(Касаткина А. С.) («Законодательство и экономика», 2011, N 2)
КОДИФИКАЦИЯ МЕЖДУНАРОДНОГО ЧАСТНОГО ПРАВА ТУРЦИИ
А. С. КАСАТКИНА
Статья аспирантки кафедры международного частного права факультета права Государственного университета — Высшей школы экономики и посвящена комплексу вопросов, связанных с проблемой кодификации международного частного права в Турецкой Республике. Автор анализирует общетеоретические проблемы кодификации международного частного права, а также детально изучает национально-правовое и международно-правовое регулирование. В рамках статьи проводится детальный анализ «традиционных» вопросов МЧП — коллизионное регулирование семейных и наследственных отношений, договорных и деликтных обязательств, потребительских и индивидуальных трудовых договоров, вещных прав <*>. ——————————— <*> Исследовательский проект N 10-04-0019 «Современная кодификация международного частного права» по конкурсу «Учитель — ученики» 2010 — 2011 гг. выполнен при поддержке Программы «Научный фонд ГУ-ВШЭ».
При рассмотрении вопроса истории национальных кодификаций в области международного частного права (МЧП) в качестве точки отсчета может быть принята вторая половина XIX в. — время господства теории Ф. К. фон Савиньи о коллизионном методе локализации правоотношений <1> (правоотношение, исходя из его природы, должно быть привязано к определенному месту — месту нахождения правоотношения) <2>. На сегодняшний день процесс национальных кодификаций МЧП включает в себя три этапа: первый — со второй половины XIX в. до 60-х гг. XX в.; второй — с начала 60-х до конца 70-х гг. XX в.; третий — с конца 70-х гг. XX в. до настоящего времени <3>. Однако, как отмечают И. В. Гетьман-Павлова и Н. Ю. Ерпылева, уже целесообразно выделить четыре этапа этого процесса: «В ходе четвертого этапа наблюдается стремление именовать кодификации МЧП «кодексами» <4>. Предложенная периодизация является, естественно, весьма условной, при этом можно утверждать, что второй этап национальных кодификаций МЧП во многом подготовил четвертый этап, отличительной чертой которого является принятие отдельных специальных кодексов МЧП. ——————————— <1> В отличие от предшествующих национальных кодификаций, на которые повлияла теория статутов, и которые были осуществлены в конце XVIII — начале XIX в. в Пруссии (1794), Франции (1804) и Австрии (1811). См.: Муранов А., Жильцов А. Международное частное право. Иностранное законодательство. М.: Статут, 2001. С. 30. <2> Теория Ф. К. фон Савиньи основана на концепции «оседлости», «локализации» правоотношения, связанного с правом определенного государства. См.: Шулаков А. А. Эволюция содержания и значения принципа «наиболее тесной связи» в международном частном праве // Право и образование. 2006. N 6. С. 105. <3> Более подробно о хронологии этапов национальной кодификации. См.: Муранов А., Жильцов А. Указ. соч. С. 28. <4> Четвертый этап начался в 1998 г. с принятием первого в мире Кодекса международного частного права (Тунис, 1998 г.). Примеру Туниса последовали Бельгия, Болгария, Турция. См.: Ерпылева Н. Ю., Гетьман-Павлова И. В. Кодификация российского законодательства в сфере международного частного права: сравнительный анализ // Международное право и международные организации. 2010. N 2. С. 34.
В зависимости от правовых предписаний и воззрений в области МЧП, преобладающих в каждой отдельной стране, в различных государствах по-разному выглядят объем и система его норм. Новейшие примеры национальных кодификаций свидетельствуют, что постепенно расширяются легальные конструкции границ МЧП за счет включения в него предписаний о «конфликте юрисдикций», процессуальном положении иностранных участников споров (в том числе государств), т. е. процессуальных отношений, образующих понятие «международный гражданский процесс». Содержание итальянского, румынского, грузинского, украинского, тунисского, турецкого специальных актов, опосредующих кодификацию норм МЧП, в полной мере отражает данный факт. В Турции Закон «О международном частном праве и процессе» (далее — Закон 1982 г.) <5> впервые был принят в 1982 г. (вступил в силу 22 декабря 1982 г., действовал до 12 декабря 2007 г.). Закон 1982 г. был первым турецким парламентским актом, регулирующим отношения в области МЧП. До этого в качестве единственного источника МЧП выступала статья 4 Временного закона «О правах и обязанностях иностранных граждан в Турции» <6>, который принято относить ко времени последней Османской империи. Однако неурегулированность отношений в области МЧП на законодательном уровне не помешала формированию собственной турецкой доктрины МЧП, основанной на прецедентах Верховного суда и концепциях наиболее авторитетных ученых. Многолетний национальный опыт наряду с господствующими в то время научными доктринами других европейских стран (Германии, Швейцарии и Италии) стал основой Закона 1982 г. Закон был принят на основе проекта Министерства юстиции (опубликован в 1981 г.), который, в свою очередь, основывался на проекте 1975 г. (разработан в рамках Института Международного права и международных отношений специальной Комиссией под руководством профессора Михаила Улуокака). Закон 1982 г. содержал 48 статей. ——————————— <5> См.: Guloren Tekinalp. The 2007 Turkish Code concerning private international law and international civil procedure // Yearbook of Private International Law. 2007. Vol. 9. P. 315. <6> В Комиссию по разработке Закона 1982 г. входили также представители юридического факультета Стамбульского университета и Университета Анкары.
