(Середа И. М., Бирюкова Е. А.) («Российский следователь», 2012, N 14)
НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ КВАЛИФИКАЦИИ ПРЕДНАМЕРЕННОГО БАНКРОТСТВА ПО СУБЪЕКТУ ПРЕСТУПЛЕНИЯ <*>
И. М. СЕРЕДА, Е. А. БИРЮКОВА
——————————— <*> Sereda I. M., Biryukova E. A. Some problems of qualification on the subject of intentional bankruptcy crimes.
Середа Ирина Михайловна, профессор кафедры уголовного права и криминологии Байкальского государственного университета экономики и права (БГУЭП) (г. Иркутск), доктор юридических наук, профессор.
Бирюкова Екатерина Андреевна, магистрант кафедры уголовного права и криминологии Байкальского государственного университета экономики и права (БГУЭП) (г. Иркутск).
В статье освещаются проблемы квалификации преднамеренного банкротства по субъекту преступления. Проводится анализ различных точек зрения по внесению изменений в ст. 196 Уголовного кодекса Российской Федерации, касающихся субъектного состава.
Ключевые слова: преднамеренное банкротство, субъект преступления, квалификация, индивидуальный предприниматель, учредитель (участник) юридического лица, руководитель юридического лица, арбитражный управляющий.
The article highlights the problems of qualification on the subject of intentional bankruptcy crimes. The analysis of the different points of view on amendments to Article 196 of the Criminal Code relating to the subject composition.
Key words: intentional bankruptcy, crime committer, qualification, individual entrepreneur, founder (participant) of legal entity, head of legal entity, bankruptcy commissioner (trustee).
В настоящее время в России постепенно закладываются механизмы рыночной экономики, однако этот процесс происходит в условиях социально-политического и экономического кризиса. Потоки свободного предпринимательства, инициативы пересекаются с потоками коррупции и экономической преступности. Объективным следствием негативных моментов экономических реформ, отсутствия у людей опыта работы в условиях рыночной конкуренции является стремительный рост числа неплатежеспособных предприятий (банкротов), что не только приводит к неприятным последствиям для субъектов предпринимательской деятельности, но и вызывает глубокие социальные потрясения. Согласно данным, опубликованным на официальном сайте Управления Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии по Иркутской области, всего за 2011 г. (по состоянию на 29 сентября 2011 г.) в Управление Росреестра по Иркутской области поступил 3881 судебный акт из арбитражного суда, из них 1436 определений — о введении, продлении и прекращении процедур банкротства, 239 определений о назначении саморегулируемых организаций на процедуры банкротства, 105 определений — по отсутствующим должникам, 386 определений — по ликвидируемым должникам. За аналогичный период 2010 г. в отдел поступило 4473 судебных акта из арбитражного суда. По результатам проведенного анализа установлено, что в Управление поступило 1436 определений о введении, продлении, завершении и прекращении процедур банкротства. Из них по процедуре наблюдения — 224, внешнего управления — 7, конкурсного производства — 1198, финансового оздоровления — 1, утверждено 6 мировых соглашений <1>. ——————————— <1> В Иркутской области банкротств становится меньше // Официальный сайт Управления федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии по Иркутской области: http://www. to38.rosreestr. ru; http://www. to38.rosreestr. ru/news/2750505.
