Игорь Пузанов, юрист, советник РФ 1 класса, г. Москва.
Более года назад в статье «Добросовестность еще не гарантия» («ЭЖ-Юрист». 2010. N 45. С. 13) на примере дела Светланы Гладышевой мы рассмотрели спорные вопросы, связанные с виндикацией недвижимости (в данном случае — жилья) у добросовестных приобретателей. Изменилась ли ситуация сегодня?
Выводы Европейского суда
За это время Европейский суд по правам человека встал на защиту прав заявительницы и вынес соответствующее решение. Было признано, что Российская Федерация решениями судебных органов о виндикации спорной квартиры в пользу г. Москвы нарушила права заявительницы (Постановление Европейского суда по правам человека от 06.12.2011 по делу N 7097/10 «Gladysheva v. Russia»). Суд указал, что Российская Федерация, используя надлежащие средства, в течение трех месяцев с даты, с которой Постановление суда становится окончательным, должна обеспечить полное восстановление титула заявительницы как собственницы квартиры и отмену решения о ее выселении, присудил заявительнице 9 тыс. евро в качестве компенсации нематериального ущерба (non-pecuniary damage), а также судебные издержки.
Рассмотрим наиболее важные выводы Европейского суда по делу С. Гладышевой, имеющие значение для разрешения подобных дел национальными судами России и последующей практики Европейского суда по аналогичным жалобам.
Правительство России утверждало, что заявительница не исчерпала внутренних средств защиты своего права, так как не предъявляла договорного иска к продавцу квартиры. Однако Европейский суд отклонил это утверждение, указав, что возможность обращения с таким иском не может лишить заявительницу статуса жертвы для целей ее жалобы в соответствии со ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции. Любые убытки, которые заявительница может восстановить за счет продавца квартиры, могут лишь приниматься во внимание для целей оценки соразмерности вмешательства и расчета денежного ущерба, если обнаружено нарушение ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции в Суде, и при присуждении справедливой компенсации согласно ст. 41 Конвенции (п. 62 Постановления Суда).
Таким образом, для жертв нарушений прав человека по аналогичным жалобам в Европейский суд, для целей признания таких жалоб приемлемыми по критерию исчерпания внутренних средств правовой защиты нет необходимости обращаться с договорными исками к продавцам подобной недвижимости (п. 62 Постановления Суда).
Вместе с тем следует отметить, что исходя из конкретной ситуации следует самостоятельно решать вопрос о целесообразности предъявления подобных исков на той или иной стадии, вырабатывая правовую стратегию защиты своих прав.
Разрешая жалобу С. Гладышевой по существу, суд прежде всего указал: для того чтобы быть совместимым с общей нормой ст. 1 Протокола N 1, вмешательство в право на уважение собственности должно соответствовать принципу законности, преследовать законную цель и осуществляться такими средствами, использование которых было бы пропорционально этой цели. Вмешательство в данное право должно поэтому отвечать требованию «справедливого баланса» между требованиями публичного или общего интереса и требованиями к защите основных прав человека. В этой связи изъятие имущества без выплаты суммы, разумно соотносящейся с его стоимостью, как правило, составляет непропорциональное вмешательство, которое не может быть оправдано в соответствии со ст. 1 Протокола N 1 (п. п. 65 — 67, 77).
Права собственника
Европейский суд, удовлетворяя жалобу, уделил важное внимание вопросу оформления квартиры заявительницы в собственность, указав, что заявительница поселились в квартире после ее покупки на условиях и в порядке, установленных законом. Она была признана государством законным владельцем квартиры, включая органы регистрации собственности, а также органы регистрации граждан по месту жительства (Росреестр и ФМС России. — Прим. авт.) (п. 69).
