РЕОРГАНИЗАЦИЯ, ОСУЩЕСТВЛЯЕМАЯ С ПРОТИВОПРАВНЫМИ ЦЕЛЯМИ, И ЕЕ ПОСЛЕДСТВИЯ
А. В. ГАБОВ
Габов Андрей Владимирович, заведующий отделом гражданского законодательства и процесса Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ, доктор юридических наук.
Статья посвящена проблемам квалификации и регулирования правовых последствий реорганизации, осуществленной с противоправными целями. Актуальность статьи усиливается тем, что данный вопрос впервые предлагается урегулировать на уровне закона в соответствии с изменениями в Гражданский кодекс, проект которых принят в первом чтении Государственной Думой.
Ключевые слова: реорганизация, злонамеренная реорганизация, злоупотребление правом, вывод имущества, уклонение от исполнения обязательств, рейдерский захват, правопреемство, юридическое лицо, восстановление корпоративного контроля.
В последние годы широкое распространение получило использование процедуры реорганизации не для осуществления тех правомерных целей, ради которых этот институт закреплен в законодательстве (создание юридического лица, прекращение юридического лица, санация, соблюдение антимонопольных требований, реструктуризация бизнеса, реформирование определенной сферы общественных отношений и т. п.), а для реализации целей иного — противоправного — характера <1>. ——————————— <1> Мы подразумеваем уклонение от надлежащего исполнения обязательств и публичных обязанностей (например, по уплате налогов), причинение ущерба кредиторам, неправомерное завладение имуществом юридического лица помимо воли его участников, лишение доли участия в юридическом лице.
История российского гражданского права показывает, что проблема эта ни в дореволюционном, ни в советском праве не становилась объектом внимания исследователей. Довольно продолжительное время после начала экономических реформ 1990-х гг., когда, собственно, эта проблема возникла, законодательство также не квалифицировало подобные случаи. Выявление подобных фактов в судебной практике не приводило к специальным последствиям, равно как не порождало какого-либо специального порядка действий пострадавших лиц и государственных органов по защите прав и применению мер ответственности. Ситуация изменилась с принятием Налогового кодекса 1998 г., в ст. 50 первоначальной редакции которого среди норм о реорганизации в форме выделения появилось следующее правило: «Если в результате выделения из состава юридического лица одного или нескольких юридических лиц налогоплательщик не имеет возможности исполнить в полном объеме обязанность по уплате налогов и такая реорганизация была направлена на неисполнение обязанности по уплате налогов, то по решению суда выделившиеся юридические лица могут солидарно исполнять обязанность по уплате налогов реорганизованного лица». В 2006 г. указанное правило было усовершенствовано, но принципиально не изменилось: «Если в результате выделения из состава юридического лица одного или нескольких юридических лиц налогоплательщик не имеет возможности исполнить в полном объеме обязанность по уплате налогов (пеней, штрафов) и такая реорганизация была направлена на неисполнение обязанности по уплате налогов (пеней, штрафов) (здесь и далее в цитатах выделено нами. — А. Г.), то по решению суда выделившиеся юридические лица могут солидарно исполнять обязанность по уплате налогов (пеней, штрафов) реорганизованного лица». Таким образом, Налоговый кодекс впервые указывает: — на возможность проведения реорганизации не с теми правомерными целями, которые обычно преследуются участниками гражданского оборота и государственными органами, а с целью противоправной — неисполнения обязанности по уплате налогов (пеней, штрафов); — на правовые последствия подобных действий. Аналогичное регулирование было впоследствии использовано и в Федеральном законе от 24.07.2009 N 212-ФЗ «О страховых взносах в Пенсионный фонд Российской Федерации, Фонд социального страхования Российской Федерации, Федеральный фонд обязательного медицинского страхования» <2>. ——————————— <2> Статья 15 этого Закона гласит: «Если разделительный баланс не позволяет определить долю правопреемника реорганизованного юридического лица либо исключает возможность исполнения в полном объеме обязанностей по уплате страховых взносов каким-либо правопреемником и такая реорганизация была направлена на неисполнение обязанностей по уплате страховых взносов, по решению суда вновь образованные юридические лица могут солидарно исполнять обязанность по уплате страховых взносов реорганизованного лица».
Нельзя не отметить, что приведенные нормативные положения в силу специфики регулируемых отношений установили только одно последствие выявления противоправной цели реорганизации — солидарность ответственности выделившихся юридических лиц. Ни о каких иных последствиях (к примеру, о признании недействительной реорганизации по основанию ее неправомерной цели) в Законе речь не шла. Собственно, цель такого регулирования последствий противоправной реорганизации понятна: государство интересуется фактом исполнения налоговых обязательств, судьба же самого юридического лица в данном случае не имеет существенного значения, а все остальные последствия носят репрессивный характер, представляя собой уголовную и административную ответственность как самого юридического лица (в части административной ответственности), так и лиц, действия которых были направлены на уклонение юридического лица (лиц) от исполнения налоговых обязательств. В специальной литературе встречается упоминание о возможности проведения реорганизаций в виде присоединения убыточных организаций, а также разделения для оптимизации налогообложения, что при определенных обстоятельствах также может быть признано неправомерной целью <3>. В некоторых случаях в приговорах судов прямо констатируется противоправность такой цели реорганизации, как уход от налогообложения и налогового контроля. К примеру, в Определении Конституционного Суда РФ от 20.12.2005 N 478-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан Лебедева Алексея Вячеславовича и Шепелева Игоря Вениаминовича на нарушение их конституционных прав статьей 199 Уголовного кодекса Российской Федерации» находим следующее описание ситуации, вызвавшей обращение в Конституционный Суд: «Граждане А. В. Лебедев и И. В. Шепелев обвиняются в совершении преступления, предусмотренного пунктами «а» и «б» части второй статьи 199 УК Российской Федерации (Уклонение от уплаты налогов и (или) сборов с организации), а именно в том, что в целях ухода от налогового контроля и уклонения от уплаты налогов и сборов произвели фиктивную реорганизацию возглавляемого ими общества с ограниченной ответственностью, внеся заведомо ложные сведения в уведомление об изменениях в уставных и других учредительных документах, сообщение о реорганизации юридического лица, заявление о снятии юридического лица с налогового учета и некоторые другие документы, представленные в налоговые органы». ——————————— <3> См.: Малютин Н. Присоединение убыточной организации как способ налоговой оптимизации // Налоги и налоговое планирование. 2011. N 12; Качалин Д. С. Анализ российских моделей дробления (реорганизации) бизнеса, обеспечивающих соответствие его масштабов специальным режимам налогообложения // Бухгалтерский учет в издательстве и полиграфии. 2011. N 3; Федотенко Ю. С. Слияние фирм и налоговые последствия // Административное право. 2011. N 3.
Правоприменительная практика обнаруживает, что результатом реорганизации, которая осуществлялась контролирующими участниками юридического лица с противоправными целями, может быть не только причинение ущерба государству в части уклонения от уплаты налогов и сборов, но и причинение ущерба государству и иным кредиторам юридического лица по другим обязательствам. Известны споры, по итогам рассмотрения которых суды прямо квалифицировали реорганизацию как направленную на уклонение от оплаты долгов кредиторам. В одном из дел (Постановление Президиума ВАС РФ от 31.10.2000 N 796/00) рассматривалась следующая ситуация. Открытое акционерное общество «Акционерный коммерческий банк «СБС-Агро» обратилось в арбитражный суд с иском к открытому акционерному обществу «Молочный комбинат «Астраханский», регистрационной палате при администрации города и обществу с ограниченной ответственностью «ПКФ «Астрахань-молоко» о признании недействительными реорганизации акционерного общества в форме выделения и государственной регистрации ООО «ПКФ «Астрахань-молоко» <4>. Решением суда первой инстанции исковые требования удовлетворены в связи с тем, что реорганизация была проведена с нарушением прав кредиторов, гарантированных ст. 60 Гражданского кодекса РФ и ст. 15 Федерального закона от 26.12.1995 N 208-ФЗ «Об акционерных обществах». Как отмечено в Постановлении суда первой инстанции, «оценив имеющиеся в деле документы о рыночной стоимости имущества, переданного акционерным обществом по разделительному балансу, и сопоставив ее с размером переданной кредиторской задолженности, суд пришел к выводу о том, что действия реорганизованного общества направлены на уклонение от погашения долгов и их следует квалифицировать как злоупотребление правом» <5>. Высшая судебная инстанция поддержала это решение. ——————————— <4> Подчеркнем, что ни в рамках изучения данного Постановления, ни при рассмотрении иных примеров из правоприменительной практики мы не будем анализировать выбранные истцами средства защиты — оспаривание реорганизации, оспаривание решений о реорганизации, оспаривание передачи имущества по передаточному акту (разделительному балансу) и т. п. Это отдельный предмет, достойный тщательного и детального исследования в рамках отдельной работы. Нас в приводимых документах интересует лишь выявление судами изначальной противоправности цели реорганизации и возможная правовая квалификация обстоятельств. <5> Интересно, что истцы также зачастую указывают на злоупотребление правом. К примеру, АКБ «СОЮЗ» обратился в арбитражный суд с иском к ООО «ИМАР» о признании недействительным (ничтожным) договора о слиянии в части участия ООО «Ротанг Престиж» как стороны договора. По мнению заявителя, заключение договора и последующая реорганизация ООО «Ротанг Престиж» путем слияния с другими обществами в ООО «ИМАР» преследовали своей целью снятие ответственности по договорам поручительства и залога, обеспечивающим исполнение обязательства по кредитному договору. В данном деле суд требования истца не поддержал (Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 17.02.2010 по делу N А43-12044/2009).
