(Тимофеев Д. В.) («История государства и права», 2009, N 4)
КОНЦЕПТ «ГОСУДАРСТВО» В ПЕРИОДИЧЕСКОЙ ПЕЧАТИ И РОССИЙСКОЙ ПУБЛИЦИСТИКЕ ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ XIX ВЕКА
Д. В. ТИМОФЕЕВ
Тимофеев Д. В., кандидат исторических наук, доцент кафедры истории дореволюционной России Челябинского государственного университета.
В авторской оценке в начале XIX в. содержание понятия «государство» в России было дополнено новыми смысловыми акцентами. В наиболее отчетливой форме изменения в содержании понятия «государство» просматриваются при анализе материалов периодической печати и работ известных российских публицистов первой четверти XIX в. Центральным понятием социально-политического лексикона российского образованного подданного второй половины XVIII — первой четверти XIX в. было понятие «государство». Оно было хорошо известно российской читающей публике и широко употреблялось в официальных документах, научно-популярных трактатах, учебных пособиях и на страницах периодической печати. Понятие «государство» отражало представления о территориальных границах страны, форме правления, структуре и функциях системы управления, характере взаимоотношений государя с его подданными <1>. На рубеже XVIII — начала XIX в. значение понятия «государство» было зафиксировано в двух статьях официально изданного Словаря Академии Российской: 1) «Государство — земля или страна, обладаемая государем, царство; 2) берется иногда вместо народ» <2>. В данном определении составители Словаря делали акцент на двух взаимосвязанных признаках государства: существование определенной территориальной общности («земля», «страна», «царство») и наличие субъекта волеизъявления («государь»), управляющего этой территорией. Следует отметить, что такое понимание слова «государство» отражало существовавшие с начала XVIII в. стереотипы. В общем виде их содержание можно свести к представлению о государстве как всегда активно действующей политической силе, которая имела все необходимые ресурсы для реализации поставленных целей и решения самых сложных задач. Сила государства, его способность к принуждению для современников была очевидным фактом, который многократно подтверждался и в сфере внешней политики, и в случае столкновения интересов частных лиц с интересами представителей управленческих структур, олицетворявших собой государство на местном уровне. ——————————— <1> Хархордин О. Что такое государство: русский термин в европейском контексте // Понятие государства в четырех языках: Сб. ст. СПб., 2002. С. 165 — 189. <2> Словарь Академии Российской. Ч. 1. От «А» до «Г». СПб., 1789. С. 280.
Одновременно с уже известными ранее значениями понятие «государство» приобретало и новые, заимствованные из сочинений европейских мыслителей коннотации. Постепенно произошло дополнение содержания транслируемого верховной властью со времени Петра I словосочетания «государственное благо», которое нередко употреблялось для описания целей государства во внешней и внутренней политике. Если ранее оно подразумевало обязательность бескорыстного служения государству, даже в том случае, если такая служба противоречила личным интересам подданного, то в начале XIX в. одной из главных целей государства объявлялось «благополучие граждан». Так, например, К. Арсеньев писал: «Государство как и всякое человеческое заведение сообразное с разумом имеет известную цель. Высшая цель государства есть безопасность и благополучие всех и каждого из членов онаго» <3>. Сформулированная таким образом цель соответствовала заимствованной из Европы либеральной модели взаимоотношений государства и личности, которая неоднократно воспроизводилась в текстах российских авторов. Однако проведенный анализ показал, что на страницах российской периодической печати сосуществовали две разнонаправленные идейные установки. С одной стороны, апеллируя к работам европейских мыслителей, российские авторы объявляли о приоритете интересов свободно действующей личности, а с другой — писали о государстве как об институте, осуществлявшем заботу и покровительство по отношению к собственным гражданам. ——————————— <3> Арсеньев К. Начертание статистики Российского государства. Ч. 2. СПб., 1819. С. 108.
Переплетение либеральных и патерналистских ценностей прослеживается не только в отношении целей существования государства, но и при описании условий, необходимых для его функционирования. Следуя модным европейским теориям, российские авторы первоосновой любого государства объявляли его граждан. Данный тезис встречался в форме утверждения о существовании тесной взаимозависимости личности и государства. В публикациях на внешнеполитические темы, а также в различных «наставлениях» для подрастающего поколения нередко подчеркивалось, что само существование и независимость государства зависят от готовности граждан встать на его защиту. Так, например, А. Ф. Бестужев, определяя роль гражданина в деле обеспечения обороноспособности страны, писал: «…одна только сия неограниченная преданность составляет безопасность государства вообще, и каждого гражданина в особенности» <4>. При этом он подчеркивал, что такое поведение гражданина не только необходимо государству, но и соответствует его собственным интересам. ——————————— <4> Бестужев А. Ф. Учение, нравственность и правила честного человека. СПб., 1807. С. 12.
