Стасюк Иван Васильевич, помощник судьи Десятого арбитражного апелляционного суда, аспирант кафедры гражданского, арбитражного и административного процессуального права Российской академии правосудия.
Статья посвящена проблеме неисполнения судом процессуальных обязанностей. Автор приходит к выводу, что права участников процесса не могут быть полноценно восстановлены исключительно посредством института обжалования судебных актов. Полное восстановление нарушенных прав возможно только при создании комплекса механизмов, направленных на устранение последствий совершенных судом правонарушений. Между тем действующее законодательство недостаточно эффективно регулирует вопросы защиты прав, нарушенных в результате неправомерных действий суда.
Ключевые слова: процессуальная обязанность, процессуальное правонарушение, последствия процессуальных нарушений, ответственность, защита нарушенного права.
The article is devoted to the problem of default by court of procedural duties. The author comes to a conclusion that the rights of participants of process cannot be high-grade are restored exclusively by means of institute of the appeal of judgments. A complete recovery of the broken rights probably only at creation of a complex of the mechanisms directed on elimination of consequences of infringements made by court. Meanwhile, the current legislation insufficiently effectively regulates questions of protection of the rights broken as a result of wrongful actions of court.
Key words: procedural duty, procedural infringement, consequences of procedural, responsibility, protection of the broken right.
Суд является обязательным участником гражданских процессуальных отношений. Процессуальный закон возлагает на суд ряд процессуальных обязанностей, надлежащее исполнение которых напрямую влияет на правильное и своевременное рассмотрение дел. При этом нормы процессуального законодательства нередко нарушаются судом, т. е. суд выступает субъектом гражданского процессуального нарушения. Не представляется возможным поэтому согласиться с мнением М. Л. Гальперина, который полагает, что суд не может выступать субъектом гражданского процессуального правонарушения. По мнению ученого, иначе «пришлось бы констатировать парадоксальную ситуацию, при которой суд проявил бы неуважение к самому себе <1>. Данный вывод вполне логично вытекает из понимания ученым гражданского процессуального нарушения как неуважения к суду, «выразившегося в неисполнении обязанностей, установленных законными судебными актами…» <2>. Между тем едва ли можно согласиться с таким подходом. Гражданское процессуальное правонарушение представляет собой нарушение предписаний норм процессуального закона, выражающееся в неисполнении субъектом возложенных на него обязанностей или нарушении установленного законом запрета. Поскольку значительное число таких предписаний адресовано суду, то вполне вероятна ситуация, когда данные предписания будут судом нарушаться. Конечно, объективная сторона процессуального правонарушения может выражаться и в нарушении предписания судебного акта, но и в этом случае субъектом правонарушения может выступать суд (например, ст. 369 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее — ГПК РФ), п. 15 ч. 2 ст. 289 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее — АПК РФ) содержат норму о том, что указания вышестоящего суда обязательны для суда, вновь рассматривающего дело). Таким образом, это нарушение так или иначе представляет собой нарушение норм процессуального закона. Следовательно, нет оснований для исключения суда из числа возможных субъектов гражданского процессуального правонарушения. ——————————— <1> Гальперин М. Л. Ответственность в гражданском судопроизводстве. М.: Волтерс Клувер, 2011. С. 108. <2> Там же. С. 87.
