ЭЛЕКТРОННЫЙ ДОКУМЕНТ КАК СРЕДСТВО ДОКАЗЫВАНИЯ В ГРАЖДАНСКОМ И АРБИТРАЖНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВАХ
С. П. АРХИПОВ
Архипов Сергей Павлович, аспирант 2-го года обучения кафедры судебной власти.
В статье анализируются существующее в России правовое регулирование проблемы определения понятий «электронный документ» и «электронное сообщение», соотношение этих понятий, а также проблемы достоверности и допустимости электронного документа как средства доказывания в гражданском и арбитражном судопроизводствах.
Electronic document as a means of evidence in civil and arbitrazh judicial procedures S. P. Arkhipov
The article analyses the existing legal regulation of the problem of definition of concepts of «electronic document» and «electronic message», correlation of these concepts and also the problem of authenticity and feasibility of electronic document as a means of evidence in civil and arbitrazh proceedings.
Key words: electronic document, electronic message, electronic analogue of signature, civil and arbitrazh procedure.
За последние несколько десятилетий достижения научно-технической сферы бурно изменили жизнь современного человека. Появились новые средства общения, средства записи, хранения, воспроизведения информации. Данные достижения не могли остаться не интегрированными в социально-экономическую сферу и соответственно не повлиять на правовую надстройку. В противном случае стабильность гражданского оборота была бы нарушена отсутствием правового регулирования вновь возникших общественных отношений. Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации <1> (далее — АПК РФ) закрепил в п. 3 ст. 75 допустимость электронных документов в качестве средств доказывания: «Документы, полученные посредством факсимильной, электронной или иной связи, а также документы, подписанные электронной цифровой подписью или иным аналогом собственноручной подписи, допускаются в качестве письменных доказательств в случаях и в порядке, которые установлены федеральным законом, иным нормативным правовым актом или договором». ——————————— <1> Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 24 июля 2002 г. N 95-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. N 30. Ст. 3012.
Данная норма АПК РФ была дополнена Федеральным законом от 27 июля 2010 г. N 228-ФЗ «О внесении изменений в Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации» <2>. В соответствии с ним электронные документы допускаются в качестве письменных доказательств в случаях и в порядке, которые также установлены иными нормативными правовыми актами или договором либо определены в пределах своих полномочий Высшим Арбитражным Судом Российской Федерации. Помимо этого, допускается представление копий документов в арбитражный суд в электронном виде. ——————————— <2> Федеральный закон от 27 июля 2010 г. N 228-ФЗ «О внесении изменений в Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации» // Российская газета. N 169. 2010. 2 августа.
Указанные новеллы Федерального закона от 27 июля 2010 г. N 228-ФЗ не касаются гражданского процессуального права, сохранившего действие нормы пункта 1 ст. 71 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации <3> (далее по тексту — ГПК РФ), похожей на норму п. 3 ст. 75 АПК РФ в первоначальной редакции и предписавшей возможность использования как доказательств документов и материалов, выполненных в форме цифровой, графической записи, в том числе полученных посредством факсимильной электронной или другой связи либо иным позволяющим установить достоверность документа способом. ——————————— <3> Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14 ноября 2002 г. N 138-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. N 46. Ст. 4532.
Федеральным законом от 27 июля 2010 г. N 228-ФЗ в целом был достигнут завершающий этап внедрения «механизмов и сервисов системы электронного документооборота арбитражного суда» <4>, провозглашенный еще в Концепции использования информационных и коммуникационных технологий и электронного документооборота в деятельности Арбитражного суда г. Санкт-Петербурга и Ленинградской области <5>. Его безусловным достижением являются новеллы, регулирующие подачу исковых заявлений и представление письменных доказательств посредством сети Интернет и WEB-сайтов арбитражных судов, реализация непосредственности исследования доказательств и процессуальной деятельности лиц, участвующих в деле, в судебном заседании с помощью видеоконференцсвязи. ——————————— <4> Изотова С. В., Баталова Л. А., Щербина Е. С. и др. Перспективы электронного документооборота в российском арбитражном процессе // URL: http:// www. infolaw. rniiis. ru/ lib/ 2006-4-e-court-spb. <5> Концепция использования информационных и коммуникационных технологий и электронного документооборота в деятельности Арбитражного суда г. Санкт-Петербурга и Ленинградской области // URL: http:// www. infolaw. ru/ lib/ e-court-concept.
