(Белых М. Л.) («Российский юридический журнал», 2013, N 4)
НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ СРАВНИТЕЛЬНО-ПРАВОВОГО МЕТОДА В ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ОРГАНОВ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДЕБНОГО КОНТРОЛЯ
М. Л. БЕЛЫХ
Белых Марина Львовна, кандидат юридических наук, доцент кафедры конституционного права, руководитель филиала кафедры конституционного права в Уставном суде Свердловской области, руководитель юридической клиники Института юстиции Уральской государственной юридической академии (Екатеринбург).
Статья раскрывает вопросы применения и использования опыта зарубежных государств (законодательства, судебной практики, теоретических источников и т. д.) при осуществлении конституционного судопроизводства. Особое внимание уделено анализу особых мнений и мнений судей Конституционного Суда РФ через призму сравнительно-правового подхода.
Ключевые слова: Конституционный Суд РФ, органы конституционного судебного контроля зарубежных стран, сравнительный подход.
Several issues of using of comparative legal method in activity of bodies of constitutional judicial control M. L. Belykh
The article reveals the issues of application and use of the experience of foreign countries (legislation, judicial practice, theoretical sources, etc.) in the exercise of constitutional proceedings. Particular attention is paid to the analysis of dissenting opinions and opinions of the judges of the Constitutional Court of the RF through the prism of comparative law approach.
Key words: the Constitutional Court of the RF, bodies of constitutional judicial control of foreign countries, comparative approach.
Вопрос о возможности применения сравнительного метода в деятельности конституционных судов или иных судов, осуществляющих конституционный контроль, остается нерешенным <1>. Джек Тзен-Та Ли приводит аргументы, с которыми можно согласиться, в пользу возможности обращения судов к зарубежным источникам: «Суд может использовать сравнительный материал, чтобы понять, каков должен быть эффект правозащитного акта в правовой системе данного государства, особенно если на национальном уровне данный вопрос еще не поднимался или суд убежден, что предыдущие толкования являются ошибочными. Такое обращение может быть довольно поверхностным, например: иностранный опыт может цитироваться в качестве общего показателя мировых тенденций или тенденций среди признанных демократических государств, дабы поддержать или, наоборот, отвергнуть позицию, занятую судом. В другом случае суд может установить доктрину иностранного права и прибегать к ней при разъяснении значения текста внутригосударственных актов о правах человека, при необходимости внося соответствующие корректировки. В добавление к этому, суд может счесть иностранное право полезным не только вследствие его материального содержания, но и благодаря его подходу к вопросам толкования, который дает суду возможность усовершенствовать свой собственный метод интерпретации актов о защите прав человека» <2>. ——————————— <1> См., например: Тзен-Та Ли Джек. Толкование актов о правах человека: значение сравнительного подхода // Сравнительное конституционное обозрение. 2007. N 3. С. 163 — 179; Тимофеев М. Т. Постановления Конституционного Суда Российской Федерации и Европейского суда по правам человека: возможности сравнительно-правового метода при определении содержания конституционных прав и свобод // Конституционное право и конституционная компаративистика в системе российского юридического образования: Сб. докладов. М., 2009. С. 136 — 147; Фрайот С. Использование Верховным судом США иностранных источников права в делах, касающихся коммерческих и экономических вопросов: анализ установившейся практики и современных споров // Сравнительное конституционное обозрение. 2011. N 2. С. 23 — 33; Эрп Дж. Х.М. Компаративистский метод в практике нидерландских судов // Рос. журн. сравнительного права. 2002. N 2. С. 111 — 128; Calabresi S. G., Zimdahl S. D. The Supreme Court and Foreign Sources of Law: Two Hundred Years of Practice and the Juvenile Death Penalty Decision // William and Mary Law Review. Vol. 47. 2005. N 3. P. 743 — 910; и др. <2> Тзен-Та Ли Джек. Указ. соч. С. 163.
