(Белых В. С.) («Культура: управление, экономика, право», 2012, N 2)
ГИБЕЛЬ ПУШКИНА: ЗАГОВОР ИЛИ РОКОВОЕ СТЕЧЕНИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ?
В. С. БЕЛЫХ
Белых В. С., заведующий кафедрой предпринимательского права УрГЮА, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель РФ.
Я хочу, чтобы смерть застигла меня посреди трудов.
Публий Овидий
В жизни и творческой деятельности Пушкина — все интересно, а потому находится под пристальным вниманием исследователей. Не остался вне поля зрения и такой штрих в жизни поэта, как его связь с масонским движением России. Однако надо со всей очевидностью констатировать, что именно эта сторона в жизни Пушкина оказалась малоисследованной. Гораздо в большей степени освещена в литературе прежде всего духовная связь поэта с декабристами. Исследование данного (столь деликатного) вопроса немыслимо представить без необходимого экскурса в историческое прошлое, с тем чтобы показать истинные причины, побудившие поэта вступить в масонскую ложу «Овидий». На этом фоне весьма загадочен и драматичен последний год жизни Пушкина, особенно в связи с получением им анонимного письма, в котором шла речь о присвоении поэту звания коадъютора великого магистра ордена рогоносцев. В литературе было высказано мнение о возможной принадлежности авторов оскорбительного письма к масонскому братству. Да и сама смерть Пушкина покрыта ореолом таинственности. Некоторые историки литературы недвусмысленно намекают на имевший место заговор в отношении поэта и видят в нем след ордена свободных каменщиков. Так ли это? Был ли заговор, или это роковое стечение обстоятельств? Драматические изгибы судьбы национального поэта России настойчиво диктуют и мне, автору этих строк, сказать несколько слов о его ближайшем окружении, с тем чтобы лучше понять и попытаться раскрыть внутренний мир Пушкина и причины его гибели. Пушкин был особо расположен к своему родному дяде Василию Львовичу (1766 — 1830). Фигура дяди оказала сильное влияние на личное и литературное формирование будущего поэта. Василий Львович — довольно известный в свое время поэт, входящий в круг Карамзина, человек образованный и не лишенный разнообразных дарований [3, с. 9]. В. Л. Пушкин был не только членом Общества любителей русской словесности. В 1810 г. он был принят в масонскую ложу «Соединенных друзей» и одновременно был членом ложи «Елизавета к добродетели». В 1817 — 1820 гг. состоял секретарем и первым стюартом в ложе «Ищущие манны» [10, с. 92]. Василий Львович преуспел в написании слов для масонских песен. Особое распространение имела песнь В. Л. Пушкина, положенная на музыку Кавосова, воспевающая любовь к отчизне и императору. Она начиналась восторженными строками: «Обожать свою родину, служить ей — вот долг истинного каменщика» [11, с. 160 — 161]. Кстати, отец поэта, Сергей Львович, был принят в 1817 г. в шотландскую ложу «Александр», а затем перешел из нее в ложу «Сфинкс». Так что посвящение А. С. Пушкина в масонство — своеобразное продолжение семейной традиции. Однако если отец и дядя поэта были посвящены в братство вольных каменщиков в период расцвета масонства в России, то А. С. Пушкин был принят в члены ложи «Овидий» перед закрытием масонских организаций по указу императора Александра I. Заметное влияние на поэта оказывал его старший друг, Павел Сергеевич Пущин (1789 — 1865), командир бригады в дивизии под командованием декабриста М. Ф. Орлова. Пущин был основателем и мастером стула ложи «Овидий», членом кишиневской ячейки южной управы Союза благоденствия, включен в «Алфавит декабристов», но к следствию привлечен не был [9, с. 356]. Среди лицейских друзей поэта имя Ивана Ивановича Пущина занимает особое место. Современники отмечали редкие и благородные качества Пущина. Александр Сергеевич «судьбу благословил» за встречу с ним в Михайловском. В день смерти поэт пожалел, что нет рядом Пущина и Малиновского [3, с. 133 — 134]. Пущин — активный участник декабрьского восстания на Сенатской площади. Он был членом Союза спасения, Союза благоденствия и Северного общества. По приговору суда был осужден к смертной казни отсечением головы. Однако смертная казнь была заменена 20 годами каторги, а затем — вечным поселением в Сибири [3, с. 141]. Второй лицейский друг Пушкина, активно участвовавший в декабрьском восстании, это Вильгельм Карлович Кюхельбекер. Во время учебы в лицее Кюхле (такое прозвище закрепилось за ним) пришлось испытать шквал нападок и издевательств со стороны лицеистов. Известно, что он даже с горя пытался утопиться в пруду, но ничего не получилось. Однако этот факт еще больше разгорячил пыл его недоброжелателей