Закон 1982 г. впервые в истории Турции ввел в ее правовую систему комплекс специальных норм, регулирующих международный гражданский и торговый оборот. При этом Закон являлся, с одной стороны, достаточно подробным, а с другой — компактным по структуре и простым по содержанию. Особое внимание в нем уделено вопросам брака и семьи, а также международного гражданского процесса. Таким институтам, как вещные права и обязательства, посвящено неизмеримо меньшее число норм. Среди положений Закона 1982 г. особый интерес представляют, в частности, статьи 3, 27 — 29, 31 — 33, 38 — 40 и 42. Специально хотелось бы обратить внимание на упоминание об институте публичного порядка в статье 31, при помощи которого турецкий суд в ряде случаев мог нейтрализовать дерогационные соглашения, даже если его территориальная компетенция законодательством прямо не была определена. На протяжении действия Закона 1982 г. произошли существенные изменения в сфере гражданского, корпоративного, конкурентного законодательства, в сфере транспортного и страхового права. Кроме того, за 25 лет Турция заключила целый ряд международных соглашений, затрагивающих сферу МЧП, и стала членом Всемирной торговой организации, что также повлияло на развитие турецкого МЧП. Все это потребовало существенной переработки и модификации Закона 1982 г. В октябре 2005 г. начались переговоры о вступлении Турции в Европейский союз. В рамках ЕС выработан общий свод законодательных актов, которым обязана следовать каждая страна, желающая вступить в ЕС. Ввиду непосредственного желания стать членом ЕС Турция должна инкорпорировать нормы, разработанные в рамках ЕС, в свое национальное законодательство. Главной целью адаптации законодательства Турции к законодательству ЕС является достижение соответствия турецкой правовой системы acquis communautaire <7> с учетом определенных критериев <8>, предъявляемых ЕС к государствам, намеревающимся в него вступить. Адаптация законодательства Турции к законодательству ЕС является приоритетной составляющей процесса интеграции Турции в ЕС, а вступление в ЕС, в свою очередь, является приоритетным направлением турецкой внешней политики. Государство на законодательном уровне определило первоочередную ориентацию внешних политических интересов Турции на ЕС. ——————————— <7> Acquis communautaire (в переводе с франц. — общий свод законодательных актов, единая нормативная база) представляет собой совокупность правовых норм, выработанных Европейским союзом; каждая страна, желающая вступить в ЕС, обязана придерживаться этих правовых норм. См.: http:// en. wikipedia. org/ wiki/ Acquis_ communautaire. <8> В соответствии со статьями 6 и 49 Договора о Европейском союзе Копенгагенские критерии — это критерии, которые требуют, чтобы в государстве соблюдались демократические принципы, принципы свободы и уважения прав человека, принцип правового государства. Также в стране должна присутствовать конкурентоспособная рыночная экономика и признаваться общие правила и стандарты ЕС, включая приверженность целям политического, экономического и валютного союза. см.: Journal officiel des Communautes europeennes. C 325. 24.12.2002. P. 5; Official Journal of the European Communities. C 325. 24.12.2002. P. 5.
Основными сферами, в которых осуществляется адаптация законодательства Турции к европейскому законодательству, являются таможенное и банковское право, законодательство о компаниях, бухгалтерский учет, налоги, интеллектуальная собственность, охрана труда, здоровья и жизни людей, животных и растений, финансовые услуги, правила конкуренции, государственные закупки, транспорт и проч. Проекты турецких законов и иных нормативно-правовых актов, по предмету регулирования относящиеся к сферам, правоотношения в которых регламентируются правом ЕС, в обязательном порядке должны проходить экспертизу на соответствие acquis communautaire. Интеграция непосредственно затрагивает и вопросы МЧП, более того, поскольку в настоящее время активно идет процесс формирования европейского МЧП, «процесс отбора» напрямую касается и турецкого законодательства в этой области.
Подготовка проекта Кодекса Турции 2007 г. «О международном частном праве и международном гражданском процессе»
Как и Закон 1982 г., первоначальный проект Кодекса Турции «О международном частном праве и международном гражданском процессе» 2007 г. (далее — Кодекс 2007 г.) был разработан Комиссией юридического факультета Стамбульского университета при участии Центра развития международного права и международных отношений. Проект кодекса был передан на рассмотрение Министерству юстиции в апреле 2004 г. В этом же году была создана Комиссия Министерства юстиции (далее — Комиссия) по рассмотрению данного вопроса. В ее состав вошли наиболее авторитетные ученые в области МЧП, судьи Верховного суда, судьи коммерческих судов, представители Министерства юстиции. Окончательный вариант Кодекса был передан на рассмотрение Генеральной ассамблеи парламента (Parliament’s General Assembly). 27 ноября 2007 г. после соответствующей парламентской процедуры Кодекс был принят и получил силу нормативно-правового акта <9>. 12 декабря 2007 г. он был опубликован в «Официальной газете» и вступил в силу. Кодекс 2007 г. представляет собой автономную кодификацию, т. е. принятие «специального кодификационного акта, охватывающего вопросы определения права, подлежащего применению к гражданским, семейным, трудовым и иным частноправовым отношениям, соответствующую проблематику международного гражданского процесса и коммерческого арбитража» <10>. ——————————— <9> Statut 5718 // Turkish Official Gazette. 2007. 12 December. N 26728. <10> Зыкин И. С. Развитие международного частного права в свете принятия части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации // Государство и право. 2002. N 12. С. 55.
