Дмитрий Молчанов, доцент Московской государственной юридической академии им. О. Е. Кутафина, кандидат юридических наук.
На страницах монографий и научных журналов можно встретить немало результатов исследований вопросов квалификации содействия террористической деятельности. Этим проблемам посвятили свои работы А. В. Бриллиантов, В. Б. Боровиков, С. М. Кочои, В. П. Кашепов, Ю. С. Горбунов, В. А. Бурковская, Е. А. Маркина, В. В. Мельник, Н. Ю. Решетова, П. В. Агапов, К. В. Михайлов, В. А. Казаков и др. Большинство названных авторов, детально анализируя вопросы квалификации содействия террористической деятельности, не акцентируют, однако, внимания на соблюдении принципа справедливости при уголовно — правовой оценке таких действий. А это весьма важный аспект их квалификации. Предусмотренные ст. 205.1 УК РФ действия, составляющие объективную сторону содействия террористической деятельности, можно расценить и как подстрекательство к преступлениям, предусмотренным ст. ст. 205, 206, 208, 211, 277, 278, 279 и 360 УК РФ, и как пособничество в их совершении. В связи с этим требует разрешения вопрос о том, в каких случаях имеет место совокупность преступлений, а в каких содеянное должно квалифицироваться исключительно по ст. 205.1 УК РФ. В связи с этим автора настоящей статьи будет интересовать следующее: 1. Как соотносятся нормы, закрепленные в ст. ст. 205, 206, 208, 211, 277, 278, 279 и 360 УК РФ, со ст. 205.1 УК РФ? В рамках данного вопроса необходимо решить, является ли норма, закрепленная в ст. 205.1 УК РФ, специальной по отношению к нормам, дающим основание для квалификации действий по финансированию, вооружению, подготовке, склонению, вербовке или иному вовлечению лица в совершение хотя бы одного из преступлений, предусмотренных ст. ст. 205, 206, 208, 211, 277, 278, 279 и 360 УК РФ, как пособничества или подстрекательства к этим преступлениям. 2. Позволяет ли принцип справедливости, закрепленный в ст. 6 УК РФ, оценивать содействие террористической деятельности одновременно как пособничество или подстрекательство к преступлениям, предусмотренным ст. ст. 205, 206, 208, 211, 277, 278, 279 и 360 УК РФ? Упомянутые в ст. 205.1 УК РФ «склонение, вербовка, иное вовлечение лица» представляют собой подстрекательство к совершению преступления, поскольку данные термины в полной мере соответствуют понятию подстрекательства, содержащемуся в ч. 4 ст. 33 УК РФ, где подстрекатель определяется как лицо, склонившее другое лицо к совершению преступления любым способом. Из всех остальных форм преступной деятельности, сформулированных в диспозиции ч. 1 ст. 205.1 УК РФ, только «вооружение лица» однозначно можно рассматривать как пособничество в совершении преступлений, перечисленных в этой норме. Подготовка же кого-либо к совершению преступления, финансирование совершения преступления не полностью охватываются понятием пособничества, а могут рассматриваться в качестве такового лишь при расширительном толковании отдельных терминов, включенных законодателем в ч. 5 ст. 33 УК РФ, либо с некоторыми оговорками. Связано это с тем, что законодатель в ч. 5 ст. 33 УК РФ ограничился закрытым перечнем возможных форм пособничества, не расширив (что было бы правильнее) понятие пособничества формулировкой «а равно иным образом содействовавшее совершению преступления». Таким образом, вооружение кого-либо для совершения преступления охватывается формулировкой «содействовавшее совершению преступления предоставлением средств или орудий совершения преступления». Подготовка же кого-либо к совершению преступления может в отдельных случаях рассматриваться как содействие совершению преступления «советами, указаниями, предоставлением информации», однако думается, что в целом понятие подготовки шире. В ряде случаев подготовка также может быть расценена как пособничество преступлению. Скажем, при физических тренировках исполнителя преступления, если тренер осознает, для чего он готовит лицо, совет, допустим, преимущественно развивать ту или иную группу мышц, нужных для соответствующей преступной деятельности, означает содействие совершению преступления советами, указаниями, т. е. пособничество. Финансирование преступной деятельности выходит за рамки пособничества. Понимание финансирования как содействия преступлению путем предоставления средств преступления или устранения препятствий не соответствовало бы сложившимся в науке уголовного права представлениям о средствах преступления и устранении препятствий для совершения преступления как форме пособничества. Под орудием совершения преступления в теории уголовного права принято понимать такие предметы, которые преступник использует в момент совершения преступления для непосредственного воздействия на объект (например, оружие при убийстве, разбое). К средствам совершения преступления относят орудия, приспособления, процессы