и обидчиков (дразнили, мучили, сочиняли порой злобные эпиграммы, суп на голову выливали). Александр Сергеевич также не остался в стороне и иногда посмеивался над Виленкой — «уродом пресовершенным» [3, с. 224]. Скажи, читатель, чем-то эти издевательства напоминают современную «дедовщину». Имеются сведения о принадлежности Кюхельбекера к масонскому ордену. Правда, нет каких-либо подробностей его участия в ложе «Избранный Михаил», членами которой были также такие декабристы, как Ф. П. Толстой, Ф. Н. Глинка, М. Н. Новиков. Антон Антонович Дельвиг (1798 — 1831) — лицейский друг Пушкина. В ответном письме П. А. Плетневу, который сообщил поэту о ранней смерти Дельвига, Пушкин писал о том, что никто на свете не был ему ближе Дельвига. Великий поэт посвятил своему товарищу прекрасные стихи («Послушай, муз невинных», «Блажен, кто с юных лет увидел пред собою», «Любовью, дружбою и ленью» и др.). Здесь не обошлось и без насмешек типа: «Проснись, ленивец сонный!». Современники поэта отмечали в своих воспоминаниях, что барон Дельвиг обладал феноменальной, неодолимой и всепобеждающей леностью. Добавим, и не только. Стихи Дельвига, положенные на музыку многими композиторами, живут до сих пор. Это — «Соловей» А. А. Алябьева, «Не осенний мелкий дождичек» М. И. Глинки, «Пела, пела пташечка» А. Г. Рубинштейна. Дельвиг был членом масонской ложи «Избранный Михаил». Однако, несмотря на свою близость с декабристами (например, с К. Ф. Рылеевым), он не входил в тайные общества и не принимал участие в восстании на Сенатской площади. В период с 1816 по 1820 г. именно Петр Яковлевич Чаадаев (1794 — 1856) был «властителем дум» Пушкина. Их беседы на политические темы получили отражение в трех посланиях поэта («Любви, надежды, тихой славы», «В стране, где я забыл тревоги прежних лет», «К чему холодные сомнения»). Чаадаев — автор знаменитых «Философских писем», в которых нашла свое место его социально-философская концепция. В них Чаадаев весьма резко и отрицательно судил о прошлом и будущем России. Чаадаев — член ложи «Соединенные друзья», Союза благоденствия, а в дальнейшем — Северного общества. Известно, что Петр Яковлевич не принимал активного участия ни в масонском движении, ни в деятельности тайных обществ. В 1823 г. он уехал в любимую Европу, думая, что навсегда. Однако в 1826 г. Чаадаев вернулся и был арестован на границе. Поскольку полиция не обладала какими-либо материалами, свидетельствующими о его причастности к декабрьскому восстанию, то он был отпущен под строгий надзор московского военного губернатора. После публикации «Философских писем» в журнале «Телескоп» Чаадаев прогневал императора Николая I, который назвал его основной труд «смесью дерзостной бессмыслицы, достойной умалишенного». За другом Пушкина был учинен строгий медицинский надзор, который был снят в конце 1837 г. Возможно, по этой причине Чаадаев назвал свою очередную работу «Апология сумасшедшего», где он существенно корректирует некоторые первоначальные взгляды, изложенные им в «Философских письмах». Но Пушкина уже не было в живых. С видными руководителями декабрьского восстания Александр Сергеевич не поддерживал столь значимых контактов. Сохранились сведения, например, о встречах Пушкина с Павлом Ивановичем Пестелем. Из дневника И. П. Липринди мы узнаем, что руководитель Южного общества, несмотря на его ум, не нравился поэту. Пушкин считал, что он никогда не смог бы сблизиться с Пестелем [9, с. 301]. Не сложились отношения Пушкина и с К. Ф. Рылеевым, одним из руководителей Северного общества. П. И. Бартенев писал о встречах Пушкина с Рылеевым: «…изредка у общих приятелей в 1817 — 1820 годах… Дружбы между ними не было» [1, с. 381]. То же самое можно сказать и о взаимоотношениях Александра Сергеевича с такими видными декабристами, как М. П. Бестужев-Рюмин (встречался с Пушкиным несколько раз в 1819 г. в доме Олениных), П. Г. Каховский, С. И. Муравьев-Апостол (возможны их встречи в семье Е. Ф. Муравьевой). Сохранились рисунки Пушкина, изображающие виселицу с казненными декабристами. Более дружеские связи Пушкина можно обнаружить с декабристом, одним из руководителей Южного общества Сергеем Григорьевичем Волконским <1>. Стремясь поддержать опального поэта, в письме от 18 октября 1824 г., адресованном в Михайловское, кн. Волконский писал ему: «Соседство и воспоминание о великом Новгороде, о вечевом колоколе и об осаде Пскова будет для вас предметом пиитических занятий, а соотечественникам вашим труд ваш — памятником славы предков современника» [13, с. 56]. ——————————— <1> С. Г. Волконский был активным членом масонской ложи «Соединенных друзей», а также ложи «Сфинкс».