Приведение турецкого законодательства в соответствие с европейскими стандартами
В процессе подготовки проекта Кодекса 2007 г. учитывалась необходимость приведения национального законодательства Турции в соответствие с европейскими стандартами. Был проведен тщательный анализ последних поправок, внесенных в Конституцию 1982 г.; изменений, внесенных в Коммерческий кодекс 1957 г., Обязательственный кодекс <11> 1926 г. и Гражданский процессуальный кодекс 1995 г. Основная цель данной работы заключалась в том, чтобы принципы, правила и механизмы, соответствующие европейским стандартам, получили свое отражение в Кодексе 2007 г. ——————————— <11> Современное гражданское право Турции сложилось в 1926 г., когда здесь были восприняты швейцарский Гражданский кодекс и частично швейцарский Обязательственный кодекс (в редакции 1911 г.). Оба акта вступили в силу в качестве турецкого Гражданского кодекса и Обязательственного закона с 4 октября 1926 г. С учетом необходимости адаптации гражданского законодательства к новым социальным, экономическим и иным реалиям жизни страны 27 ноября 2001 г. турецкий парламент принял новый Гражданский кодекс, состоящий из 1030 статей.
Основным условием, из которого исходили как турецкие специалисты в области МЧП, так и законодательные органы при разработке проекта Кодекса, было условие conditio sine qua non <12>. Современная национальная правовая система может достичь успеха, лишь если будет соответствовать общепризнанным международным стандартам. Ввиду этого основными приоритетами, которым уделялось внимание на подготовительной стадии разработки проекта Кодекса, были защита интересов частных лиц в области наследственного и семейного права, их участие в коммерческих, корпоративных и экономических отношениях. ——————————— <12> Conditio sine qua non (лат.) — необходимое условие, при отсутствии которого результат не наступил бы.
Влияние норм международного права на турецкое национальное законодательство
Приоритет норм международного права над нормами внутреннего права подтверждается основными принципами, характерными для правового государства и содержащимися в международных соглашениях. На современном этапе имплементация <13> норм международного права в турецкую правовую систему осуществляется во всех отраслях права. ——————————— <13> Имплементация (от англ. implementation) — осуществление, проведение в жизнь, выполнение, реализация. Этот термин прочно укоренился в доктрине международного права (как в отечественной, так и зарубежной) и в практике государств. Концепция имплементации является одной из наиболее распространенных теорий, которая опосредует комплекс мероприятий, направленных на признание юридической силы и организационное обеспечение осуществления международно-правовых норм внутри государства. Имплементация является важнейшей составляющей эффективности взаимодействия международного и внутригосударственного права. См., например: Гавердовский А. С. Имплементация норм международного права. Киев, 1980. С. 62; Буткевич В. Г. Соотношение внутригосударственного и международного права. Киев, 1981. С. 257; Лукашук И. И. Нормы международного права в правовой системе России. М., 1997. С. 12; Абдулаев М. И. Согласование внутригосударственного права с международным (теоретические аспекты) // Правоведение. 1993. N 2. С. 49.
В результате ратификации Турецкой Республикой основных европейских документов о защите прав человека фактически все их принципы и нормы стали составной частью турецкого законодательства. Этим установлениям, как и положениям других международных соглашений, участником которых является Турция, отдается предпочтение по сравнению с нормами федерального законодательства. Для полноценного и эффективного действия международных норм необходимы непосредственное включение их в турецкие законодательные акты и создание соответствующего механизма реализации этих норм.
Общая характеристика Кодекса «О международном частном праве и международном гражданском процессе» 2007 г.
Кодекс 2007 г. состоит из трех частей, включающих 66 статей <14>. ——————————— <14> Турецкий Кодекс 2007 г. «О международном частном праве и международном гражданском процессе» (Закон N 5718, принят 27 ноября 2007 г.) // Журнал международного частного права. 2009. N 3(65).
Первая часть Кодекса состоит из двух глав. Первая глава, включающая восемь статей, посвящена регулированию общих вопросов МЧП, в частности, вопросов, касающихся применения иностранных правовых норм (ст. 2), нарушения публичного порядка (ст. 5), преимущественного значения императивных норм турецкого законодательства (ст. 6), формы законных сделок (ст. 7). Вторая глава затрагивает вопросы коллизионного регулирования семейно-брачных, наследственных, вещно-правовых, деликтных отношений. Особый интерес представляют статьи 23 и 28, устанавливающие коллизионные нормы, применимые в отношении прав на интеллектуальную собственность; статья 30, закрепившая регулирование агентской деятельности; статья 26, посвященная коллизионному регулированию потребительских договоров. Вторая часть Кодекса 2007 г. содержит нормы международного гражданского процесса и состоит из двух глав. Первая глава части второй затрагивает вопросы международной юрисдикции турецких судебных органов. В соответствии со статьей 40 международная юрисдикция турецких судебных органов должна определяться по правилам внутригосударственного права в соответствии с местной юрисдикцией. Вторая глава закрепила положения, касающиеся исполнения и признания решений иностранного суда и арбитражных решений, в частности, проблемы исполнения судебного решения (ст. 50), вопросы юрисдикции и места рассмотрения дела (ст. 51), требования о принудительном исполнении (ст. 52) и признании решения (ст. 58). Кодекс 2007 г. в значительной степени воспроизводит положения Закона 1982 г., но устанавливает более детальное и современное регулирование. Кодекс является достаточно подробным и в то же время лаконичным по структуре и содержанию. Почти половина всех его норм (ст. ст. 40 — 63) посвящена вопросам международного гражданского процесса. В рамках настоящей статьи хотелось бы более подробно проанализировать «традиционные» вопросы МЧП — коллизионное регулирование семейных и наследственных отношений, договорных и деликтных обязательств, потребительских и индивидуальных трудовых договоров, вещных прав. На сегодняшний день указанные разделы являются традиционными для актов кодификации МЧП, хотя и содержатся не во всех современных кодификациях <15>. ——————————— <15> См.: Гетьман-Павлова И. В., Крутий Е. А. Автономные национальные кодификации международного частного права в XXI веке // Адвокат. 2010. N 4. С. 49 — 61.
