ОБРАЩЕНИЕ ВЗЫСКАНИЯ НА ЕДИНСТВЕННОЕ ЖИЛОЕ ПОМЕЩЕНИЕ ДОЛЖНИКА-ГРАЖДАНИНА: СУЩЕСТВУЕТ ЛИ НОРМАТИВНОЕ РЕШЕНИЕ?
М. Л. ГАЛЬПЕРИН
Гальперин Михаил Львович, доцент кафедры судебной власти и организации правосудия факультета права НИУ ВШЭ, кандидат юридических наук, LL. M.
Статья является продолжением серии публикаций автора в журнале «Закон» (2011. N 7; 2012. N 4, 5, 9), посвященных актуальным проблемам современного исполнительного производства и путям его развития. На этот раз автор рассматривает формирование правового механизма обращения взыскания на единственное жилое помещение должника-гражданина.
Ключевые слова: гражданский процесс, исполнительное производство, жилое помещение, право на жилище, имущественный иммунитет.
14 мая 2012 г. Конституционный Суд РФ принял Постановление N 11-П «По делу о проверке конституционности положения абзаца второго части первой статьи 446 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан Ф. Х. Гумеровой и Ю. А. Шикунова» (далее — Постановление N 11-П). Предметом рассмотрения стала конституционность нормы ГПК РФ, предусматривающая неограниченный имущественный иммунитет в отношении жилого помещения (его части), в случае если для гражданина-должника и живущих вместе с ним членов его семьи оно является единственным пригодным для постоянного проживания. Поводом для обращения в КС РФ стали два дела, рассмотренные судами общей юрисдикции, в которых заявители поставили вопрос, может ли быть ограничен имущественный иммунитет в отношении единственного пригодного для постоянного проживания жилого помещения должника, если де-факто оно по своим характеристикам значительно превышает разумно необходимый и достаточный для проживания должника и членов его семьи уровень (жилой дом общей площадью 332,5 кв. м в первом деле, квартира площадью 81 кв. м — во втором). В первом деле суд общей юрисдикции пришел к выводу, что баланс интересов участников исполнительного производства может быть достигнут путем распространения взыскания на часть принадлежащего должнику на праве собственности жилого помещения и что такое решение не приведет к нарушению его социальных прав, поскольку за ним будет сохранено право собственности на долю в жилом помещении и право пользования этим помещением. Очевидно, что суд в данном случае вынес решение, прямо противоречащее положениям ст. 446 ГПК РФ, которая в действующей редакции не ставит возможность применения имущественного иммунитета в зависимость от характеристик жилого помещения (неограниченный иммунитет соответствующей категории имущества должника-гражданина). Во втором деле суд, напротив, со ссылкой на ст. 446 ГПК РФ отказал в удовлетворении требования об обращении взыскания на единственную квартиру должника, сославшись на то, что для ответчицы указанное жилое помещение является единственным пригодным для постоянного проживания <1>. ——————————— <1> Во втором деле суд, однако, указал, что доля ответчицы, на которую предполагалось обратить взыскание, составляет 20,25 кв. м, т. е. превышает социальную норму лишь на 2,25 кв. м. Таким образом, суд попытался определить пределы применения формально неограниченного исполнительского иммунитета, соотнеся размер помещения (его части) с существующей социальной нормой, чего абз. 2 ч. 1 ст. 446 ГПК РФ не требует.