17 декабря 1825 г. по Приказу Николая I был учрежден Тайный комитет для изыскания соучастников злоумышленного общества (декабристов) под председательством военного министра А. И. Татищева. В состав комитета вошли великий кн. Михаил Павлович, А. Х. Бенкендорф, П. В. Голенищев-Кутузов, А. Н. Голицын, В. В. Левашов, а позднее И. И. Дибич, А. Н. Потапов, А. И. Чернышев [14, с. 471 — 472]. Во время процесса над декабристами комендантом Петропавловской крепости и членом Верховного уголовного суда был Александр Яковлевич Сукин (1764 — 1837), генерал от инфантерии. Любопытно, что некоторые члены комитета, а также судьи Верховного уголовного суда принадлежали к масонскому братству. С масонством связаны, например, министр полиции (во времена правления императора Александра I) Александр Дмитриевич Балашов, шеф жандармов (при императоре Николае I) Александр Христофорович Бенкендорф [15, с. 50]. Они вместе с П. Я. Чаадаевым, А. С. Грибоедовым, П. И. Пестелем, С. Г. Волконским входили в состав масонской ложи «Соединенных друзей». Видный государственный и общественный деятель М. М. Сперанский был посвящен в масонское братство под руководством известного доктора И. А. Фесслера. Однако Сперанский — член Верховного уголовного суда над декабристами. По мнению кн. П. В. Долгорукова, из многочисленных членов суда только четверо говорили против смертной казни. Что же касается Сперанского, то он соглашался на все и не противоречил смертной казни [16, с. 416]. Напротив, имеются доказательства того, что Сперанский, будучи декабристским кандидатом в революционное Временное правительство, проявлял активное участие в юридическом обосновании, подготовке и проведении суда, дабы искупить свой «грех» перед царем и Отечеством за сомнительные связи и с масонством, и тайными обществами. Судя по всему, это ему удалось: репрессии и опала обошли его стороной. С 1826 г. он возглавил II отделение царской канцелярии, занимавшееся кодификацией российских законов. Примечателен и тот факт, что летом 1828 г. М. М. Сперанский участвовал в разборе дела о распространении отрывка из стихотворения Пушкина «Андрей Шенье» и подписал протокол Государственного совета об учреждении секретного надзора над поэтом [1, с. 416]. Как говорится, должность обязывает ко многому. Правителем дел (делопроизводителем) Следственной комиссии был назначен А. Д. Боровков, бывший участник Вольного общества любителей российской словесности, со слов С. Г. Волконского, «добрый знакомый декабристов». Раньше он был секретарем ложи «Избранный Михаил», члены которой — декабристы Ф. Н. Глинка, М. Н. Новиков, В. К. Кюхельбекер и др. [10, с. 139]. Противоречивые мнения существуют в отношении А. Х. Бенкендорфа. Одни называют его держимордой, палачом, вешателем и т. д. Другие (в т. ч. и декабристы) отмечают его человеческие качества. Вот что по этому поводу пишет кн. С. Г. Волконский: «Чистая его душа, светлый его ум имели это в виду, и потом, как изгнанник, я должен сказать, что во все время моей ссылки голубой мундир не был для нас лицами преследователей, а людьми, охраняющими и нас, и всех от преследователей» [13, с. 179]. Вторит князю и декабрист Н. В. Басаргин, считая шефа жандармов добрым человеком, который старался принимать в свой корпус более или менее хороших людей [14, с. 230]. Непростыми можно назвать отношения Бенкендорфа с Пушкиным. После аудиенции поэта у Николая I Бенкендорф стал посредником между царем и Пушкиным. Личное общение и официальная переписка (58 писем Пушкина к шефу жандармов) впечатляют исследователей жизни и творческой деятельности поэта. Настороженно недоброжелательное отношение Бенкендорфа