Конституция и законодательство отдельных государств могут содержать прямое упоминание о том, что конституционные суды вправе применять зарубежный опыт, что происходит, в частности, в ЮАР. В Российской Федерации, как и в большинстве иных государств, ни в Конституции, ни в законодательных актах не предусмотрена возможность использования зарубежного опыта при принятии решений, однако нет и прямого запрета. Органы конституционной юстиции многих стран, в том числе Албании, Армении, Азербайджана, Боснии и Герцеговины, ЮАР, обращаются к опыту зарубежных государств при принятии решений. Так, в решении от 15 апреля 2010 г. N 15 Конституционный суд Албании использует как зарубежные теоретические источники (п. п. 62, 76, 87, 97 и др. указанного решения), так и практику Федерального конституционного суда Германии (п. 59 решения). В решении от 23 марта 2010 г. N 9 Конституционный суд Албании акцентирует внимание на опыте таких стран, как Болгария, Венгрия, Германия, Латвия, Литва, Польша, Румыния, Сербия, Чехия (п. 40), и ссылается на решение Федерального конституционного суда Германии от 11 июля 2006 г. (п. 103) <1>. ——————————— <1> URL: http://www. gjk. gov. al.
В рамках настоящей статьи хотелось бы рассмотреть постановления, определения Конституционного Суда РФ, особые мнения и мнения судей, в которых в той или иной степени давались ссылки на зарубежные источники. Также полагаем нужным упомянуть о том, что российский опыт исследуется органами конституционного судебного контроля некоторых зарубежных стран. В решениях Конституционного Суда РФ <1>, а также в особых мнениях и мнениях судей анализируется опыт таких стран, как Австрия, Азербайджан, Армения, Бельгия, Болгария, Бразилия, Великобритания, Германия, Испания, Италия, Казахстан, Канада, Киргизия, Латвия, Литва, Лихтенштейн, Люксембург, Молдова, Португалия, Словакия, США, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан, Украина, Франция, Хорватия, Швейцария, Швеция, Эстония и др. ——————————— <1> См., например: Постановление Конституционного Суда РФ от 27 декабря 2012 г. N 34-П «По делу о проверке конституционности положений пункта «в» части первой и части пятой статьи 4 Федерального закона «О статусе члена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы» // СЗ РФ. 2013. N 1. Ст. 78; и др.
Например, в Постановлении от 22 апреля 2013 г. N 8-П <1> Конституционный Суд РФ обращается к опыту таких зарубежных государств, как Венгрия, Германия, Италия, Казахстан, Молдова, Польша, Португалия, Сербия, Словакия, Таджикистан, Украина, Финляндия, Хорватия, Чехия, Швейцария, Эстония. «Нормативное содержание и порядок реализации данного права в указанных странах имеют свои особенности, в основе которых лежит различный подход к установлению баланса частных и публичных интересов» (п. 2.2). ——————————— <1> Постановление от 22 апреля 2013 г. N 8-П «По делу о проверке конституционности статей 3, 4, пункта 1 части первой статьи 134, статьи 220, части первой статьи 259, части второй статьи 333 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, подпункта «з» пункта 9 статьи 30, пункта 10 статьи 75, пунктов 2 и 3 статьи 77 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации», частей 4 и 5 статьи 92 Федерального закона «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» в связи с жалобами граждан А. В. Андронова, О. О. Андроновой, О. Б. Белова и других, Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации и регионального отделения политической партии «Справедливая Россия» в Воронежской области» // СЗ РФ. 2013. N 18. Ст. 2292.