Семейное право
Привязки в коллизионных нормах семейного права отличаются особой сложностью. Специфика брачно-семейных отношений вынуждает законодателя быть осторожным в выборе тех или иных привязок, в особенности применительно к отношениям, затрагивающим статус личности. В этой области (как и в вопросах личного статуса по гражданским делам) обычно применяется личный закон каждого из участников отношений. Как и ранее действующий Закон 1982 г., значительная часть статей Кодекса Турции 2007 г. посвящена регулированию семейных отношений, включая порядок заключения и расторжения брака, признания его недействительным и аннулирования; статус имущественных отношений между супругами, включая брачный договор и алиментные обязательства. Статус брачных отношений между супругами. Согласно статье 13 Кодекса, форма заключения брака должна определяться в соответствии с правовыми нормами страны, в которой заключается брак. Условия заключения брака определяются для каждого из вступающих в брак законодательством государства, чьим гражданином он является в момент заключения брака. В случае разного гражданства сторон применяется законодательство государства, на территории которого они имеют совместное место жительства. В соответствии со статьей 14 основания и последствия расторжения брака и разлучения между турецкими и иностранными гражданами, между лицами без гражданства и между иностранными гражданами на территории Турецкой Республики должны регулироваться общими внутригосударственными правовыми нормами сторон. Если стороны имеют различное гражданство, применяется законодательство государства, на территории которого они имеют совместное место жительства, в случае его отсутствия — нормы турецкого законодательства. Точно также применимое право определяется в отношении раздельного жительства супругов и в случаях ничтожного брака. Аналогичное коллизионное регулирование имеет место и в отношении требования о выплате алиментов между разведенными супругами (п. 2 ст. 14). Пункт 2 ст. 14 демонстрирует влияние норм международного права на внутринациональное законодательство (аналогичное решение коллизионных проблем закреплено в статьях 2 и 8 Гаагской конвенции 1973 г. о праве, применимых к алиментным обязательствам (далее — Гаагская конвенция 1973 г.)) <16>. В соответствии со статьей 2 Гаагской конвенции 1973 г. этот договор применяется к алиментным обязательствам, возникающим из семейных отношений, отцовства или материнства, брака или свойства, включая алиментные обязательства в отношении внебрачного ребенка. Статья 8 Конвенции устанавливает, что право, применяемое к расторжению брака в договаривающемся государстве, в котором произведено или признано расторжение брака, регулирует алиментные обязательства между разведенными супругами и пересмотр решений, относящихся к этим обязательствам. ——————————— <16> См.: Конвенция о праве, применимом к алиментным обязательствам (Гаага, 2 октября 1973 г.) // Международное частное право: Сб. документов. М., 1997. С. 680 — 684. Подробнее о Гаагских и других международных конвенциях в области семейного права см.: Международная унификация коллизионных норм семейного права / Институт законодательства и сравнительного правоведения при Верховном Совете Российской Федерации. Серия «Законодательство зарубежных государств». М., 1993 (автор обзорной информации — Н. Г. Швыдак).
Статус имущественных отношений между супругами. В соответствии со статьей 15 Кодекса 2007 г. в отношении общей собственности супруги могут в прямой форме выбрать право одного из мест их постоянного проживания или закон их гражданства в момент нахождения в браке. Если такой выбор не производится, то применяется закон места их совместного проживания, а при его отсутствии — турецкое право. При ликвидации имущества личные имущественные права и обязанности супругов определяются законодательством государства, на территории которого находится недвижимое имущество. Анализ данных статей позволяет сделать вывод, что наряду с привязкой к закону страны гражданства (lex patriae) в коллизионном семейном праве Турции широко используется привязка к закону страны места жительства сторон (lex domicilii), например, при определении личных неимущественных и имущественных прав и обязанностей супругов, родителей и детей. При этом вводится специальное коллизионное правило — привязка к праву «совместного» места жительства. Критерии гражданства и места жительства иногда взаимно дополняют друг друга. Установление происхождения детей. Статьи 16 и 17 Кодекса 2007 г. посвящены вопросам установления происхождения, а также оформлению происхождения ребенка. Согласно пункту 1 ст. 16 происхождение должно определяться на основе права страны места рождения ребенка (lex orinis). Если происхождение не может быть установлено на основе этих правовых норм, компетентным является право страны постоянного места проживания ребенка. Если происхождение ребенка не может быть определено согласно этим правовым нормам, его необходимо установить в соответствии с нормами национального права матери или отца на момент рождения ребенка. Если и это по каким-то причинам невозможно, применяется право совместного постоянного места проживания матери и отца на момент рождения ребенка. Если данный правопорядок также не в состоянии установить происхождение ребенка, оно устанавливается согласно закону страны места рождения ребенка. Пункт 2 ст. 16 закрепляет цепочку сложных соподчиненных коллизионных норм, образующих замкнутый круг компетентных правопорядков. Основное право — lex orinis ребенка; субсидиарное право I степени — lex domicilii ребенка; два субсидиарных правопорядка II степени — lex nationalis матери или отца; субсидиарное право III степени — закон места совместного постоянного проживания родителей; субсидиарное право IV степени (оно же — основное право) — опять же lex orinis ребенка. Таким образом, в конечном итоге самым компетентным законом для установления происхождения является личный закон ребенка на момент его рождения. При этом вопрос, что делать, если данный закон не позволяет установить происхождение, остается открытым. Обычно в подобных ситуациях законодатель обращается к праву страны суда; турецкий законодатель по какой-то причине от подобной конструкции отказался. Последствия происхождения согласно статье 17 должны определяться в соответствии с правовыми нормами, на основании которых происхождение устанавливалось. Однако если мать и отец ребенка имеют общее гражданство, то последствия происхождения регулируются их личным законом; в случае отсутствия такового применяются правовые нормы места их совместного проживания. Как видим, презумпция общего гражданства играет доминирующую роль в коллизионном регулировании последствий происхождения. Коллизионные нормы о наследовании. Под наследственным статутом (lex successionis) понимается определенный правопорядок, к которому наследственные отношения, юридически связанные с несколькими национальными правовыми системами, тяготеют по своей природе, и который регулирует их по существу <17>. Как отмечается в литературе, «сегодня понятие «статут» указывает на конечный пункт коллизионно-правовой привязки: соответствующий компетентный правопорядок» <18>. ——————————— <17> См.: Абраменков М. С. Коллизионно-правовое регулирование наследственных отношений в современном международном частном праве. Ульяновск, 2007. С. 60 — 94. <18> См.: Iunker A. Internationales Privatrecht. Munchen, 1998. S. 188; Богуславский М. М. Международное частное право. М., 2004. С. 445; Звеков В. П. Международное частное право: Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2004. С. 499; Международное частное право: Учебник / Отв. ред. Н. И. Марышева. М., 2004. С. 444.