Как видно, в этом Постановлении суд пошел гораздо дальше в части оценки неправомерной реорганизации, направленной на уклонение от уплаты долгов, — признал возможность признания такой реорганизации недействительной. Соответственно, такой вывод суда имеет значение и для разрешения споров кредиторов с юридическими лицами по всем категориям требований, в том числе и возникшим из обязанностей по уплате налогов. Интересен и другой аспект рассматриваемого дела. Суд первой инстанции, не имея под рукой никакой нормы, которая бы могла квалифицировать соответствующие действия, воспользовался конструкцией злоупотребления правом. В качестве такового злоупотребления как раз и была квалифицирована направленность на уклонение от погашения долгов. Надо признать, что какого-то существенного преимущества такая квалификация пострадавшей стороне не давала в силу особенностей института злоупотребления правом, существующего на момент рассмотрения судебного спора: последствием признания злоупотреблением правом закон (ст. 10 ГК) называет только возможность отказа судом лицу в защите принадлежащего ему права. Однако важен сам факт, что суд предпринял попытку найти для такого рода намерений квалифицирующее понятие <6>. ——————————— <6> Можно найти и другие примеры. Рассмотрим Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 24.10.2005 N Ф04-6629/2005(15130-А45-38). Администрация Кочковского района Новосибирской области обратилась в Арбитражный суд Новосибирской области с иском к ЗАО «Жуланское», ОАО «Ново-Жуланское» о признании сделки по передаче активов ЗАО «Жуланское» на баланс ОАО «Ново-Жуланское» недействительной, совершенной под влиянием злонамеренного соглашения сторон, и об обязании ОАО «Ново-Жуланское» возвратить полученное по разделительному балансу имущество ЗАО «Жуланское». Согласно опубликованным судебным материалам, по решению общего собрания акционеров от 14.09.2002 была осуществлена реорганизация ЗАО «Жуланское», в результате которой было выделено ОАО «Ново-Жуланское». Одним из обстоятельств, которые подвигли истца на обращение с требованием в суд, было то, что в результате передачи активов ЗАО «Жуланское» прекратило свою производственную деятельность и стало неплатежеспособным: решением Арбитражного суда Новосибирской области от 02.02.2004 ЗАО «Жуланское» признано банкротом, в отношении его введена процедура банкротства — конкурсное производство. Из-за отсутствия конкурсной массы кредиторская задолженность истца в сумме 958523 руб. осталась непогашенной. Таким образом, еще раз подчеркнув, что мы не анализируем тех требований, которые были заявлены истцом для защиты своих интересов (предмета иска), отметим, что в основе заявленных требований лежало представление истца о том, что сама реорганизация изначально была проведена с целью уклонения от надлежащего исполнения обязательств. В Определении Конституционного Суда РФ от 02.11.2011 N 1485-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы закрытого акционерного общества «Управляющая холдинговая компания, Королевский трубный завод» на нарушение конституционных прав и свобод положениями части первой статьи 443, частей первой и третьей статьи 445 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации и части четвертой статьи 61 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации» встречаем такое изложение обстоятельств дела: «Ивантеевский городской суд Московской области в Постановлении от 26 марта 2009 года, оставленном без изменения судом кассационной инстанции, установил, что А. Ю. Волков путем обмана похитил металлопрокат, принадлежащий ЗАО «Управляющая холдинговая компания, Королевский трубный завод», стоимостью 4070380,9 руб., использовав для совершения преступлений ООО «Волков и компания», которое в преступных целях и без намерения заниматься предпринимательской деятельностью реорганизовал в ООО «Дружба», тем самым сняв с себя и с ООО «Волков и компания» обязанность по уплате задолженности перед потерпевшим».
Тесно связаны уклонение от уплаты долгов различным кредиторам и использование реорганизации как способа вывода наиболее ценного имущества из организации. Истцы с разной степенью успеха пытаются доказать, что конкретные действия юридических лиц привели к утрате наиболее ценного имущества, что нарушило интересы кредиторов (в качестве примеров неудачного оспаривания приведем Постановления ФАС Западно-Сибирского округа от 05.03.2010 по делу N А81-2223/2009 и ФАС Восточно-Сибирского округа от 25.09.2007 N А19-5917/07-Ф02-6677/07). Возникли в правоприменительной практике дела, связанные с проведением реорганизации, направленной на неправомерное, в обход воли участника юридического лица, завладение имуществом юридического лица. В качестве примера можно привести следующее дело (решение Арбитражного суда Магаданской области от 28.07.2009 по делу N А37-554/2009, Постановления Шестого арбитражного апелляционного суда от 13.10.2009 N 06АП-3944/2009, ФАС Дальневосточного округа от 21.12.2009 N Ф03-7497/2009). В арбитражный суд обратились участники ООО «Торгово-промышленная фирма «ИН-КОМ» Петр Иванович Диденко, Аркадий Евгеньевич Новицкий с иском к ООО «Торгово-промышленная фирма «ИН-КОМ», участнику ООО «Торгово-промышленная фирма «ИН-КОМ» Андрею Григорьевичу Карпенко, ООО «Дитон» о признании недействительными: решения общего собрания участников ООО «Торгово-промышленная фирма «ИН-КОМ» о реорганизации путем выделения ООО «Дитон»; решения общего собрания участников ООО «Торгово-промышленная фирма «ИН-КОМ» об утверждении разделительного баланса; о применении последствий недействительности ничтожной сделки, связанной с передачей имущества и имущественных прав, а именно возвращением рыболовного судна; права на пользование водными биологическими ресурсами на континентальном шельфе и в исключительной экономической зоне Российской Федерации. Поводом для обращения с указанным иском послужили следующие обстоятельства. 23 ноября 2007 г. в ЕГРЮЛ в отношении ООО «ТПФ «ИН-КОМ» были зарегистрированы изменения, связанные с выделением из него нового юридического лица. Одновременно было зарегистрировано вновь созданное в результате выделения из ООО «ТПФ «ИН-КОМ» юридическое лицо — ООО «Дитон». Основанием для регистрационных действий явились: решение участников ООО «ТПФ «ИН-КОМ» о реорганизации общества путем выделения из него и создания ООО «Дитон»; решение участников ООО «ТПФ «ИН-КОМ» об утверждении разделительного баланса ООО «ТПФ «ИН-КОМ»; решение участника ООО «Дитон» об утверждении устава общества. В результате реорганизации ООО «ТПФ «ИН-КОМ» вновь созданному ООО «Дитон» по разделительному балансу было передано морское судно. Кроме того, ООО «Дитон» получило квоты на вылов морепродуктов. Согласно протоколам на собрании участников ООО «ТПФ «ИН-КОМ» в обоих случаях присутствовали все участники общества: А. Г. Карпенко, П. И. Диденко и А. Е. Новицкий. При этом А. Г. Карпенко был председательствующим на собраниях, а П. И. Диденко в обоих случаях был секретарем. Между тем суд установил, что истцы о созыве общих собраний участников ООО «ТПФ «ИН-КОМ» не извещались и не принимали в них участия. Кроме того, из протоколов следовало, что П. И. Диденко подписал их от имени секретаря. По результатам почерковедческой экспертизы был сделан вывод о том, что подписи на протоколах выполнены не П. И. Диденко, а другим лицом. Таким образом, суд пришел к выводу о том, что при подготовке, созыве и проведении собраний участников ООО «ТПФ «ИН-КОМ» допущены грубейшие нарушения закона, которыми были затронуты права и законные интересы его участников, П. И. Диденко и А. Е. Новицкого, не принимавших в собраниях участия. В результате принятых на собраниях решений ООО «ТПФ «ИН-КОМ», участниками которого являются истцы, лишилось значительной части имущества, а также имущественных прав <7>. Суд констатировал, что в составе переданного по разделительному балансу ООО «Дитон» (единственным участником которого стал А. Г. Карпенко) имущества было передано единственное у ООО «ТПФ «ИН-КОМ» судно, а также квоты на право пользования водными биологическими ресурсами; соответственно, ООО «ТПФ «ИН-КОМ» полностью лишилось возможности заниматься основным видом деятельности — рыболовством, а его участники — права на получение прибыли. Исходя из указанных обстоятельств, суд удовлетворил требования истцов (исключая требование в части применения последствий недействительности ничтожной сделки). Апелляционная и кассационная инстанции оставили данное решение в силе. ——————————— <7> Как отмечает суд по итогам изучения бухгалтерского баланса от 01.04.2007, стоимость основных средств ООО «ТПФ «ИН-КОМ» до реорганизации составляла 32424 тыс. руб., по состоянию на 1 января 2008 г. стоимость основных средств составила 21747 тыс. руб.
