(Митина С. И.) («Семейное и жилищное право», 2009, N 5)
БРАЧНЫЙ ДОГОВОР И ПРОЦЕДУРА ЗАКЛЮЧЕНИЯ БРАКА В ДИПЛОМАТИЧЕСКОЙ ПРАКТИКЕ ЭЛЛИНИСТИЧЕСКИХ ГОСУДАРСТВ <*>
С. И. МИТИНА
——————————— <*> Mitina S. I. Marriage contract and procedure of conclusion of marriage contract in diplomatic practice of hellenistic states.
Митина С. И., доктор юридических наук, профессор НовГУ.
В настоящей статье рассматриваются вопросы исторических концепций заключения брачных договоров, статья имеет значительную ценность с точки зрения понимания возможных подходов к данному институту права. Ключевые слова: брак, брачный договор, заключение брака, расторжение брака.
The article deals with the issues of historic concepts of conclusion of marriage contracts, the article is important from the viewpoint of understanding of possible approaches to the said institute of law. Key words: marriage, marriage contract, conclusion of marriage, dissolution of marriage.
Практика установления династических связей как универсальный инструмент дипломатии весьма широко использовалась всеми без исключения эллинистическими государствами. Исходные принципы династической политики в царских домах диадохов, разделивших империю Александра Великого, восходят к Филиппу II Македонскому, а не к Александру. Объясняется это тем, что сам Александр из-за скоропостижной смерти не успел своим собственным примером создать и законодательно закрепить систему преемственности власти и наследования. В целом же династические связи ведущих эллинистических государств в значительной мере отражают те тенденции межгосударственных отношений, которые были актуальны на каждый конкретный отрезок исторического времени. Время диадохов, по выражению Г. Бенгтсона, — это эпоха неограниченной подвижности. Несмотря на многие войны, у людей была возможность передвигаться без ограничений в границах бывшей империи Александра. Для диадохов не существовало бы возможности заключать договоры и осуществлять династические бракосочетания, если бы не было свободного передвижения дипломатов. Сами властители прекрасно знали друг друга на личном уровне <1>. Все брачные союзы, за редким исключением, носили политический характер. К. Ватин напоминает, что устойчивые юридические традиции привилегированного класса колониального типа, каковым стали греко-македоняне на Востоке, и общественное устройство были восприняты и Лагидами, и Селевкидами из Греции <2>. ——————————— <1> Bengtson H. Die Diadochen. Die Nachfolger Alexanders des Grosen. Munchen, 1987. S. 76. <2> Vatin C. Recherches sur le mariage et la Condition de la femme Mariee l’epoque Hellenistique. Paris, 1970. P. 59.
С точки зрения истории права интересна сама процедура заключения династических браков, особенно между представителями ведущих эллинистических держав. Какие юридические акты опосредовали заключение браков царей с иностранными принцессами? Э. Бикерман считает, что брачные договоры составлялись заранее и в них обязательно включались пункты о приданом <3>. Однако в источниках слишком редко встречаются упоминания о формальной стороне брачных договоренностей. Надо учитывать, что многие брачные союзы заключались под влиянием конкретной политической ситуации, не всегда дававшей время и возможности для скрупулезного оформления соответствующих договоров. Существовали ли пространные брачные контракты, в письменном виде фиксировавшие не только правовой статус приданого, но и будущее самой невесты и детей, рожденных ею, сказать трудно. В основном сохранились лишь косвенные указания на ту или иную договоренность между сторонами при заключении брака. Так, в брачном договоре сирийского царя Антиоха II и египетской принцессы Береники предусматривалось, что дети, которые родятся от этого брака, будут наследниками престола. К тому же уже состоявшаяся жена могла стать царицей лишь в результате специального акта, исходившего от царя и отличного от брачных церемоний. Антиох III отпраздновал свой брак с Лаодикой в Селевкии на Евфрате, а царицей провозгласил ее в Антиохии. Однако следует различать с юридической точки зрения две категории браков, между которыми многие исследователи не проводят никакой разницы. Так, Э. Бикерман говорит, что принцессы в сохранившихся источниках упоминаются по большей части как объекты матримониальных соглашений, с помощью браков они привязывали к династии чужеземных властелинов, как было в случае брака Антиохиды, сестры Антиоха III, с Ксерксом из Армении; браков дочерей Антиоха II (Стратоники) и Антиоха III (Антиохиды) с царями Каппадокии Ариаратом III и Ариаратом IV; двух Лаодик, дочерей Антиоха II и Антиоха IV, с царями Понта; Лаодики, дочери Антиоха VIII, с Митридатом Коммагенским, брачных союзов с правителями Атропатены (Strab. XI, 13, c. 523) и Бактрианы (Polyb. XI. 34. 9) <4>. Однако большинство этих брачных союзов имело внутригосударственные цели предотвращения сепаратизма, укрепления единства территории необъятного государства Селевкидов, ведь они считали себя на основании «права войны» владыками почти всей Азии от Средиземного моря до Индии. Правителей Армении, Коммагены, Атропатены, Бактрии они рассматривали как своих вассалов. Заключение брачных союзов могло означать в данном случае лишь проявление царского благоволения к подданным, желание установить жесткий контроль за подчиненными территориями, привязать их к своей династии кровнородственными связями. ——————————— <3> Бикерман Э. Государство Селевкидов: Пер. с франц. М., 1985. С. 30. <4> Там же. С. 27, 29.