В международном наследственном праве традиционно имеет место расщепление коллизионной привязки для определения режима имущества в зависимости от его категории. По этому же пути идет статья 20 Кодекса Турции: — в отношении движимого имущества применяется закон гражданства умершего; — в отношении недвижимого имущества, расположенного в Турции, должны применяться нормы турецкого законодательства. Общепризнанным в мировой практике является правило, что выморочное имущество переходит к публично-властным образованиям (прежде всего — к государству места его нахождения). В то же время квалификация этого перехода в праве разных стран определяется по-разному. Можно выделить две основные системы определения правовой природы принадлежности выморочного имущества казне. Первая система перехода к государству выморочного имущества опосредована титулом наследования (Россия, Германия, Италия, Испания, Венгрия, Чехия, Швейцария). Вторая система основана на том, что имущество становится бесхозяйным и переходит к государству на праве «оккупации», т. е. завладения по «праву верховной власти», «территориального верховенства» (Англия, США, Франция, Австрия) <19>. В соответствии с пунктом 3 ст. 20 имущество, находящееся в Турции и в отношении которого отсутствуют наследники, должно принадлежать государству. Турцию можно смело отнести к первой системе перехода выморочного имущества к государству. ——————————— <19> См.: Абраменков М. С. Указ. соч. С. 189.
Одна из специальных проблем в области наследования — проблема завещательной дееспособности. Сложность этой проблемы связана с ее двойственностью: завещательная дееспособность — это одно из проявлений общей дееспособности физического лица (входит в содержание его личного статута), но в то же время это специальная дееспособность, которая относится только к сфере наследственных отношений <20>. При определении завещательной дееспособности наследодателя турецкий законодатель пошел по традиционному пути — применяется закон гражданства лица, делающего завещательные распоряжения, на момент подачи таких распоряжений (п. 5 ст. 20). ——————————— <20> См.: Международное частное право / Под ред. Н. И. Марышевой.
Нормы Кодекса, посвященные статуту наследования, демонстрируют восприятие «удобных» форм правового регулирования в виде единообразных коллизионных начал, которые позволяют наиболее точно определить завещательную дееспособность наследователя. По сути, выбор компетентного правопорядка предопределен исчерпывающим перечнем тех коллизионных принципов, согласно которым регламентируются наследственные отношения в целом. Общий анализ статьи 20 показывает, что в подавляющем большинстве случаев турецкий законодатель отдает предпочтение принципу закона гражданства. Однако современная европейская тенденция подчинять все вопросы наследственного статута единой коллизионной привязке — личному закону наследодателя — не получила отражение в турецком Кодексе. Основания открытия наследства, основания его получения и выделения частей регулируются законом страны места нахождения имущества (п. 2 ст. 20).
Право, применимое к договорным обязательствам
Коллизионное регулирование договорных обязательств в Кодексе 2007 г. в значительной степени базируется на подходах, зафиксированных в Римской конвенции ЕС 1980 г. о праве, применимом к договорным обязательствам (далее — Римская конвенция) <21>. В Конвенции были сформулированы унифицированные коллизионные нормы, применимые к международным контрактам <22>. Основное правило Конвенции — при отсутствии соглашения сторон о компетентном правопорядке предусматривается применение права страны, наиболее тесно связанной с договором. ——————————— <21> См.: Вилкова Н. Г. Договорное право в международном обороте. М., 2004. С. 454 — 466. <22> Римская конвенция вступила в силу 1 апреля 1991 г., однако ряд европейских стран имплементировали ее положения в свое национальное законодательство намного раньше. В частности, Франция — Закон от 21 июня 1982 г. N 82 — 523, Италия — Закон от 18 декабря 1984 г. N 975, ФРГ — Закон от 25 июля 1986 г. См.: Plender R., Wilderspin M. The European Contracts Convention: The Rome Convention on the Choice of Law for Contracts. 2nd ed. London, 2001.
Общая генеральная коллизионная привязка договорных обязательств в МЧП — автономия воли сторон. Это самая гибкая формула прикрепления, применение которой в максимальной степени соответствует общему принципу свободы договора. В качестве отправного момента для регулирования договорных обязательств <23> Римская конвенция также закрепляет принцип автономии воли сторон договора: согласно статье 3 «контракт регулируется правом, избранным сторонами». Большинство ученых полагают, что термин «право» в Конвенции означает «право государс тва». Таким образом, избранное сторонами право — это современная правовая система, и субъекты договора связаны всеми последующими изменениями в данной системе. ——————————— <23> Само понятие договорных обязательств в Конвенции не определено.