Логика судов в данном случае понятна: пострадавшим лицам предоставляется возможность отменить реорганизацию (при признании недействительными соответствующих решений) и тем самым защитить свои нарушенные права. Возможна ситуация, когда предполагаемый (подчеркнем это) умысел при проведении реорганизации был направлен на создание препятствий в процессе рассмотрения дела в суде, которые в дальнейшем приведут к невозможности удовлетворения заявленных требований. В качестве интересного примера можно назвать Постановление Президиума ВАС РФ от 10.04.2012 N 15085/11 по делу N А19-5794/10-10-4. Не воспроизводя всех процессуальных деталей дела, отметим, что рассматривался в конечном итоге иск ООО «РусЛесГрупп» к Сбербанку, ООО «Фирма «ПАРКУР», ООО «Киренсклес» и ООО «Модус» об истребовании из чужого незаконного владения общества «Модус» 600 обыкновенных именных бездокументарных акций общества «Киренсклес» (100% уставного капитала эмитента) номинальной стоимостью 1000 руб. за одну акцию путем обязания Сбербанка списать указанные акции со счета депо общества «Модус» и восстановить на лицевом счету депо общества «РусЛесГрупп». Спор возник в связи с выдачей кредита, по которому ООО «РусЛесГрупп» выступило залогодателем с предметом залога как раз в виде указанных акций, которые были списаны в пользу ООО «Фирма «ПАРКУР». В процессе рассмотрения спора ЗАО «Киренсклес» (акции которого и были предметом залога) было реорганизовано в форме преобразования в ООО «Киренсклес», а сами акции соответственно погашены. По мнению судов нижестоящих инстанций, это являлось основанием для вывода о невозможности удовлетворения требований истца. С такой позицией не согласился ВАС РФ, который, в частности, констатировал следующее: «В связи с недобросовестными действиями ответчиков истец (общество «РусЛесГрупп») помимо своей воли лишился пакета акций общества «Киренсклес», составляющего 100% уставного капитала эмитента… Предметом как первоначально заявленного иска, так и уточненных требований (содержанием материально-правового требования) является, по существу, восстановление корпоративного контроля истца над обществом «Киренсклес» либо путем истребования 100-процентного пакета акций этого общества, либо путем истребования 100-процентной доли в уставном капитале этого преобразованного общества. В то же время основанием как первоначальных, так и измененных требований (обстоятельствами, на которых основаны требования) являются неправомерные действия ответчиков (залогодержателя, депозитария, последующих приобретателей акций), в результате которых корпоративный контроль общества «РусЛесГрупп» над дочерним хозяйственным обществом был утрачен. Длящееся недобросовестное поведение ответчиков, предпринимающих в процессе рассмотрения дела действия, ведущие к невозможности удовлетворения заявленных требований (в том числе и погашение акций в связи с преобразованием общества), не должно препятствовать реализации права истца на судебную защиту». Суд признал неправомерным отказ в удовлетворении исковых требований и постановил передать дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции. Как видно, в этом случае суд противоправность реорганизации, по сути, обозначил как недобросовестное поведение. Реорганизация активно используется при рейдерских захватах, выступая звеном в цепи действий, направленных на придание неправомерному получению имущества законного характера и (или), как в указанном выше случае, на создание препятствий для применения в дальнейшем мер защиты и ответственности. Приведем пример. Осуществляется слияние двух юридических лиц; корпоративный контроль над одним из них или над обоими был установлен неправомерно; акции их погашаются и конвертируются в акции нового юридического лица; владельцы таких акций после завершения реорганизации продают их другим лицам, которые формально являются добросовестными владельцами, не имеющими отношения к неправомерному корпоративному захвату. В арбитражной практике встречаются и другие случаи, которые не подпадают ни под одно из представленных описаний, хотя, как можно предположить, связаны в основе своей с уходом (уклонением) от выполнения обязательств по уплате налогов и сборов. К примеру, ФАС Западно-Сибирского округа в Постановлении от 08.11.2007 N Ф04-7756/2007(39906-А27-40) констатировал, что «с учетом положений статей 2, 50 ГК РФ целью реорганизации, в том числе путем слияния юридических лиц, должно быть осуществление предпринимательской деятельности, а не ускоренная ликвидация пяти реорганизованных юридических лиц». Наконец, нельзя не вспомнить, что Федеральным законом от 07.12.2011 N 419-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и статью 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» введен новый состав — ст. 173.1 «Незаконное образование (создание, реорганизация) юридического лица». В соответствии с этой статьей УК незаконной реорганизацией признано образование (создание, реорганизация) юридического лица через подставных лиц, под которыми, согласно примечанию к статье, понимаются лица, являющиеся учредителями (участниками) юридического лица или органами управления юридического лица, путем введения в заблуждение которых было образовано (создано, реорганизовано) юридическое лицо. Этот случай квалифицирован только в рамках уголовного права и, соответственно, предполагает индивидуальную виновную ответственность указанных в статье субъектов — физических лиц. Никакого развития в другом отраслевом законодательстве он не нашел, хотя очевидно, что перед нами попытка учета последствий реорганизации, изначально проводимой с противоправными целями; причем свидетельством наличия таких целей для закона является сам факт сначала регистрации организации на подставных лиц, а затем ее реорганизации или использование подставных лиц для рейдерского захвата с использованием реорганизации как одного из средств неправомерного захвата имущества. Приведенные примеры, однако, не показывают всей глубины проблем реорганизации, которая преследует заведомо неправомерные цели. Ведь само по себе использование тех или иных институтов, юридических конструкций в качестве средства для достижения вовсе не тех правомерных целей, которые подразумевались при их проектировании, не новость. Гораздо сложнее другое: не только установить факт подобного использования, но и правильно отличать обычное, скажем так, нарушение правовой нормы, отступление от предписанного правомерного поведения, которое, конечно, может быть вызвано самыми разными причинами, от ситуации, в которой намерения лица изначально направлены на достижение неправомерной цели с использованием предусмотренных законом правовых средств, а также определить соответствующие последствия. Как можно видеть, при определенной схожести приведенных примеров из правоприменительной практики имеются существенные различия. В одних случаях (реорганизация, направленная на уклонение от уплаты долгов) реорганизация была проведена (пусть и с нарушениями закона). В магаданском же случае (Постановление ФАС Дальневосточного округа от 21.12.2009 N Ф03-7497/2009) реорганизации, по существу, не было, а имела место оформленная в конечном итоге решением государственного уполномоченного органа о государственной регистрации юридического лица, созданного в результате выделения, последовательность действий по неправомерному завладению собственностью участников ООО по поддельным документам без их уведомления и без их решения (т. е. помимо их воли). Отсюда возникает вопрос: должна ли существовать какая-либо дифференциация в правовом регулировании указанных ситуаций, и если да, то в чем она может состоять? На этот вопрос действующее законодательство сегодня отвечает просто: никакой дифференциации оно не признает. Допуская возможность признания любых реорганизаций недействительными, действующее законодательство не дает прямого ответа на весьма значимый в практическом смысле вопрос: что делать дальше? И уж тем более оно не дает ответа на вопрос о том, как дифференцировать последствия при проведении реорганизации с изначально противоправными намерениями. Все последствия недействительной (в том числе реализуемой с противоправными целями) реорганизации, которые требуют оценки и решения со стороны правоприменительных органов, можно разбить на следующие блоки: 1) правовая судьба реорганизованного и вновь созданного при реорганизации юридического лица; 2) правовая судьба имущества, прав и обязанностей, переданных в порядке правопреемства; 3) правовая судьба имущества, прав и обязанностей, обязательств, возникших из деятельности незаконно созданного лица; 4) правовая судьба трудовых и схожих с ними прав и обязанностей прекратившего существование лица, ранее созданного в процессе реорганизации; 5) правовая судьба долей (акций, паев) участника незаконно реорганизованного юридического лица и долей (акций, паев) вновь созданного при реорганизации юридического лица, которые были приобретены добросовестными участниками гражданского оборота после его создания. В настоящее время законодательство не регулирует ни одной из названных спорных ситуаций: не дает механизма возврата переданного имущества, не обеспечивает адекватную защиту утраченного корпоративного контроля, не создает связи между признанием реорганизации недействительной и правовой судьбой созданного в процессе реорганизации юридического лица и т. д. Иначе говоря, реорганизация, проведенная с противоправными целями, не имеет какого-либо специального регулирования, что заставляет правоприменительные органы применять многие положения по аналогии, что, в свою очередь, ведет к снижению качества защиты прав и законных интересов участников оборота, ибо многие применяемые средства на самом деле слабо приспособлены для защиты. На политико-правовом уровне впервые на проблему недостаточности правового регулирования недействительности реорганизации, а также на необходимость учета специфики последствий реорганизации, проведенной с противоправными целями, обращает внимание Концепция развития гражданского законодательства РФ, подготовленная во исполнение Указа Президента РФ от 18.07.2008 N 1108 «О совершенствовании Гражданского кодекса Российской Федерации» <8>. В п. 3.3 данного документа отмечается, что законодательство не содержит специальных норм о возможности оспаривания и о последствиях незаконности проведенной реорганизации, что порождает ряд сложных практических проблем, в частности в отношении последствий признания недействительной реорганизации (или одного из входящих в ее состав юридических фактов) и судьбы сделок, совершенных юридическими лицами, возникшими в результате реорганизации, впоследствии признанной недействительной («поворот реорганизации»). В Концепции также отмечена целесообразность закрепления в ГК РФ возможности признания судом реорганизации несостоявшейся (при наличии существенных нарушений, ущемляющих права участников реорганизуемого юридического лица). ——————————— <8> Отметим, что исследователи обнаружили указанную проблему гораздо раньше. К примеру, см.: Степанов Д. И. Аннулирование реорганизации: повод задуматься над концептуальными подходами в области создания юридических лиц // Закон. 2007. N 3. С. 60 — 69; Аксенова Е. В. Реорганизация юридических лиц по законодательству Российской Федерации: проблемы теории и практики: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2006.