Аналогичное понимание взаимозависимости личности и государства было и в сочинениях, посвященных экономической проблематике. Ориентируясь на теории европейских экономистов, российские авторы акцентировали свое внимание на основных факторах, определявших благосостояние государства. Прежде всего признавалась зависимость между уровнем развития экономики и количеством трудоспособного населения. Например, И. Герман писал: «В наши времена по справедливости вообще принято в политической экономии за правило, что тем богатее и могущественнее бывает государство, чем многочисленнее и здоровее, и достаточнее его жители» <5>. Многочисленность и благополучие жителей рассматривались как неотъемлемое условие финансовой стабильности государства, которая зависела от сбора налогов с граждан. Своевременная выплата всех установленных законом налогов и сборов объявлялась обязанностью индивида, исполнение которой позволит государству обеспечить безопасность и благополучие своих граждан. Такая логика рассуждений о характере финансовых обязательств личности перед государством представлена, например, в сочинении А. Ф. Бестужева: «В подкрепление Отечества необходимо нужно, чтоб каждый частный человек покорен был законом и платил государству должную подать» <6>. Внимание современников при этом акцентировалось на том, что личность не меньше заинтересована в существовании государства, так как без установленной им системы законов, ограждающих от посягательств на свободу и частную собственность, она оказалась бы вовлечена в жесточайшую борьбу с другими индивидами за более полное удовлетворение своих потребностей. ——————————— <5> Герман И. О составлении и употреблении народных таблиц // Статистический журнал. 1806. Т. 1. Ч. 1. С. 29 — 30. <6> Бестужев А. Ф. Указ. соч. С. 13.
Не менее значимым условием функционирования государства было признано существование системы «непременных» законов, которые регулировали бы отношения между гражданами, а также определяли способы воздействия государства на общество. Содержательно законы должны были, с одной стороны, гарантировать права личности, а с другой — определить систему государственного управления с учетом исторического опыта России <7>. Обязательные для исполнения и гражданами, и правительством, они одновременно рассматривались и как условие, и как основной инструмент функционирования государства. О значении закона для государства К. Арсеньев писал: «Законы, или непреложные правила поведения, которые руководствуют граждан во всех их деяниях и сообразно которым должно действовать самое правительство, суть душа каждого благоустроенного государства» <8>. Неупорядоченность законодательства, отсутствие действенных механизмов его реализации, по мнению автора, не позволят государству в полном объеме выполнять свои функциональные обязанности. Закон как основа государства должен был быть не просто декларацией о намерениях, а действующим инструментом защиты интересов граждан. В противном случае государство вне зависимости от формы правления могло превратиться в деспотическое государство. Ярким примером наличия смысловой взаимосвязи между понятиями «государство», «закон», «гражданин» может служить заметка «Путешествие к устью Черного моря», автор которой критиковал сообщение о существовании конституции в Турции, так как в этой стране, по его мнению, законы не исполнялись, а следовательно, государство являлось деспотическим. Определяя содержание словосочетания «деспотическое государство», автор писал: «…в таком деспотическом государстве… где ни один человек ни на одну минуту не обеспечен ни в своем имуществе, ни даже в жизни своей» <9>. ——————————— <7> См. подробнее: Тимофеев Д. В. Соотношение понятий «закон» и «свобода» в правительственных проектах и российской публицистике первой четверти XIX века // Проблемы истории, филологии, культуры. Вып. XVI/3. М. — Магнитогорск — Новосибирск, 2006. С. 83 — 97; Он же. Европейские идеи в России: восприятие либерализма правительственной элитой в первой четверти XIX века. Челябинск, 2006. <8> Арсеньев К. Указ. соч. С. 100. <9> Путешествие к устью Черного моря, или Опыт изыскания о Босфоре // Архив исторический и политический: из Духа журналов 1818 года. СПб., 1818. С. 174.
Еще одним важным условием успешного функционирования государства, упоминавшимся в текстах российских авторов, были религия и традиционные морально-нравственные ценности, которые объединяли всех его жителей в одну духовную общность. В отчетливой форме это условие было сформулировано в «Санкт-Петербургском журнале». Так, например, автор статьи «Нечто о началах правлений» прямо подчеркивал взаимосвязь религии и государства, провозглашая, что «охранять религию значит охранять государство» <10>. Нередко в качестве дополнительного аргумента, доказывающего взаимосвязь государства, моральных и религиозных норм, приводились примеры из истории различных стран. Убедительным для читателей должен был быть пример послереволюционной Франции, где экономический и политический кризис удалось преодолеть, только «восстановив Религию, столь нужную для сердца в мире превратностей, не менее нужную для благоденствия государств» <11>. ——————————— <10> Нечто о началах Правлений // Санкт-Петербургский журнал. 1804. N 4. С. 129. <11> Всеобщее обозрение // Вестник Европы. 1802. Ч. 1. N 1. С. 78.