к Пушкину, что не было тайной для современников поэта, послужило впоследствии основанием для легенды, согласно которой Бенкендорф якобы превысил свои полномочия по надзору за Пушкиным, руководствуясь личными антипатиями. Однако считается, что для этой версии нет оснований; позиция Бенкендорфа отражала отношение к Пушкину двора и ближайших к Николаю I правительственных кругов [1, с. 36]. Интересным в этом плане является письмо В. А. Жуковского к шефу жандармов. Ближайший друг Пушкина открыто обвинил Бенкендорфа в предвзятом его отношении к великому национальному поэту. «Вы называете его и теперь демагогическим писателем. По каким же его произведениям даете вы ему такое имя? По старым или по новым? И какие же произведения его знаете вы, кроме тех, на кои указывала вам полиция и некоторые из литературных врагов, клеветавших на него тайно?» — спрашивает Жуковский [8, с. 361]. Действительно, строгий полицейский надзор, учиненный над Пушкиным, жесткие ограничения в перемещении (нельзя в Москву и в Арзрум) не могли бесследно пройти. Пушкин страдал под мучительным надзором, когда каждый его шаг мог повлечь за собой подозрения или укоры. В письме А. С. Хомякова мы находим следующие слова: «Пушкина убили непростительная ветреность его жены (кажется, только ветреность) и гадость общества петербургского» [16, с. 632]. Ни царь, ни его двор не верили поэту; в большей мере они лукавили, выражая при этом милость и благоволение. На фоне публикаций о причинах гибели Пушкина особо выделяется книга «А. С. Пушкин и масонство», автор которой В. Ф. Иванов. В ней подробно разворачивается версия о причастности масонства к смерти Пушкина. Названный автор позволяет себе утверждать, что Бенкендорф «гнал и терзал Пушкина как своего врага, противника масонского учения. Здесь не было личной мести. Бенкендорф знал, что Пушкин лоялен правительству и никакой опасности не представляет» [17, с. 60 — 62]. Вряд ли можно согласиться с таким мнением, даже если очень хочется поверить в эту версию. Масон Бенкендорф выступает против масона Пушкина лишь за то, что последний как бы порвал связи с масонским движением России. Но это же неправда. Ложи и тайные общества, как уже отмечалось ранее, по указу императора Александра I были запрещены. Главное в другом: Пушкину были чужды идеи русского масонства и тайных обществ. Не надо из национального поэта делать революционера-декабриста, одержимого врага царского деспотизма. Равно нельзя усматривать в гибели Пушкина проявление масонского (вплоть до международного уровня) заговора, а Ж. Дантесу приписывать роль палача. Анализируя содержание анонимного пасквиля, присланного Пушкину по почте 4 ноября 1836 г., В. Ф. Иванов вновь обращает внимание на внешние атрибуты письма, свидетельствующие, по мнению автора, о причастности его составителей к братству вольных каменщиков. Печать имела следующий вид: в середине — стропила, в которых помещено прописное «А», с левой стороны — раскрытый циркуль, с правой — пеликан щиплет куст, прикрепленный к решетке [17, с. 100 — 101]. Полагаю, что и здесь нет достаточных оснований для данного вывода. Говорить о масонском заговоре, имея в качестве аргументов, с одной стороны, личности составителей анонимного пасквиля, а с другой — внешне напоминающую символику масонства, едва ли убедительно при наличии такого рода «доказательств» <2>. ——————————— <2> Раскрытый циркуль — символ всемирности ордена, пеликан — знак беззаветной любви и самоотвержения. В собственно масонском начертании последний изображается в виде пеликана, питающего своею кровью и плотью птенцов. Буква «А» означает: «первый в ряде себе подобных».