Развитие этих положений мы находим в проекте изменений ГК, который был подготовлен экспертами Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства (далее — Совет по кодификации); в этом проекте появились две статьи — 60.1 и 60.2 <9>. ——————————— <9> www. privlaw. ru/ index. php? section_id=100
Первая из статей («Последствия признания недействительным решения о реорганизации») указывала, что возможность признания судом недействительным решения о реорганизации не влечет ликвидации образовавшегося юридического лица. Юридические лица, образованные в результате реорганизации, и участники реорганизованного юридического лица, голосовавшие за принятие решения о реорганизации, признанного судом недействительным, лишь обязывались солидарно возместить убытки участнику реорганизованного юридического лица, голосовавшему против такого решения или не принимавшему участия в голосовании, а также кредиторам реорганизованного юридического лица. Таким образом, в тексте проекта этой статьи совершенно справедливо присутствовало указание на главный и единственный факт, который должен поражаться мерами недействительности, — это решение о реорганизации. Однако, что касается правовых последствий такой реорганизации, здесь разработчики проекта исходили из принципа стабильности: признавая отсутствие злонамеренности, предлагалось не «разворачивать» реорганизацию, соответственно восстанавливая ранее прекратившее существование в результате реорганизации юридическое лицо и прекращая существование юридического лица, возникшего в ходе реорганизации. Взамен такого «разворачивания» предлагался компенсаторный механизм (возмещение убытков). Иное регулирование предлагалось в отношении так называемой злонамеренной реорганизации. Разработчики законопроекта предлагали регулировать этот случай отдельно в ст. 60.2 («Признание реорганизации корпорации несостоявшейся»). Во-первых, предлагалось ввести понятие «злонамеренная реорганизация»: «В случае утраты участником корпорации права участия в ней (пункт 2 статьи 65.2) в результате злонамеренно проведенной реорганизации юридического лица, такая реорганизация может быть признана судом несостоявшейся по иску такого участника». Во-вторых, как видно из приведенного фрагмента, подход к последствиям такой реорганизации был совершенно иным: она признавалась несостоявшейся. В-третьих, проект называл несколько условий для того, чтобы суд мог удовлетворить соответствующие требования: «Суд по требованию участника юридического лица, голосовавшего против решения о реорганизации этого юридического лица или не принимавшего участия в голосовании, может признать реорганизацию несостоявшейся, если решение о реорганизации не принималось участниками реорганизованного юридического лица, а также в случае представления для государственной регистрации реорганизации документов, содержащих заведомо недостоверные данные о реорганизации». В-четвертых, проект статьи устанавливал несколько последствий «злонамеренной реорганизации»: — «восстанавливаются юридические лица, существовавшие до реорганизации, с одновременным прекращением вновь созданных юридических лиц, о чем делается запись в Едином государственном реестре юридических лиц; — сделки вновь созданных юридических лиц с лицами, добросовестно полагавшимися на правопреемство, сохраняют силу для восстановленного юридического лица; — переход прав и обязанностей признается несостоявшимся, при этом платежи, осуществленные в пользу вновь созданного юридического лица должниками, добросовестно полагавшимися на правопреемство на стороне кредитора, признаются совершенными в пользу управомоченного лица. Если за счет имущества (активов) одного из юридических лиц, участвовавших в реорганизации, исполнены обязанности другого из них, перешедшие к юридическому лицу, созданному в результате реорганизации, потери первого юридического лица должны быть компенсированы за счет того юридического лица, чьи обязанности исполнены, по правилам главы 60 ГК. Произведенные выплаты могут быть оспорены по заявлению лица, за счет средств которого они были произведены, если получатель исполнения знал или должен был знать о незаконности реорганизации; — участники ранее существовавшего юридического лица признаются обладателями долей участия в нем в том размере, в котором доли принадлежали им на момент реорганизации. Если таким участником отчуждена доля участия во вновь созданном юридическом лице, полученная в порядке конвертации его доли участия в реорганизованном юридическом лице, приобретатель доли во вновь созданном юридическом лице в порядке обратной конвертации получает соответствующую долю участия в реорганизованном юридическом лице». Принятая в первом чтении редакция проекта изменений в Гражданский кодекс существенно отличается от проанализированного проекта в части положений о недействительной реорганизации. Проанализируем положения принятого документа (законопроект N 47538-6 «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации») <10>, в том числе в сравнении с первым разработанным проектом изменений, подготовленным Советом по кодификации. ——————————— <10> http://asozd2.duma. gov. ru
Во-первых, в принятом в первом чтении документе, так же как и в первой редакции, подготовленной Советом по кодификации, вводится дифференциация режимов недействительности, хотя и осуществляется она иначе, по аналогии с недействительностью сделок: как есть сделки оспоримые и ничтожные, так и реорганизация (решение об ее осуществлении) может быть при определенных условиях признана недействительной, а может — при наступлении определенных фактических обстоятельств — квалифицироваться как несостоявшаяся (по сути, аналог ничтожности для сделок). Первый случай, как и предполагалось ранее в проекте Совета по кодификации, регулируется ст. 60.1 законопроекта, в соответствии с которой: «а) признание судом недействительным решения о реорганизации не влечет ликвидацию образовавшегося в результате реорганизации юридического лица; б) требование о признании решения о реорганизации недействительным может быть предъявлено в суд не позднее трех месяцев после окончания реорганизации, если иной срок не установлен законом; в) признание судом недействительным решения о реорганизации не является основанием для признания недействительными сделок, совершенных таким юридическим лицом; г) в случае признания решения о реорганизации недействительным до окончания реорганизации, когда произведена государственная регистрация части юридических лиц, подлежащих созданию по итогам проведения реорганизации, правопреемство наступает только в части таких зарегистрированных юридических лиц, в остальной части права и обязанности сохраняются за прежними юридическими лицами; д) лица, которые в соответствии с законом несут субсидиарную ответственность по обязательствам юридического лица, образованного в результате реорганизации, юридические лица, образованные в результате реорганизации на основании указанного решения, а также члены коллегиального исполнительного органа, голосовавшие за принятие соответствующего решения, в случае, когда решение о реорганизации принималось таким органом, обязаны солидарно возместить убытки участнику реорганизованного юридического лица, голосовавшему против решения о реорганизации, признанного судом недействительным, или не принимавшему участия в голосовании, а также кредиторам реорганизованного юридического лица». Как видно, в части «оспоримой» реорганизации изменения более чем существенные. Статья 60.1 стала более содержательной, в ней появился срок оспаривания, появилось регулирование сложного случая, при котором решение признано недействительным до окончания реорганизации всех участвующих в ней юридических лиц, урегулирована судьба сделок, существенным изменением является расширение круга лиц, несущих субсидиарную ответственность. Во-вторых, существенные изменения произошли в ст. 60.2 («Признание реорганизации корпорации несостоявшейся»), которая в проекте Совета по кодификации регулировала последствия так называемой злонамеренной реорганизации. Здесь теперь предлагается следующее регулирование: а) слова «злонамеренная реорганизация» исчезли из текста, поскольку из текста исключен целый пункт следующего содержания: «В случае утраты участником корпорации права участия в ней (пункт 2 статьи 65.2) в результате злонамеренно проведенной реорганизации юридического лица, такая реорганизация может быть признана судом несостоявшейся по иску такого участника»; б) установлены основания для признания реорганизации несостоявшейся: суд по требованию участника юридического лица, голосовавшего против решения о реорганизации этого юридического лица или не принимавшего участия в голосовании, может признать реорганизацию несостоявшейся, если решение о реорганизации не принималось участниками реорганизованного юридического лица, а также в случае представления для государственной регистрации реорганизации документов, содержащих заведомо недостоверные данные о реорганизации (как можно видеть, в части этого правила изменений нет); в) решение суда о признании реорганизации несостоявшейся влечет следующие правовые последствия: — «восстанавливаются юридические лица, существовавшие до реорганизации, с одновременным прекращением вновь созданных юридических лиц, о чем делается соответствующая запись в Едином государственном реестре юридических лиц; — сделки вновь созданных юридических лиц с лицами, добросовестно полагавшимися на правопреемство, сохраняют силу для восстановленных юридических лиц; — переход прав и обязанностей признается несостоявшимся, при этом предоставление (платежи, услуги и т. п.), осуществленное в пользу вновь созданного юридического лица должниками, добросовестно полагавшимися на правопреемство на стороне кредитора, признается совершенным в пользу управомоченного лица. Если за счет имущества (активов) одного из юридических лиц, участвовавших в реорганизации, исполнены обязанности другого из них, перешедшие к юридическому лицу, созданному в результате реорганизации, к отношениям указанных лиц применяются правила об обязательствах вследствие неосновательного обогащения (глава 60 ГК). Произведенные выплаты могут быть оспорены по заявлению лица, за счет средств которого они были произведены, если получатель исполнения знал или должен был знать о незаконности реорганизации; — участники ранее существовавшего юридического лица признаются обладателями долей участия в нем в том размере, в котором доли принадлежали им до реорганизации, а при смене участников в юридическом лице в ходе такой реорганизации или по ее окончании доли участия участников ранее существовавшего юридического лица возвращаются им по правилам, предусмотренным пунктом 2 статьи 65.2 ГК». Как видно, в случае, регулируемом ст. 60.2 (в проекте Совета по кодификации квалифицировавшемся как «злонамеренная реорганизация»), предлагается совершенно иной подход, нежели в случае, регулируемом ст. 60.1 проекта ГК. Мерами недействительности поражается не отдельный факт, а вся реорганизация в целом признается несостоявшейся. Иными словами, признается, что ни один из фактов не привел к легитимным последствиям <11>. Отсюда и иные последствия: ранее реорганизованное юридическое лицо, если оно прекратило свое существование, восстанавливается, а вновь созданное в результате реорганизации — прекращается. Причем важно, что оба действия осуществляются одновременно. ——————————— <11> В таком подходе прослеживается явная аналогия с институтом признания несостоявшимся выпуска ценных бумаг (ст. 26 Федерального закона от 22.04.1996 N 39-ФЗ «О рынке ценных бумаг»). В Законе, в частности, указывается, что одним из оснований для признания выпуска (дополнительного выпуска) эмиссионных ценных бумаг несостоявшимся является «обнаружение в документах, на основании которых была осуществлена государственная регистрация выпуска (дополнительного выпуска) эмиссионных ценных бумаг, недостоверной или вводящей в заблуждение и повлекшей за собой существенное нарушение прав и (или) законных интересов инвесторов или владельцев эмиссионных ценных бумаг эмитента информации». Интересно, что соответствующие положения этого Закона пока не в полной мере нашли отражение в судебной практике.