внешнего мира, которые субъект также использует для воздействия на объект посягательства. Однако в отличие от орудия преступления средство его совершения не находится в тесной связи с действиями преступника, а действует самостоятельно. Преступник при этом лишь использует известные ему свойства предмета (например, яд, подсыпанный в пищу убитому, или поезд, переехавший потерпевшего, положенного на рельсы преступником). В отличие от орудия, средство совершения преступления может быть также предназначено для облегчения его совершения, способствования совершению преступного деяния (например, автомашина для вывоза похищенного, поддельные документы для совершения мошенничества и т. д. <1>). Практика применения закона не делает четкого разделения между орудиями и средствами совершения преступления. Однако и теория, и практика понимают под ними предметы, явления и пр., используемые для непосредственного выполнения объективной стороны преступления. Финансовые средства, по нашему мнению, в рассматриваемом случае этому критерию не соответствуют. ——————————— <1> См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / А. В. Бриллиантов, Г. Д. Долженкова, Я. Е. Иванова и др.; под ред. А. В. Бриллиантова. М.: Изд-во «Проспект», 2010. С. 48; Юридический энциклопедический словарь / М. О. Буянова и др. М.: ТК Велби; Проспект, 2006. С. 670 — 671.
Устранение препятствий в науке уголовного права традиционно рассматривается как разновидность физического пособничества (действием или бездействием), непосредственно связанного с совершением преступления. Думается, что устранение препятствий может иметь место и в виде интеллектуального пособничества. В этом случае оно совпадает и с другой формой пособничества — предоставлением информации. Однако устранение препятствий во всех случаях должно быть непосредственно связано с совершением преступления. Финансирование же преступления устраняет препятствия лишь опосредованно (через покупку, например, орудий или средств совершения преступления). Таким образом, финансирование терроризма не дает оснований для квалификации действий финансирующего по иным статьям, кроме статьи 205.1 УК РФ. Для ряда преступлений, перечисленных в ст. 205.1 УК РФ, законодатель предусмотрел такой квалифицирующий признак, как совершение деяния организованной группой (п. «а» ч. 2 ст. 205, ч. 3 ст. 206, ч. 3 ст. 211 УК РФ), а незаконное вооруженное формирование само по себе как минимум — организованная группа. Если постоянный участник организованной группы занимается вопросами ее финансирования или вооружения или подготовкой других членов такой группы либо в его функции входит исключительно вербовка и вовлечение в группу новых членов, то нуждаются ли его действия в дополнительной квалификации по ст. 205.1 УК РФ? Вопрос этот требует самостоятельного рассмотрения, поскольку, как известно, все участники организованной группы независимо от выполняемой ими функции отвечают как соисполнители, а это означает, что для них и подготовка других участников, и финансирование деятельности должны рассматриваться как действия исполнителей преступления, совершенного организованной группой. Спорным, попутно отметим, остается вопрос уголовно-правовой оценки действий участников организованной группы, совершивших преступление, законодательная конструкция которого не включает такого квалифицирующего признака. Однако, исходя из сложившейся практики квалификации действий членов организованной группы, можно предположить, что и в этом случае действия всех участников такой группы следует рассматривать как соисполнительство независимо от их роли. Таким образом, проблемы конкуренции норм возникают, когда: 1) склонение, вербовка, иное вовлечение лица в совершение преступлений, перечисленных в диспозиции ст. 205.1 УК РФ, вооружение или подготовка лиц в целях совершения хотя бы одного из указанных преступлений, финансирование преступлений были совершены участником организованной группы; 2) лицо, не являющееся членом организованной группы, совершает любые действия, перечисленные в диспозиции ст. 205.1 УК РФ, за исключением финансирования терроризма и подготовки лиц, которая не выражается в советах, указаниях, предоставлении информации. Полагаем, что с дополнением УК РФ ст. 205.1 в законе появилась специальная норма, охватывающая ряд случаев, урегулированных ранее, т. е. до ее включения в УК РФ, в общем порядке <2>. ——————————— <2> Идея не новая. О том, что ст. 205.1 УК РФ следует считать специальной нормой, см., напр.: Агапов П. В., Михайлов К. В. Уголовная ответственность за содействие террористической деятельности: тенденции современной уголовной политики: Монография. Саратовский юридический институт МВД России, 2007. С. 28; Казакова В. А. Вовлечение в совершение преступлений террористического характера // Право в Вооруженных Силах. 2004. N 4 и др.