В связи с этим возникает вопрос о последствиях, которые должно влечь неисполнение судом его процессуальных обязанностей. Любая обязанность представляет собой меру должного поведения лица, а ее исполнение, как правило, обеспечивается наступлением неблагоприятных последствий для лица, не исполнившего ее. Чаще всего такие последствия реализуются в виде юридической ответственности, которая возлагается на обязанное лицо. Можно ли говорить об ответственности суда, не исполнившего процессуальную обязанность? Большинство авторов склонны полагать, что суд является субъектом гражданской процессуальной ответственности. Так, Н. А. Чечина и П. С. Элькинд придерживались мнения, что субъектами гражданской процессуальной ответственности могут быть в том числе государственные органы — органы следствия, дознания, прокуратуры, суд <3>. А. В. Юдин также относит суд к субъектам гражданской процессуальной ответственности, указывая, что в качестве меры гражданской процессуальной ответственности суда может выступать отмена или изменение незаконного или необоснованного судебного постановления, в случае когда судья незаконно не исполнил свои обязанности по вынесению законного и обоснованного судебного акта <4>. Г. Н. Ветрова полагала, что отмена судебного акта выступает мерой ответственности, так как основанием отмены процессуальных актов, как и других санкций, является гражданское процессуальное правонарушение в единстве субъективной и объективной сторон <5>. А. Г. Столяров считает, что за нарушение судом процессуальных норм наступает правовосстановительная форма гражданской процессуальной ответственности процессуального характера. Под данной формой ответственности автор понимает обеспеченную мерами государственного принуждения и основанную на публично-правовом методе регулирования обязанность суда восстановить процессуальное положение участвующих в деле лиц, измененное вследствие процессуального правонарушения <6>. Между тем сомнительно, что процессуальное положение лиц, участвующих в деле, обязательно изменяется вследствие совершения судом гражданского процессуального правонарушения. Кроме того, эта форма ответственности реализуется, видимо, тогда, когда вышестоящий суд отменяет незаконный судебный акт, возвращая дело на новое рассмотрение. Непонятно поэтому, можно ли говорить об ответственности, когда вышестоящий суд отменяет судебный акт с вынесением нового судебного акта. ——————————— <3> Чечина Н. А., Элькинд П. С. Об уголовно-процессуальной и гражданской процессуальной ответственности // Чечина Н. А. Избранные труды по гражданскому процессу. СПб., 2004. С. 611. <4> Юдин А. В. Гражданское процессуальное правонарушение и ответственность. СПб., 2009. С. 335. <5> Ветрова Г. Н. Санкции в судебном праве. М.: Наука, 1991. С. 157 — 158. <6> Столяров А. Г. Судебные расходы как элемент состава гражданской процессуальной ответственности: Дис. … канд. юрид. наук. СПб., 2004. С. 150.
По нашему мнению, нельзя говорить о том, что суд несет ответственность за допущенные им процессуальные нарушения. Ответственность предполагает всегда наступление неблагоприятных последствий для лица, на которое такая ответственность возлагается. Между тем законом не предусмотрено мер, которые бы вели к неблагоприятным последствиям для суда, не исполнившего свои обязанности и нарушившего нормы процессуального права. Суд наделен полномочиями по отправлению правосудия, при осуществлении которого суд выступает от имени государства. Ответственность по своей природе представляет собой определенные ограничения, обременения для лица, на которое эта ответственность возложена. Однако поскольку правомочия, которые имеются у суда, связаны с отправлением им правосудия, то и какое-либо ограничение прав суда нанесло бы ущерб деятельности по отправлению правосудия. Что касается возможности отмены незаконного и необоснованного судебного акта вышестоящим судом, то рассматривать ее в качестве формы ответственности не представляется возможным. Во-первых, отмена судебного акта следует не за всякое допущенное судом процессуальное правонарушение. Во-вторых, возможность отмены судебного акта наступает только в случае обжалования судебного акта, что не исключает того, что нарушения могли быть допущены судом и при вынесении судебного акта, который не был подвергнут обжалованию. В-третьих, законом предусматривается возможность отмены судебного акта нижестоящего суда и тогда, когда данный судебный акт является законным и обоснованным. Последнее возможно, например, при отказе истца от иска или при заключении сторонами мирового соглашения. Наконец, вышестоящий суд, проверяя законность и обоснованность судебного акта, не принимает во внимание, имелась ли вина судьи при вынесении незаконного судебного акта. Как отмечает Н. В. Витрук, «уполномоченный субъект, фиксируя факт процессуального правонарушения, не обязан доказывать наличие вины в действиях правонарушителя. Это не исключает возможность для нарушителя процедурных правил доказывать отсутствие его вины, что может повлечь изменение в применении меры процессуальной ответственности» <7>. Таким образом, вина может презюмироваться, но вопрос о вине не исключается при возложении ответственности. Можно согласиться с теми авторами, которые полагают, что в качестве меры ответственности не может