В отличие от данной ситуации внешнеполитический характер носят лишь правовые процедуры, связанные с браками, заключавшимися между равными по политической значимости царскими домами. Вот здесь как раз и возможны различные политические и правовые коллизии, влекущие весьма существенные последствия для развития международных отношений. Э. Бикерман вполне точно определяет патримониальные отношения между династиями как «брачные дела». Действительно, желание использовать институт брака как инструмент политики всегда и во все времена наряду с положительными моментами вносило и значительную сумятицу в международные отношения. К тому же трудность заключается в том, как отмечает исследователь, что грекам было чуждо наше понимание развода. Брак им представлялся свободным союзом. Если муж не изгонял жену из дома или она не покидала его, брак продолжался <5>. ——————————— <5> Bengtson H. Op. cit. P. 78; Бикерман Э. Указ. соч. С. 26.
В 324 г. до н. э. на свадьбе в Сузах Птолемей I, еще не будучи официально царем, сочетался браком с персидской принцессой, однако историю продолжения этого брака мы не знаем. В 321 г. до н. э. он женился на Эвридике, дочери Антипатра. В это время он уже фактически осуществлял царскую власть, признанную другими диадохами. Это дает основание даже современным исследователям расценивать в качестве законного царского брака именно второй, заключенный Птолемеем после обретения им фактически царского положения <6>. Невеста прибыла в Египет, сопровождаемая роскошным экипажем, и была официально передана супругу. Таким образом, видны два акта, имеющие юридическое значение: соглашение, заключенное между Птолемеем и Антипатром, и торжественная передача супруги на руки царя. Эвридика была, очевидно, единственной законной женой Птолемея до 287 г. до н. э., когда он отверг ее ради брака с Береникой. Со смертью Антипатра прежний союз не имел больше политической ценности и мог быть расторгнут без риска. ——————————— <6> Vatin C. Op. cit. P. 62 — 63.