Вместе с тем в действующей редакции ст. 205.1 УК РФ объективная сторона преступления сформулирована таким образом, что дать рекомендацию о квалификации содеянного во всех случаях исключительно по специальной норме или же, напротив, о квалификации по совокупности не представляется возможным. Кроме того, сравнение санкций норм, предусмотренных ст. ст. 205, 206, 208, 211, 277, 278, 279 и 360 УК РФ, с санкциями норм, предусмотренных ст. 205.1 УК РФ, не позволяет сделать вывод о возможности квалификации действий, перечисленных в диспозиции ст. 205.1 УК РФ, только по соответствующей ее части. Рассмотрим санкцию ч. 1 ст. 205.1 УК РФ. Минимальный размер наказания за данное преступление в виде лишения свободы составляет 5 лет, максимальный — 10 лет. Сопоставимыми являются санкции, предусмотренные ч. 1 ст. 206 УК РФ (от 5 до 10 лет лишения свободы), ч. 1 ст. 208 УК РФ (от 2 до 7 лет), ч. 1 ст. 211 УК РФ (от 4 до 8 лет), ч. 2 ст. 360 УК РФ (от 3 до 7 лет). Менее строгое наказание предусмотрено только в двух случаях: в ч. 1 ст. 360 и ч. 2 ст. 208 УК РФ (до 5 лет лишения свободы). Все остальные преступления наказываются значительно строже и по нижнему, и по верхнему пределам. Сравнение санкций дезориентирует правоприменителя относительно истинной воли законодателя. Во всяком случае, если законодатель посчитал необходимым установить уголовную ответственность по ст. 205.1 УК РФ для подстрекателей и пособников, не исключая их ответственности (как соучастников) по соответствующим статьям, перечисленным в диспозиции ст. 205.1 УК РФ, в этом мы видим нарушение принципа справедливости <3>. Поскольку, во-первых, непонятно, почему именно подстрекатели и пособники, а не организаторы и исполнители представляют повышенную опасность, а, во-вторых, это явная повторная положительная, так сказать, уголовно-правовая оценка одних и тех же действий, нарушающая запрет non bis in idem. ——————————— <3> На нарушение принципа справедливости при такой квалификации указывают П. В. Агапов и К. В. Михайлов. Указ. соч. С. 29.
Вместе с тем в науке уголовного права высказана и иная позиция, согласно которой квалификация по совокупности является не просто допустимой, но вполне обоснованной <4>. Объем исследования не позволяет поспорить со всеми сторонниками этой позиции. Ограничимся рассмотрением доводов, предлагаемых профессором А. В. Бриллиантовым, поскольку его точка зрения является и авторитетной, и достаточно аргументированной. ——————————— <4> См., напр.: Бриллиантов А. В. Вопросы соучастия при квалификации содействия террористической деятельности // Уголовное право. 2008. N 3; Кочои С. М. Терроризм и экстремизм: уголовно-правовая характеристика. М.: ТК Велби; Проспект, 2005. С. 79; Елизаров И. Е. Уголовно-правовой анализ вовлечения в совершение преступлений террористического характера (ст. 205.1 УК РФ). Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2003. С. 6 — 7 и др.