Возможность сторон договора самим выбирать применимое к отношениям из такого договора национальное право — это принцип, закрепленный в национальном законодательстве практически всех стран мира, в том числе в турецком. В соответствии со статьей 24 Кодекса 2007 г. обязательства, вытекающие из контрактов, подлежат регулированию законом, ясно избранным сторонами. Выбор права, который может быть понят с достаточной определенностью из положений контракта или существенных обстоятельств, также считается действительным. Стороны могут определить, что избранный ими закон будет применяться ко всему или к части контракта. В соответствии с пунктом 3 ст. 24 выбор права может быть сделан или изменен сторонами в любое время. Выбор права после заключения контракта обладает обратной силой. Статью 24 Кодекса 2007 г. следует отнести к числу наиболее важных установлений турецкого законодателя. Ее значение определяется помимо прочего еще и тем, что она призвана сыграть наиболее существенную роль в практике применения коллизионных норм. В этой статье в максимальной степени отражены тенденции, характерные как для современных национальных законов о МЧП, так и для международных соглашений. Турецкому законодателю удалось сделать коллизионное регулирование наиболее гибким — положения статьи 24 сочетают общие и специальные подходы, определяемые спецификой отдельных договорных отношений. Принцип «наиболее тесной связи» <24> провозглашен в Кодексе 2007 г. в качестве субсидиарного начала для определения права, применимого к контрактным обязательствам. Его нередко называют самой гибкой коллизионной привязкой, получившей распространение во второй половине XX в. как реакция на неудовлетворительные результаты применения классических коллизионных норм. По сравнению с обычными коллизионными нормами (lex loci actus, lex loci delicti, lex fori) определение права страны, с которой договор наиболее тесно связан, представляет собой неизмеримо более сложную задачу. Ввиду отсутствия указаний законодателя на конкретную правовую систему применимое право устанавливается судом или арбитражем только на основе фактических обстоятельств дела и презюмируемых намерений сторон <25>. ——————————— <24> Зарождение и распространение применения принципа «тесной связи» в европейских странах достаточно подробно освещены в Отчете о Римской конвенции 1980 г., подготовленном профессорами М. Джульяно и П. Лагардом. См.: Journal officiel des Communautes europeennes. 1980. 31 oct. <25> В. П. Звеков отмечает, что «значение «гибкой» коллизионной нормы, отсылающей к праву страны, с которым отношение наиболее тесно связано, переросло рамки «рядового» коллизионного правила». Сегодня во многих странах этому правилу «придан статус одного из основных коллизионных начал». См.: Звеков В. П. Международное частное право. С. 160 — 168; Он же. Коллизии законов в международном частном праве. М., 2007. С. 53 — 54.
В пункте 4 ст. 24 содержится указание: если стороны не выбрали применимое право, к отношениям, вытекающим из контракта, подлежит применению право, которое с контрактом наиболее тесно связано. Это право презюмируется как: — закон места обычного проживания лица, принявшего на себя обязательство по исполнению контракта; — закон места нахождения предприятия лица, принявшего на себя обязательства по исполнению контракта в связи с коммерческой или профессиональной деятельностью; — при отсутствии такого места деятельности — закон ее (его) места проживания; — если лицо, принявшее на себя обязательства по исполнению контракта, имеет более одного места деятельности, — закон места деятельности, которое наиболее тесно связано с соответствующим контрактом. Таким образом, Кодекс закрепляет концепцию характерного исполнения, предложенную Римской конвенцией и воспринятую большинством современных законодателей <26>. ——————————— <26> См., например, ст. 1211 ГК РФ.
В дополнение к общему правилу статьи 24 коллизионное регулирование договорных обязательств закреплено еще в 10 статьях, посвященных контрактам особого характера. В частности, Кодекс 2007 г. закрепляет особое регулирование контрактов, касающихся прав на интеллектуальную собственность. В соответствии со статьей 28 контракты, касающиеся прав на интеллектуальную собственность, должны заключаться в соответствии с законодательством, избранным сторонами. Если стороны не сделали выбора права, то подлежит применению закон места нахождения предприятия стороны, передающей право на интеллектуальную собственность или предоставляющей право на ее использование в момент заключения контракта. Если такового не существует, подлежит применению закон его (ее) места обычного проживания. Однако если существует закон, наиболее тесно связанный с контрактом при всех существующих обстоятельствах, контракт подлежит регулированию этим законом. В соответствии с пунктом 3 ст. 28 право, применимое к трудовому контракту, применяется к контрактам, заключаемым между работником и работодателем в отношении объектов интеллектуальной собственности, созданных в рамках сферы деятельности работника и в ходе исполнения им своих обязанностей. Потребительские договоры. На национальном уровне коллизионные нормы о потребительских договорах законодательно стали закрепляться лишь в конце XX в. Международно-правовое регулирование данных отношений существовало задолго до этого — нормы о выборе права по вопросам ответственности за вред, причиненный товаром (product liability), известны мировому сообществу с октября 1973 г., когда была принята Конвенция о праве, применимом к ответственности изготовителя <27>. ——————————— <27> См.: Convention on the law applicable to products liability // http:// www. legallanguage. com/ resources/ treaties/ hague/ 1973- october-2nd — convention-2/.