Когда несколькими годами позже появилась потребность в политическом сближении с Македонией ради сдерживания честолюбивых намерений Селевка I, Птолемей II устанавливает связи с Лисимахом, сочетаясь браком с его дочерью Арсиноей. Брак был заключен примерно по тем же правилам, что и у Птолемея I с Эвридикой. Арсиноя так же торжественно была сопровождена в Египет. Когда же она была отвергнута, как и Эвридика, то продолжала пользоваться уважением, сохраняя в своем Коптском княжестве даже царское звание. Можно ли из этого заключить, что она не была отвергнута формально и что брак оставался действительным? Скорее всего, нет. Желание мужа расстаться с прежней женой ради вступления в новый брак являлось достаточным основанием для расторжения предыдущего брака. Особенность положения Арсинои объясняется необходимостью бережного обращения с матерью законных наследников престола. Такая же классическая форма царского греческого брака повторно появилась в Египте только через столетие. Речь идет снова о союзе, основанном на политической необходимости, который должен был ограничить негативные последствия поражения, понесенного египтянами от Антиоха III на поле битвы при Панионе. Антиох же стремился к сближению династий, предвидя борьбу против Рима. Юный Птолемей V уже в возрасте тринадцати-четырнадцати лет был официально признан совершеннолетним. Таким образом, нет оснований сомневаться, что он мог заключить контракт с Антиохом в 196/195 г. до н. э., который составил юридическое основание брака. Трудно сказать, шла ли речь просто о принципиальном согласии или, собственно говоря, о контракте как формализованном юридическом документе, фиксирующем участие в договоренности обеих заинтересованных сторон. Во всяком случае, подписание контракта само по себе еще не означало того, что брак состоялся. Точно известно, что имелось предварительное соглашение и что брак между Птолемеем V и Клеопатрой I был заключен двумя или тремя годами позже в Рафии в присутствии отца невесты Антиоха III. Его непосредственное участие в свадьбе дочери, без сомнения, придавало более церемониальный характер всей процедуре, чем передача невесты будущему супругу родственником, другом или послом. К. Ватин, дискутируя с М. Олло, указывает на попытку последнего, используя текст Иосифа Флавия, восстановить содержание договора между Антиохом III и Птолемеем V относительно приданого Клеопатры <7>. Приданое могло состоять из территории Келесирии, которая являлась предметом взаимных территориальных претензий двух династий. Доходы от управления Келесирией супруги могли делить поровну, а Антиох III брал на себя миссию сохранения суверенитета провинции. На самом деле источник, на основе которого строится данная версия, по небезосновательному мнению К. Ватина, вызывает сомнения. ——————————— <7> Ibid. P. 64 — 65.
Куда интереснее свидетельство Полибия, который описывает состоявшуюся двадцатью пятью годами позже юридическую договоренность между Птолемеем VI и Антиохом IV. У слова «homologia», использованного Полибием, точный и специализированный смысл. Это соглашение между тестем и зятем составляло главное основание брака. Его контекст показывает, что оно включает условия, которые интересуют только мужчин. Они носят исключительно политический характер. Из текста Полибия ясно, что, если верить египтянам, между Птолемеем V и Антиохом III также имелась homologia, включавшая передачу Келесирии в качестве приданого за Клеопатрой (Polyb. XXVIII. 20.3-10), в то время как второй учредительный юридический акт, касающийся заключения брака, ekdosis, подразумевал передачу супруги в руки мужа. Если ссылаться на язык делопроизводства египетских канцелярий, получается, что homologia gamou — это прежде всего акт, которым муж признает, что получил приданое. То есть в нем говорится, что жених и его сопровождающие встретили невесту с ее сопровождающими и приданым, содержание которого тут же перечисляется. Кроме того, упоминается, что приданое предоставлено в обмен на обязательство заключения контракта о совместной жизни <8>. ——————————— <8> Ibid. P. 66.
Содержание данных договоров было напрямую связано с событиями, описанными Полибием. Он рассказывает, как к Антиоху IV во время его вторжения в Египет прибыли с посреднической миссией по просьбе Птолемея послы от ахейцев, афинян, милетцев, которые старались примирить враждующие стороны, напоминая в том числе и о родственных узах династий. Однако Антиох отверг факт состоявшегося, по словам александрийцев, соглашения между недавно умершим Птолемеем Эпифаном и Антиохом III, в соответствии с которым Птолемей должен был получить в приданое Келесирию, когда брал в замужество Клеопатру, дочь Антиоха III и мать нынешнего египетского царя Птолемея Филометора (Polyb. XXVIII. 