В более широком контексте важным условием эффективного функционирования государства признавалось просвещение народа. Данное словосочетание не было простым обозначением уровня грамотности, а подразумевало способность граждан адекватно понимать обозначаемые правительством цели и способствовать их достижению. Аргументируя необходимость государства заниматься вопросами просвещения народа, К. Арсеньев писал: «Государи с большей удобностию могут производить обширные свои планы к достижению цели государства, управляя народами образованными, способными постигать и изъяснять причины и следствия сих планов» <12>. Распространение образования среди населения страны рассматривалось им как средство повышения управляемости государством. ——————————— <12> Арсеньев К. Указ. соч. С. 204.
Включенность в семантическое поле понятия «государство» функциональной зависимости между особенностями организации властных структур, количеством населения, религиозными традициями и уровнем просвещения народа обусловила формирование стереотипа о своеобразии и уникальности исторического развития каждого государства. Данная мысль присутствовала как в научно-публицистических текстах, так и в художественных произведениях, в которых российский читатель мог узнать о том, что «свобода, справедливость, мудрость и счастье как для государств, так и для каждого человека особенно в своих действиях непременно должны быть различны» <13>. Привязка государства к природно-климатическим, социально-экономическим, религиозным и др. особенностям служила обоснованием своеобразной концепции заимствования. Содержательно она выражалась в различных высказываниях об оптимальных темпах, целях и методах проведения преобразований. Сравнительный анализ материалов периодической печати и произведений известных российских публицистов позволяет выделить три основные характеристики такой концепции. Во-первых, только государство, имея своей основной целью «благосостояние всех и каждого», может быть инициатором и руководителем преобразований. В данном контексте понятия «государство» и «революция» были противопоставлены друг другу, так как революция приводила государство «в смятение» и разрушала его основы <14>. Во-вторых, стремление изменять государственные институты считалось следствием «ненасытности человеческих желаний» <15>. Современниками неоднократно подчеркивалась несоизмеримость времени существования личности и государства и, как следствие, необходимость помнить о том, что эгоистические желания одного или нескольких людей при проведении преобразований не должны оказывать решающее воздействие. Перед началом любой реформы правительство должно объективно «исследовать удобства и неудобства своего Отечества и способности жителей» <16>. В-третьих, процесс формирования и развития государств рассматривался по аналогии с развитием живой природы. В результате такого сравнения делался вывод о существовании естественных закономерностей в эволюции государства, а следовательно, бесперспективности попыток искусственно ускорить данный процесс, перепрыгивая от одной стадии развития к другой. Все проводимые правительством изменения представлялись возможными только в том случае, если «законодатель» помнил, что «ход государств подобен ходу природы, и потому не может быть ни совершенно нов, приобретая что-либо, ни совершенно древен, сохраняя старое» <17>. ——————————— <13> Альцибиад к Периклу // Вестник Европы. 1802. N 1. С. 16. <14> Всеобщее обозрение. С. 66. <15> Нравственное обозрение областей Европейских // Русский вестник. 1817. N 11 — 12. С. 51. <16> О земледелии, мануфактурах и торговле в отношении к России (перевод с английской рукописи) // Архив государственного хозяйства. 1816. Ч. 2: из Духа журналов. СПб., 1816. С. 89 — 93. <17> Нечто о началах правлений. С. 128.
В общем виде проведенный анализ показал, что концепт «государство» был связан с понятиями «гражданин», «закон», «просвещение», которые имели безусловно позитивные коннотации. Отрицание значения государства как системообразующего, связующего все элементы общества института не происходило даже в том случае, если интересы индивида входили в противоречие с интересами государства или он сталкивался с произволом представителей власти на местном уровне, так как вся вина за произошедшее возлагалась не на государство в целом, а на конкретного чиновника. Более того, сложилась уверенность в том, что только сильное государство будет способно выполнить двуединую задачу: гарантировать закрепленные в законе права личности и осуществлять просвещение граждан, формируя у них необходимый комплекс морально-этических и деловых качеств. Такое соотношение представлений о цели и средствах ее достижения оказало решающее воздействие на восприятие в России первой четверти XIX в. как либеральных, так и консервативных идей.