рассматриваться отмена незаконного судебного акта. Так, например, А. Н. Ермаков рассматривает отмену судебного акта как меру защиты, применяемую к нижестоящему арбитражному суду <8>. Отрицает отнесение отмены судебного акта к мерам ответственности и Н. Н. Тумащик <9>. Неблагоприятные последствия в виде мер дисциплинарной или уголовной ответственности могут наступить только для судьи, вынесшего незаконный судебный акт или допустивший иное нарушение правовых норм. Следует помнить, однако, что субъектом гражданских процессуальных правоотношений выступает суд, а не судья, рассматривающий конкретное дело, вследствие чего смешивать ответственность судьи с последствиями неисполнения процессуальных обязанностей судом не имеется оснований. ——————————— <7> Витрук Н. В. Общая теория юридической ответственности. М.: Норма, 2009. С. 223. <8> Ермаков А. Н. Меры защиты в арбитражном процессуальном праве: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 2002. С. 25. <9> Тумащик Н. Н. Процессуальная ответственность в судопроизводстве по гражданским делам: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. С. 14.
Итак, за совершение гражданского процессуального правонарушения на суд не может быть возложена ответственность. Данный вывод, однако, оставляет открытым вопрос о последствиях совершения судом процессуального правонарушения. Причем данные последствия должны быть связаны с восстановлением прав, нарушенных в результате совершения судом процессуального правонарушения. В результате совершения судом процессуального правонарушения может быть нарушено, во-первых, право на судебную защиту (ст. 46 Конституции Российской Федерации), а во-вторых, субъективные материальные права как лиц, участвующих в деле, так и лиц, в деле не участвующих. Причем это может быть как субъективное право, спор о котором рассматривается судом (например, когда в результате чрезмерно длительного рассмотрения дела истец утратил интерес к истребуемой вещи из-за ее естественной амортизации), так и иные субъективные права. В первом случае восстановление нарушенного права осуществляется путем пересмотра дела вышестоящим судом, а также посредством самоконтроля суда, преимущество которого состоит в том, что устранение судебных ошибок происходит быстрее, чем при рассмотрении дела вышестоящим судом, которое происходит «спустя какое-то время после совершения и обнаружения судебной ошибки» <10>. ——————————— <10> Зайцев И. М. Самоконтроль суда первой инстанции в гражданском процессе // Российская юстиция. 1998. N 12. С. 9.
Что же касается последствий процессуальных правонарушений, повлекших нарушение субъективных материальных прав, то в данном случае должна наступать ответственность государства, что следует из положения ст. 53 Конституции Российской Федерации. Между тем следует помнить, что конституционная норма по своей природе представляет собой модель, образец, с учетом которого должно строиться законодательство. Конституционная норма для возможности ее полноценной реализации должна получить развитие и конкретизацию в иных нормативных правовых актах. Однако единственная конкретизация данной конституционной нормы применительно к ответственности за вред, причиненный допущенными судом процессуальными правонарушениями, до последнего времени содержалась в ст. ст. 1069 — 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ). При этом согласно п. 2 ст. 1070 ГК РФ возможность возмещения вреда, причиненного в ходе осуществления правосудия, обусловлена наличием вступившего в законную силу приговора, устанавливающего вину судьи. Впоследствии указанная норма получила толкование Конституционного Суда Российской Федерации. Из Постановления Конституционного Суда РФ от 25 января 2001 г. N 1-П «По делу о проверке конституционности пункта 2 статьи 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан И. В. Богданова, А. В. Зернова, С. И. Кальянова, Н. В. Труханова» следует, что возмещение вреда возможно в случае признания действий (бездействия) судьи по осуществлению правосудия незаконными приговором суда либо иным судебным актом. Кроме того, в пункте 3 резолютивной части Постановления указано, что Федеральному Собранию надлежит в законодательном порядке урегулировать основания и порядок возмещения государством вреда, причиненного действиями (или бездействием) суда (судьи). Между тем только спустя 10 лет был принят закон, который, по крайней мере, частично разрешает вопросы о порядке возмещения вреда, причиненного в ходе отправления правосудия. Речь идет о Федеральном законе от 30 апреля 2010 г. N 68-ФЗ «О компенсации за нарушение права на судебное разбирательство в разумный срок и права на исполнение судебного акта в разумный срок» (далее — Закон). Однако данный Закон регулирует последствия лишь одного из возможных процессуальных правонарушений — обязанности суда рассмотреть дело в разумный срок и делает это не вполне удачно. В литературе уже ставилась проблема правовой природы компенсации за нарушение права на рассмотрение дела в разумный срок <11>. ——————————— <11> Михеева Л. Ю. Ответственность за причинение вреда актами власти и компенсация за нарушение права на судопроизводство в разумный срок: соотношение конструкций // Основные проблемы частного права / Отв. ред. В. В. Витрянский, Е. А. Суханов. М.: Статут, 2010. С. 161.