20.8-10). Об этом приданом есть короткое упоминание у Аппиана. Он сообщает, что Антиох III, зная, что надо скрывать свои намерения относительно войны с римлянами, предусмотрительно связал браками близких ему царей: в Египет Птолемею он послал Клеопатру, имевшую прозвище Сира, в качестве приданого отдав Келесирию, которую сам отнял у Птолемея (App. Syr. 5). Видимо, позже Антиох IV попытался разрешить очевидную коллизию между нормами семейно-брачных отношений и «правом войны». Последнее на тот момент было более приемлемо для урегулирования ситуации в нужном для царя варианте. Благодаря этому примеру видно, что договором о получении приданого, как правило, был связан зять, а не тесть. С одной стороны, создается впечатление, что в силу этого контракта Антиох обязан уступить Келесирию. Но, с другой стороны, получается, что именно Птолемей, принимающий Келесирию, обещает Антиоху III сочетаться браком с его дочерью Клеопатрой. Естественно, что с юридической точки зрения такой акт был бы политическим абсурдом. Так или иначе, египтяне, которые требуют эту провинцию двадцатью пятью годами позже, после утраты ее в ходе военных действий, неспособны предъявить контракт, который включает обязательства со стороны Селевкидов. Египетская сторона приписывает документу содержание, которого не может быть. Тогда лучше понимается позиция Антиоха IV, в соответствии с которой не отрицается существование любого homologia, но только не того, на котором настаивают египтяне, и у которой нет никакого смысла. Надо принять в расчет двойную природу этого контракта, юридическую и политическую. Антиох III вел переговоры с Египтом после военной победы, когда Птолемей V был еще только ребенком. Селевкид мог легко навязать свои условия, и он сумел вместо двусмысленных формальных обещаний брака взамен приданого получить конкретное обязательство заключения брачного союза со стороны Птолемея. Птолемей был связан, как если бы он встретил приданое. Антиох же не был связан ничем, кроме морали. Позиция египтян в 170 г. до н. э. также имеет свое объяснение: они основываются не на самом homologia, а на обещании приданого, которое в нем содержится и которое заменило реальное приданое. Антиох IV же исходит из того, что homologia связывало Птолемея Эпифана и никого другого. Если он сам под этим подписался взамен призрака провинции, тем было хуже для него и для Египта. Вероятнее всего, что Птолемей Эпифан никогда не располагал Келесирией, именно так и следует интерпретировать текст Полибия. Формально он делает намек только на военное завоевание провинции Антиохом III. К. Ватин находит выражение Полибия: «Пользуясь своим положением сироты», относящееся к Птолемею Эпифану, применимым в качестве доказательства мошенничества молодого царя, так как Египет в результате брака пытается возместить утраченную провинцию. Однако ясно, что брак не аннулировал результатов завоевания <9>. ——————————— <9> Ibid. P. 69; ср.: Бикерман Э. Указ. соч. С. 30.
Таким образом, при заключении браков между Селевкидами и Птолемеями одно время четко прослеживалась закономерность, в соответствии с которой прибыль от патримониальной сделки принадлежала стороне, отдающей женщину, а не той, которая ее получает. При этом надо учитывать, что вряд ли на протяжении всей истории эллинистических династий схема заключения брачных договоров оставалась неизменной. Все зависело от смены партнеров, одни из которых, как Селевкиды, были почти постоянными, другие становились таковыми в силу политической необходимости. Менялось даже внутреннее содержание брака. Изначальное юридическое доминирование мужчины, характерное для греческих патримониальных отношений, со временем утрачивает свою незыблемость под давлением опять же политической необходимости. Так, для брака Клеопатры II и Птолемея Эвергета II, заключенного в 146 г. до н. э., характерно преобладающее положение женщины. Клеопатра II к тому моменту уже была царицей, и этот брак был ей навязан как компромисс, чтобы избежать гражданской войны. Оба супруга, таким образом, оказались равны и заключили взаимное обязательство. Нет необходимости в приданом для женщины, которая является царицей Египта и которая собирается ею оставаться. Единственным юридическим основанием в таком браке, по всей видимости, является проявленное обоими супругами желание жить вместе как царь и царица Египта. Селевкидскими царицами становились отнюдь не только представительницы царских домов Македонии и Египта. Известно, что уже Селевк I заключил во время своего азиатского похода брачный союз с индийским царем Чандрагуптой. Правда, источники по-разному объясняют суть этого союза. Страбон просто говорит, что Селевк вернул Чандрагупте земли арианов, когда-то отнятые Александром Великим, и заключил с индийским царем соглашение о взаимных браках (Strab. XV. II. 9). То есть речь могла идти о формальной договоренности по поводу возможных совместных браках двух династий. Аппиан же как будто бы говорит о некоем конкретном брачном союзе: «…перейдя реку Инд, он воевал с царем живущих по берегу этой реки индийцев, Андрокоттом, пока не заключил с ним дружбы и брачного союза» (App. Syr. 55). Первоначально юридическое основание браков Селевкидов строилось на основе греческой традиции путем соглашения между женихом и отцом невесты. Но, как считает К. Ватин, сомнительно, чтобы эта схема осталась незыблемой. Эти сомнения связаны с тем, что нехватка доказательств в виде письменных контрактов может быть свидетельством их устного характера. Плутарх, описывающий брак Селевка I и Стратоники, настаивает на передаче молодой женщины на руки ее будущего супруга: отец и мать, Деметрий и Фила, старались сопровождать ее до самой Сирии (Plut. Dem. XXXVIII). Правда, у Деметрия для этого были особенные политические причины, он стремился провести переговоры с Селевком. Маловероятно, чтобы он совершил путешествие только ради заключения брачного договора. Но что бы там ни было, торжественная передача девушки ее супругу состоялась <10>. То, что Стратоника оказалась «разменной монетой» в мужской игре, доказывает зависимое и даже в определенной степени бесправное положение селевкидских цариц в отличие от их египетских «сестер». ——————————— <10> Vatin C. Op. cit. P. 90 — 91.