Однако, как усматривается из приведенных выше положений Арбитражного процессуального и Гражданского процессуального кодексов России, законодателем при определении понятия «электронный документ» был применен бланкетный метод, т. е. ни АПК РФ, ни ГПК РФ не дают самостоятельного определения данного подвида средства доказывания, отсылая для решения данной задачи к специальному законодательству, что, в свою очередь, неизбежно порождает проблемы достоверности и допустимости электронного документа как средства доказывания в гражданском и арбитражном судопроизводствах, также не решенные гражданским процессуальным и арбитражным процессуальным правом России. Появление систем электронной передачи сообщений, электронных платежей, электронной почты, информационных систем с большим числом пользователей вызвало необходимость применения технических средств их аутентификации, направленных на защиту передаваемой информации от несанкционированного изменения со стороны третьих лиц, проверку отсутствия такого искажения, определение источника информации с расчетом на то, чтобы сам источник не смог отрицать свое авторство. Такими инструментами стали реквизиты, идентифицирующие электронный документ, которые в значительной степени и определяют его юридическую силу. Как отмечает А. Т. Боннер, «технически вполне возможно установить, с какого именно компьютера был отправлен тот или иной документ, однако весьма затруднительно персонифицировать его отправителя. Даже добросовестный пользователь электронной почты в случае необходимости может воспользоваться чужим электронным адресом для отправки электронного документа своему контрагенту. Кроме того, относительно часто приходится сталкиваться с различного рода недобросовестностью и злоупотреблениями со стороны отправителей электронных сообщений» <6>. ——————————— <6> Боннер А. Т. Доказательственное значение информации, полученной из Интернета // Закон. 2007. N 12. С. 86.
В ч. 3 ст. 11 Федерального закона от 27 июля 2006 г. N 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» <7>, в редакции Федерального закона от 27 июля 2010 г. N 227-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «Об организации предоставления государственных и муниципальных услуг» <8>, закреплена норма, согласно которой электронный документ, электронное сообщение, подписанные электронной цифровой подписью или иным аналогом собственноручной подписи, признаются равнозначными документу, подписанному собственноручной подписью, в случаях, если иное не установлено федеральными законами. ——————————— <7> Федеральный закон от 27 июля 2006 г. N 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» // Российская газета. N 165. 2006. 29 июля. <8> Федеральный закон от 27 июля 2010 г. N 227-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «Об организации предоставления государственных и муниципальных услуг» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2010. N 31. Ст. 4196. Пункт 3 ст. 22.
Из данной нормы, помимо прочего, следует, что новая редакция Закона стала разделять два самостоятельных понятия: «электронное сообщение» и «электронный документ». Определения этих понятий различны: под электронным сообщением законодатель понимает информацию, переданную или полученную пользователем информационно-телекоммуникационной сети <9>, под электронным же документом — документированную информацию, представленную в электронной форме, т. е. в виде, пригодном для восприятия человеком с использованием электронных вычислительных машин, а также для передачи по информационно-телекоммуникационным сетям или обработки в информационных системах <10>. ——————————— <9> Федеральный закон от 27 июля 2010 г. N 227-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «Об организации предоставления государственных и муниципальных услуг». Пункт 3 ст. 22. <10> Федеральный закон от 27 июля 2006 г. N 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» // Российская газета. N 165. 2006. 29 июля. Пункт 10 ст. 2.