Существует и несколько версий по поводу авторов оскорбительного для Пушкина и его друзей письма. Сам поэт считал составителем столь гнусного пасквиля барона Луи де Геккерна, а потому даже вызвал на дуэль его приемного сына. О своих подозрениях Пушкин написал графу Бенкендорфу. После смерти поэта наиболее распространена версия, согласно которой автор письма — кн. И. С. Гагарин. Затем в число подозреваемых попал кн. П. В. Долгоруков. В 1927 г. судебный эксперт А. А. Сальков на основе графического изучения почерков барона Луи Геккерна, кн. И. С. Гагарина, кн. П. В. Долгорукова пришел к заключению: пасквильное письмо было написано князем Долгоруковым. Заключение Салькова приводят в своих трудах историки-пушкинисты и эксперты. В советский период появились сомнения в обоснованности такого вывода. В апреле — июне 1974 г. опытные почерковеды С. А. Ципенюк и Г. Р. Богачкина взялись за работу. Тщательный анализ представленных на экспертизу рукописей показал: текст «диплома о посвящении в рогоносцы» писали не П. В. Долгоруков, не И. С. Гагарин и не Геккерн, а кто-то третий [18, с. 116 — 117]. К аналогичному выводу пришли и специалисты Всесоюзного научно-исследовательского института судебных экспертиз, которые (по инициативе журнала «Огонек») тщательным образом провели экспертизу сохранившихся дипломов в 1987 г. Пока же эта задача не решена, и одна из тайн гибели Пушкина не раскрыта. Среди авторов пасквильных писем называют и графиню М. Д. Нессельроде. В литературе приводится следующее высказывание императора Александра II: «Ну так вот теперь знают автора анонимных писем, которые были причиной смерти Пушкина: это Нессельроде» [1, с. 290]. Не секрет, что отношения между Пушкиным и графиней носили ярко выраженный враждебный характер. На то имелись веские причины и обстоятельства. По одной из версий, Нессельроде была влюблена в Ж. Дантеса, а потому ее письма к Пушкину преследовали не только такую цель, как уведомить поэта о том, что он принят в действительные члены общества рогоносцев. У коварной графини был и собственный расчет. Мы более склонны считать, что гибель Пушкина — это роковое стечение обстоятельств. Последний год жизни поэта осложнен многими обстоятельствами и весьма драматичен. Пушкин пытается вырваться из Петербурга и уехать в Михайловское на житье, чтобы заняться литературой. Однако в этом ему отказывают под предлогом: он служил камер-юнкером в Министерстве иностранных дел (министр Карл Васильевич Нессельроде). Он занимается издательской деятельностью, которая, однако, не приносит ему желаемого дохода; скорее журнал «Современник» еще больше разорил издателя. У Пушкина возникают большие долги, а кредиторы преследуют его. После смерти поэта таковых претензий поступило на сумму 92500 руб. По указанию императора Николая I эти долги были погашены за счет казны, заложенное имение отца Пушкина также было очищено от долга. Вдове поэта назначена пенсия, а дочери — пособие до замужества. Государь проявил заботу и в отношении сыновей Пушкина, определив их в пажи с ежемесячным пособием 1500 руб. Одновременно семье поэта выдается разовая сумма в 10000 руб. Как жаль, что материальная помощь последовала после гибели Пушкина. Ее явно не хватало поэту при жизни. Роковая смерть Пушкина в некоторой мере лежит и на совести его жены, Натальи Николаевны. Современники поэта по-разному оценивают ее умственные и духовные интересы. Со слов кн. Е. А. Долгоруковой: «Наталья Гончарова была довольна умна и несколько начитана, но имела дурные, грубые манеры и какую-то пошлость в правилах… У нее никогда не было денег и дела в вечном беспорядке» [8, с. 138]. По мнению Д. Ф. Фикельмон, Пушкин, вопреки советам всех своих друзей, вступил в брак с Натали Гончаровой. С. Н. Карамзина в письме от 17 февраля 1837 г. сообщает своему брату: «Нет, эта