Позиция исследователя основана на том, что, по его мнению, в ч. 3 ст. 17 УК РФ говорится о конкуренции только норм Особенной части. Если же содеянное виновным охватывается двумя статьями Особенной части, но при этом в одном преступлении он выступает в качестве исполнителя, а в другом выполняет иную роль (что требует ссылки на соответствующую часть ст. 33 УК РФ), то конкуренция отсутствует и требуется квалификация по совокупности. Аргументируется эта позиция тем, что «должна быть дана полная правовая оценка» <5>. ——————————— <5> Бриллиантов А. В. Указ. соч.
С этим аргументом сложно согласиться. До включения в УК РФ ст. 205.1 действия по вовлечению в совершение тех преступлений, которые перечислены в диспозиции нормы, и пособничество в них квалифицировались по соответствующей статье Особенной части со ссылкой на ч. 4 (или ч. 5) ст. 33 УК РФ. Разве в этом случае не давалась полная правовая оценка <6>? Следуя такой логике рассуждений, надо признать ошибочной квалификацию действий пособника и подстрекателя только по соответствующим статьям Особенной части со ссылкой на ст. 33 УК РФ и для полноты квалификации предусмотреть для каждой статьи специальную норму (например, ст. 158.1 «Содействие хищениям», ст. 105.1 «Содействие преступлениям против жизни», ст. 285.4 «Содействие должностным преступлениям»), чтобы оценивать содеянное по совокупности. ——————————— <6> См., напр.: Определение Верховного Суда РФ от 18 мая 2005 г. N 53-о04-102 (подстрекательство); Определение Верховного Суда РФ от 28 мая 2003 г. N 19/1кп003-24сп (пособничество); Определение Верховного Суда РФ от 29 января 2003 г. N 19/1-кп002-92 (пособничество); Определение Верховного Суда РФ от 28 августа 2002 г. N 41-кпО02-81 (пособничество) // СПС «КонсультантПлюс».
Представляется, что позиция, против которой мы возражаем, основана на той спорной посылке, что «оценка одного действия по двум статьям УК связана не только с самим деянием человека, но и с тем, как оценивается это деяние с позиций права. Число уголовно наказуемых деяний может зависеть и зависит от юридической техники, от техники формулирования составов преступлений» <7>. Правовая оценка, безусловно, находится в определенной зависимости от юридической техники. Однако, думается, «оценка с позиций права» должна иметь подчиненное значение и должна соответствовать внутренней и внешней сущности того деяния, которое мы пытаемся оценить с позиций права. ——————————— <7> Бриллиантов А. В. Указ. соч.
Правовая оценка максимально точно должна отражать реальную опасность того деяния, за которое виновный привлекается к ответственности, и не влечь повторных оценок по формальному признаку: наличию в законе нескольких статей. Если же оценка с позиций права приобретает самостоятельное значение в отрыве от понимания сущности деяния, то для любого единичного преступления можно сконструировать сколько угодно по сути дублирующих норм и одновременно их применять. Сущность деяний, предусмотренных ст. 205.1 УК РФ, вполне может быть отражена понятиями подстрекательства и пособничества (в последнем случае — в тех формах, которые соответствуют понятию пособничества), а потому описание их в отдельной норме ничего нового к оценке их содержания не добавляет, а является лишь повтором норм Общей части УК РФ. А потому квалификация по совокупности нарушит принцип справедливости. Следует согласиться с А. В. Бриллиантовым в том, что ч. 2 ст. 17 УК РФ требует расширительного толкования и идеальную совокупность может образовывать действие, которое для одного преступления является подстрекательством или пособничеством, а для другого — выполнением объективной стороны преступления. Однако из правильной посылки делается неверный, как представляется, вывод о том, что «если действия виновного могут быть оценены и с позиции норм Общей части (подстрекатель), и с позиции норм Особенной части (исполнитель), то конкуренция норм отсутствует» <8>. ——————————— <8> Бриллиантов А. В. Указ. соч.