Таким образом, определяющим признаком электронного сообщения является уже свершившийся факт его передачи отправителем либо получения адресатом, электронный же документ, как правило, характеризуется как потенциальное электронное сообщение. Также электронный документ может отвечать цели обработки содержащейся в нем документированной информации в информационной системе. Под информационной системой законодатель понимает совокупность содержащейся в базах данных информации и обеспечивающих ее обработку информационных технологий и технических средств <11>. ——————————— <11> Федеральный закон от 27 июля 2006 г. N 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» // Российская газета. N 165. 29 июля 2006 г. Пункт 3 ст. 2.
В соответствии с п. 4 ст. 11 Федерального закона от 27 июля 2006 г. N 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» в целях заключения гражданско-правовых договоров или оформления иных правоотношений, в которых участвуют лица, обменивающиеся электронными сообщениями, обмен электронными сообщениями, каждое из которых подписано электронной цифровой подписью или иным аналогом собственноручной подписи отправителя такого сообщения, в порядке, установленном федеральными законами, иными нормативными правовыми актами или соглашением сторон, рассматривается как обмен документами. Данному положению Закона соответствует норма п. 2 ст. 160 Гражданского кодекса Российской Федерации <12>, дозволяющая использование при совершении сделок факсимильного воспроизведения подписи с помощью средств механического или иного копирования, электронно-цифровой подписи либо иного аналога собственноручной подписи, оно допускается в случаях и в порядке, которые предусмотрены законом, иными правовыми актами или соглашением сторон. ——————————— <12> Гражданский кодекс Российской Федерации от 30 ноября 1994 г. N 51-ФЗ, часть первая // Российская газета. N 238 — 239. 1994. 8 декабря.
Таким образом, можно сделать первый вывод: законодатель установил, что конституирующим признаком, предоставляющим возможность использования электронных документов и сообщений в качестве средств доказывания, а именно в качестве письменных доказательств, является наличие на сообщении обязательного реквизита — электронного аналога собственноручной подписи. Как правильно отметил А. Т. Боннер, «нет сомнения в том, что электронный адрес отправителя сообщения является реквизитом, идентифицирующим электронный документ, как и некоторые иные указанные в документе данные, например: наименование фирмы, должность, фамилия и инициалы ее служащего. Однако такого рода реквизиты не позволяют с достоверностью установить отправителя электронного документа» <13>. ——————————— <13> Боннер А. Т. Указ. соч. С. 86.
Законодателем был изменен утрированный подход, существовавший в ныне утратившем силу Федеральном законе от 20 февраля 1995 г. N 24-ФЗ «Об информации, информатизации и защите информации», согласно которому юридическая сила придавалась лишь электронным документам, подписанным электронной цифровой подписью <14>. ——————————— <14> Федеральный закон «Об информации, информатизации и защите информации» от 20 февраля 1995 г. N 24-ФЗ // Российская газета. N 39. 22 февраля 1995 г. Часть 3 ст. 5.
Тем не менее, как справедливо отметила Н. И. Соловяненко, в российском законодательстве не воспроизведен «подход иностранного законодательства и международного права к регулированию электронных подписей. Так, отечественный Закон сосредоточил внимание исключительно на технологии электронной цифровой подписи, которая строится на идеологии асимметричного шифрования (ст. 3). Российский Закон не регулирует отношения, возникающие при использовании иных аналогов собственноручной подписи (п. 2 ст. 1). Между тем общепринятый в мировом сообществе подход — так называемая технологическая нейтральность законодательства. Правовое признание любых электронных аналогов собственноручной подписи и юридическая сила последних не ограничиваются в зависимости от применяемой технологии» <15>. ——————————— <15> Соловяненко Н. И. Правовое регулирование электронной торговли и электронной подписи (международный опыт и российская практика) // Хозяйство и право. 2003. N 2. С. 43.
Так, в США согласно Закону об электронных подписях в мировой и национальной торговле (Electronic Signatures in Global and National Commerce Act) электронной подписью является любой электронный звук, символ или процесс, прикрепленный либо логически связанный с договором либо иным документом и осуществленный либо примененный лицом с намерением подписать документ <16>. ——————————— <16> Electronic Signatures in Global and National Commerce Act, Sec. 7006, article (5) // URL: http:// uscode. house. gov/ download/ pls/ 15C96.txt.