женщина (Н. Пушкина. — В. Б.) не будет неутешной… Мне казалось, что она сошла с ума, но ничуть не бывало: она просто бестолковая, как всегда! Бедный, бедный Пушкин! Она его никогда не понимала. Потеряв его по своей вине, она ужасно страдала несколько дней, но сейчас горячка прошла, остается только слабость и угнетенное состояние» [16, с. 610]. Как все банально в этом мире! На этом фоне резкой критики и негативной оценки поведения Натальи Николаевны могущественно звучит голос поэта. В письме к жене от 21 августа 1833 г. он писал: «Гляделась ли ты в зеркало, и уверилась ли ты, что с твоим лицом ничего сравнить нельзя на свете, а душу твою люблю я еще более твоего лица». Как часто бывает в подобных ситуациях, правда (особенно в семейных делах) находится где-то посередине. Друзья и современники поэта указывали в своих воспоминаниях на некоторую легкомысленность в поведении жены Пушкина. Она кокетничала с царем; тем самым вызывала раздражение у мужа. Пушкин якобы говорил П. В. Нащокину, что Николай I, как офицеришка, ухаживает за его женою; нарочно по утрам по несколько раз проезжает мимо ее окон, а вечерами, на балах, спрашивает, отчего у нее всегда шторы опущены [8, с. 194]. Сам Пушкин уверен в чистом поведении жены. Флирт и кокетство в значительной степени проявились в поведении Натальи Николаевны с Жоржем Дантесом, который быстро вошел в петербургское великосветское общество. Высокий ростом, приятной наружности, будучи человеком неглупым, он обладал удивительным свойством: нравиться всем с первого взгляда. Их знакомство привело к тому, что во второй половине 1835 г. Дантес стал открыто ухаживать за Натальей Николаевной. В начале 1836 г. эти ухаживания обросли множеством сплетен и вызвали недовольство у Пушкина. 10 января 1837 г. состоялась свадьба Дантеса с Екатериной Николаевной, сестрой Натали Пушкиной. Однако и после этого ухаживания и приставания Дантеса к жене Пушкина продолжались еще с большей силой. А. Н. Карамзин (сын известного писателя, историка, автора «Истории государства Российского») в своем письме от 8 апреля 1837 г. пишет о том, что Луи Геккерн и его приемный сын «стали преследовать госпожу Пушкину с таким упорством и настойчивостью, что, пользуясь недалекостью ума этой женщины и ужасной глупостью ее сестры Екатерины, в один год достигли того, что свели ее с ума и повредили ее репутацию во всеобщем мнении» [16, с. 613]. Как говорят французы, ищите женщину! Князь П. А. Вяземский считал, что в поведении Натальи Николаевны не было ничего преступного, но было много непоследовательности и беспечности. Но разве все можно перевести в плоскость нейтральных слов, таких как «беспечность», «кокетливость»,»легкомысленность» и т. п. Например, Пушкин не скрывал от жены, что будет драться. Он спрашивал ее, по кому она будет плакать. «По тому, — отвечала Наталья Николаевна, — кто будет убит» [8, с. 164]. Получив пасквильное письмо, Пушкин потребовал объяснений у жены. По распространенной версии, Наталья Николаевна рассказала ему о своей встрече с Дантесом у мадам Полетики <3>. Княгиня В. Ф. Вяземская описывала этот эпизод: «…когда она (Н. Н. Пушкина. — В. Б.) осталась с глазу с Геккерном, тот вынул пистолет и грозил застрелиться, если она не отдаст ему себя. Пушкина не знала, куда ей деваться от его настояний; она ломала себе руки и стала говорить как можно громче. По счастию, ничего не подозревавшая дочь хозяйки дома явилась в комнату, и гостья бросилась к ней» [8, с. 164]. ——————————— <3> По мнению Сергея Хрусталева, именно Идалия Полетика, вторая леди Санкт-Петербурга, приговорила Пушкина, возненавидев его до гробовой доски. Она же разработала коварный план и реализовала его с помощью своего окружения. См.: Хрусталев С. Вторая леди Санкт-Петербурга приговорила Пушкина // Огонек. 1998. N 42. С. 58 — 61.