Институт банкротства, с одной стороны, позволяет обеспечить минимальные гарантии имущественных интересов кредиторов за счет имущества должника, с другой стороны, он обеспечивает и интересы должника, поскольку при недостатке имущества юридического лица либо индивидуального предпринимателя, действующего без образования юридического лица, неудовлетворенные требования кредиторов погашаются. Вместе с тем институт банкротства является достаточно уязвимым в криминогенном отношении и может использоваться как средство хищения средств кредиторов и последующей легализации незаконно присвоенного. Банкротство может быть также использовано как средство избежать ответственности за несостоятельность, возникшую вследствие легкомысленного ведения дел, расточительности, несоблюдения общепринятых мер предосторожности и т. п. В связи с тем что в этих случаях гражданско-правовые средства обеспечения имущественных интересов кредиторов оказываются неэффективными, для защиты интересов кредиторов используются уголовно-правовые инструменты. В законодательстве стран с рыночной экономикой предусмотрена уголовная ответственность за преступления, совершаемые в процессе банкротства. В России к их числу относятся неправомерные действия при банкротстве (ст. 195 Уголовного кодекса Российской Федерации), преднамеренное (ст. 196 Уголовного кодекса Российской Федерации) и фиктивное банкротство (ст. 197 Уголовного кодекса Российской Федерации) <2>. Следует отметить, что преступления, связанные с банкротством, были включены в Уголовный кодекс лишь в 1996 г., что было вызвано появлением института банкротства и принятием Закона от 19 ноября 1992 г. «О несостоятельности (банкротстве) предприятий». Этот Закон и оказал значительное влияние на развитие уголовного законодательства о банкротстве. ——————————— <2> Васильева Я. Ю. Преступления против интересов кредиторов: уголовно-правовая характеристика: (вопросы теории и практики): Учеб.-практ. пособие / ИИПКПР ГП РФ. Иркутск, 2006.
Данное исследование посвящено некоторым аспектам правоприменения статьи 196 Уголовного кодекса Российской Федерации. В соответствии со ст. 196 Уголовного кодекса Российской Федерации преступными и, как следствие, уголовно наказуемыми признаются совершенные руководителем или учредителем (участником) юридического лица либо индивидуальным предпринимателем действия (бездействие), заведомо влекущие неспособность юридического лица или индивидуального предпринимателя в полном объеме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей, если эти действия (бездействие) причинили крупный ущерб. Данное деяние наказывается штрафом в размере от 200000 до 500000 руб. или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного года до трех лет либо лишением свободы на срок до шести лет со штрафом в размере до 200000 руб. или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до 18 месяцев либо без такового. Изучение авторами статьи зарубежного и отечественного дореволюционного законодательства позволяет утверждать, что сформулированная подобным образом норма о преступлении, связанном с банкротством, ниоткуда не заимствована и представляет собой не более чем плод теоретической мысли. Изучение исторического опыта борьбы с преднамеренным банкротством, в свою очередь, показало, что за время действия статьи 196 Уголовного кодекса Российской Федерации в нее были внесены существенные изменения: формулировка, характеризующая субъект преступления, «собственник организации-должника» была заменена формулировкой «учредитель (участник) юридического лица — должника»; из обязательных признаков преступления исключено указание на его мотив — совершение в личных интересах виновного или в интересах третьих лиц; из диспозиции анализируемой нормы исключен такой квалифицирующий признак, как «иные тяжкие последствия»; Более четко определен объективный состав преступления: вместо термина «создание (увеличение) неплатежеспособности» отныне используется формулировка «действия (бездействие), заведомо влекущие неспособность юридического лица или индивидуального предпринимателя в полном объеме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам или исполнить обязанность по уплате обязательных платежей». Таким образом, законодателем предпринята попытка привести уголовно-правовую норму в соответствие с положениями Федерального закона Российской Федерации от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)». Безусловно, давно назревшее изменение указанных норм является позитивным сдвигом в борьбе с преступлениями в сфере несостоятельности, призванным упростить восприятие рассматриваемой нормы следственными и судебными органами. Количество возбуждаемых по стране уголовных дел, связанных с незаконным банкротством, растет. По данным департамента экономической безопасности МВД в России ежегодный прирост составляет в среднем 23,6%. Юристы связывают это с последними изменениями в Уголовном кодексе Российской Федерации, которые облегчили работу правоохранителям. Сказывается и приобретение следователями необходимого опыта <3>. ——————————— <3> Грохотов А. За банкротство придется отвечать // Консультант. 2007. N 9.