Депутат Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации IV созыва С. В. Житинкин предлагал воспроизвести данный подход и в российском праве, однако его законопроект Федерального закона «Об электронной подписи» 16 октября 2007 г. был отклонен Государственной Думой Федерального Собрания России <17>. ——————————— <17> Проект Федерального закона «Об электронной подписи» (проект С. В. Житинкина N 159631-4) // URL: http://www. duma. gov. ru. Статья 3.
Как указывает Н. А. Иванов, «звук, символ или процесс может представлять собой воспроизведение записи голоса, отправленного либо полученного через Интернет, сканирование сетчатки глаза, отпечаток пальца, который послан с помощью электроники, рукописную подпись, отсканированную графически, частный номер (типа PIN) или даже сообщение электронной почты, в котором человек напечатает его или ее имя» <18>. Список можно продолжить кодами, паролями <19> и оставить его открытым. ——————————— <18> Иванов Н. А. Об электронных документах и электронной цифровой подписи // Информационное право. 2006. N 3. <19> Соловяненко Н. И. Указ. соч. С. 50.
В соответствии со ст. 1 Федерального закона от 27 июля 2006 г. N 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации», определяющей сферу правового регулирования этого акта, отношения, на которые распространяется его действие, не образуют предмета регулирования самостоятельной отрасли российского права, а входят в предмет других, как частноправовых, так и публично-правовых, но тем не менее объединяются по признаку их объекта — информации, в предмет регулирования комплексной отрасли — информационного права. Поэтому норма ч. 3 ст. 11 данного Федерального закона в равной степени относится ко всем правоотношениям, в которых существует потенциальная возможность использования электронного документа, независимо от того, находятся ли они в сфере публичных либо приватных интересов. Однако при этом необходимо учитывать ч. 2 ст. 1 Федерального закона «Об электронной цифровой подписи» (далее по тексту — Закон об ЭЦП), ограничившую его действие отношениями, возникающими при совершении гражданско-правовых сделок, и другими предусмотренными законодательством Российской Федерации случаями. Так, электронная цифровая подпись активно используется в налоговых отношениях, может быть задействована в сфере социального обеспечения и в избирательных отношениях в силу прямого указания на это в федеральном законодательстве. Например, Федеральный закон от 18 мая 2005 г. N 51-ФЗ «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» закрепил следующее положение: «Для установления достоверности содержащихся в подписных листах сведений Центральная избирательная комиссия Российской Федерации вправе использовать ГАС «Выборы», включая регистр избирателей, участников референдума. Сведения о результатах проверки, подписанные должностным лицом избирательной комиссии субъекта Российской Федерации, в том числе полученные по каналам связи ГАС «Выборы» и подписанные электронной цифровой подписью, могут являться основанием для признания подписей избирателей недействительными» <20>. Таким образом, достаточно большая сфера общественных отношений, в которых может использоваться электронный документооборот, осталась вне правового регулирования Закона об ЭЦП. Это прежде всего трудовые и связанные с трудовыми отношения, являющиеся предметом отрасли трудового права, а также многие правовые институты, регулирующие отношения по поводу осуществления публичными образованиями властных полномочий, входящих в их компетенцию. ——————————— <20> Федеральный закон от 18 мая 2005 г. N 51-ФЗ «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» // Российская газета. N 108. 24 мая 2005 г. Часть 8 ст. 43.
Резюмируя вышесказанное, необходимо сделать следующий, второй, важный вывод. Использование иных аналогов собственноручной подписи, чем тех, применение которых регламентировано законами и иными нормативно-правовыми актами, возможно только по соглашению сторон электронного документооборота. Причем такое соглашение может носить как частноправовой характер, так и публично-правовой характер. Потому что только в таком соглашении возможно закрепить конкретный способ аутентификации электронного сообщения: определить понятие аналога собственноручной подписи и способ проверки его подлинности. Примером публично-правового соглашения, к слову, могут послужить сведения письма Казначейства РФ от 20 марта 2007 г. N 42-7.1-17/10.1-102, в котором говорится о заключении органами федерального казначейства договоров об обмене электронными документами с главными распорядителями, распорядителями, получателями, администраторами поступлений, финансовыми органами всех уровней бюджетной системы Российской Федерации <21>. ——————————— <21> Письмо Казначейства РФ от 20 марта 2007 г. N 42-7.1-17/10.1-102 «О примерном договоре об обмене электронными документами» // URL: http:// www. recoveryfiles. ru/ laws. php? ds= 1980. Абз. 2.