Рассмотрим вопрос о том, какой вред и в каком объеме подлежит возмещению на основании Закона. Представляется, что причиненный вред может выражаться в форме как имущественного, так и морального вреда. Нам не удалось обнаружить судебных актов, в которых суд бы устанавливал причинение заявителю именно имущественного вреда, хотя такую возможность вполне разумно предположить, и в первую очередь для субъектов предпринимательской деятельности. Как следует из Закона, а также разъяснений, данных в совместном Постановлении Пленумов Верховного и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23 декабря 2010 г. N 30/64 <12>, присуждение компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок направлено прежде всего на компенсацию морального вреда, нравственных страданий, причиненных заинтересованному лицу в результате нарушения его права на судопроизводство в разумный срок. ——————————— <12> Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2011. N 2.
В п. 2 Постановления Пленумов ВС РФ и ВАС РФ отмечается, что отсутствие права на присуждение компенсации на основании Закона о компенсации не лишает заинтересованное лицо права обратиться в суд с иском о возмещении вреда в соответствии со ст. ст. 1069 — 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации, а также с иском о компенсации морального вреда на основании ст. 151 ГК РФ. Далее в п. 51 Постановления отмечается о возмещении материального вреда, на основании ст. ст. 1069 — 1070 ГК РФ заинтересованное лицо не лишается права на присуждение компенсации. С другой стороны, в п. 47 Постановления компенсация нарушения права на рассмотрение дела в разумный срок определяется как денежное возмещение вреда, причиненного вследствие нарушения права на судопроизводство в разумный срок. В п. 49 Постановления обращено внимание на то, что суду надлежит в каждом конкретном случае обеспечивать индивидуальный подход к определению размера компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок. Все это позволяет сделать вывод о том, компенсация за нарушение права на судопроизводство в разумный срок не может быть подведена под уже известные правовые конструкции, но наиболее приближается к компенсации морального вреда. Такое место в механизме правового регулирования рассматриваемому институту отводит, в частности, Л. Ю. Михеева <13>. Между тем нормы закона и толкование, которое было дано им в Постановлении Пленумов ВС РФ и ВАС РФ, говорят о том, что при рассмотрении заявления о присуждении компенсации за нарушение права на судебное разбирательство в разумный срок требование о возмещении имущественного вреда заявлено быть не может. ——————————— <13> Михеева Л. Ю. Указ. соч. С. 168.