Наглядным примером преднамеренного банкротства является банкротство ОАО «Артель старателей «Прогресс» в Иркутской области. В недавнем прошлом Бодайбинский городской суд Иркутской области вынес приговор по уголовному делу в отношении Артака Мейрояна. Он признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 196 УК РФ (преднамеренное банкротство). Суд установил, что ОАО «Артель старателей «Прогресс», единственным акционером и руководителем которого являлся Мейроян, на сезон золотодобычи 2004 г. в коммерческом банке «БайкалРОСБАНК» г. Иркутска были взяты кредиты на общую сумму 76 млн. руб. под залог имущества, составляющего практически все основные средства предприятия. Из полученных кредитных средств остался непогашенным долг в сумме более 63 млн. руб. и значительная часть кредита по предыдущему кредитному договору. Мейроян, не имея возможности в полном объеме погасить задолженность, предпринял действия, направленные на преднамеренное банкротство акционерного предприятия. Так, в июне 2004 г. он через своего заместителя заключил с ООО «Прогресс-М» ряд сделок купли-продажи принадлежащего акционерному обществу имущества на общую сумму более 15 млн. руб. В сентябре того же года Мейроян принял решение об одобрении совершения двух крупных сделок по продаже самоходных машин, тракторов, экскаваторной и бульдозерной техники ООО «Старт» на общую сумму 70 млн. руб. Осознавая, что все вырученные за сезон деньги пойдут на погашение задолженности перед кредиторами, Мейроян передал добытое золото в количестве около 50 кг в ЗАО «Витимская горнопромышленная компания», в котором сам же являлся единственным акционером. При этом передача золота не была отражена в соответствующих бухгалтерских документах, не учтена в прибыли ОАО «Артель старателей «Прогресс». Таким образом, неплатежеспособность акционерного общества в результате умышленных действий Мейрояна была дополнительно увеличена более чем на 19 млн. руб. В это же время он переоформил все лицензии на право пользования недрами с ОАО «Артель старателей «Прогресс» на полностью подконтрольное ему ООО «Прогресс-М». В результате умышленных действий Мейрояна ОАО «Артель старателей «Прогресс» прекратило золотодобычу. Общая задолженность предприятия перед бюджетом по налогам и сборам, перед государственными и внебюджетными фондами, перед трудовым коллективом, многочисленными кредиторами составила 75 млн. руб. Решением Арбитражного суда Иркутской области в мае 2005 г. акционерное общество было признано банкротом. За совершение этого преступления суд приговорил Артака Мейрояна к 3 годам лишения свободы условно с испытательным сроком 2 года <4>. ——————————— <4> В Иркутской области осужден руководитель золотодобывающего предприятия за преднамеренное банкротство // Официальный сайт Генеральной прокуратуры Российской Федерации: http://genproc. gov. ru.
Трудность расследования преднамеренных банкротств заключается в том, что они характеризуются высоким уровнем латентности. Это обусловлено тем, что дела о банкротстве рассматриваются арбитражными судами, а поскольку выявление признаков, свидетельствующих о криминальном характере банкротства, и соответствующее реагирование на них не является задачей арбитражного процесса, то причины, приводящие предприятия к несостоятельности, не раскрываются и зачастую остаются вне поля зрения арбитражных судов. Таким образом, вышеназванные проблемы являются одной из основных причин низкого уровня эффективности и качества расследования уголовных дел данной категории. У работников правоохранительных органов также возникают большие сложности непосредственно с квалификацией преступления. Правоприменители не всегда могут провести четкую грань между гражданско-правовым деликтом, административным правонарушением и уголовно наказуемым деянием в рассматриваемой сфере общественных отношений. К тому же усложняют и без того нелегкую задачу слабые знания экономических процессов и цивильных отраслей права со стороны практических работников. Изложенное позволяет сделать вывод, что проблема квалификации преднамеренных банкротств на сегодняшний день остается актуальной. Представляется, что сложившаяся ситуация в сфере применения ст. 196 Уголовного кодекса Российской Федерации в первую очередь обусловлена бланкетным характером нормы и нечеткими формулировками. Уголовно-правовая норма о преднамеренном банкротстве не является чисто бланкетной и относится к нормам со смешанными диспозициями, содержащими как описательные элементы, так и бланкетные <5>. ——————————— <5> Седов О. В. Соотношение уголовно-правовых и гражданско-правовых начал в регулировании отношений, связанных с несостоятельностью и банкротством // СПС «КонсультантПлюс».