В гражданско-правовой сфере Е. Ю. Шишаева выделяет три группы подобных соглашений. 1. Схема, в которой участники электронного документооборота заключают сначала соглашение с фирмой-провайдером, причем провайдерами могут быть различные фирмы, а затем соглашение об электронном документообороте между собой. 2. Схема, по которой выстроена самая популярная в мировом масштабе система электронного документооборота S. W.I. F.T. Фирма-провайдер S. W.I. F.T. SCRL утверждает единые правила корпорации, к которым путем подписания соответствующих документов присоединяется каждый новый пользователь, таким образом, все пользователи и фирма-провайдер оказываются связанными договорными условиями. 3. Для третьей схемы договорного взаимодействия ее участников характерно отсутствие фирмы-провайдера и наличие договорных отношений, регулирующих порядок электронного документооборота между участниками <22>. ——————————— <22> Шишаева Е. Ю. Правовое регулирование использования электронного документа в предпринимательской деятельности // URL: http:// www. recoveryfiles. ru/ laws. php? ds= 3323. Глава 3, § 3.
Как уже отмечалось, электронный документооборот должен гарантировать защиту передаваемой информации от несанкционированного изменения со стороны третьих лиц и обеспечить проверку отсутствия искажения в электронном документе. При использовании электронной цифровой подписи данная проблема не стоит, так как в ней используется технология криптографического преобразования информации. Поэтому возможно сформулировать третий вывод: необходимость использования при осуществлении электронного документооборота технических средств, направленных на обеспечение достоверности электронных документов. Данный вывод следует из признака достоверности доказательства. Так, И. В. Решетникова отмечает: «Достоверность доказательств зависит от доброкачественности источника информации» <23>. Отсутствие таких технических средств лишает электронный документ доказательственной силы. Конкретный способ защиты должен быть определен в соглашении сторон. Н. А. Иванов, например, предлагает использовать программные средства криптографической защиты <24>. ——————————— <23> Решетникова И. В. Справочник по доказыванию в гражданском судопроизводстве // URL: http:// lib. rus. ec/ b/ 78150/ read#t11. Раздел I, глава 2, § 2.4. <24> Иванов Н. А. Указ. соч.
Нужно отметить также еще несколько нюансов. Существуют случаи, когда законами или иными нормативно-правовыми актами подразумевается требование составления документа на бумажном носителе. Например, права по ордерной ценной бумаге передаются путем совершения на этой бумаге передаточной надписи — индоссамента <25>. Очевидно, что осуществить данную операцию в электронной форме невозможно. Как правильно отметил Я. А. Карев, в соответствии с российским законодательством исключается возможность заключения в электронной форме сделок, подлежащих нотариальному удостоверению и (или) государственной регистрации, до внесения соответствующих изменений в нормативно-правовые акты <26>. Инструкция о консульской легализации, утвержденная МИДом СССР еще 1984 г., предусматривает порядок легализации документов, составляемых исключительно на бумажном носителе <27>. В сложившейся ситуации не существует возможности представления иностранных электронных документов в качестве письменных доказательств в российские суды. ——————————— <25> Гражданский кодекс Российской Федерации, часть первая от 30 ноября 1994 г. N 51-ФЗ // Российская газета. N 238 — 239. 8 декабря 1994 г. Часть 3 ст. 146. <26> Карев Я. А. Электронные документы и сообщения в коммерческом обороте: правовое регулирование. М.: Статут, 2006. Глава 3 § 3.2. С. 112 — 126. <27> Инструкция о консульской легализации, утв. МИДом СССР 6 июля 1984 г. // СПС «КонсультантПлюс».