Между тем, нам представляется, каких-либо препятствий к рассмотрению требования о возмещении причиненного имущественного вреда вместе с требованием о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок не имеется. Основания как первого, так и второго требования, по существу, тождественны, если возникновение имущественного вреда вызвано именно длительным рассмотрением дела. Следует отметить, что длительное рассмотрение дела часто прямо влияет на субъективные права участников судопроизводства. Так, размер некоторых обязательств может напрямую зависеть от срока рассмотрения дела. Это касается, в частности, ответственности за пользование чужими денежными средствами (ст. 395 Гражданского кодекса Российской Федерации). При рассмотрении споров о восстановлении на работе в случае удовлетворения требования в пользу работника взыскивается средний заработок за время вынужденного прогула (ст. 394 Трудового кодекса Российской Федерации). На эту проблему еще до принятия Трудового кодекса Российской Федерации обратил внимание Конституционный Суд Российской Федерации, указав, что работодатель обязан компенсировать восстановленному на работе работнику ущерб, причиненный незаконным увольнением, но в пределах установленных сроков разрешения этих дел органами по рассмотрению трудовых споров <14>. Однако данный подход не был как-либо учтен законодателем при принятии Трудового кодекса Российской Федерации. Между тем в случае необоснованно длительного рассмотрения трудового спора едва ли справедливо возлагать обязанность по выплате средней заработной платы работнику исключительно на работодателя, равно как не будет справедливым и лишение работника средней заработной платы только из-за того, что спор вследствие допущенных судом правонарушений рассматривался в неразумно долгий срок. С учетом этого следовало бы сохранить в российском законодательстве норму о выплате работнику средней заработной платы за все время рассмотрения дела, однако предоставить работодателю возможность требовать возмещения понесенных расходов в той части, в которой они обусловлены необоснованно длительным рассмотрением дела в суде. ——————————— <14> Постановление от 27 января 1993 г. N 1-П // Вестник Конституционного Суда РФ. 1993. N 2/3. С. 53 — 64.
Велика вероятность причинения вреда и при необоснованном применении судами обеспечительных мер. Опасность допускаемых в данном случае нарушений в том, что рассмотрение заявления о принятии обеспечительных мер осуществляется судом в день подачи такого заявления без вызова ответчика, определение о принятии обеспечительных мер подлежит немедленному исполнению. Проблема нарушения требований процессуального законодательства при принятии обеспечительных мер длительное время находится в сфере внимания высших судебных инстанций. Так, в Постановлении Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2002 г. «О рассмотрении судами дел с участием акционерных обществ» перечислен ряд дел, по которым судами при принятии обеспечительных мер допущены грубейшие нарушения процессуального законодательства, в том числе связанные с нарушением правил о подсудности и подведомственности. Между тем последствия нарушения судом процессуальных норм при рассмотрении заявлений об обеспечении иска выражаются в отмене вышестоящим судом незаконных определений, а также в применении дисциплинарных мер в отношении судей, допустивших подобные нарушения. Вопрос о возмещении причиненного такими актами вреда остается открытым. Нормы процессуального законодательства (ст. 146 ГПК РФ и ст. 98 АПК РФ) предусматривают возможность предъявления ответчиком и другими заинтересованными лицами требования к истцу о возмещении убытков, в случае когда истцу отказано в удовлетворении иска. Очевидно, что эти нормы закона не решают вопрос о возмещении убытков, возникших в результате вынесения незаконного определения о принятии обеспечительных мер. Изложенное позволяет сделать вывод о том, что негативные последствия допускаемых судом процессуальных правонарушений для лиц, участвующих в деле, не исчерпываются ограничением права на судебную защиту и возможности добиться защиты нарушенного или оспоренного субъективного права. Данные последствия могут заключаться и в том, что эти лица будут лишены субъективных прав, которые не были предметом рассматриваемого судом спора. Очевидно, что существующего регулирования (ст. 53 Конституции Российской Федерации, ст. 1070 ГК РФ) явно недостаточно для полноценного восстановления прав, нарушаемых такими действиями суда. Для рассмотрения требования о возмещении вреда, причиненного в ходе отправления правосудия, едва ли может быть признана достаточной общая конструкция возмещения причиненного вреда, установленная главой 59 ГК РФ. Законодатель, поместив норму ст. 1070 ГК РФ в главу кодекса, посвященную обязательствам, возникшим