Напомним, что КС РФ в Постановлении N 11-П, проанализировав баланс прав и законных интересов кредитора (взыскателя) и должника, соответствие установленного федеральным законом ограничения прав владения, пользования и распоряжения имуществом, свободы предпринимательской деятельности и свободы договоров требованиям справедливости, адекватности, пропорциональности, соразмерности, с одной стороны, а также необходимости защиты конституционно значимых ценностей, включая право каждого на жилище, — с другой, в итоге сделал вывод о соответствии оспариваемых положений ГПК РФ Конституции РФ. Вместе с тем сомнения судей по поводу правильности и однозначности сделанного в Постановлении N 11-П вывода получили свое отражение не только в особых мнениях уважаемых судей Н. С. Бондаря и Г. А. Жилина, но и в поручении федеральному законодателю внести необходимые изменения в гражданское процессуальное законодательство, регулирующее пределы действия имущественного иммунитета применительно к единственному пригодному для постоянного проживания жилому помещению (его частям), с тем чтобы обеспечить возможность удовлетворения имущественных интересов кредитора (взыскателя), когда по своим характеристикам соответствующий объект недвижимости явно превышает уровень, достаточный для удовлетворения разумной потребности гражданина-должника и членов его семьи в жилище, а также предусмотреть для таких лиц гарантии сохранения нормальных жилищных условий. Кроме того, КС РФ прямо отметил в мотивировочной части Постановления N 11-П, что он воздержался от признания соответствующей нормы неконституционной, лишь исходя из «принципа разумной сдержанности». Не дожидаясь внесения изменений в законодательство, в п. 2 резолютивной части Постановления N 11-П КС РФ прямо указал: в целях реализации конституционного принципа соразмерности при обеспечении защиты прав и законных интересов кредитора (взыскателя) и гражданина-должника как участников исполнительного производства имущественный иммунитет должен распространяться исключительно на жилое помещение, по своим объективным характеристикам (параметрам) являющееся разумно достаточным для удовлетворения конституционно значимой потребности в жилище как необходимом средстве жизнеобеспечения. Вопрос обращения взыскания на единственное жилое помещение должника, затронутый в Постановлении N 11-П, на наш взгляд, не получил в нем окончательного разрешения. Однако актуальность проблемы несомненна: она обусловлена не только социально-экономическими причинами (необходимость побуждать должников более ответственно относиться к своим обязательствам и одновременно минимизация риска социального протеста в связи с массовым выселением граждан из принадлежащих им жилых помещений). По сути, это вызов современной российской правовой системе, ее способности генерировать качественные юридические решения актуальных проблем общественного развития. Объективная сложность определенной Постановлением N 11-П законодательной задачи подтверждается тем, что соответствующие изменения в ГПК РФ на сегодняшний день так и не внесены (хотя еще задолго до принятия данного Постановления названной проблеме уделялось значительное внимание как в судебной практике, так и в юридической литературе <2>). ——————————— <2> См., напр.: Ярков В. В. Значение Постановления Конституционного Суда РФ от 12.07.2007 N 10-П для исполнительного производства // Практика исполнительного производства. 2007. N 5 — 6; Малюшин К. А. Принцип минимальных стандартов правовой защиты в исполнительном производстве // Арбитражный и гражданский процесс. 2011. N 2. С. 36 — 39.