По новой сенсационной версии, благодаря публикациям в «Литературной газете», Наталья Николаевна призналась мужу в любви к Дантесу и что она получила от барона письма, которые свидетельствовали о характере их отношений [19]. Откровения жены повергли в шок Пушкина, несмотря на ее признание, что она отдала лишь сердце Дантесу, но осталась чиста. Насколько обоснованна эта версия, трудно однозначно сказать, не прочитав (и не подвергнув экспертизе) письма Ж. Дантеса своему приемному отцу, начиная с весны 1835 г. В данной ситуации остается одно: либо верить на слово, либо вообще не соглашаться. Тем более, когда имеются доказательства иного свойства. Например, при допросе подсудимый барон Геккерн-младший показал, что роковой вызов был без причины, «но в ответах своих сам сознается, что некоторые из его коротких писем к жене Пушкина, писанные при доставлении к ней книг или театральных билетов, могли возбудить его щекотливость как мужа…» [16, с. 483]. В своем письме барону Луи Геккерну Наталья Николаевна пишет: «Допустим даже, что мое увлечение (не любовь, подчеркнем. — В. Б.) вашим сыном так велико, что, отуманенная им, я могла бы изменить священному долгу; но вы упустили из вида одно: я — мать. У меня 4 маленьких детей. Покинув их в угоду преступной страсти, я стала бы в собственных глазах самой презренной из женщин. Между нами все сказано, и я требую, чтобы вы оставили меня в покое» [17, с. 95]. Если данная версия справедлива, то невозможно себе представить внутреннее состояние поэта. Мог ли Пушкин-человек, для которого Натали Гончарова — тип светской женщины, прекрасной Мадонны, сохранить чувства духа и спокойствия? Для него мнение не только окружающих его друзей, но мнение великосветского общества имело огромное значение. Нет, нельзя даже вообразить, что он, Пушкин, не любим женщиной, которую боготворил. Поэт всегда дорожил семейным благополучием и спокойствием. То был нокаутирующий удар, а естественный выход из него — дуэль. Причем не менее важно и другое: в ухаживаниях Дантеса он видел личное для себя оскорбление. Ведь Пушкин хорошо знал цену своим ухаживаниям за замужними женщинами. «Его положение напоминало отчасти положение Мольера, который, после стольких насмешек над рогатыми мужьями, должен был сам принять рога, которыми наделила его Арманда Бежар» [6, с. 237]. Иногда в литературе можно встретить утверждение о том, что в последний год жизни Пушкин решительно искал смерти (В. Вересаев). Едва ли можно согласиться с таким утверждением. Напротив, поэт не собирался уходить из жизни, он не готовился к неизбежной гибели. Близкий друг поэта А. И. Тургенев вспоминал о том, что накануне дуэли ему принесли от Пушкина записку: «Не могу отлучиться. Жду Вас до 5 часов» [3, с. 451]. Пушкин был полон идей и творческих замыслов в свои 37 лет. Пушкин — не новичок в дуэльных делах. Только в Бессарабии поэт не раз бросал вызов и участвовал в дуэли. Как-то в обществе одна дама в виде шутки сказала ему дерзость. Раздраженный Пушкин вызвал на поединок ее супруга: «Вы должны отвечать за дерзость жены своей». Муж не горел желанием отвечать за поступки своей супруги. «Так я вас заставлю знать честь и отвечать за нее», — вскричал поэт [9, с. 280 — 281]. Правда, дуэль все-таки не состоялась. Александр Сергеевич был очень вспыльчивым и раздражительным человеком. Но в минуты опасности, особенно во время дуэли, сохранял холодное спокойствие. Это спокойствие имело место и во время дуэли с Дантесом. Смертельно раненный поэт нашел в себе силы и произвел выстрел в своего врага. Супруга поэта, безусловно, знала об исключительных свойствах характера Пушкина. Поэт дорожил чистотой мнения о себе, о своей семье, о близких друзьях и товарищах. И последняя загадочная версия (легенда) в жизни Пушкина — это использование Дантесом во время поединка кольчуги либо иного защитного приспособления. По официальным материалам, выпущенная