В науке уголовного права существует идея о возможности конкуренции норм Общей и Особенной частей при квалификации (при неоконченной преступной деятельности и соучастии в преступлении) <9>. Такая постановка вопроса представляется не совсем верной, поскольку в чистом виде конкуренции между нормами Общей и Особенной частей в этих случаях быть не может в принципе, так как квалификация без участия норм Особенной части невозможна. Вернее все же говорить о конкуренции норм Особенной части при участии в квалификации норм Общей части. Именно это и имеет место в рассматриваемом нами случае. ——————————— <9> Иногамова-Хегай Л. В. Конкуренция норм уголовного права. М.: Щит-М, 1999. С. 98.
Конкуренция норм возникает там, где деяние может получить наиболее полную оценку в рамках одного или другого варианта квалификации. Выбрать нужно тот вариант, который дает возможность оценить содеянное наиболее полно <10>. При отсутствии возможности такой полной оценки в рамках одной нормы конкуренции быть не должно, а содеянное требует квалификации по совокупности. Вряд ли в нашем случае имеет принципиальное значение: есть ли конкуренция в чистом виде между нормами Особенной части или же квалификация в одном из вариантов дается со ссылкой на статью (или статьи) Общей части. ——————————— <10> «Наиболее распространена конкуренция различающихся между собой норм, — пишет профессор Л. В. Иногамова-Хегай, — например, с разной степенью детализации признаков, характеризующих одно и то же отношение. Применяться же должна норма, полнее описывающая это отношение». См.: Иногамова-Хегай Л. В. Конкуренция норм уголовного права. М.: Щит-М, 1999. С. 18.
Для решения вопроса о наличии или отсутствии конкуренции принципиально необходимо установить: возможно или нет в рамках квалификации по одной из норм Особенной части (со ссылкой на статьи Общей части или без нее) дать полную юридическую оценку деяния <11>. Если это возможно, то квалификация по совокупности не нужна. Категоричное же утверждение об отсутствии конкуренции в любом случае представляется не совсем обоснованным. ——————————— <11> Такое понимание конкуренции основано на устоявшемся в науке уголовного права представлении о ее сути. Так, А. С. Горелик полагает, что сущность конкуренции уголовно-правовых норм в том, что содеянное подпадает под несколько норм, но применению подлежит только одна из них. Л. В. Иногамова-Хегай считает, что «конкуренция уголовно-правовых норм — это регулирование одного уголовно-правового отношения одновременно двумя или более нормами, приоритетной из которых является одна норма». См.: Горелик А. С. Конкуренция уголовно-правовых норм. Красноярск, 1998. С. 14; Иногамова-Хегай Л. В. Конкуренция норм уголовного права. М., 1999. С. 11.
Полнота юридической оценки, как отмечалось, должна определяться не формальным вменением нескольких преступлений, а отражением в окончательной квалификации сущности совершенного деяния. А потому на основе формального описания одних и тех же действий как исполнительства в одном случае и пособничества — в другом нельзя сделать однозначного вывода о наличии или отсутствии конкуренции норм. Например, пособничество в приготовлении к убийству, выразившееся в передаче исполнителю убийства огнестрельного оружия, должно получить самостоятельную квалификацию как действие исполнителя по ч. 1 ст. 222 УК РФ, поскольку такие действия сами по себе (даже без всякой связи с убийством) представляют общественную опасность, посягают на объект, не защищаемый ст. 105 УК РФ. Конкуренция норм здесь отсутствует не потому, что в совершении преступления, предусмотренного ст. 105 УК РФ, преступник является пособником, а потому, что действия его не получат полной юридической оценки в рамках квалификации по ст. 105 УК РФ, так как пособничеством в убийстве могут быть самые разнообразные действия, в том числе и такие, которые сами по себе преступлением не являются (например, продажа топора). Действия же, перечисленные в диспозиции ст. 205.1 УК РФ, которые ничем не отличаются и по сути, и по описанию их в законе от действий подстрекателя или пособника, не должны оцениваться дважды лишь на том основании, что в одном случае мы их назовем исполнительством, а в другом — пособничеством или подстрекательством. Аргументация иной позиции ссылками на сложившуюся судебную практику квалификации действий лица, вовлекающего несовершеннолетнего в совершение преступления, по совокупности не кажется убедительной по следующим основаниям: действия по вовлечению несовершеннолетнего в совершение преступления совсем не то же самое, что вовлечение в совершение преступления взрослого лица; подстрекательство несовершеннолетнего к совершению, например, кражи (ч. 4 ст. 33, ч. 1 ст. 158 УК РФ) представляет опасность постольку, поскольку лицо (не важно, какого возраста) было вовлечено в совершение