При квалификации действий виновных по ст. 196 Уголовного кодекса Российской Федерации следует исходить из понятия «преднамеренное банкротство», сформулированного в тексте указанной нормы, в то время как к гражданскому законодательству следует обращаться для выяснения содержания тех терминов и понятий, которые прямо не определены в уголовном законодательстве (в том числе: банкротство, руководитель юридического лица, учредитель (участник) юридического лица, индивидуальный предприниматель, кредитор, денежные обязательства, обязательные платежи). Больше всего проблем на практике возникает при определении субъектного состава данного преступления. В диспозиции ст. 196 Уголовного кодекса Российской Федерации в качестве субъекта преступления указаны руководитель или учредитель (участник) юридического лица и индивидуальный предприниматель. Фигура индивидуального предпринимателя в качестве субъекта указанных преступлений в настоящее время почти не вызывает вопросов ни с позиции гражданского, ни с позиции уголовного права <6>. С остальными двумя субъектами, особенно с руководителем должника, дело обстоит иначе. ——————————— <6> Правда, существует мнение о том, что индивидуальный предприниматель не может быть субъектом преступлений, предусмотренных ст. ст. 196 и 197 УК РФ (см.: Власов П. Е. Субъекты незаконных банкротств и неправомерных действий при банкротстве // Законодательство. 2002. N 7. С. 48.).
В соответствии с п. 1 ст. 23 Гражданского кодекса Российской Федерации гражданин вправе заниматься предпринимательской деятельностью без образования юридического лица с момента государственной регистрации в качестве индивидуального предпринимателя. Законная предпринимательская деятельность осуществляется только лицами, зарегистрированными в этом качестве в установленном законом порядке (ст. 2 Гражданского кодекса Российской Федерации, Федеральный закон от 8 августа 2001 г. N 129-ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей» <7>). Поэтому для привлечения индивидуального предпринимателя к уголовной ответственности ему необходимо быть зарегистрированным надлежащим образом и получить свидетельство о регистрации в качестве индивидуального предпринимателя. ——————————— <7> Федеральный закон от 8 августа 2001 г. N 129-ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей» // Собрание законодательства РФ. 2001. N 33 (ч. 1). Ст. 3431.
Возможность признания индивидуального предпринимателя несостоятельным предусмотрена ст. 25 Гражданского кодекса Российской Федерации и Законом о банкротстве <8>. ——————————— <8> Крымов В. А. Проблемы в установлении субъекта преднамеренного банкротства // Российский судья. 2007. N 4. С. 38 — 40.
Содержание категорий «учредитель» и «участник» практически тождественно, и в таком значении широко используется в законодательстве и судебной практике (ст. 6 Федерального закона от 14 ноября 2002 г. «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях» <9>, ст. 273 Трудового кодекса <10>, ст. 20 Федерального закона от 8 августа 2001 г. «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей» и др.). Различия их вытекают из грамматического толкования соответствующих обозначений субъектов и значения для квалификации не имеют. ——————————— <9> Федеральный закон от 14 ноября 2002 г. N 161-ФЗ «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях» // Собрание законодательства РФ. 2002. N 48. Ст. 4746. <10> Трудовой кодекс Российской Федерации: Федеральный закон от 30 декабря 2001 г. N 197-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2002. N 1 (ч. 1). Ст. 3.