Брак Антиоха II и сестры Птолемея Эвергета Береники был серьезной династической сделкой. В то время победоносные Птолемеи навязали свое господство Антиоху, которому волей-неволей пришлось отказаться от первой супруги Лаодики. Брак с Береникой был подготовлен заранее, о чем свидетельствует дата развода с Лаодикой в 254 г. до н. э., при том что Береника прибыла в Сирию лишь весной 252 г. до н. э. Можно допустить, таким образом, предварительное соглашение о браке, в ходе заключения которого была оговорена сумма приданого. Вероятно, оно было весьма значительным, так как принцесса получила прозвище Phernophore (Приносящая приданое). История сохранила лишь память о пышном церемониале, которым принцесса сопровождалась до ее нового царства. При ее кортеже находились министр египетского двора Аполлоний и птолемеевский лейб-медик Артемидорос, по письму которого датируется момент заключения брака и мирного договора между Селевкидами и Птолемеями <11>. О том, что акт заключения брака как раз и представлял собой торжественную передачу невесты, говорит присутствие упомянутого уполномоченного (kyrios) птолемеевского двора. ——————————— <11> Gehrke H.-J. Geschichte des Hellenismus. Munchen, 1990. S. 200 — 201.
Следует сразу упомянуть, что подобная церемониальная практика не исключала активного участия в ней представителей третьих государств, желавших подчеркнуть свои союзнические отношения с династиями, заключавшими брачный союз. Так, Родос, стремясь поддержать весьма шаткое политическое равновесие в регионе после поражения Филиппа V от римлян, принял непосредственное участие в брачной церемонии нового македонского царя Персея с селевкидской принцессой. Родосцы проводили на своих кораблях невесту к Персею, за что получили от него дары в виде корабельного леса и золотых головных уборов для гребцов (Polyb. XXV. 4.7-10). При этом они прекрасно понимали, что подвергают серьезной опасности отношения с Римом, который одинаково неприязненно относился и к Селевкидам, и к Антигонидам. Однако желание сохранять хорошие отношения с главными торговыми партнерами пересилило опасения, и родосцы с должным благочестием довели дело до конца. Благодаря Полибию сохранилась достаточно полная информация о браке Антиоха III и Лаодики, дочери Митридата II Каппадокийского. Лаодика была привезена сирийским адмиралом Диогнетом в Селевкию подле Зевгмата, где была передана царю. У церемониального приема в Селевкии нет юридического значения. Лаодика станет официальной супругой Антиоха полностью только тогда, когда все свадебные обряды будут выполнены. Из чего состояли эти обряды (gamos), Полибий не упоминает. Но они действительно были важны, поскольку, даже уже будучи фактически супругой царя, Лаодика еще не была царицей. Таковой она стала только при Антиохе после специальной церемонии. Таким образом, Полибий точно указывает этапы изменения статуса Лаодики: прибыв в Селевкию, она вышла из-под опеки своего отца и оказалась под опекой Антиоха, представленного его адмиралом. Некоторое время она пребывает в неопределенном положении, которое Полибий характеризует как «призванная именем супруги», что означало, что она предназначена стать супругой царя. Фактически Лаодика уже официально является супругой, но формально станет ею только после празднования брака в Селевкии (Polyb. V. 43.1-5). Все это подчеркивает исключительную важность свадебных церемоний, фиксирующих стадии изменения статуса вступающих в брак. Закат династии Селевкидов ознаменовался в том числе и приобщением к египетским брачным традициям, которые принесли с собой в Сирию невесты из дома Птолемеев. Показательным примером является брачная история египтянки Клеопатры Теи, выходившей замуж последовательно за Александра Баласа, затем за братьев — Деметрия II и Антиоха VII Сидета <12>. О заключении брака Александра Баласа с Клеопатрой Теей есть сведения в Библии: «…И отправился Птолемей из Египта сам и Клеопатра, дочь его, и прибыли в Птолемаиду в сто шестьдесят втором году. Царь Александр встретил его, и он выдал за него Клеопатру, дочь свою, и устроил брак ее в Птолемаиде, как прилично царям, с великою пышностью» (см.: I Мак. 10.51-58). ——————————— <12> Бикерман Э. Указ. соч. С. 26.