Во-вторых, согласно ч. 2 ст. 19 Закона об ЭЦП в случаях, установленных законами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации или соглашением сторон, электронная цифровая подпись в электронном документе, сертификат которой содержит необходимые при осуществлении данных отношений сведения о правомочиях его владельца, признается равнозначной собственноручной подписи лица в документе на бумажном носителе, заверенном печатью. Данное положение означает, что ЭЦП может являться не только аналогом собственноручной подписи, но и печати, в случаях, когда печать является обязательным реквизитом документа. Замещение печатей иными аналогами собственноручной подписи не предусмотрено действующим законодательством, поэтому в электронной форме не могут быть совершены документы, на которых проставление печати обязательно, за исключением случаев использования ЭЦП. Например, ч. 5 ст. 185 ГК РФ предписывает: «Доверенность от имени юридического лица выдается за подписью его руководителя или иного лица, уполномоченного на это его учредительными документами, с приложением печати этой организации». В судебной практике проблема использования электронных документов и сообщений, прежде всего сообщений электронной почты, имеет неоднозначное решение. Так, Федеральный арбитражный суд Дальневосточного округа в своем Постановлении от 22 апреля 2003 г. N Ф03-А04/03-1/729 указал, что доводы истца о неправомерном принятии судом в качестве доказательства материалов проверки правоохранительных органов, содержащих свидетельские показания, а также электронную переписку сторон, являются несостоятельными, поскольку нарушение норм процессуального права, на которые ссылается заявитель жалобы, судом кассационной жалобы не установлено. Об использовании в электронных сообщениях электронного аналога собственноручной подписи и выполнении иных требований допустимости таких сообщений, однако, не указывается. Напротив, Девятый арбитражный апелляционный суд в Постановлении от 4 и 10 октября 2005 г. по делу N 09АП-9432/05-ГК, отказывая в удовлетворении апелляционной жалобы, мотивировал: «На основании ст. 5 Федерального закона от 20 февраля 1995 г. N 24-ФЗ «Об информации, информатизации и защите информации» — «документ, полученный из автоматизированной информационной системы, приобретает юридическую силу после его подписания должностным лицом в порядке, установленном законодательством РФ. Юридическая сила документа, передаваемого с помощью автоматизированных информационных и телекоммуникационных систем, должна подтверждаться электронной цифровой подписью. Юридическая сила электронной цифровой подписи признается при наличии в автоматизированной информационной системе программно-технических средств, обеспечивающих идентификацию подписи». Проект договора от 1 ноября 2004 г., переписка и счета, направленные истцу посредством электронной почты, доказательствами факта возникновения обязательств между сторонами служить не могут, так как не соответствуют указанным выше нормам законодательства». Л. Сальникова для допустимости в суде электронной переписки сторон гражданско-правовых контрактов предлагает включать в договор между ними положение следующего содержания: «Стороны признают равную с подлинниками юридическую силу переписки и документов, полученных посредством факсимильной связи, Интернета и других электронных способов связи». Но, по ее мнению, в случае спора между сторонами для признания допустимости электронной переписки этого будет недостаточно: потребуется доказать, что письмо отправлено, причем уполномоченным лицом, а также что оно получено уполномоченным лицом. Для установления таких фактов по делу ей предлагается назначение сразу трех видов экспертиз: компьютерной, дактилоскопической и документоведческой. Причем последняя призвана установить автора электронного сообщения, потому является все-таки автороведческой <28>. Безусловно, такая позиция не соответствует действующему законодательству: использование электронного аналога собственноручной подписи в соответствии с законом, иным нормативно-правовым актом, позицией Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации либо соглашением сторон не должно ставить под сомнение подлинность электронного документа. ——————————— <28> Сальникова Л. Электронный документооборот: а был ли мальчик? // URL: http:// www. cfin. ru/ press/ zhuk/ 2006-5/ 20.shtml.