Пушкиным из пистолета пуля пробила Дантесу правую руку и, попав в металлическую пуговицу мундира, отрикошетила. Иначе говоря, пуговица спасла жизнь Дантесу. Писатель В. В. Вересаев в книге «Пушкин в жизни» высказал предположение: барон Луи Геккерн, добившись отсрочки у поэта, заказал для своего приемного сына нательную кольчугу, которая и спасла жизнь Дантесу [20, с. 692]. Эта гипотеза получила продолжение. В 1938 г., используя достижения судебной баллистики, инженер М. З. Комар вычислил, что пуля неминуемо деформировала бы пуговицу и вдавила ее в тело. Однако в материалах военно-судебной комиссии отсутствуют сведения об осмотре деформированной пуговицы с мундира Дантеса. В свою очередь, судебный медик В. Сафронов также пришел к выводу, что пуля попала в преграду больших размеров и плотности. И наконец, в 1962 г. была проведена глубокая проверка всех материалов о гибели поэта современными криминалистическими методами. При этом провели специальный эксперимент: изготовили манекен рослого кавалергарда, одетого в мундир Дантеса, и произвели прицельные выстрелы с учетом условий роковой дуэли. Авторы эксперимента сделали вывод о том, что под мундиром Дантеса существовала защита типа кольчуги [19, с. 118 — 119]. На наш взгляд, еще рано ставить точку в расследовании обстоятельств гибели Пушкина. В литературе было высказано мнение, согласно которому в те годы не существовало каких-либо пуленепробиваемых жилетов. Кроме того, проблематично надеть жилет под плотно пригнанный гвардейский мундир. Пушкин скончался в 1837 г. в возрасте 37 лет, 8 месяцев и трех дней. Пророческими оказались слова Киргоф: Пушкину не суждено было прожить долго, поскольку на 37-м возрасте с ним случилась беда от белого человека. Вот что по этому поводу писал Владимир Высоцкий: «С меня при цифре 37 в момент слетает хмель, — Вот и сейчас — как холодом подуло: Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль И Маяковский лег виском на дуло».
Литература
1. Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. Л.: Наука, 1989. 2. Анненков П. В. Материалы для биографии А. С. Пушкина. М.: Современник, 1984. 3. Друзья Пушкина: переписка; воспоминания; дневники: В 2 т. / Сост., биографические очерки и прим. В. В. Кунина. М.: Правда, 1984. Т. 1. 4. Женщины в жизни великих людей. «Так вот кого любил я…». М.: Эллис Лак, 1996. 5. Быховский Б. Э. Шопенгауэр. М.: Мысль, 1975. 6. Губер П. К. Дон-Жуанский список А. С. Пушкина. Репринтное изд. М., 1990. 7. Юнг К. Г. Сознательное и бессознательное: Сб. / Пер. с англ. СПб.: Университетская книга, 1997. 8. А. С. Пушкин в воспоминаниях современников: В 2 т. М.: Художественная литература, 1974. Т. 2. 9. А. С. Пушкин в воспоминаниях современников: В 2 т. М.: Художественная литература, 1974. Т. 1. 10. Бакунина Т. А. Знаменитые русские масоны. М.: Интербук, 1991. 11. Масонство в его прошлом и настоящем / Под ред. С. П. Мельгунова и Н. П. Сидорова. М., 1991. Т. 2. 12. Тынянов Ю. Кюхля. Рассказы. М.: Правда, 1981. 13. Волконский С. Г. Записки / Изд. подгот. А. З. Тихантовской, Н. Ф. Караш, Н. Б. Капелюш. Иркутск, 1991. 14. Басаргин Н. В. Воспоминания, рассказы, статьи / Изд. подгот. И. В. Порохом. Иркутск, 1988; Муханов П. А. Сочинения и письма / Изд. подгот. Г. В. Чагиным. Иркутск, 1991; Поджио А. В. Записки, письма / Изд. подгот. Н. П. Матхановой. Иркутск, 1989. 15. Аржанухин С. В. Философские взгляды русского масонства: По материалам журнала «Магазин свободнокаменщический». Екатеринбург, 1995. 16. Последний год жизни Пушкина / Сост., вступ. очерки и примеч. В. В. Кунина. М.: Правда, 1989. 17. Иванов В. Ф. Пушкин и масонство. Харбин: Типография «Хуа-Фан». 18. Ищенко Е. П. Криминалисты раскрывают тайны. Свердловск: Сред.-Урал. кн. изд-во, 1982. 19. Литературная газета. 1999. 13 и 20 января. 20. Вересаев В. В. Пушкин в жизни. Систематический свод подлинных свидетельств современников. М., 1984.
