Поляков М., доцент Нижегородской академии МВД России, кандидат юридических наук.
В последнее время активно обсуждается вопрос о передаче судебных приставов по обеспечению установленного порядка деятельности судов (далее — судебные приставы) в ведение Судебного департамента при Верховном Суде РФ. Осенью 1999 года Президиум Совета судей РФ поставил вопрос о необходимости передачи этих приставов из ведения Минюста России в ведение Судебного департамента при Верховном Суде РФ. С той поры ни одно заседание главного органа судейского сообщества не обходится без обсуждения этого вопроса. Из контекста документов, принятых Советом судей РФ, видно, что «ампутация» силовой составляющей у службы судебных приставов воспринимается им (Советом) как свершившийся факт. Иллюстрацией может послужить Постановление Президиума Совета судей РФ от 27 января 2000 г. «О службе судебных приставов по обеспечению установленного порядка деятельности судов».
Приведу фрагмент этого документа: «До принятия законодателем решения о передаче службы судебных приставов из Министерства юстиции в ведение Судебного департамента при Верховном Суде РФ потребовать от Министерства юстиции РФ и главного судебного пристава РФ принять исчерпывающие меры по выполнению Федерального закона «О судебных приставах» в части обеспечения безопасности судей и доложить Президиуму Совета Судей РФ о принятых мерах в срок до первого апреля 2000 г.». Намерения очевидны: какая же власть может существовать без силовой составляющей? И у судебной власти, естественно, должно быть подразделение силовиков в непосредственном подчинении.
Но что делать с принципом разделения властей? Надо согласиться с заместителем Министра юстиции — главным судебным приставом РФ А. Мельниковым, полагающим, что «по сути, Совет судей предлагает разделить силовую и исполнительскую части единой системы судебных приставов, а затем соединить в одном органе функции исполнительной и судебной власти» (Мельников А. Судебные приставы — это исполнительная власть // Российская юстиция. 2000. N 4. С. 27). Контраргументы председателя Ульяновского областного суда П. Серкова по этому поводу, на мой взгляд, не очень убедительны (Серков П. Судебных приставов передать в штат судебных департаментов // Российская юстиция. 2000. N 11. С. 25 — 26).
Говоря о судебной власти и конкретно о судах, следует отметить, что приверженцы судебной реформы уделяют больше всего внимания статусу судьи и суда. Однако о заметном повышении качества судопроизводства, как справедливо замечает О. Сомов, пока говорить не приходится (Сомов О. Судебная реформа пошла в десятый класс // Российская газета. 2 ноября 2000 г.). Пока речь идет в основном об умножении судебных органов и умножении гарантий независимости судей. К сожалению, это далеко не всегда прямо пропорционально отражается на обоснованности и справедливости судебных решений.
Отступление в сторону проблем судебной власти сделано мной не случайно. Вполне вероятно, что замысел по обретению силовых полномочий Судебным департаментом путем их изъятия у исполнительного ведомства является прямым следствием чрезмерной популяризации «могущества» судебной системы.
Не оспаривая целесообразность образования Судебного департамента, следует все же констатировать, что для руководства судебными приставами он вряд ли пригоден. Полномочия судебных приставов по обеспечению установленного порядка деятельности судов не соответствуют специфике и сути данного департамента: организационное обеспечение деятельности судов (он создавался исключительно для этого) и силовое обеспечение порядка в судебных местах — вещи созвучные, но разные. Судебный департамент во многом дублирующий орган; вся его история — это конкурентная борьба за полномочия с Министерством юстиции. И тяжба о передаче судебных приставов, похоже, продолжение этой же тенденции.
Однако руководство службы судебных приставов, как видно, не намерено передавать структуру, постоянно повышающую свою эффективность. Полагаю, что подобная позиция Минюста России обоснованна.
В качестве основного мотива изменения ведомственной принадлежности этой структуры Совет судей РФ называет низкий уровень обеспечения безопасности судей и отсутствие должной охраны зданий федеральных судов. Сказанное подкреплено цифрами: с 1997 по 1999 год количество фактов причинения телесных повреждений возросло в 22 раза, угроз физической расправы — в 18 раз, случаев гибели судей — в 8 раз, хищений материальных ценностей и судебных дел — в 20 раз.