Упоминание участников юридического лица в перечне субъектов экономического преступления означает, что при квалификации совершенных ими совместно с руководителем организации преступных действий не применяется правило уголовно-правовой оценки, содержащееся в ч. 4 ст. 34 Уголовного кодекса Российской Федерации и состоящее в том, что лицо, не являющееся субъектом преступления, специально указанным в соответствующей статье Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации, участвовавшее в совершении преступления, предусмотренного этой статьей, несет уголовную ответственность за данное преступление в качестве его организатора, подстрекателя либо пособника. Руководитель организации и участник организации, совместно непосредственно участвующие в совершении преступлений, где они названы в числе специальных субъектов, несут ответственность как соисполнители. Поскольку в «банкротских» статьях Уголовного кодекса Российской Федерации в качестве квалифицирующего признака совершение преступления группой лиц не предусмотрено, соответствующее обстоятельство учитывается при назначении наказания (п. «в» ч. 1 ст. 63 Уголовного кодекса Российской Федерации). Кроме того, участник может выступать в роли единственного исполнителя состава соответствующего преступления. Хотя, конечно, фактически это вряд ли возможно, поскольку действия — подписание от лица организации договоров, поручений о перечислении средств и т. п., — которые могут причинить имущественный вред самой организации, ее кредиторам, государству и пр., совершаются, как правило, лицом, представляющим эту организацию в отношениях с другими лицами, т. е. ее руководителем <11>. ——————————— <11> Мурадов Э. С. Участник организации и индивидуальный предприниматель как специальные субъекты преступления: проблемы квалификации // Российская юстиция. 2009. N 6. С. 26 — 28.
Учредителями и участниками юридических лиц могут быть не только физические лица, но и другие юридические лица. Поэтому в данном случае привлекаться к ответственности будут только учредители, являющиеся физическими лицами <12>. ——————————— <12> Крымов В. А. Указ. соч. С. 38 — 40.
Введение «руководителя юридического лица» как субъекта преднамеренного банкротства по сути объединило ранее существовавшие указания на «руководителя организации-должника» и «руководителя коммерческой организации» (ст. 196 Уголовного кодекса Российской Федерации). Кроме того, данное нововведение устранило противоречие с Законом о несостоятельности 2002 г., который по сравнению с предыдущим Законом значительно расширил круг лиц, которые могут быть признаны несостоятельными, включив в него все юридические лица, кроме казенных предприятий, учреждений, политических партий и религиозных организаций. Отсюда следует, что в качестве субъектов рассматриваемого преступления не могут рассматриваться руководители казенных предприятий, учреждений, а также руководители политических партий и религиозных организаций <13>. ——————————— <13> Пустяков А. В. Уголовное банкротство: некоторые аспекты субъективной стороны и субъекта в преступлениях, предусмотренных статьями 195, 196, 197 УК РФ // Закон. 2006. N 9; СПС «КонсультантПлюс».
Уголовный кодекс не раскрывает понятие «руководитель юридического лица». В соответствии с действующим гражданским законодательством состав руководителей юридических лиц имеет отличия. Для разных юридических лиц, которые могут быть признаны банкротами (п. 1 ст. 65 ГК РФ, п. 2 ст. 1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»), он определяется следующим образом: — для полного товарищества — ст. 72 Гражданского кодекса Российской Федерации; — для товарищества на вере — ст. 84 Гражданского кодекса Российской Федерации; — для общества с ограниченной ответственностью и общества с дополнительной ответственностью — ст. ст. 40 — 41 Федерального закона от 8 февраля 1998 г. N 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» <14> и ст. 91 Гражданского кодекса Российской Федерации; ——————————— <14> Федеральный закон от 8 февраля 1998 г. N 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» // Собрание законодательства РФ. 1998. N 7. Ст. 785.