Статья 26 Кодекса 2007 г. закрепила коллизионное регулирование отношений с участием потребителей. К потребительским договорам относятся договоры в отношении приобретения товаров, оказания услуг или выдачи ссуд в непрофессиональных или некоммерческих целях, они подлежат регулированию законом, избранным сторонами, без ущерба минимальной защите, которую потребитель должен иметь в соответствии с императивными нормами права его (ее) обычного места жительства. Если стороны не выбрали права, подлежит применению закон обычного места проживания потребителя. Закон обычного места проживания потребителя применяется в следующих случаях: — контракт был заключен в стране обычного проживания потребителя по специальному приглашению, направленному ему (ей) или по уведомлению, и правовые действия, которые должен совершить потребитель, подлежат исполнению в этой стране; — другая сторона или его (ее) представитель должны принять распоряжение потребителя в этой стране; — отношения имеют место по контракту купли-продажи, и продавец должен организовать поездку для того, чтобы убедить покупателя купить, и потребитель приезжает в страну, другую, чем страна, где он (она) проживает, для размещения своего заказа. Закон места постоянного проживания потребителя подлежит применению к форме потребительского контракта. По общему правилу, установленному в статье 7, правовые сделки могут осуществляться в соответствии с формой, предусмотренной положениями права страны места исполнения сделки, или по праву, применимому к существу сделки. Таким образом, пункт 3 ст. 26 устанавливает несколько иной коллизионный подход к форме потребительского договора. Положения о применимом праве по статье 26 не применяются к контрактам перевозки и контрактам, согласно которым услуги, которые предлагаются потребителю, могут быть оказаны только в стране, иной, чем страна его (ее) постоянного места жительства. Индивидуальные трудовые договоры. Коллизионное регулирование международных трудовых отношений предполагает применение общих категорий коллизионного права, но с существенными оговорками. Как правило, трудовые отношения на территории какого-либо государства подчиняются его праву. Данное начало может быть установлено как материальный императив (ст. 11 Трудового кодекса РФ); чаще всего оно представляет собой закрепление коллизионного принципа lex loci laboris (ст. 48 Закона Лихтенштейна о МЧП 1996 г., ст. 24 Закона Македонии о МЧП 2007 г.). Государство может согласиться исключить применение к трудовому договору своего внутреннего права и допустить применение иностранного права. Последнее должно иметь тесную связь с данными трудовыми отношениями, не ухудшать положение работника по сравнению с местным законодательством и не нарушать императивные нормы трудового права. В турецком Кодексе 2007 г. имеется специальная статья 27, посвященная регулированию индивидуальных трудовых договоров <28>. В качестве основной коллизионной формулы применяется «право по договоренности», т. е. приоритет отдается выбору права сторонами трудового договора. При отсутствии выбора права трудовые отношения подлежат регулированию законом страны места обычного выполнения работником своей трудовой деятельности. Если работник обычно работает не в какой-то определенной стране, а постоянно выполняет свои трудовые обязанности в нескольких странах, то трудовой контракт подлежит регулированию законом страны, в которой расположено основное предприятие работодателя. ——————————— <28> Закон 1982 г. не содержал подобной статьи. Коллизионное регулирование индивидуальных трудовых договоров является новеллой для Кодекса Турции 2007 г.
В статье 27 Кодекса 2007 г. отчетливо проявляется влияние Римской конвенции 1980 г. Конвенция также закрепляет правила о выборе сторонами договора страны, чьи законы будут применяться к их трудовым отношениям. Но это не лишает работника защиты путем применения императивных норм права, которое применялось бы, если бы стороны не сделали свой выбор. По сути, речь идет об известном принципе трудового права — соглашения сторон могут только улучшать положение работника по сравнению с законодательством <29>. При отсутствии договоренности к трудовому договору применяется закон страны, с которой этот трудовой договор (правоотношение) имеет наиболее тесную связь. ——————————— <29> См.: Guloren Tekinalp. The 2007 Turkish Code concerning private international law and international civil procedure.
Вещные права. Основную роль в регулировании права собственности и других вещных прав, связанных с иностранным правопорядком, играет коллизионное право. Общей коллизионной привязкой выступает место нахождения вещи. В соответствии со статьей 21 Кодекса 2007 г. право собственности на движимое и недвижимое имущество и другие вещные права регулируется законом страны, в которой находится имущество во время совершения сделки. К вещным правам на груз в пути подлежит применению закон места назначения груза. Наибольший интерес представляют пункты 3 и 4 ст. 21. В соответствии с пунктом 3, если изменяется место назначения товара, вещные права на который еще не были приобретены, то подлежит применению закон страны конечного места нахождения имущества. Согласно пункту 4 сделки, связанные с вещными правами на недвижимое имущество, регулируются законом страны места ее нахождения. Таким образом, вещно-правовые последствия совершаемых сделок решаются на основе закона места нахождения вещи, т. е. эти последствия квалифицируются как относящиеся к вещному статуту <30>. ——————————— <30> См.: Guloren Tekinalp. The 2007 Turkish Code concerning private international law and international civil procedure.
Очень интересна также статья 22, посвященная коллизионному регулированию вещных прав на транспортные средства. В соответствии с пунктом 1 вещные права на транспортные средства (для воздушных, морских и железнодорожных перевозок) регулируются по праву страны происхождения. В пункте 2 дается определение понятия «страна происхождения», под которой следует понимать: — место регистрации вещных прав в отношении воздушных и морских транспортных средств; — порт приписки в отношении морских транспортных средств; — место выдачи лицензии в отношении транспортных средств для железнодорожных перевозок.