Необходимо отметить, что в особых мнениях и мнениях судей Конституционного Суда РФ не только упоминается законодательство зарубежных государств и законодательство отдельных субъектов различных федераций, но и анализируется опыт конституционных судов (например, Конституционного суда Испании <1>, Федерального конституционного суда Германии <2>, Конституционного суда Республики Корея <3> и др.) и иных судов (Верховного суда США, Верховного суда Канады, Федерального апелляционного суда США по 7-му округу и др.), а также мнения судей (например, А. Скалия из Верховного суда США). ——————————— <1> См., например: Особое мнение судьи С. М. Казанцева к Постановлению Конституционного Суда РФ от 16 мая 2007 г. N 6-П «По делу о проверке конституционности положений статей 237, 413 и 418 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом президиума Курганского областного суда» // Вестн. Конституционного Суда РФ. 2007. N 3; Особое мнение судьи А. Л. Кононова к Постановлению Конституционного Суда РФ от 25 апреля 2001 г. N 6-П «По делу о проверке конституционности статьи 265 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина А. А. Шевякова» // Там же. 2001. N 5. <2> См., например: Особое мнение судьи Конституционного Суда РФ Г. А. Гаджиева к Постановлению Конституционного Суда РФ от 20 июля 2011 г. N 20-П «По делу о проверке конституционности положений пункта 4 статьи 934 Бюджетного кодекса Российской Федерации, части 6 статьи 5 Федерального закона «О внесении изменений в Бюджетный кодекс Российской Федерации в части регулирования бюджетного процесса и приведении в соответствие с бюджетным законодательством Российской Федерации отдельных законодательных актов Российской Федерации» и статьи 116 Федерального закона «О федеральном бюджете на 2007 год» в связи с запросом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации» // Вестник Конституционного Суда РФ. 2011. N 6. <3> См., например: Особое мнение судьи А. Л. Кононова к Постановлению Конституционного Суда РФ от 25 апреля 2001 г. N 6-П.
Зарубежные научно-правовая, философская составляющие также не остаются без внимания Конституционного Суда РФ: в различных особых мнениях, мнениях можно встретить ссылки на таких известных авторов, как Гегель, Кант, Дюги, Беккария, Люхтерхандт, Мэмфорд и др. <1>. ——————————— <1> Подробнее см.: Белых М. Л. Компаративистский подход в рамках конституционной юстиции // Рос. право: образование, практика, наука. 2013. N 2 — 3. С. 52 — 62.
Хотелось бы остановиться на проблеме использования российским федеральным органом конституционного контроля мировых доктрин. В частности, при разрешении ряда дел Конституционный Суд РФ применил доктрину «скрытых (подразумеваемых) полномочий» <1>. «Суть этой доктрины… состоит в признании того, что орган государственной власти вправе реализовывать конкретные полномочия, которые прямо за ним не закреплены Конституцией, но вытекают из его конституционных функций и общих полномочий. Другими словами, орган власти не присваивает себе новые полномочия, а уточняет свою компетенцию ad hoc» <2>. ——————————— <1> Автор обозначила данную проблему в ряде статей. См., например: Белых М. Л. Указ. соч.; Sedler R. A., Lomovtseva M. L. Implied Powers in the American and Russian Constitutional Systems // Russian Law. The Journal of the Russian Academy of Legal Sciences. 2010. N 1. <2> Краснов М. А. Доктрина «подразумеваемых (скрытых) полномочий» главы государства в российской конституционно-правовой практике // Конституционный вестн. 2010. N 2. С. 72.
Впервые данная доктрина была применена Верховным судом США в деле «McCulloch v. Maryland», 17 U. S. 316 (1819). Суд указал, что полномочия федеральных органов государственной власти не должны быть истолкованы узко. Верховный суд США через интерпретацию конституционной клаузулы «необходимых и уместных» законов пришел к выводу, что Конгресс вправе принимать любые законы, которые он сочтет необходимыми и уместными для реализации своих полномочий, прямо закрепленных в Конституции. Суд отметил: «В случае если намерение законно, если оно находится в рамках Конституции, то все средства, которые уместны, которые очевидно применимы к этому намерению, которые не запрещены, но соответствуют букве и духу Конституции, являются конституционными» <1>. ——————————— <1> Цит. по: Саликов М. С. Судебный федерализм США // Правоведение. 1998. N 1.