В Постановлении ЕСПЧ также отмечается, что если имущество возмездно приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, о чем приобретатель не знал и не мог знать (добросовестный приобретатель), собственник вправе истребовать это имущество от приобретателя, когда оно выбыло из владения собственника или лица, которому оно передано собственником, помимо их воли (ст. 302 ГК РФ), однако ни Черемушкинский районный суд г. Москвы, ни Московский городской суд не рассмотрели вопрос о том, была ли выражена воля жилищного департамента Москвы в отношении передачи правового титула собственности. Как только суды признали факт мошенничества в процессе приватизации квартиры, они автоматически пришли к выводу, что квартира выбыла из владения г. Москвы без воли собственника (п. п. 72 — 74).
Таким образом, Европейским судом по существу высказана правовая позиция, что само по себе мошенничество при совершении предыдущих сделок с недвижимостью не свидетельствует о выбытии объекта недвижимости из владения собственника помимо его воли и данный вопрос должен быть предметом самостоятельного изучения национальных судов при рассмотрении дел данной категории.
Вместе с тем ЕСПЧ, к сожалению, не стал давать подробной оценки делу С. Гладышевой с точки зрения соблюдения или несоблюдения «условий, предусмотренных законом» (ч. 1 ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции), содержащихся в п. 1 ст. 302 ГК РФ, указав, что независимо от того, является ли вмешательство законным по национальному законодательству России, оно не отвечает требованию соразмерности, как будет указано ниже (п. 75).
Таким образом, в этой части рассматриваемое решение ЕСПЧ, оставив данный вопрос открытым, не сможет служить ориентиром для российской судебной практики. Вместе с тем в любом случае принципиально важным является вышеприведенный вывод европейского правосудия о том, что мошенничество при совершении предыдущих сделок с имуществом само по себе не означает отсутствия волеизъявления собственника и вопрос о наличии или отсутствии этого волеизъявления должен специально рассматриваться национальными судами.
Роль государства
Наиболее принципиальным для последующей российской практики представляется вывод ЕСПЧ о том, что процедуры регистрации Е. по месту жительства и приватизации квартиры в ее пользу, при которой было совершено предполагаемое мошенничество, были проведены официальными органами в осуществление власти государства. При этом Суд отметил, что из объяснений, представленных Правительством России, неясно, почему подделки документов были обнаружены в 2008 году, а не в 2004 — 2005 годах, когда соответствующие власти рассматривали обращения Е. по вопросам регистрации (по месту жительства), распределения социального жилья и его приватизации. Факт подделки мог быть в конечном итоге проверен путем направления простых запросов в органы ЗАГС г. Калуги и в адрес нотариуса г. Москвы, заверившего заявление М. Также было бы простой задачей для московских властей проверить, был ли паспорт объявлен утерянным, через проверку основной базы данных. Также могли быть сделаны запросы паспортных властей Калуги по вопросу действительности паспорта Е. и проверки ее регистрации по месту жительства.
По мнению Европейского суда, ничто не мешало властям провести проверку документов, представленных Е., до решения вопросов ее регистрации, социальной аренды и приватизации; это было исключительной компетенцией государства для определения условий и процедур, по которым оно отчуждает свои активы третьим лицам, и его правом для контроля за соблюдением этих условий.
Кроме того, Суд указал, что последующие сделки с квартирой также прошли легализацию со стороны Управления Росреестра по Москве (имеется в виду государственная регистрация права собственности. — Прим. авт.), в связи с чем недосмотр властей не может быть оправданием для последующего наказания добросовестного приобретателя собственности, государство должно нести риск любой ошибки, сделанной государственной властью, и такие ошибки не должны быть устранены за счет заинтересованного лица (п. п. 78 — 80).
Далее Суд указал, что заявительница была лишена права собственности без компенсации и что она не имеет никаких перспектив получения замены жилья от государства. На основании изложенного Суд сделал вывод о том, что лишение заявительницы ее квартиры налагает на нее чрезмерное индивидуальное бремя и что общественный интерес не является достаточным основанием для этого (п. 80).
По мнению автора, данный вывод Европейского суда должен полностью переориентировать российскую судебную практику по таким делам, до настоящего времени в нарушение ст. ст. 2, 18 Конституции РФ отдававшую приоритет сомнительным интересам государства и муниципалитетов в ущерб основным правам личности.