Предлагаемые проектом ГК изменения концептуально можно поддержать, однако в части юридико-технического исполнения мы видим некоторые проблемы. Рассмотрим изменения подробнее. Как видно из проекта изменений в ГК, подготовленного Советом по кодификации, в законодательство предлагалось ввести новый термин «злонамеренная реорганизация». Ему не было дано определения, но его легко можно было вывести из текста статьи: злонамеренная реорганизация — это такая реорганизация, решение о проведении которой не принималось участниками реорганизованной корпорации, а также реорганизация, по результатам проведения которой для государственной регистрации юридических лиц, создаваемых путем такой реорганизации, были представлены документы, содержащие заведомо недостоверные данные о ней. Тем не менее в проекте ГК, принятом в первом чтении, при сохранении условий, при которых реорганизация квалифицировалась как злонамеренная, от использования конструкции злонамеренной реорганизации отказались. И мы полагаем, что зря. Ведь понятно, что этой конструкцией хотели охватить изначальную противоправность реорганизации, нацеленность ее на обход закона, причинение ущерба кредиторам и (или) участникам юридического лица. Можно, разумеется, спорить о том, насколько удачно было подобрано из всего богатого арсенала русского языка прилагательное «злонамеренная» для описания явной и изначальной противоправности, дефектности реорганизации, тем более что в специальной литературе встречаются и иные выражения для квалификации дефектной реорганизации (недобросовестная реорганизация <12>, реорганизация, проведенная при злоупотреблении участниками юридических лиц своими корпоративными правами <13>, реорганизация, проведенная с грубыми нарушениями закона <14>). С нашей точки зрения, оно вполне подходило для описания подобной ситуации. Слово «злонамеренный», которое использовалось в проекте Совета по кодификации, в русском языке означает «проникнутый злыми, вредными намерениями». В действующем гражданском законодательстве категория злонамеренности используется при слове «соглашение». Как известно, ст. 179 ГК РФ предусматривает недействительность сделки, совершенной под влиянием злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой стороной (в ГК мы встречаем эту конструкцию также в ст. ст. 812 и 1062). Что такое злонамеренное соглашение, можно уяснить из судебной практики. Комментируя ст. 179 ГК, ВАС РФ в Определении от 30.03.2007 N 3062/07 «Об отказе в передаче дела в Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации», указал, что «исходя из смысла данной нормы права злонамеренное соглашение представителя одной стороны с другой имеет место при наличии их умышленного сговора и при возникновении вследствие этого неблагоприятных последствий для представляемого» <15>. Применительно к реорганизации слово «злонамеренный» означает не что иное, как противоправность цели, намерений юридического лица и, говоря точнее, тех лиц, которые влияют на принятие им соответствующих управленческих решений. ——————————— <12> См.: Аксенова Е. В. Реорганизация юридических лиц по законодательству Российской Федерации: проблемы теории и практики: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2006. С. 10. <13> См.: Качалова А. В. Злоупотребление корпоративными правами в процессе реорганизации хозяйственных обществ // Законодательство. 2009. N 10. <14> См.: Киящук И. Т. Защита прав акционеров и иных заинтересованных лиц в процессе реорганизации акционерных обществ в форме слияния и присоединения по праву Российской Федерации и стран Европейского союза: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2011. С. 9; Кулешов А. В. Правовое регулирование укрупнения акционерных обществ в форме слияния и присоединения: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2010. С. 10. <15> Как показывает анализ практики кассационных округов, те определения, которые даются окружными судами, по существу незначительно отличаются от указанного (см.: Постановления ФАС Поволжского округа от 19.12.2011 по делу N А55-10548/2010, от 13.04.2012 по делу N А12-8349/2009, ФАС Центрального округа от 24.08.2010 по делу N А09-8802/2008, ФАС Северо-Кавказского округа от 23.05.2012 по делу N А53-13306/2011).
Другое дело, что категория «злонамеренная реорганизация» вовсе не охватывает, к сожалению, всех случаев заведомой противоправности целей реорганизации. В частности, если бы вступил в силу проект изменений в ГК в редакции, подготовленной Советом по кодификации, описываемые в Налоговом кодексе РФ и некоторых судебных постановлениях ситуации изначального умысла на причинение вреда кредиторам, а также случай, описанный в ст. 173.1 УК РФ, были бы выведены за рамки правового режима злонамеренной реорганизации, поскольку таковая охватывала бы лишь умысел на причинение ущерба участникам корпорации. А ведь сама категория злонамеренности (хотя и без использования именно этого слова) изначально возникла как реакция государства на действия корпораций и контролирующих их участников, направленные на уклонение от исполнения обязательств, прежде всего налоговых. Соответствующие положения и сегодня присутствуют в налоговом законодательстве, между тем проект ГК в редакции Совета по кодификации никак не квалифицировал подобные противоправные цели в качестве злонамеренных. В результате злонамеренность, которая по существу есть изначальная противоправность цели, получала как бы два разных правовых режима: в случае если корпорация уклонялась от уплаты налогов — последствия изначально противоправной цели одни, а если решение о проведении реорганизации не принималось участниками реорганизованной корпорации, а также если по результатам проведения реорганизации для государственной регистрации юридических лиц, создаваемых путем реорганизации, были представлены документы, содержащие заведомо недостоверные данные о реорганизации, — последствия будут иными <16>. Интересно обратиться к квалификации ситуации, описанной в Постановлении Президиума ВАС РФ от 31.10.2000 N 796/00, т. е. к случаю, когда реорганизация проводилась с противоправной целью уклониться от исполнения обязательств перед иными кредиторами, кроме государства. Получается, что этот случай также не квалифицировался бы как злонамеренная реорганизация <17>. ——————————— <16> Конечно, в этом можно было бы усмотреть определенную логику разработчиков проекта в редакции Совета по кодификации: если «злые намерения» касались интересов кредиторов, последствием выступает солидарность ответственности, а вот если они были направлены против интересов участников — тогда реорганизация признается несостоявшейся. Эта логика работала бы при отсутствии второго основания для признания реорганизации несостоявшейся: если по результатам проведения реорганизации для государственной регистрации юридических лиц, создаваемых путем реорганизации, были представлены документы, содержащие заведомо недостоверные данные о реорганизации. Ведь такие заведомо недостоверные сведения могли касаться именно кредиторов, а тогда правоприменитель встал бы перед выбором: какую норму следует применить? <17> Здесь бы действовало иное правило нового ГК — правило ст. 60: «Когда из передаточного акта или иных доказательств следует, что при реорганизации недобросовестно распределены активы и обязательства реорганизуемых юридических лиц, что привело к существенному нарушению интересов кредиторов, вновь созданные юридические лица несут солидарную ответственность по такому обязательству».
Обратимся теперь к основаниям для признания реорганизации несостоявшейся. К таковым, согласно проекту изменений в ГК, отнесены случаи, в которых: — решение о реорганизации не принималось участниками реорганизованного юридического лица; — документы, представленные для государственной регистрации реорганизации, содержали заведомо недостоверные данные о реорганизации. Как можно видеть, в части формулирования оснований изменений с текстом, который предлагался Советом по кодификации, нет, исключая лишь то, что их наличие не квалифицируется как злонамеренная реорганизация. Перечисленные основания сформулированы с нашей точки зрения не вполне определенно. Рассмотрим первое из них: фактическое отсутствие принятого решения о реорганизации. Нет никаких принципиальных возражений против конструкции законодателя. Действительно, если имело место игнорирование воли участника корпорации, «подлог» волеизъявления, то — с учетом приведенного выше примера (Постановление ФАС Дальневосточного округа от 21.12.2009 N Ф03-7497/2009) — нет никаких сомнений: такая реорганизация должна быть признана несостоявшейся. Однако законодатель оставил в регулировании этого вопроса один пробел: что делать, если для принятия решения о реорганизации было достаточно голосов контролирующих акционеров, а «обижены» были акционеры миноритарные, голоса которых в принципе никак не могли повлиять на принятие решения? Ведь норма сформулирована таким образом, что охватывает и случай игнорирования воли миноритариев при принятии решения мажоритарными участниками. Открывается, таким образом, возможность для судейского усмотрения. Можно предположить, что реакция правоприменительных органов будет такой же, как и в случае признания сделок с заинтересованностью недействительными по искам акционеров. Долгое время такого рода иски были основным оружием в руках миноритарных участников для противодействия воле корпораций, направленной на совершение таких сделок. Однако в судебной практике постепенно сложилась точка зрения, согласно которой сделка не может быть признана недействительной даже при наличии формальных нарушений, если голосование участника, ее оспаривающего, не могло повлиять на результаты голосования. Позднее эта логика нашла отражение и в законодательстве (мы имеем в виду так называемый антирейдерский пакет 2009 г.); в результате возможности оспорить такие сделки со стороны миноритарных участников корпораций были практически сведены к нулю <18>. Совершенно очевидно, что и в данной ситуации мы можем столкнуться с подобной логикой. Идеальным выходом здесь представляется следующий. Законодательство не должно оставлять возможности для усмотрения суда, но должно формулировать соответствующие исключения: либо однозначно исключать какую-либо двусмысленность указанием на то, что возможность признания судом реорганизации несостоявшейся не зависит от величины пакета миноритарного участника, воля которого была проигнорирована или волеизъявление которого было подделано, либо, напротив, указать, что реорганизация может быть признана несостоявшейся, за исключением случая, когда голосование участника корпорации не могло повлиять на результаты голосования (но в последнем случае — с предоставлением миноритарным участникам какой-либо компенсации). ——————————— <18> Правомерность и конституционность соответствующих положений закона была подтверждена и Определением Конституционного Суда от 02.11.2011 N 1486-О-О «По жалобе гражданина Саттарова Шавката на нарушение его конституционных прав положениями пункта 1 статьи 81 и пункта 1 статьи 84 Федерального закона «Об акционерных обществах».