Достаточно ярко доктрина «скрытых полномочий» в отношении президентской власти проявилась в деле «United States v. Nixon» <1>. Верховный суд США признал, «что «привилегия исполнительной власти» действительно существует как подразумеваемое полномочие Президента США. Несмотря на отсутствие прямых указаний в статье II Конституции США, указал Суд в своем решении по делу, «определенные полномочия и привилегии проистекают из самой природы перечисленных полномочий; охрана конфиденциальности информации в распоряжении Президента имеет схожие конституционные основания» в той мере, в какой таковая конфиденциальность «имеет отношение к эффективному отправлению функций того или иного президента, она является конституционно обоснованной» <2>. Кроме того, в решениях Верховного суда США «Youngstown Sheet and Tube Co. v. Sawyer», 343 U. S. 579 (1972), «Dames & Moore v. Regan», 453 U. S. 654 (1981), «Hamdi v. Rumsfeld», 542 U. S. 507 (2004), «Rasul v. Bush», 540 U. S. 1175 (2004), «Hamdan v. Rumsfeld», 548 U. S. 557 (2006), «United States v. Comstock», 130 S. Ct. 1949 (2010), и некоторых других также в той или степени рассматривается доктрина «скрытых (подразумеваемых) полномочий» <3>. ——————————— <1> 418 U. S. 683 (1974). <2> Краснов М А. Указ. соч. С. 73. <3> Подробнее см.: Sedler R. A., Lomovtseva M. L. Op. cit.
Конституционный Суд РФ применял указанную доктрину в делах, затрагивающих вопросы компетенции Президента РФ. Одним из классических примеров, бесспорно, является Постановление от 31 июля 1995 г. N 10-П <1>. Конституционный Суд РФ, проанализировав положения Конституции, пришел к выводу о том, что Президент вправе и обязан осуществлять не только те полномочия, которые перечислены в ст. ст. 83 — 89 Конституции, но и те, которые хотя прямо не закреплены Основным законом страны, однако вытекают из конституционных принципов и норм. В рассматриваемом деле Конституционный Суд установил, что Президент обязан принимать меры по охране суверенитета Российской Федерации, ее независимости, безопасности и целостности, так как это следует из п. «м» ст. 71, ч. 4 ст. 78, ч. 2 ст. 80, ст. 82, ч. 1 ст. 87, ч. 3 ст. 90 Конституции. ——————————— <1> Постановление Конституционного Суда РФ от 31 июля 1995 г. N 10-П «По делу о проверке конституционности Указа Президента Российской Федерации от 30 ноября 1994 года N 2137 «О мероприятиях по восстановлению конституционной законности и правопорядка на территории Чеченской Республики», Указа Президента Российской Федерации от 9 декабря 1994 года N 2166 «О мерах по пресечению деятельности незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики и в зоне осетино-ингушского конфликта», Постановления Правительства Российской Федерации от 9 декабря 1994 года N 1360 «Об обеспечении государственной безопасности и территориальной целостности Российской Федерации, законности, прав и свобод граждан, разоружения незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики и прилегающих к ней регионов Северного Кавказа», Указа Президента Российской Федерации от 2 ноября 1993 года N 1833 «Об Основных положениях военной доктрины Российской Федерации» // СЗ РФ. 1995. N 33. Ст. 3424.
В данном Постановлении мы не найдем ни одного прямого упоминания о том, что Конституционный Суд РФ применил доктрину «скрытых (подразумеваемых) полномочий», но при анализе сути решения влияние указанной доктрины становится очевидным. Более того, в некоторых комментариях к упомянутому Постановлению, данных судьями Конституционного Суда РФ, а также в особых мнениях судей подчеркивается, что Суд основывался на доктрине «скрытых (подразумеваемых) полномочий» <1>. ——————————— <1> Комментарий к постановлениям Конституционного Суда Российской Федерации: В 2 т. / Отв. ред. Б. С. Эбзеев. М., 2001. T. 1: Государственная власть. Местное самоуправление. С. 244.