Как видим, египетский царь Птолемей Филометр явился собственной персоной из Египта для непосредственного участия в заключении брака. Согласием на этот брак Александр Балас признавал политическое первенство Египта на тот момент. Александр также соблюдал церемониал. В Библии упомянуто и предварительное соглашение, которое было достигнуто путем переписки, что подтверждает его дипломатический характер. Второй брак Клеопатры Теи, уже с Деметрием, являет собой разоблачительный пример всемогущества опекуна в брачных отношениях, особенно если он обладает властными полномочиями. Птолемей Филометр использует свою дочь в настоящей афере. Пользуясь своей властью опекуна, он расторгает первый брак. К. Ватин замечает, что эта юридическая власть не имела бы серьезного значения, если бы не была подкреплена силой Птолемеев, способных в то время на реальное принуждение. Но Птолемей Филометр, собственно говоря, не совершил никакого превышения власти, он просто воспользовался своим правом. На его месте афинские юристы не упустили бы случая также признать подобное право. Надо отметить, что власть опекуна отменялась в случае рождения сына <13>. Доводы К. Ватина и в целом рассуждения об использовании Птолемеем Филометром права опекуна не кажутся убедительными ввиду того, что греческий институт опеки над женщиной предполагает смену опекуна вследствие изменения ее семейного состояния. Таким образом, если рассуждать строго юридически, то официальным опекуном Клеопатры с момента бракосочетания стал ее первый супруг Александр Балас. Другое дело, что, не имея опоры в виде стабильной и сильной власти в собственном государстве, он не мог противопоставить свое право тестю, располагавшему реальным военно-политическим преимуществом. Однако вся эта ситуация уже выходит за рамки чисто юридических институтов и отдается на откуп политической необходимости. ——————————— <13> Vatin C. Op. cit. P. 94 — 95.
В Сирии, как и в Египте, желание царствующего правителя, выраженное публично, могло составить достаточное юридическое основание брака. В этом случае царь сам торжественно приступал к ekdosis (выдаче замуж) женщины, по отношению к которой в соответствии с документами он являлся опекуном. Именно так объясняется парадоксальный союз Антиоха I со своей мачехой македонской принцессой Стратоникой. Отец Антиоха Селевк I приступает одновременно к процедуре заключения брака своего сына и своей бывшей супруги и одновременно к их коронации. Таким образом, Антиоха сочетают браком уже в качестве царя. При этом никто не озабочен выявлением воли Стратоники, она является лишь предметом ekdosis своего опекуна, в данном случае ее первого мужа и правителя. Что касается Антиоха, ее нового супруга, он также не играет никакой активной роли в заключении брака. Особенность данной конкретной процедуры в том, что в ней нет привычной схемы соглашения обеих сторон: предоставляющей женщину и получающей ее. Здесь союз двух лиц санкционирован третьей стороной: правителем. Приведенные примеры позволяют сделать заключение о достаточно высоком уровне развития процедурной практики в области регулирования брачных и династических отношений в эллинистический период. Все это обусловлено спецификой династической политики, которая даже вопреки желанию самих представителей царских домов всегда имела определенное международное значение и последствия. Достигнутый в эллинистическую эпоху уровень правового регулирования данной сферы межгосударственных отношений дает основание расценивать его как важную ступень в развитии цивилизованных, мирных способов разграничения государственных интересов на международной арене. Именно эллинистическое общество, объединившее признаки и достижения классической греческой и азиатской политической культуры, оказалось способным создать благоприятную почву для развития правового регулирования межгосударственных отношений.