Обратимся теперь к формулировке второго основания для признания реорганизации несостоявшейся — «представление для государственной регистрации юридических лиц, создаваемых путем реорганизации, документов, содержащих заведомо недостоверные данные о реорганизации». Хотелось бы отметить следующий аспект: и проект изменений ГК, предлагавшийся Советом по кодификации, и проект ГК, принятый в первом чтении в апреле 2012 г., предполагают, что признать несостоявшейся можно только реорганизацию корпоративных организаций. Неясно, почему законодатель так ограничил круг лиц, ведь унитарные организации также могут включить в документы, направляемые для государственной регистрации, заведомо недостоверные данные. Однако такие действия со стороны унитарных организаций не будут вести к возможности признания реорганизации несостоявшейся. С нашей точки зрения, здесь налицо некоторый пробел закона, который требует доработки. Перейдем к анализу формулировки «заведомо недостоверные данные». Ясного определения эта категория не имеет. В самом общем виде заведомо недостоверные данные — это утверждения лица (в данном случае включенные в документы) о фактах, которые не имели места в реальности, иная вымышленная или искаженная информация о фактах и лицах. Для раскрытия этого понятия интересна позиция Конституционного Суда по вопросу правовой определенности ст. 199 УК РФ, выраженная в Определении от 20.12.2005 N 478-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы Лебедева Алексея Вячеславовича и Шепелева Игоря Вениаминовича на нарушение их конституционных прав статьей 199 Уголовного кодекса Российской Федерации» и Постановлении от 27.05.2003 N 9-П «По делу о проверке конституционности положения статьи 199 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан П. Н. Белецкого, Г. А. Никовой, Р. В. Рукавишникова, В. Л. Соколовского и Н. И. Таланова» в части оценок другого понятия — аналога: «заведомо ложные сведения». В частности, в указанном Определении отмечено следующее: «Само по себе то, что в данной статье (ст. 199 УК РФ)… не дается содержательная характеристика ложных сведений, не может расцениваться как свидетельство неопределенности уголовно-правового запрета и основание для произвольного его применения. Как отметил Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 27 мая 2003 года по делу о проверке конституционности положения статьи 199 УК Российской Федерации, оценка степени определенности содержащихся в законе понятий должна осуществляться исходя не только из самого текста закона, используемых в нем формулировок, но и из их места в системе нормативных предписаний… Основываясь на этой правовой позиции, Конституционный Суд Российской Федерации в названном Постановлении признал, что статья 199 УК Российской Федерации по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующих правовых норм предусматривает ответственность лишь за такое деяние, которое совершается с умыслом и направлено на избежание уплаты налога в нарушение установленных налоговым законодательством правил. Из этого, в частности, следует, что привлечение к уголовной ответственности за уклонение от уплаты налогов и (или) сборов с организации путем включения в документы заведомо ложных сведений возможно лишь в случае, если будет доказано, что, внося в документы такие сведения, лицо действовало умышленно, преследуя цель уклонения от уплаты налога». Таким образом, «заведомость» означает не что иное, как умысел (осознание несоответствия или возможности несоответствия сведений действительности). Однако все это не исключает одной проблемы. Включение заведомо недостоверных данных может иметь различный объем: это могут быть как существенные сведения, так и ничего не значащая информация. Суду в конечном итоге придется давать оценку этому аспекту, что при известных обстоятельствах может привести к существенному нарушению прав и интересов корпораций и их участников. Взглянем теперь на последствия несостоявшейся реорганизации, как они описаны в проектируемых правилах, в свете выделенных нами проблем, которые должны быть решены при признании реорганизации несостоявшейся. 1. Правовая судьба реорганизованного юридического лица и вновь созданного при реорганизации. Положения изменений в ГК в этой части довольно лаконичны: юридические лица, существовавшие до реорганизации, восстанавливаются с одновременным прекращением вновь созданных юридических лиц, о чем делается запись в Едином государственном реестре юридических лиц. Однако за простотой скрываются проблемы. Внесение записи о прекращении юридического лица означает прекращение существования субъекта права. И тут нас ждет проблема логистическая: а кто конкретно будет осуществлять действия по возврату имущества восстановленным лицам; кто конкретно и в каком порядке будет прекращать трудовые правоотношения; что делать с архивами; кто будет отвечать за сохранность документов, в том числе, к примеру, содержащих государственную тайну; кто, в каком порядке, в какие сроки, на каком правовом основании и с каким объемом ответственности все это будет делать? Ведь перед нами, по сути, аналог ликвидации, которая проводится для того, чтобы решить все имущественные и иные вопросы прекращающего существование юридического лица. В проекте изменений в ГК об этом ничего нет вообще. И это притом, что разработчики проекта изменений в ГК однозначно придерживаются позиции об отсутствии необходимости в каких-либо дополнительных законах, регулирующих процесс реорганизации. Но если эти вопросы не урегулированы в Кодексе, кто и где их должен урегулировать? Первый же случай признания реорганизации несостоявшейся выявит проблему отсутствия регулирования перехода имущества, обязательств, информации и документов от прекращенного лица к воссозданному лицу. Получается, что в проектируемых правилах забыли самое главное — указать субъектов, которые будут осуществлять переход, или определить механизм назначения таких субъектов. Кроме того, существует и другая проблема, соответственно отражающая первую: что, собственно, восстанавливается при восстановлении юридического лица? Можно сказать, что восстанавливается сама запись о существовании юридического лица, т. е. констатируется факт того, что юридическое лицо вновь правоспособно. На это указывает Постановление Президиума ВАС РФ от 20.10.2010 N 5032/10: «Под государственной регистрацией юридического лица понимается внесение соответствующей записи в государственный реестр. Следовательно, признание судом недействительной записи, внесенной в государственный реестр, о государственной регистрации юридического лица, созданного путем реорганизации в форме преобразования, означает, что такое юридическое лицо прекращает действие. Это влечет за собой не только аннулирование записи о возникновении вновь созданного юридического лица, но и восстановление в реестре юридического лица, существовавшего до преобразования, причем правоспособность последнего восстанавливается и оно считается действующим». Однако юридическое лицо на момент внесения записи о прекращении его существования в ЕГРЮЛ — это не только сама запись в реестре, не только констатация факта его существования, но это еще лицензии и иные специальные разрешения, трудовые и иные отношения и т. п. Что из этого подлежит восстановлению? Закон ясности не дает. Здесь же возникает и более частная проблема: в каком виде (в состоянии на какой конкретно момент времени) восстанавливаются ранее прекратившие существование юридические лица? На момент принятия решения о реорганизации, на момент подачи документов для государственной регистрации прекращения (создания) юридических лиц или на момент внесения соответствующей записи в ЕГРЮЛ? Наконец, нельзя не обратить внимания на то, что регулирование направлено на случаи, когда юридическое лицо в результате реорганизации прекращает свое существование (именно поэтому оно и подлежит, по логике разработчиков документа, восстановлению). Однако существуют формы реорганизации, при которых либо вообще не происходит прекращения юридического лица (выделение), либо прекращается только одно из реорганизуемых юридических лиц (присоединение). На такие случаи данная статья, по сути, вообще не рассчитана. Между тем, как показано в данной статье, выделение как раз может использоваться для рейдерских захватов имущества. И последствия для таких случаев должны описываться отдельно, ибо в случае выделения это не восстановление юридического лица, а, по существу, возврат ранее переданного имущества и прав, восстановление размера уставного капитала, если формирование имущества ранее созданного в результате реорганизации юридического лица было осуществлено за счет уменьшения такого капитала, и другие последствия. 2. Правовая судьба имущества, прав и обязанностей, переданных в порядке правопреемства. Здесь проект изменений в ГК предлагает следующее правило: переход прав и обязанностей признается несостоявшимся. Закон не указывает здесь на обратное правопреемство, хотя, по сути, перед нами именно такой механизм, при котором все, что было якобы передано в рамках правопреемства при реорганизации, возвращается обратно без потери для незаконно реорганизованного лица. За этим правилом скрывается следующая проблема. Объем имущества воссозданного юридического лица может, очевидно, отличаться от того объема, который существовал как на момент утверждения передаточного акта, так и на момент государственной регистрации вновь созданных юридических лиц, создаваемых при реорганизации (или прекращения юридических лиц при присоединении). Причем как в большую, так и в меньшую сторону в абсолютных цифрах по отдельным видам имущества. Часть имущества может быть продана к моменту восстановления, причем если имел место рейдерский захват, к моменту восстановления оно будет перепродано неоднократно для создания цепочки «добросовестных приобретателей». Что делать с таким ценным имуществом, которое было утрачено восстановленным юридическим лицом? Здесь есть одно интересное правило проекта ГК: сделки вновь созданных юридических лиц с лицами, добросовестно полагавшимися на правопреемство, сохраняют силу для восстановленного юридического лица. Другими словами, если не будет доказана недобросовестность, все такие сделки по отчуждению имущества будут признаны действительными, а имущество будет утрачено безвозвратно. Говоря иначе, все цели рейдеров будут достигнуты, ценное имущество выведено. Цель законодателя нам понятна: обеспечить устойчивость гражданского оборота; добросовестный контрагент не должен страдать из-за недостатков корпоративных решений своих контрагентов по сделкам. Здесь очевидно прослеживается традиционный подход правоприменительных органов к этому вопросу. Напомним, что еще в 2000 г. в информационном письме от 09.06.2000 N 54 «О сделках юридического лица, регистрация которого признана недействительной» Президиум ВАС РФ указал, что «признание судом недействительной регистрации юридического лица само по себе не является основанием для того, чтобы считать ничтожными сделки этого юридического лица, совершенные до признания его регистрации недействительной». И все-таки подобное решение представляется опасным. Это, конечно, много лучше, чем нынешняя ситуация, когда какое-либо регулирование отсутствует. Однако суды используют традиционные средства для защиты прав, в частности виндикацию и реституцию. Приведем для примера Определение ВАС РФ от 21.12.2010 N ВАС-16660/10 «Об отказе в передаче дела в Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации». В тексте документа, в частности, отмечено: «Решением внеочередного общего собрания участников технического центра от 14.07.2005 технический центр реорганизован в форме присоединения к ООО «МашПром», спорное здание передано в собственность ООО «МашПром» и впоследствии отчуждено обществу по договору купли-продажи. Вступившими в законную силу решениями Арбитражного суда Красноярского края по другим делам сделки по реорганизации технического центра в форме присоединения и последствия реорганизации признаны недействительными, технический центр восстановлен в правах юридического лица. Вступившим в законную силу судебным актом Третьего арбитражного апелляционного суда по другому делу удовлетворен иск технического центра к обществу об истребовании спорного здания из чужого незаконного владения, спорное здание возвращено в собственность технического центра». Интересно, что суды в настоящее время, допуская реституцию, обусловливают ее применение рядом условий (подчеркнем, что использование этого способа возможно только по аналогии, поскольку никакого прямого указания закона по этому вопросу нет; кроме того, в случае криминальной реорганизации не очень понятно, о какой реституции может идти речь, поскольку правовое действие отсутствовало) <19>. ——————————— <19> Для примера можно привести фрагменты мотивировочной части Постановления Десятого арбитражного апелляционного суда от 22.05.2008 по делу N А41-К1-4463/06 (оставлено без изменения Постановлением ФАС Московского округа от 22.09.2008 N КГ-А41/6803-08): «Оснований для удовлетворения требования о применении последствий недействительности ничтожной сделки — договора о слиянии… суд апелляционной инстанции не усматривает, поскольку в соответствии с положениями пункта 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре (в том числе тогда, когда полученное выражается в пользовании имуществом, выполненной работе или предоставленной услуге) возместить его стоимость в деньгах, — если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом. Предмет договора о слиянии… указан в виде передачи всех прав и обязанностей ЗАО «Спецмехавтокомбинат N 2» и ЗАО «Интер Инвест» к вновь возникшему ООО «КВТ Групп» в соответствии с передаточным актом… Согласно передаточным актам… от реорганизуемых обществ к ООО «КВТ Групп» передано имущество соответственно стоимостью 17013600 рублей и 10000 рублей, без конкретизации этого имущества. Поэтому применение последствий недействительности ничтожной сделки в данном конкретном случае по правилам статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации невозможно».