В. Д. Зорькин, Н. В. Витрук, А. Л. Кононов в особых мнениях обращаются к анализу указанной доктрины. В частности, В. Д. Зорькин пришел к выводу, что «Суд не исследовал формат чеченских событий и не соотнес качество случившегося с уровнем принятых мер. Апелляция к скрытым полномочиям всегда опасна. Ни разгул банд, ни интервенция такой апелляции не оправдывает, а то, что ее оправдывает (т. е. сложно построенный мятеж), нам не доказано и Судом не выявлено. И если мы это примем сегодня, то завтра для использования так называемых скрытых полномочий окажется достаточно ничтожных поводов, может быть, разбитых витрин универмага. А это путь не к господству права и закона, а к произволу и тирании. Этого допустить нельзя». В Постановлении от 30 апреля 1996 г. N 11-П «По делу о проверке конституционности пункта 2 Указа Президента Российской Федерации от 3 октября 1994 года N 1969 «О мерах по укреплению единой системы исполнительной власти в Российской Федерации» и пункта 2.3 Положения о главе администрации края, области, города федерального значения, автономной области, автономного округа Российской Федерации, утвержденного названным Указом» <1> Конституционный Суд РФ отметил, что в соответствии со ст. 80 Конституции Президент РФ является гарантом Конституции РФ и обеспечивает согласованное функционирование и взаимодействие органов государственной власти. В силу этого не противоречит Конституции издание Президентом указов, восполняющих пробелы в правовом регулировании по вопросам, требующим законодательного решения, при условии, что такие указы не противоречат Конституции РФ и федеральным законам, а их действие во времени ограничивается периодом до принятия соответствующих законодательных актов. ——————————— <1> СЗ РФ. 1996. N 19. Ст. 2320.
Доктрина «скрытых полномочий» применялась Конституционным Судом РФ также при рассмотрении дела о толковании ч. 2 ст. 137 Конституции РФ <1>. Конституционный Суд установил, что изменения наименования республики, края, области, города федерального значения, автономной области, автономного округа включаются в текст Конституции РФ Указом Президента на основании решения субъекта федерации. Это полномочие Президента прямо не закреплено в Конституции, однако Конституционный Суд пришел к обозначенному выводу, проанализировав ч. ч. 1 и 2 ст. 80 Конституции РФ, которая предусматривает, что Президент является главой государства и гарантом Конституции РФ. ——————————— <1> Постановление Конституционного Суда РФ от 28 ноября 1995 г. N 15-П «По делу о толковании части 2 статьи 137 Конституции РФ» // СЗ РФ. 1995. N 49. Ст. 4868.
Рассматриваемая доктрина в той или иной степени применялась и конституционными (уставными) судами субъектов РФ. Конституционный суд Республики Башкортостан в Постановлении от 24 сентября 1998 г. «По делу о толковании пункта 25 статьи 88 Конституции Республики Башкортостан» указал: «В Конституции Республики Башкортостан не содержится перечня вопросов, по которым президент Республики Башкортостан может издавать указы и распоряжения. В статье 97 Конституции Республики Башкортостан говорится о том, что он издает их «в пределах своих полномочий и во исполнение действующего законодательства». Указы президента Республики Башкортостан не означают подмены или умаления полномочий Государственного собрания Республики Башкортостан, предназначены для регулирования общественных отношений, отнесенных к ведению президента Республики Башкортостан, и для восполнения пробелов в правовом регулировании по вопросам, требующим законодательного решения» <1>. ——————————— <1> Известия Башкортостана. 1998. 6 окт.
Можно предложить некую условную классификацию решений органов конституционного судебного контроля и особых мнений (мнений) судей указанных органов и подразделить их на четыре группы: 1) связанные с исследованием зарубежного законодательства; 2) направленные на анализ судебной практики (либо конституционных судов, либо иных судов, осуществляющих конституционный судебный контроль); 3) содержащие ссылки на работы известных конституционалистов, правоведов, философов; 4) прямо или косвенно использующие мировые доктрины. Кроме того, в некоторых решениях, особых мнениях (мнениях) мы встречаем симбиоз этих групп. В качестве заключения хотелось бы обратиться к вопросу о том, изучается ли опыт Российской Федерации при принятии решений органами конституционного судебного контроля зарубежных стран. Ответ на данный вопрос положительный. Ряд органов конституционной юстиции анализирует российское законодательство, практику Конституционного Суда РФ при принятии решений. Назовем, например, решения Конституционного суда Республики Беларусь: заключение от 12 ноября 2001 г. N 3-129-2001 «О соответствии Конституции положения пункта 3 части четвертой статьи 4 Уголовного кодекса Республики Беларусь и основанной на нем практики применения понятия должностного лица по признаку совершения юридически значимых действий» <1>; решение от 9 января 2006 г. N П-176/2006 «О правовом регулировании наследования земельных участков гражданами Российской Федерации» <2> и др. ——————————— <1> Эталон-Беларусь [Электронный ресурс] / Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. Минск, 2013. <2> Там же.