В данном деле Европейский суд также признал, что решение национальных властей Российской Федерации о выселении заявительницы из жилища нарушает ее право согласно ст. 8 Конвенции на уважение жилища. Суд признал, что принятое в отношении заявительницы решение о выселении не является «необходимым в демократическом обществе», указав, что решение о выселении было принято автоматически на основании принятого решения о прекращении права собственности. При этом национальные суды не сделали дальнейшего анализа пропорциональности мер, применяющихся против заявительницы, несмотря на то что конвенционные гарантии требуют, чтобы любое вмешательство в уважение права на жилище было не только основано на законе, но и отвечало принципу пропорциональности (п. п. 92 — 96).
Конституционное право на жилище
Из этой правовой позиции, по нашему мнению, следует очевидный вывод о том, что даже в случае прекращения правового титула на спорное жилье государство не должно автоматически выселять гражданина из жилья «на улицу», без предоставления другого жилого помещения, что также является крайне важным для национальной судебной практики, которая должным образом не учитывает этого требования.
Необходимо отметить, что Римская конвенция практически не содержит прав человека «второго поколения», в том числе социальных, культурных, экологических и т. п. прав, в частности права на жилище, свойственных нашему национальному праву.
Вместе с тем, поскольку эти права человека производны и непосредственно вытекают из прав человека «первого поколения», Европейский суд зачастую, как и в данном случае, защищает эти права, выводя их из прав, непосредственно предусмотренных Конвенцией, что представляется более чем обоснованным. (В частности, Суд неоднократно защищал экологические права человека применительно к ст. 8 Конвенции, предусматривающей право человека на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.)
Вместе с тем в Российской Федерации право на жилище непосредственно гарантировано Конституцией (ст. 40), поэтому очень странно, что национальные суды нашей страны в делах, подобных делу С. Гладышевой, игнорируют нормы Конституции, провозглашающие и гарантирующие это право.
В соответствии со ст. 46 Римской конвенции Российская Федерация обязана исполнять окончательные постановления Суда по делам, в которых они являются сторонами.
Как было указано, исполнение Постановления ЕСПЧ предполагает как принятие мер индивидуального характера непосредственно по делам заявительницы С. Гладышевой, так и меры общего характера (см., в частности, п. 2 ст. 6 Регламента Комитета министров Совета Европы по надзору за исполнением решений ЕСПЧ и условий мировых соглашений от 10.05.2006).
В связи с этим наше государство должно исключить впредь аналогичную судебную практику по другим подобным делам.
Кроме того, по мнению автора, принятие мер общего характера во исполнение Постановления ЕСПЧ по делу С. Гладышевой должно предусматривать пересмотр национальными судами аналогичных решений против других граждан, принятых по таким же делам, даже если эти граждане не являются заявителями аналогичных индивидуальных жалоб в Европейском суде, пропустили срок на подачу индивидуальной жалобы и т. п.
Несмотря на то что ГПК РФ прямо не предусматривает того, что решения ЕСПЧ по делам третьих лиц являются основанием для пересмотра решений национальных судов по аналогичным делам, представляется, что в силу непосредственного действия Римской конвенции и прав человека (ч. 4 ст. 15, ст. 17 Конституции РФ) указанные решения подлежат пересмотру по новым обстоятельствам по аналогии закона применительно к ч. 4 ст. 1, п. 4 ч. 4 ст. 392 ГПК РФ.
В связи с этим автор рекомендует лицам, являющимся жертвами аналогичных нарушений прав человека, в том числе не обращавшимся в ЕСПЧ и/или пропустившим срок на такое обращение, в течение трех месяцев со дня вступления в силу решения ЕСПЧ по делу С. Гладышевой (ст. ст. 394, 395 ГПК РФ) обратиться в национальные суды с заявлениями о пересмотре решений по аналогичным делам.