Использование в гражданском судопроизводстве при рассмотрении трудовых споров перлюстрированных работодателем электронных сообщений, направлявшихся работником третьим лицам, тем более недопустимо. Не только потому, что подавляющая часть таких сообщений не соответствует вышеуказанным требованиям, но и, как заметил А. Руденко, так как в этом случае нарушается предусмотренное ч. 2 ст. 23 Конституции Российской Федерации право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, что может повлечь даже уголовную ответственность по ст. 138 Уголовного кодекса Российской Федерации <29>. ——————————— <29> Руденко А. Осторожно: электронная почта // Ведомости. 2005. 15 марта. С. 6.
Таким образом, можно подвести итог, основанный на всех вышеперечисленных выводах и нюансах. 1. Федеральный закон от 27 июля 2010 г. N 228-ФЗ «О внесении изменений в Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации» не дал нового определения понятиям «электронный документ» и «электронное сообщение», а также не ввел новых требований к их достоверности и допустимости, оставив эту прерогативу за специальным законодательством. 2. Электронные документы и электронные сообщения в целом могут быть доказательствами в гражданском и арбитражном судопроизводствах в случае соответствия указанным в настоящей статье требованиям к их допустимости и достоверности. 3. Стороны нормативно-правового договора, если иное не вытекает из закона либо подзаконного акта, в своем соглашении могут предусмотреть использование любого аналога собственноручной подписи помимо ЭЦП в случае если он будет обеспечивать достоверность электронного документа и/или сообщения.
——————————————————————
Вопрос: В рекламе нового тарифного плана отсутствует информация о единице тарификации. Правомерно ли привлечение оператора сотовой связи к административной ответственности, предусмотренной ч. 1 ст. 14.3 КоАП РФ? (Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2010)
Подготовлен для системы КонсультантПлюс
Вопрос: В рекламе нового тарифного плана отсутствует информация о единице тарификации. Правомерно ли привлечение оператора сотовой связи к административной ответственности, предусмотренной ч. 1 ст. 14.3 КоАП РФ?
Ответ: Привлечение оператора сотовой связи к административной ответственности правомерно.
Обоснование: В соответствии с ч. 1 ст. 14.3 КоАП РФ нарушение рекламодателем, рекламопроизводителем или рекламораспространителем законодательства о рекламе влечет наложение административного штрафа на граждан в размере от 2 до 2,5 тыс. руб.; на должностных лиц — от 4 до 20 тыс. руб.; на юридических лиц — от 100 до 500 тыс. руб. Исключение составляют случаи, предусмотренные ч. 2 — 4 ст. 14.3, ст. ст. 14.37, 14.38, 19.31 КоАП РФ. Согласно ч. 7 ст. 5 Федерального закона от 13.03.2006 N 38-ФЗ «О рекламе» не допускается реклама, в которой отсутствует часть существенн ой информации о рекламируемом товаре, об условиях его приобретения, если при этом искажается смысл информации и вводятся в заблуждение потребители рекламы. К существенной информации о тарифе на услуги подвижной связи относятся сведения о порядке, сроках и форме расчетов, в том числе о видах и единице тарификации (п. п. 20, 29, 33, 34 Правил оказания услуг подвижной связи, утвержденных Постановлением Правительства РФ от 25.05.2005 N 328). Таким образом, отсутствие в рекламе нового тарифного плана информации о единице тарификации вводит потребителя в заблуждение относительно реальной стоимости услуги связи и злоупотребляет доверием потребителей. Это является нарушением законодательства о рекламе и основанием для привлечения оператора сотовой связи к административной ответственности, предусмотренной ч. 1 ст. 14.3 КоАП РФ (см. Постановления ФАС Волго-Вятского округа от 13.10.2010 по делу N А17-99/2010, ФАС Западно-Сибирского округа от 12.07.2007 N Ф04-4781/2007(36310-А67-23)).
Т. Ю.Павлюкова Ведущий юрисконсульт, ООО «Юридическое бюро «ЗАЩИТА» Подписано в печать 26.11.2010