— для акционерного общества — ст. ст. 69 — 70 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. N 208-ФЗ «Об акционерных обществах» <15> и ст. 103 Гражданского кодекса Российской Федерации; ——————————— <15> Федеральный закон от 26 декабря 1995 г. N 208-ФЗ «Об акционерных обществах» // Собрание законодательства РФ. 1996. N 1. Ст. 1.
— для производственного кооператива — ст. 17 Федерального закона от 8 мая 1996 г. N 41-ФЗ «О производственных кооперативах» <16> и ст. 110 Гражданского кодекса Российской Федерации; ——————————— <16> Федеральный закон от 8 мая 1996 г. N 41-ФЗ «О производственных кооперативах» // Собрание законодательства РФ. 1996. N 20. Ст. 2321.
— для государственного и муниципального унитарного предприятия — ст. 21 Федерального закона от 14 ноября 2002 г. N 161-ФЗ «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях» <17> и ст. 113 Гражданского кодекса Российской Федерации; ——————————— <17> Федеральный закон от 14 нояб. 2002 г. N 161-ФЗ «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях» // Собрание законодательства РФ. 2002. N 48. Ст. 4746.
— для потребительского кооператива — ст. 116 Гражданского кодекса Российской Федерации; — для фонда — ст. ст. 7, 30 Федерального закона от 12 января 1996 г. N 7-ФЗ «О некоммерческих организациях» <18> и ст. 118 Гражданского кодекса Российской Федерации. ——————————— <18> Федеральный закон от 12 января 1996 г. N 7-ФЗ «О некоммерческих организациях» // Собрание законодательства РФ. 1996. N 3. Ст. 145.
Для уяснения понятия «руководитель юридического лица» в смысле рассматриваемой уголовно-правовой нормы необходимо обратиться к гражданскому законодательству. Федеральный закон от 21 ноября 1996 г. N 129-ФЗ «О бухгалтерском учете» <19> руководителем организации признает руководителя исполнительного органа организации либо лицо, ответственное за ведение дел организации (ст. 2 Закона). Безусловно, это положение вносит определенность в рассматриваемый вопрос, но этого явно недостаточно для установления признаков субъекта рассматриваемых преступлений. А. М. Плешаков на основе приведенной дефиниции предложил понимать под руководителем организации орган юридического лица, действующий в соответствии с учредительными документами. Во-первых, орган юридического лица может быть коллегиальным. Во-вторых, не каждый орган юридического лица наделен теми полномочиями, которые позволяли бы назвать его руководящим, что существенно усложняет процесс индивидуализации субъекта преступления. В-третьих, гражданское законодательство допускает возможность создания и функционирования некоторых организационно-правовых форм коммерческих организаций вообще без руководителя (полные товарищества, товарищества на вере). ——————————— <19> Федеральный закон от 21 ноября 1996 г. N 129-ФЗ «О бухгалтерском учете» // Собрание законодательства РФ. 1996. N 48. Ст. 5369.
В соответствии со ст. 2 Федерального закона от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» руководитель должника — это единоличный исполнительный орган или руководитель коллегиального исполнительного органа, а также лицо, осуществляющее в соответствии с федеральным законом деятельность от имени юридического лица без доверенности. Исходя из указанного определения, принимая во внимание существующие на сегодняшний день организационно-правовые формы юридического лица с их различной внутренней структурой органов управления (существование как единоличных, так и коллегиальных исполнительных органов), о руководителе юридического лица в смысле рассматриваемых уголовно-правовых норм можно говорить лишь при наличии следующих условий: 1) когда законом или учредительными документами юридического лица предусмотрен исполнительный орган; 2) когда этот орган является единоличным, а равно когда в коллегиальном исполнительном органе имеется лицо, его возглавляющее; 3) для признания иных лиц руководителем должника необходимо, чтобы они действовали от имени юридического лица без доверенности, и это вытекало именно из федерального законодательства. Как верно замечает И. Шишко, никакие иные критерии отнесения к руководителям организации должника, включая цели их деятельности, в указанном Федеральном законе не обозначены <20>. ——————————— <20> Шишко И. Субъекты преступлений, связанных с банкротством // Российская юстиция. 2000. N 8. С. 41 — 42.
