, которая ограничивает собой логику действия и применения закона, и ориентацию на созидание порядка как социальной рефлексии предначального устройства объективного мира. В Средние века и в Новое время прослеживается всеобщая тенденция к интеграции отдельных элементов римской конструкции ius et leges в одно понятие «гражданское право», передававшее отчетливый позитивно-правовой смысл, который вкладывали в него юристы этих исторических периодов, и возводившееся в ранг юридической универсалии. Понятие «гражданское право», калькированное с латинского концепта ius civile, было настолько безграничным, что объединяло под собой роды и классы правовых понятий и категорий, как соотносимых непосредственно (например, «гражданское право» и «гражданские законы»), так и деривативно связанных друг с другом (например, «гражданское право» и «правопорядок», «правовая система»), что, бесспорно, не могло не обременять отношения причинности в логических переходах от одного термина к другому. Дифференциация гражданско-правовых явлений, стоящих в одном логико-понятийном ряду, проводилась крайне низко. Названная средневековая традиция была продолжена, в частности, в странах англо-саксонской правовой семьи, и в современной английской юридической литературе под именем civil law одновременно понимают гражданское право как отрасль права, как науку, как отрасль законодательства, как систему гражданского правопорядка, как римское частное право, как частное право (в оппозиционной связке с публичным правом), наконец, как гражданско-правовую норму <4>. Такой подход к определению концепта «гражданское право», очевидно, обрушивает различные семантические уровни в терминологической иерархии валентного понятия. Данная идеологическая ориентация является методологическим препятствием для образования термина права, который по законам диалектики логики и теории познания должен адекватно выражать существо обозначаемого понятия, устанавливая пределы его толкования и хождения в научном и практическом обороте, в первую очередь в профессионально-юридическом аспекте. На фоне гипертрофированного смыслового контекста понятия «гражданское право» понятие «гражданский закон» имеет явные превосходства как с точки зрения узости употребления, так и с позиции конкретности и лаконичности его содержательного момента <5>. ——————————— <4> Vide.: http:// education. yahoo. com/ reference/ dictionary/ entry/ civil%20law; http:// research. lawyers. com/ glossary/ civil-law. html; http:// www. constitution. org/ bouv/ bouvier_l. htm; http:// legal — dictionary. thefreedictionary. com/ civil+law+(2); http:// legal — dictionary. thefreedictionary. com/ civil+law; http:// www. webref. org/ sociology/ c/ civil_law. htm. <5> Новое время ознаменовалось повышенным интересом к праву, который граничил с популяризацией философского образования и насущностью практической модернизации политической жизни общества. Отличительной чертой работ этого периода является их уклон в сторону естественно-правовых трактовок природы и социального назначения гражданского права. Т. Гоббс в своем знаменитом труде «Левиафан» в одноименной с нашей проблемой главе одним из первых поднимает вопрос о содержательном и терминологическом соотношении понятий «гражданское право» и «гражданский закон», предлагая несколько отвлеченные его решения, стилистически отвечающие требованиям и формулируемые в духе своего времени. Основной заслугой данного произведения является комплексная постановка проблемы гражданских законов в разрезе экономических, культурологических, этических, социологических, политических и иных аспектов жизнедеятельности человека периода новой истории. Этот труд долгое время воспринимался в качестве идейного маяка как философами и политиками, так и юристами (Hobbes Th. Leviathan. Forgotten books, 2008. P. 186 — 198).
В дореволюционной отечественной правовой доктрине термин «гражданские законы» принимали для обозначения самостоятельных понятий «гражданское законодательство» и «гражданское право», которые по своему информационному контексту умаляли позитивно-правовой оттенок первого понятия, поглощая его. Кодификационная политика в области русского гражданского права окончательно расставила терминологические акценты, сложив концепт «гражданские законы», который стали использовать как понятие, фокусирующее единичные, всеобщие и особенные качества права и законодательства <6>. ——————————— <6> Энгельман И. Систематическое изложение гражданских законов, содержащихся в Псковской судной грамоте. СПб., 1855. С. 8; Неволин К. А. Полное собрание сочинений: Т. 3: История российских гражданских законов. Ч. 1. Введение и книга первая о союзах семейственных. Т. 3. СПб., 1857. С. 1; Замечания о недостатках действующих гражданских законов. Издание редакционной комиссии по составлению Гражданского уложения. СПб., 1891. С. 1; Васьковский Е. В. Учение о толковании и применении гражданских законов. Цивилистическая методология. Ч. 1. Одесса, 1901. Введение; Завадский А. В. К учению о толковании гражданских законов: Новейшие течения по этому вопросу в немецкой литературе (школа свободного права и др.). Издание посмертное / Под ред. и с предисл. А. Симолина. Казань, 1916. С. 3 — 5.
В советский и современный периоды отечественной цивилистики, проходящие под знаком юридического позитивизма, от категории «гражданские законы» практически отказались, отдав предпочтение терминологическим конструкциям «гражданское законодательство», «гражданский кодекс» и «гражданско-правовая норма». Некоторые авторы прибегали к использованию понятийного комплекса «гражданские законы», но это были точечные узусы, имевшие значение исключений и заметно тяготевшие к понятию гражданского законодательства <7>. ——————————— <7> См., напр.: Гурвич М. А. О применении советским судом гражданских законов // Ученые записки ВЮЗИ. Вып. 16. М., 1969. С. 264 — 293; Кабалкин А. Ю. Гражданский закон об услугах населению. М., 1980; Малеин Н. С. Гражданский закон и права личности в СССР. М., 1981; Кузнецова О. А. Обратное действие гражданского закона: проблемы теории и практики // Журнал российского права. М., 2006. N 8. С. 94 — 103; Соцуро Л. В. О механизме толкования гражданских законов и договоров // Право и правоприменение в России: Сборник научных трудов. М., 2009. С. 138 — 144.
Организационный синкретизм ius civile как системы правопорядка в Древнем Риме дал почву для раскрытия синергетического потенциала гражданского закона, за тысячелетия своей истории модифицировавшегося в специальный гражданский правопорядок, уступив место общему конституционному правопорядку. Понятие гражданского закона, являясь центральной категорией правоприменительной системы, играет важную методологическую роль в цементировании теоретического фундамента гражданского правоприменения как конституционно значимой деятельности по реализации созидательной цели права, закрепленной в одной из римских максим — applicatio vita regulae est <8>. ——————————— <8> Буквальный перевод с латинского: «применение есть жизнь правил», его адаптивная интерпретация: «правила существуют для того, чтобы применяться».