преступления. Нормальное нравственное развитие несовершеннолетнего не является дополнительным объектом подстрекательства к совершению кражи. Именно поэтому в подобном случае и требуется дополнительная квалификация по ст. 150 УК РФ. Такую практику следует признать законной и обоснованной. Она вполне отвечает той позиции (по поводу наличия или отсутствия конкуренции норм), которая была нами обозначена выше. Применительно же к предмету нашего исследования квалификация по совокупности не восполняет пробелы уголовно-правовой оценки, а дает повторную оценку. В заключение обратим внимание и на такой аргумент, как участие России в Европейской конвенции «О пресечении терроризма» (принята 27 января 1977 г.) <12>, которая «специально выделяет участие в качестве сообщника лица, которое совершает подобное преступление или покушается на его совершение» <13>. Если Конвенция обязывает страны-участницы закрепить такое положение вещей, то это означает лишь одно: пособники и подстрекатели не должны остаться без наказания. Каким же образом нормы об ответственности таких лиц будут включены в систему — внутреннее дело каждой страны. Совершенно необязательно для этого создавать специальную норму. ——————————— <12> СЗ РФ. 2003. N 3. Ст. 202. <13> Бриллиантов А. В. Указ. соч.
Подводя итог этому небольшому исследованию, можно кратко сформулировать рекомендации по применению ст. 205.1 УК РФ. 1. Применение ст. 205.1 УК РФ исключает квалификацию по совокупности преступлений в случаях финансирования терроризма и подготовки лица в целях совершения преступления, указанного в этой статье, при условии, что данные действия не совершены членом организованной группы и действия по подготовке выходят за рамки пособничества. 2. Финансирование и подготовка, осуществляемые членом организованной группы, могут быть квалифицированы только по ст. 205.1 УК РФ в том случае, если ее санкция предусматривает более строгое или равное наказание по сравнению с тем, как участник такой организованной группы может быть наказан по соответствующей статье из числа перечисленных в диспозиции ст. 205.1 УК РФ. В противном случае следует квалифицировать содеянное либо по совокупности (нарушая принцип справедливости), либо только по соответствующей статье УК РФ, игнорируя применение ст. 205.1 УК РФ. 3. Содеянное может быть квалифицировано только по ст. 205.1 УК РФ, когда совершаются следующие действия: «склонение, вербовка или иное вовлечение лица, вооружение или подготовка (если действия по подготовке охватываются формулировкой ч. 5 ст. 33 УК РФ)» в случае, если любое из этих действий направлено на совершение преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 208, ч. 1 ст. 211, ч. 2 ст. 360, ч. 1 ст. 360 и ч. 2 ст. 208 УК РФ, поскольку наказание за эти преступления либо менее строгое, чем предусмотрено в ч. 1 ст. 205.1 УК РФ, либо равно ему. 4. Когда «склонение, вербовка или иное вовлечение лица, вооружение или подготовка (если действия по подготовке охватываются понятием пособничества)» направлены на совершение любого иного преступления, указанного в ст. 205.1 УК РФ, они не могут быть квалифицированы только по ст. 205.1 УК РФ, поскольку это означало бы, что законодатель сформулировал в УК РФ новую специальную норму с целью ослабления ответственности за содеянное. А с учетом постоянно возрастающих угроз со стороны террористических организаций вряд ли можно заподозрить законодателя в подобном либерализме. Таким образом, описанные в данном пункте случаи могут получить в суде альтернативную оценку: а) по совокупности с соответствующей нормой из числа указанных в диспозиции со ссылкой на соответствующую часть ст. 33 УК РФ, что будет нарушением принципа справедливости (ч. 2 ст. 6 УК); б) по соответствующей статье из числа указанных в ст. 205.1 УК РФ со ссылкой на соответствующую часть ст. 33 УК РФ без квалификации по ст. 205.1 (такая квалификация предпочтительна, несмотря на то что специальная норма в случае такой оценки игнорируется) <14>; ——————————— <14> Такая квалификация встречается в судебной практике. См., напр.: Определение Верховного Суда РФ от 4 апреля 2007 г. N 5-о07-35С // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2008. N 6. Действия А. квалифицированы по ч. 5 ст. 33, ч. 1 ст. 30, ст. 277 УК РФ. Фактически А. выполнял действия по подготовке (обучению) И. (свидетеля по делу): совместно выезжали на место предполагаемого убийства депутата, где А. показывал выходы из здания, маршруты движения автомобилей, говорил о том, когда и где следует находиться, о способе убийства, о приобретении и перевозке оружия. А. был задержан правоохранительными органами 27 декабря 2005 г. в г. Москве. Редакция ст. 205.1 УК РФ на тот момент включала такой признак, как «обучение», что и осуществлял А., однако действия его по ст. 205.1 УК РФ квалифицированы не были.