С учетом изложенного можно сделать вывод, что под руководителем юридического лица следует понимать физическое лицо, которое в соответствии с законом и на основании учредительных документов осуществляет руководство его текущей деятельностью. Проведенное авторами статьи комплексное теоретическое исследование уголовной ответственности за преднамеренное банкротство свидетельствует о необходимости совершенствования уголовного законодательства в изучаемой области в части признаков субъекта уголовной ответственности. Рассмотрим и дадим юридическую оценку некоторым предложениям ученых, обращающихся к теме преднамеренного банкротства, по совершенствованию рассматриваемой уголовно-правовой нормы в части признаков субъекта уголовной ответственности. Учитывая сложность и многогранность отношений в сфере экономической деятельности, количество их участников, обладающих различными временными полномочиями, складывающимися по поводу банкротства, в теории уголовного права высказываются предложения по расширению круга лиц, которые могут быть субъектами преступления. Так, профессор Н. А. Лопашенко предлагает установить ответственность кредитора, спровоцировавшего банкротство своего должника незаконными способами <21>. ——————————— <21> Лопашенко Н. А. Неправомерные действия при банкротстве // Законность. 1999. N 4. С. 17 — 19.
Некоторые авторы <22> поддерживают эту идею. На первый взгляд, введение такой нормы может охладить некоторые «горячие головы», использующие формирование кредиторской задолженности в качестве способа «недружественного поглощения», однако при более детальном исследовании подобное предложение представляется необоснованным, и вот почему. ——————————— <22> Власов П. Е. Субъекты незаконных банкротств и неправомерных действий при банкротстве // Законодательство. 2002. N 7. С. 48.
Во-первых, действия кредиторов, следствием которых стала неплатежеспособность или даже несостоятельность должника, в большинстве случаев вписываются в рамки дозволенного законом поведения, т. е. не являются противозаконными. Безусловно, подобные действия часто имеют характер злоупотребления правом. Однако злоупотребление правом представляет собой особый вид гражданского правонарушения <23>, а не уголовное преступление, в связи с этим в качестве негативного последствия закон (ст. 10 Гражданского кодекса Российской Федерации) предусматривает лишь возможность отказа в судебной защите недобросовестно полученного права, но не ответственность, как за деликт. ——————————— <23> Согласно определению В. П. Грибанова «злоупотребление правом есть особый тип гражданского правонарушения, совершаемого управомоченным лицом при осуществлении им принадлежащего ему права, связанный с использованием недозволенных конкретных форм в рамках дозволенного ему законом общего типа поведения» (Грибанов В. П. Пределы осуществления и защиты гражданских прав // Осуществление и защита гражданских прав. М., 2001. С. 63.).
Во-вторых, действия кредиторов, которые могут быть определены как незаконные, квалифицируются по иным статьям Уголовного кодекса Российской Федерации, в частности по ст. 195 Уголовного кодекса Российской Федерации (при наличии иных признаков данного состава преступления). По изложенным причинам подобное расширение субъектного состава представляется нецелесообразным. Учитывая специфику возможных неправомерных действий в процедуре внешнего управления или при руководстве конкурсным производством, ряд ученых также предлагает предусмотреть в ст. 196 Уголовного кодекса Российской Федерации уголовную ответственность арбитражного управляющего. До настоящего времени законодателем и судом не разъяснено, может ли арбитражный управляющий, совершающий преднамеренное банкротство, быть субъектом преступления, предусмотренного ст. 196 Уголовного кодекса Российской Федерации. Решая вопрос о признании арбитражного управляющего субъектом преступления, следует исходить из понятия руководителя организации-должника, содержащегося в ст. 2 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», согласно которому руководителем должника является не только единоличный исполнительный орган юридического лица, но также и иные лица, осуществляющие в соответствии с федеральными законами деятельность от имени юридического лица без доверенности. Ко внешнему и конкурсному управляющему переходят полномочия руководителя с ограничениями, вытекающими из ограничений прав юридического лица как субъекта гражданских правоотношений; эти ограничения предусмотрены законодательством о несостоятельности для лиц, находящихся на указанных стадиях банкротства. Верховный Суд Российской Федерации в Определении Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 14 августа 1998 г. по жалобе Буря кова разъяснил, что внешний управляющий действует от имени организации без доверенности, и это полномочие вытекает из федерального законодательства <24>. ——————————— <24> Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 14 августа 1998 г. по жалобе Бурякова // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1999. N 5.