Конституционный суд Азербайджанской Республики также обращается к анализу российского правового опыта, в частности, в Постановлении Пленума от 2 марта 2010 г. «О проверке соответствия статьи 79.1 Уголовного кодекса Азербайджанской Республики частям I, II и III статьи 25, части II статьи 26, части I статьи 28, статье 147 и частям I и III статьи 149 Конституции Азербайджанской Республики» <1>. В Постановлении Пленума от 13 декабря 2011 г. «О толковании статьи 1203.1 Гражданского кодекса Азербайджанской Республики» содержится анализ зарубежного, в том числе российского, законодательства: «…Право получения обязательной доли, ограничивающее свободу завещания, нашло свое место в правовой системе большинства государств. Несмотря на то что в большинстве стран, относящихся к этой (романо-германской. — Прим. ред.) правовой системе, размер обязательной доли для всех наследников установлен в одинаковом объеме, в законодательстве некоторых стран размер этой доли установлен по-разному». ——————————— <1> URL: http://www. constcourt. gov. az/decisions/173.
В решении анализируется опыт Германии, Швейцарии, Франции, Российской Федерации, Казахстана и др. <1> Конституционный суд Республики Армения также обращается к российскому опыту, в том числе ссылаясь на правовые позиции Конституционного Суда РФ, однако данный вопрос требует дальнейшего более тщательного изучения, возможно, в рамках отдельной статьи. ——————————— <1> URL: http://www. constcourt. gov. az/decisions/215.
Bibliography
Belyx M. L. Komparativistskij podxod v ramkax konstitucionnoj yusticii // Ros. pravo: obrazovanie, praktika, nauka. 2013. N 2 — 3. Calabresi S. G., Zimdahl S. D. The Supreme Court and Foreign Sources of Law: Two Hundred Years of Practice and the Juvenile Death Penalty Decision // William and Mary Law Review. Vol. 47. 2005. N 3. Tzen-Ta Li Dzhek. Tolkovanie aktov o pravax cheloveka: znachenie sravnitel’nogo podxoda // Sravnitel’noe konstitucionnoe obozrenie. 2007. N 3. Ehrp Dzh. X.M. Komparativistskij metod v praktike niderlandskix sudov // Ros. zhurn. sravnitel’nogo prava. 2002. N 2. Frajot S. Ispol’zovanie Verxovnym sudom SShA inostrannyx istochnikov prava v delax, kasayushhixsya kommercheskix i ehkonomicheskix voprosov: analiz ustanovivshejsya praktiki i sovremennyx sporov // Sravnitel’noe konstitucionnoe obozrenie. 2011. N 2. Kommentarij k postanovleniyam Konstitucionnogo Suda Rossijskoj Federacii: V 2 t. / Otv. red. B. S. Ehbzeev. M., 2001. T. 1: Gosudarstvennaya vlast’. Mestnoe samoupravlenie. Krasnov M. A. Doktrina «podrazumevaemyx (skrytyx) polnomochij» glavy gosudarstva v rossijskoj konstitucionno-pravovoj praktike // Konstitucionnyj vestn. 2010. N 2. Salikov M. S. Sudebnyj federalizm SShA // Pravovedenie. 1998. N 1. Sedler R. A., Lomovtseva M. L. Implied Powers in the American and Russian Constitutional Systems // Russian Law. The Journal of the Russian Academy of Legal Sciences. 2010. N 1. Timofeev M. T. Postanovleniya Konstitucionnogo Suda Rossijskoj Federacii i Evropejskogo suda po pravam cheloveka: vozmozhnosti sravnitel’no-pravovogo metoda pri opredelenii soderzhaniya konstitucionnyx prav i svobod // Konstitucionnoe pravo i konstitucionnaya komparativistika v sisteme rossijskogo yuridicheskogo obrazovaniya: Sb. dokladov. M., 2009.