Обязательства из деликтов
В доктрине и практике МЧП обычно выделяют следующие основные подходы к определению права, применимого к деликтным обязательствам: lex loci delicti, lex fori, proper law и lex loci damni infecti. Если какое-либо деяние считается незаконным с точки зрения права места своего совершения и создает обязательство в этом месте, вполне естественно, что такое обязательство должно признаваться и подвергаться принудительному исполнению всюду, где может быть обнаружен правонарушитель. Во многих странах (в том числе в Турции) обязательства, являющиеся результатом деликта, в общем и целом регулируются правом места совершения правонарушения (lex loci delicti commissi) (п. 1 ст. 34 Кодекса 2007 г.). В соответствии с пунктом 2 ст. 34, если место, в котором совершен деликт, и место, где причинен ущерб, находятся в различных странах, должна применяться правовая норма страны, в которой причинен ущерб, т. е. закреплен принцип lex loci damni infecti. Если обязательственные отношения, являющиеся результатом деликта, наиболее тесно связаны с другой страной, то подлежит применению право этой страны (п. 3 ст. 34). После совершения правонарушения стороны могут свободно выбрать применимый закон (п. 5 ст. 34). Применение закона в наиболее тесной связи и права, избранного сторонами, отражает тенденцию отказа от жестких коллизионных привязок в деликтном регулировании. Данная тенденция связана с тем, что в настоящее время в связи с процессом интернационализации становится все более сложным правильно локализовать то или иное правоотношение с помощью объективных коллизионных принципов по типу lex loci delicti commissi. В Законе 1982 г. коллизионному регулированию деликтов была посвящена всего одна статья. В Кодексе 2007 г. есть общая статья 34 и новые правила об ответственности за нарушения личных прав (ст. 35), о внедоговорной ответственности производителя продукции (ст. 36), за недобросовестную конкуренцию (ст. 37), ограничение конкуренции (ст. 38), неосновательное обогащение (ст. 39). Эти новые правила основаны на установлениях статей 135, 136, 137 и 139 Закона Швейцарии о МЧП 1987 г. <31>. ——————————— <31> См.: Guloren Tekinalp. The 2007 Turkish Code concerning private international law and international civil procedure.
В частности, претензии, вытекающие из нарушения личных прав средствами массовой информации (пресса, радио, телевидение, Интернет), подлежат регулированию по выбору пострадавшей стороны: — законом места обычного проживания пострадавшей стороны, если сторона, причинившая ущерб, предполагала, что ущерб наступит в этой стране; — законом страны места нахождения предприятия или обычного места проживания пострадавшей стороны; — законом страны, в которой ущерб был причинен, если пострадавшая сторона могла предполагать, что ущерб наступит в этой стране. Право на ответ в отношении нарушения личных прав подлежит регулированию правом страны, в которой опубликовано периодическое издание или передана радио — или телевизионная программа (ст. 35). Практически идентичное регулирование можно увидеть в статье 139 Закона Швейцарии о МЧП 1987 г. Как справедливо отмечает М. М. Богуславский, в принятии отдельного специального акта, объединяющего нормы МЧП, усматривается «возможность более подробно и, что особенно важно, системно осуществить такую кодификацию, поскольку при этом в специальный нормативный акт включаются положения, относящиеся не только к отдельным видам правоотношений (как при отраслевой кодификации), но и общие нормы, которые в этом случае не дублируются многократно в разных актах» <32>. ——————————— <32> Богуславский М. М. Международное частное право: современные проблемы. М., 1994. С. 317.
Турецкий Кодекс «О международном частном праве и международном гражданском процессе» — это специальный акт, устанавливающий объединенное, комплексное регулирование вопросов МЧП и МГП. Турция является первой восточной страной, принявшей в ходе всемирного процесса национальных кодификаций МЧП столь масштабный и комплексный нормативный акт. Нынешнее состояние МЧП Турции можно характеризовать как обеспечивающее стабильность и предсказуемость в регламентации особой категории частноправовых отношений, в которых юридически проявляется связь с правопорядками двух и более государств. Подводя итог, можно отметить, что принятие в 2007 г. Кодекса Турции о МЧП и МГП подтверждает, что характерной чертой современности является стремление государства иметь единый акт, вмещающий в себя основные правовые предписания, составляющие сферу действия МЧП. Фактическая и юридическая реализация данного стремления в конечном итоге формирует одну из современных мировых тенденций в развитии МЧП.
Библиография
Абдулаев М. И. Согласование внутригосударственного права с международным (теоретические аспекты) // Правоведение. 1993. N 2. Абраменков М. С. Коллизионно-правовое регулирование наследственных отношений в современном международном частном праве. Ульяновск, 2007. Богуславский М. М. Международное частное право: современные проблемы. М., 1994. Буткевич В. Г. Соотношение внутригосударственного и международного права. Киев, 1981. Вилкова Н. Г. Договорное право в международном обороте. М., 2004. Гавердовский А. С. Имплементация норм международного права. Киев, 1980. Гетьман-Павлова И. В., Крутий Е. А. Автономные национальные кодификации международного частного права в XXI веке // Адвокат. 2010. N 4. Ерпылева Н. Ю., Гетьман-Павлова И. В. Кодификация российского законодательства в сфере международного частного права: сравнительный анализ // Международное право и международные организации. 2010. N 2. Звеков В. П. Международное частное право: Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2004. Звеков В. П. Коллизии законов в международном частном праве. М., 2007. Зыкин И. С. Развитие международного частного права в свете принятия части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации // Государство и право. 2002. N 12. Лукашук И. И. Нормы международного права в правовой системе России. М., 1997. Международное частное право: Сб. документов. М., 1997. Международное частное право: Учебник / Отв. ред. Н. И. Марышева. М., 2004. Муранов А., Жильцов А. Международное частное право. Иностранное законодательство. М.: Статут, 2001. Шулаков А. А. Эволюция содержания и значения принципа «наиболее тесной связи» в международном частном праве // Право и образование. 2006. N 6. Guloren Tekinalp. The 2007 Turkish Code concerning private international law and international civil procedure // Yearbook of Private International Law. 2007. Vol. 9. Iunker A. Internationales Privatrecht. Munchen, 1998. Plender R., Wilderspin M. The European Contracts Convention: The Rome Convention on the Choice of Law for Contracts. 2nd ed. London, 2001.