Если же проект изменений в ГК вступит в силу, эти способы при наличии добросовестности владельца утратят свое значение, поскольку все сделки «сохраняют силу». С последней формулировкой есть и такая проблема: предполагает ли она, что подобные сделки признаются действительными или что они могут быть признаны недействительными при наличии соответствующих оснований по иску восстановленного лица или его участников? А если обнаружится, что такие сделки имеют признаки ничтожности, как понимать эти слова — «сохраняют силу»? Есть некоторый пробел и в случае, если недобросовестность будет доказана. Не совсем ясно, что тогда? Эти сделки не сохраняют силу? Имеет ли в таком случае место аналог ничтожности? Другой вопрос: если имущество было передано не в результате сделки, а в силу иных юридических фактов (составов) — к примеру, проведенной реорганизации вновь созданного при «дефектной» реорганизации юридического лица? Эта ситуация вообще остается не охваченной проектом ГК (то ли разработчики предполагают, что такая ситуация невозможна в принципе, то ли просто забыли ее урегулировать), а значит, не совсем ясно, что делать вновь восстановленному лицу. Одним словом, вопросов больше, чем ответов, к сожалению. Причем вопросы относительно мелкие, но из этих мелочей, деталей складывается картина неприглядная: определенности, ясности правового регулирования в части возврата имущества разработчики проекта изменений в ГК не достигли; нормативные предписания слишком общие. Эти недостатки на практике не заставят себя ждать, и восполнять их — путем разъяснений судебной практики или прямого изменения норм закона — придется весьма скоро. Интересно еще одно правило проекта изменений в ГК в части имущества незаконно реорганизованного лица: если за счет имущества (активов) одного из юридических лиц, участвовавших в реорганизации, исполнены обязанности другого из них, перешедшие к юридическому лицу, созданному в результате реорганизации, к отношениям указанных лиц применяются правила об обязательствах вследствие неосновательного обогащения (глава 60 ГК); произведенные выплаты могут быть оспорены по заявлению лица, за счет средств которого они были произведены, если получатель исполнения знал или должен был знать о незаконности реорганизации. Правило это изложено довольно путано. Как видно, оно претендует на охват всех форм реорганизации, но на самом деле охватывает всего лишь одну из них, а именно слияние. Наша логика здесь проста: поскольку речь идет о лице, «созданном в результате реорганизации», речь идет только о тех способах, при которых создание имеет место, т. е. исключается присоединение; гипотеза нормы («если за счет имущества (активов) одного из юридических лиц, участвовавших в реорганизации») звучит так, что предполагается: в реорганизации участвовало как минимум два лица, но никак не одно, а значит, исключаются преобразование, разделение и выделение. Подобная юридико-техническая небрежность не может не удивлять, однако даже и при применении этого правила к процессу слияния остается множество вопросов. Попробуем смоделировать ситуацию: два акционерных общества сливаются в одно, соответственно, с передачей вновь созданному обществу всего имущества. А вновь созданное общество рассчитывается по перешедшей к нему дебиторской задолженности второго акционерного общества за счет активов первого. Вроде бы правило логичное, однако есть нюансы: деньги, как известно, определены родовыми признаками, не индивидуализированы. И каким образом будет доказано, что именно за счет денег одного лица рассчитались по долгам другого? Далее, нам совершенно не ясно, что такое «оспаривание произведенных выплат»? Что это за юридическое действие? Нигде более в Кодексе такая конструкция не встречается. 3. Правовая судьба имущества, прав и обязанностей, возникших из деятельности незаконно созданного лица. Поскольку созданное в результате несостоявшейся реорганизации юридическое лицо в течение довольно продолжительного времени (пока не будет принято решение суда о прекращении его существования) будет осуществлять свою деятельность, очевидно, что у него возникнут многочисленные обязательства, им будет приобретено или создано имущество. В логике действующего законодательства ситуация с таким «благоприобретенным» имуществом решения не имеет. В логике проекта изменений в ГК ситуация неоднозначна: с одной стороны, в силу того, что одно лицо восстанавливается, а второе прекращается, все имущество этого прекращенного лица должно быть передано восстановленному. Однако никакой прямой нормы нет: как мы отметили выше, закон говорит лишь о несостоявшемся правопреемстве. Между тем именно такую логику — передача всего приобретенного имущества восстановленному лицу — имеет в виду проект изменений в ГК: об этом косвенно свидетельствуют его положения о том, что «предоставление (платежи, услуги и т. п.), осуществленное в пользу вновь созданного юридического лица должниками, добросовестно полагавшимися на правопреемство на стороне кредитора, признается совершенным в пользу управомоченного лица». Хотя, с нашей точки зрения, в приведенном правиле больше затронут обязательственно-правовой аспект, а вот вещный не затронут вовсе. Верно было бы прямо указать также, что имущество, приобретенное как за счет ранее полученного в порядке правопреемства имущества, так и за счет иного предоставления, полученного в процессе существования незаконно созданного лица, считается принадлежащим восстановленному лицу на праве собственности. Подобная логика хорошо обосновывается уже тем, что все имущество незаконно созданного юридического лица было приобретено за счет того имущества, которое было ранее получено в результате незаконной реорганизации. Однако здесь есть один аспект, который мы не можем не затронуть. Предположим, что такое лицо, существующее в форме общества с ограниченной ответственностью, осуществило увеличение уставного капитала за счет вкладов третьих лиц, принимаемых в общество (ст. 19 Федерального закона от 08.02.1998 N 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью»). Третьи лица вносят существенный вклад в формирование имущества общества. Какова судьба этого имущества? Если предположить, что оно должно попасть в сферу имущественных интересов восстановленного лица, возникает необходимость четкого механизма «конвертации» прав таких лиц в права участия в восстановленном лице. И этого-то механизма предлагаемые изменения не содержат! Мы уже рассмотрели правило, которое касается правовой судьбы прав и обязанностей, возникших из деятельности незаконно созданного лица, о том, что сделки вновь созданных юридических лиц с лицами, добросовестно полагавшимися на правопреемство, сохраняют силу для восстановленного юридического лица. Поэтому вновь останавливаться на нем не будем. 4. Правовая судьба трудовых и схожих с ними прав и обязанностей. Незаконно созданное юридическое лицо при осуществлении своей деятельности вступает в трудовые и связанные с ними отношения, например с членами коллегиальных органов управления (совета директоров, наблюдательного совета). Предлагаемые проектом ГК положения, естественно, ничего о судьбе таких обязательств не говорят. Но даже самые простые вопросы могут завести нас в тупик. Какая запись в трудовых книжках работников прекратившего существование юридического лица должна быть сделана? Кто ее сделает? Вступают ли такие работники автоматически в трудовые отношения с восстановленным лицом? А как быть с ранее прекращенными трудовыми отношениями ранее реорганизованного и восстановленного лица? Его работники с момента восстановления лица восстанавливаются в своих должностях и могут приходить в кассу за получением заработной платы? Восстанавливается ли коллективный договор? Еще в большей степени интересна ситуация с членами органов управления незаконно созданного юридического лица, ибо, если реорганизованное юридическое лицо восстанавливается, восстанавливаются и его органы. Означает ли это, что лица — члены органов управления, с которыми ранее были прекращены отношения, могут и должны на следующий день выходить на работу? А что делать с членами органов незаконно созданного лица, предположим, добросовестными членами? И вновь ни одного ответа мы не находим в проекте ГК, причем понятно, что в этой части Кодекс и не может их дать; однако мы понимали бы, что разработчики позаботились об этом, если бы присутствовала ссылка на то, что соответствующие отношения будут урегулированы законом или в установленном им порядке! Но такой ссылки нет. 5. Правовая судьба долей (акций, паев) участника незаконно реорганизованного юридического лица и долей (акций, паев) вновь созданного при реорганизации юридического лица, которые были приобретены добросовестными участниками гражданского оборота после его создания. Проект ГК содержит следующие положения, касающиеся данного вопроса. Участники ранее существовавшего юридического лица признаются обладателями долей участия в нем в том размере, в котором доли принадлежали им до реорганизации, а при смене участников в юридическом лице в ходе такой реорганизации или по ее окончании доли участия участников ранее существовавшего юридического лица возвращаются им по правилам, предусмотренным п. 2 ст. 65.2 ГК. В свою очередь, ст. 65.2 ГК указывает, что участник коммерческой корпорации, утративший помимо своей воли права участия в ней, вправе требовать возвращения ему доли участия, перешедшей к иным лицам, с выплатой им справедливой компенсации, определяемой судом, а также возмещения убытков за счет лиц, виновных в утрате доли. Суд может отказать в