из причинения вреда, правильно определил правовую природу предусмотренных этой нормы обязательств. Следует, однако, учитывать, что суд всегда осуществляет свою деятельность в рамках строго установленной процессуальной формы. Таким образом, любые допускаемые судом правонарушения представляют собой отступление от требований этой процессуальной формы, нарушение положений достаточно подробного и сложного процессуального регламента. Таким образом, суду, рассматривающему требование о возмещении вреда, необходимо будет оценить правомерность совершенных судом процессуальных действий. Кроме того, процессуальная деятельность суда осуществляется во взаимодействии с лицами, участвующими в деле, действия которых также могут влиять на причинение ущерба кому-либо из участвующих в деле лиц. В связи с этим положительной оценки заслуживают нормы Федерального закона «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или исполнение судебного акта в разумный срок» в той части, в которой обязывают суд, рассматривающий заявление, дать оценку эффективности действий суда при рассмотрении дела, а также поведению сторон. Изложенное позволяет прийти к выводу о необходимости более детальной регламентации порядка возмещения вреда, причиненного в ходе отправления правосудия. То обстоятельство, что (как мы выше установили) суд не несет ответственности за допущенные им процессуальные правонарушения, не означает, что не должны быть полностью восстановлены нарушенные права как лиц, участвующих в деле, так и иных лиц. Все это указывает на необходимость принятия нормативного правового акта, устанавливающего порядок возмещения вреда, причиненного в ходе отправления правосудия, оснований возложения этой ответственности на государство и освобождения от нее, круг обстоятельств, подлежащих установлению при рассмотрении таких дел. При этом необходимо разграничивать ответственность государства за вред, причиненный при отправлении правосудия, и ответственность судьи за допущенные им нарушения законодательства. С. Ф. Афанасьев и М. Н. Зарубина полагают необходимым разграничивать, когда за одну и ту же ошибку наступает деликтная ответственность, а когда в отношении судьи возбуждается дисциплинарное производство <15>. Однако едва ли целесообразно возлагать гражданско-правовую ответственность именно на судью, принявшего незаконный судебный акт, совершившего или не совершившего определенное процессуальное действие, которое повлекло возникновение вреда. Дело не только в том, что ст. 53 Конституции Российской Федерации и ст. ст. 1069 — 1070 ГК РФ прямо указывают, что ответственность за вред, причиненный в результате незаконных действий государственных органов и должностных лиц, несут не эти государственные органы и должностные лица, а государство. При возложении ответственности на судью, необходимым будет устанавливать вину судьи в совершении гражданского процессуального правонарушения. В то же время убытки могут быть причинены и в отсутствие вины конкретного судьи. Не случайно п. 3 ст. 1 Федерального закона «О компенсации…» установлено, что компенсация за нарушение права на судопроизводство в разумный срок присуждается независимо от наличия вины суда. Таким образом, возложение ответственности на государство в большей степени будет способствовать защите прав и законных интересов лиц, потерпевших от допущенных правонарушений. ——————————— <15> Афанасьев С. Ф., Зарубина М. Н. К проблеме привлечения суда (судьи) к деликтной ответственности в контексте права на справедливое судебное разбирательство // Российский судья. 2009. N 11. С. 40.
Правовая конструкция ответственности государства за вред, причиненный в ходе отправления правосудия, должна быть построена с учетом функций (восстановительной и карательной) и принципов юридической ответственности (правомерность, неотвратимость, оптимальность процессуальной формы привлечения к ответственности, эффективность <16> и др.). ——————————— <16> Витрук Н. В. Указ. соч. С. 266.
Полноценное восстановление прав, нарушенных неисполнением судом своих процессуальных обязанностей, возможно только при совокупном действии трех различных механизмов такого восстановления: институт самоконтроля суда за выносимыми им судебными актами, институт обжалования судебных актов и институт ответственности государства за правонарушения, допущенные судом при отправлении правосудия. Основой к формированию третьего указанного нами института мог бы послужить закон о компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок. Пока, однако, данный нормативный правовой акт лишь частично и не очень удачно разрешает проблемы ответственности государства за вред, причиненный в ходе отправления правосудия и восстановления прав, которые были нарушены вследствие неисполнения судом возложенных на него процессуальных обязанностей.