в) если действия, перечисленные в ст. 205.1 УК РФ, не привели к совершению оконченного преступления из числа указанных в диспозиции, а наказание за приготовление к ним или покушение оказывается ниже наказания, предусмотренного соответствующей частью ст. 205.1 УК РФ, то возможна уголовно-правовая оценка в рамках ст. 205.1 УК РФ без совокупности <15>. ——————————— <15> Такой вариант квалификации по делу Муртазалиевой приводится в работе «Уголовное преследование терроризма». Муртазалиева склоняла В. и К. (русских девушек, исповедующих ислам) к террористической деятельности. Она говорила о своей ненависти к русским, внушала В. и К., что их долг — вооруженная борьба с русскими. В. стала разделять взгляды Муртазалиевой, что подтверждено записями в ее дневнике, свидетельскими показаниями ее родителей. Мосгорсудом Муртазалиева признана виновной в совершении преступления, предусмотренного ст. 205.1 УК РФ. См.: Бурковская В. А., Маркина Е. А., Мельник В. В. и др. Уголовное преследование терроризма: Монография. М.: Юрайт, 2008. С. 77 — 81.
5. Пособничество в совершении террористического акта полностью охватывается квалификацией по ч. 3 ст. 205.1 УК РФ, если в содеянном отсутствовали квалифицирующие признаки, предусмотренные в ст. 205 УК РФ. При их наличии также возможны два варианта: с нарушением принципа справедливости по совокупности или по соответствующей части ст. 205 без квалификации по ст. 205.1 УК РФ. Квалификация только по ч. 3 ст. 205.1 УК РФ недопустима, так как вряд ли мы можем обязать суд придерживаться того нижнего предела наказания, который установлен ч. 2 и ч. 3 ст. 205 УК РФ.
Пристатейный библиографический список
1. Агапов П. В., Михайлов К. В. Уголовная ответственность за содействие террористической деятельности: тенденции современной уголовной политики: Монография. «Саратовский юридический институт МВД России», 2007. 2. Бриллиантов А. В. Вопросы соучастия при квалификации содействия террористической деятельности // Уголовное право. 2008. N 3. 3. Уголовное преследование терроризма: Монография / В. А. Бурковская, Е. А. Маркина, В. В. Мельник и др. М.: Юрайт, 2008. 4. Горелик А. С. Конкуренция уголовно-правовых норм. Красноярск, 1998. 5. Елизаров И. Е. Уголовно-правовой анализ вовлечения в совершение преступлений террористического характера (ст. 205.1 УК РФ). Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2003. 6. Иногамова-Хегай Л. В. Конкуренция норм уголовного права. М.: Щит-М, 1999. 7. Казакова В. А. Вовлечение в совершение преступлений террористического характера // Право в Вооруженных Силах. 2004. N 4. 8. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / А. В. Бриллиантов, Г. Д. Долженкова, Я. Е. Иванова и др.; / под ред. А. В. Бриллиантова. М.: Проспект, 2010. 9. Кочои С. М. Терроризм и экстремизм: уголовно-правовая характеристика. М.: ТК Велби; Проспект, 2005. 10. Юридический энциклопедический словарь / М. О. Буянова и др. М.: ТК Велби; Проспект, 2006.