возвращении доли участия, если это приведет к явно несоразмерному лишению иных лиц их прав участия или повлечет крайне негативные социальные и иные публично значимые последствия. В этом случае лицу, утратившему помимо своей воли права участия в корпорации, за счет лиц, виновных в утрате доли, выплачивается справедливая компенсация, определяемая судом. Понять из этого правила, строго говоря, практически ничего невозможно. Проблема при восстановлении ранее прекратившего существование юридического лица касается двух групп участников — участников восстановленного лица и участников прекращенного незаконно созданного юридического лица, которые не были участниками восстановленного лица. Предлагаемые изменения по своей сути защищают только интересы первой группы участников, а вот интересы второй группы участников практически не защищены никак. Проанализируем предложения подробно. «Участники ранее существовавшего юридического лица признаются обладателями долей участия в нем в том размере, в котором доли принадлежали им до реорганизации». Данное правило требует, на наш взгляд, уточнения, поскольку не совсем ясно, что за момент имеется в виду при использовании слов «до реорганизации»? Как кажется, разработчики имели в виду день внесения записи в ЕГРЮЛ о прекращении лица и (или) создании новых юридических лиц по итогам реорганизации. Но следовало, вероятно, так и писать; в противном случае есть почва для споров, ведь далее встречается фраза «в ходе такой реорганизации» (реорганизация рассматривается как процесс, причем без четкого определения как минимум его начала). Другой аспект: закон говорит о доле участия, которая должна быть восстановлена. А теперь представим такую ситуацию: доля участника была конвертирована в долю в незаконно созданном юридическом лице, а потом продана. Подлежит ли такая доля восстановлению? По логике закона получается, что участник не только получит деньги, но и восстановит свою долю (за продажу которой деньги уже получены). А вот у того, кто эту долю в свое время приобрел, ситуация принципиально иная: при прекращении юридического лица он свою долю утрачивает, а в восстановленном лице доли не получает. Здесь мы должны перейти ко второй части правила: «При смене участников в юридическом лице в ходе такой реорганизации или по ее окончании доли участия участников ранее существовавшего юридического лица возвращаются им по правилам, предусмотренным пунктом 2 статьи 65.2 ГК». Что здесь имеется в виду — понять совершенно невозможно. Что за период или момент имеется в виду, когда говорится «в ходе такой реорганизации»? Означает ли это, что в число тех, чьи права будут восстановлены, попадают вообще все лица, которые были участниками между моментом принятия решения о реорганизации и моментом внесения записи в ЕГРЮЛ? Но если так, это правило создаст на практике множество проблем, ведь за этот промежуток времени, который может быть немалым, часто сменяется несколько владельцев. Неужели всех их следует восстановить в той доле, которая им принадлежала на момент отчуждения?! А что означает фраза «при смене участников в юридическом лице… по ее (реорганизации) окончании»? Имеются ли здесь в виду все сделки, которые были совершены уже с долями участия в незаконно созданном юридическом лице?.. Или же имеется в виду нечто иное? Но даже если предположить, что за этой фразой стоит упоминание обо всех сделках с долями участия в незаконно созданном лице, ситуация не меняется в лучшую сторону. Ведь что предлагает нам закон в положениях ст. 65.2? Участник коммерческой корпорации, утративший помимо своей воли право участия в ней, вправе требовать возвращения ему доли участия, перешедшей к иным лицам, с выплатой им справедливой компенсации, определяемой судом, а также возмещения убытков за счет лиц, виновных в утрате доли. Другими словами, для того, чтобы новому участнику незаконно созданного юридического лица, прекратившего существование, получить в восстановленном лице долю, эта доля должна считаться «перешедшей к иным лицам». Но по предлагаемой разработчиками Кодекса логике доля-то никуда не переходит, а признается восстановленной у лица, которое ранее владело ею в восстановленном теперь лице. И ведь никакой компенсации не потребуешь: закон не позволяет!.. Интересно, что, когда проект изменений в ГК еще только проходил стадию обсуждения и не был официально внесен в Государственную Думу, соответствующие правила были изложены совсем иным образом. В частности, в качестве последствия указывалось следующее: «Участники ранее существовавшего юридического лица признаются обладателями долей участия в нем в том размере, в котором доли принадлежали им на момент реорганизации. Если таким участником отчуждена доля участия во вновь созданном юридическом лице, полученная в порядке конвертации его доли участия в реорганизованном юридическом лице, приобретатель доли во вновь созданном юридическом лице в порядке обратной конвертации получает соответствующую долю участия в реорганизованном юридическом лице». Это правило имело свои собственные недостатки, о которых сейчас не имеет смысла говорить, но оно имело одно важное достоинство: в нем было закреплено право приобретателя доли стать участником восстановленного лица. Важным представляется такой аспект: восстановление долей предполагает в случае с акционерными обществами восстановление записей в реестрах. Однако никаких правил в этом отношении на сегодняшний день нет. Мы не призываем прописывать их в ГК: он, разумеется, для этого не предназначен. Однако проект ГК мог бы предложить отсылку к иным законам и правовым актам, в которых определялись бы порядок и условия восстановления юридического лица.
Выводы
Нам не хотелось бы завершать анализ предложений проекта изменений в ГК в части несостоявшейся реорганизации на пессимистической ноте, однако объективность требует этого. Каждое из не до конца проработанных нормативных предписаний может на практике привести к значительному числу споров. Концептуально попытка дифференцировать правовое регулирование и выделить оспоримую реорганизацию и реорганизацию несостоявшуюся нам представляется верной. Однако, по нашему мнению, не до конца проработаны основания, которые выделил закон для признания реорганизации несостоявшейся. Кроме того, как кажется, Кодекс так и не стал документом, который вобрал бы в себя все случаи противоправной по цели реорганизации. А. В. Качалова справедливо отмечает, что, «в какой бы форме ни проводилась реорганизация, основной риск возникает именно для кредиторов реорганизуемого юридического лица, а также для миноритарных акционеров (участников хозяйственного общества)» <20>, и нередко основные бенефициары юридического лица проводят реорганизацию исключительно с намерением причинить ущерб этим лицам. Но если в отношении интересов миноритарных участников проект ГК еще вводит какое-то регулирование, то в части нарушений интересов кредиторов он полностью отходит от возможности признания реорганизации несостоявшейся. По сути — подчеркнем это — сделана попытка реализовать следующую концепцию: если нарушены интересы участников, реорганизация может быть признана несостоявшейся, а если нарушены интересы кредиторов — работают иные механизмы, в том числе и те, которые указаны в ст. 60.1 проекта ГК. Подобный подход представляется нам не до конца продуманным, ведь нарушения прав и интересов кредиторов могут быть столь серьезными (при этом права участников могут быть и не затронуты вовсе: напротив, у всех у них будет противоправный интерес уклониться от исполнения обязательств), что впору применять самые жесткие меры. ——————————— <20> Качалова А. В. Указ. соч. С. 25.
Наиболее спорными нам кажутся нормативные предписания, направленные на устранение последствий такой несостоявшейся реорганизации: они урегулированы весьма небрежно и скупо. Мы понимаем, что регулирование многих таких вопросов не относится к предмету ГК, однако мы понимаем также, что ГК должен как минимум содержать необходимые отсылки к специальным законам и иным нормативным правовым актам, в которых соответствующие вопросы будут урегулированы. И ссылок этих в Кодексе мы не видим. Вызывают возражения и те правовые средства, которые используются для устранения последствий. Основной предмет здесь — целесообразность восстановления юридического лица. По этому вопросу автор настоящей статьи прежде неоднократно высказывал свои сомнения <21>. Выскажем их снова: не отрицая той логики разработчиков, которая заложена в разделении последствий просто недействительной реорганизации и реорганизации злонамеренной, нельзя не сказать, что легализация института восстановления юридического лица, ранее прекратившего свое существование, не принесет ничего хорошего (в особенности если регулирование процедуры восстановления одними лишь изменениями ГК и ограничится). ——————————— <21> См.: Габов А. В. Ликвидация юридических лиц. История развития института в российском праве, современные проблемы и перспективы. М., 2011; Он же. Законодательство о ликвидации юридических лиц в свете проекта изменений в ГК РФ // Вестник гражданского права. 2011. N 4.
В целом, как нам представляется, вопрос о регулировании реорганизации, осуществляемой с противоправными целями, не только не будет закрыт, но, скорее, наоборот — мы станем свидетелями большого числа дискуссий по этому вопросу, особенно если жизнь предложит правоприменительным органам пример такой реорганизации, в ходе которой проявят себя все или некоторые из тех проблем, которые мы рассмотрели в настоящей статье. И нам кажется, что долго этого ждать не придется.