Арбитражный управляющий в процедурах банкротства — при внешнем управлении и конкурсном производстве — осуществляет функции руководителя организации-банкрота. Ответственность руководителя юридического лица ст. 196 Уголовного кодекса Российской Федерации уже предусмотрена, в связи с чем можно отметить, что подобное расширение субъектного состава представляется нецелесообразным. Также в литературе высказывается предложение о дополнении рассматриваемой нормы формулировками «иное лицо, обладающее правом принятия решения, обязательного для исполнения» или «иных лиц, которые имеют право давать обязательные для должника указания или имеют возможность иным образом определять его действия». В частности, данной позиции придерживаются В. И. Тюнин и Е. Н. Журавлева <25>. ——————————— <25> Тюнин В. И. Некоторые аспекты толкования и совершенствования уголовного законодательства, охраняющего отношения в сфере экономической деятельности. СПб., 2001; Журавлева Е. Н. Криминальное банкротство: уголовно-правовая характеристика и вопросы квалификации: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Омск, 2006.
Представляется, что подобное расширение субъектного состава приведет только к усложнению технической конструкции правовой нормы и дополнительным трудностям при квалификации преступления. Достаточно простым и эффективным представляется предложение следователя следственной части управления при УВД по Кировской области Е. В. Хомякова <26>: отказаться от упоминания признаков специального субъекта в диспозиции ст. 196 Уголовного кодекса Российской Федерации. ——————————— <26> Хомяков Е. В. Объективные и субъективные признаки криминальных банкротств кредитных организаций // СПС «КонсультантПлюс».
Действующая редакция статьи 196 Уголовного кодекса Российской Федерации ограничивает круг лиц, которые могут совершить преднамеренное банкротство и, соответственно, могут подлежать за это ответственности. В качестве субъекта преступления указаны только руководитель или учредитель (участник) юридического лица и индивидуальный предприниматель. В то же время остается нерешенным вопрос о возможности привлечения к уголовной ответственности заместителей руководителя организации, главного бухгалтера, членов совета директоров (наблюдательного совета) руководителя и членов временной администрации, конкурсного управляющего, руководителей ликвидационных комиссий, а также лиц, фактически выполняющих обязанности или функции руководителя организации. На основании вышеизложенного представляется, что закрепление в ст. 196 Уголовного кодекса Российской Федерации в качестве субъекта преступления руководителя юридического лица или его учредителя (участника) либо индивидуального предпринимателя является излишним. В связи с чем предлагается исключить признаки специального субъекта из данного состава, что упростит техническую конструкцию составов и позволит избежать ошибок при квалификации деяний. Стоит отметить, что уголовные кодексы Австрии, Испании, Латвии, ФРГ, Швейцарии не наделяют субъекты всех видов криминальных банкротств специальными признаками. Таким образом, на данном этапе существует необходимость совершенствования уголовного законодательства в изучаемой области путем внесения изменений в диспозицию ст. 196 Уголовного кодекса Российской Федерации в части признаков субъекта преступления. Такие законодательные изменения могут положительно отразиться на эффективности охранительного действия нормы.