Спору нет — статистика удручает. Однако без абсолютных цифр, равно как и без оценки конкретных криминальных событий, весьма трудно судить о степени трагичности ситуации. Систематическое чтение рубрики «В Высшей квалификационной коллегии судей» журнала «Российская юстиция» привело меня к убеждению, что независимые судьи — тоже люди и ничто человеческое им не чуждо. Приведенная статистика, к сожалению, не дифференцирует бытовое и профессиональное. Таким образом, вполне допустимо, что добрая половина приведенных цифр имеет отношение к внеслужебным напастям, а не к опасности отправления правосудия.
Кроме того, 1997 — 1999 гг. были отведены законодателем на формирование данной службы судебных приставов, а не на апробацию ее полномочий. Поэтому связывать рост криминальных посягательств на судей с низкой эффективностью работы судебных приставов как минимум преждевременно. Полагаю, что нет и оснований обвинять судебных приставов в бездействии. За прошедшие годы службой проделана большая подготовительная работа, в частности работа по созданию нормативно — инструктивной базы.
Второй аргумент Совета судей — служба этих судебных приставов в большинстве регионов не укомплектована. Вместо положенных 7,5 тыс. трудятся всего 7 тыс. человек. Для 3,5 тыс. судов это очень мало. Совет судей РФ склонен винить в этом Минюст России. Но стоит напомнить, что сам Судебный департамент до сих пор целиком не реализовал законодательное предписание об укомплектовании судов общей юрисдикции администраторами судов. Полагаю, что сказанного вполне достаточно, чтобы второй аргумент в пользу передачи судебных приставов также не принимать в расчет.
Третий довод претендующей стороны — Концепция судебной реформы, одобренная в 1991 году, предусматривала подчинение судебных приставов органам судебной власти. Судебные приставы согласно Концепции должны были включаться в штат судов. Представляется, что ссылаться в данном случае на этот документ, далекий от совершенства уже в момент его принятия, сегодня (спустя 10 лет) не совсем корректно.
Четвертый аргумент Совета судей — судебные приставы, о которых идет речь, в основном используются как силовая поддержка судебным приставам-исполнителям. В отличие от Совета судей РФ я не вижу в этом ничего плохого. Хотя справедливости ради стоит заметить, что опасения по поводу трансформации данной службы судебных приставов исключительно в службу силового сопровождения судебных приставов-исполнителей небеспочвенны. Основной показатель службы судебных приставов-исполнителей — исполненные решения и денежные взыскания, а также суммы исполнительского сбора. И это, конечно, способствует переносу акцентов в сферу исполнительного производства.
Вместе с тем службе судебных приставов под силу выровнять дисбаланс. А вот в случае передачи судебных приставов в ведение Судебного департамента несложно спрогнозировать существенный крен интересов в противоположную сторону. Анализ аргументов Совета судей РФ показывает, что упор делается в основном на безопасность судей и охрану зданий судов. Но при подобном подходе ослабевает забота о безопасности других участников процесса. В случае передачи службы судебных приставов в подчинение Судебного департамента силовая поддержка исполнения судебных решений неминуемо перекочует в разряд факультативных функций, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Объективности ради надо заметить, что и нынешняя подчиненность судебных приставов Минюсту России порождает некоторые шероховатости. Так, в ходе дебатов о ведомственной принадлежности службы ни одна из спорящих сторон не упомянула об обеспечении безопасности других участников судебного процесса — свидетелей, потерпевших, а иногда и подсудимых. А ведь это тоже немаловажная задача. Но охрана участников процесса в здании суда и за его пределами требует надежной разведки. Факты преступного давления на участников процесса должны вовремя выявляться и документироваться. Эту функцию могла бы выполнять судебная полиция.
Хотелось бы надеяться, что дискуссия о ее создании будет иметь реальный результат, и появится новая боеспособная структура с разведывательными и процессуальными полномочиями. Но это задача завтрашнего дня. Сегодня главное — не допустить разрушения службы судебных приставов по обеспечению установленного порядка деятельности судов.