Группа депутатов подготовила и в конце 2012 г. внесла в Госдуму соответствующий законопроект <3>, в тексте которого, однако, не раскрыт предписанный Постановлением N 11-П правовой механизм. Так, депутаты предлагают предусмотреть возможность обращать взыскание на имущество согласно абз. 2 ч. 1 ст. 446 ГПК РФ, если за счет его стоимости может быть приобретено иное пригодное для постоянного проживания жилое помещение в границах того же населенного пункта по нормам предоставления жилья на каждого члена семьи гражданина-должника и при этом могут быть полностью или частично удовлетворены требования кредитора. Однако ни порядок обращения такого взыскания (судебный или внесудебный), ни способ определения наличия условий, позволяющих его наложить («может быть приобретено иное помещение»), ни особенности расчета объема требований взыскателя («могут быть удовлетворены требования кредитора полностью или частично») не указаны <4>. Очевидно, что законопроект никоим образом не обеспечивает баланс интересов должника и взыскателя, а также не гарантирует защиту конституционно значимых ценностей, перечисленных в Постановлении N 11-П. Кроме того, общая формулировка о времени вступления в силу предлагаемых законопроектом изменений (со дня официального опубликования) оставляет открытым вопрос, может ли ограничение имущественного иммунитета устанавливаться по всем не оконченным до настоящего времени исполнительным производствам, или только по возбужденным после вступления в силу изменений в ГПК РФ, либо по тем требованиям кредитора к должнику, которые будут заявлены в судебном порядке после вступления в силу соответствующих изменений. ——————————— <3> Законопроект N 175340-6 «О внесении изменений в статью 446 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (о пределах имущественного иммунитета на единственное пригодное для проживания жилое помещение)» внесен депутатами Госдумы Г. П. Хованской, Т. Н. Москальковой, Г. С. Носовко, А. А. Шеиным, В. П. Машкариным (см.: http://asozd2.duma. gov. ru/main. nsf/%28SpravkaNew%29?OpenAgent&RN;=175340-6&02). <4> Предложения по существенному изменению текста законопроекта содержались в замечаниях Правительства РФ к законопроекту N 175340-6 (см.: http://asozd2.duma. gov. ru/main. nsf/(ViewDoc)?OpenAgent&work;/dz. nsf/ByID&9F807DB45D5F9F7943257B2B0038D17E).
Таким образом, предложенный законопроект не позволяет справиться с поставленной задачей и, по всей видимости, должен быть значительно изменен и дополнен по мере движения через процедуры рассмотрения и принятия. При формировании системного и действительно эффективного правового механизма исполнения Постановления N 11-П предлагаем исходить из того, что решение проблемы обращения взыскания на единственное жилое помещение должника-гражданина должно лежать исключительно в правовой сфере, носить взвешенный характер. В противном случае может быть нарушен баланс интересов кредитора (взыскателя) и должника, общественной необходимости в обеспечении права на жилище и одновременно в безусловном исполнении судебных актов. В связи с этим, во-первых, в рамках создаваемого механизма недопустимо возлагать в любой форме бремя обеспечения жилищных прав должника-гражданина на взыскателя и иных лиц в исполнительном производстве. Как совершенно верно отметил в своем особом мнении к Постановлению N 11-П судья Н. С. Бондарь, норма ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, предусматривающая конституционные пределы ограничения государством прав и свобод человека и гражданина, по своему смыслу и назначению в системе конституционного регулирования не может быть автоматически распространена на отношения, возникающие между равноправными участниками гражданского оборота, и не может служить основанием для неисполнения ими в полном объеме принятых на себя в добровольно-договорном (диспозитивном) порядке обязательств. Обязанность по обеспечению гарантий реализации права на жилище должника-гражданина прежде всего лежит на государстве, исполняющем свою социальную функцию, а не на частном субъекте — взыскателе, чьи права и законные интересы должны быть в полной мере реализованы в исполнительном производстве. Сразу уточним, что, по нашему мнению, поиск и приобретение жилого помещения для должника-гражданина также не относится к функциям судебного пристава-исполнителя, вся деятельность которого должна быть направлена на правильное и своевременное исполнение конкретного исполнительного документа в соответствии с законом, являющимся, по сути, «помощником взыскателя». Во-вторых, конструкция нормы ст. 446 ГПК РФ не должна стать инструментом решения социальной проблемы имущественного расслоения. Позволим себе еще раз процитировать особое мнение судьи Н. С. Бондаря: «При поиске начал соразмерности и пропорциональности в защите права собственности и иных имущественных прав кредитора, с одной стороны, и права на жилище гражданина-должника — с другой, вряд ли есть основание выводить конституционные начала защиты прав должника, в том числе из принципа социальной государственности (статья 7 Конституции Российской Федерации). Соответствующие отношения в рамках исполнительного производства сводятся не к тому, чтобы объявить «войну дворцам» и «богатого должника сделать бедным», а чтобы обеспечить безусловное исполнение долгового обязательства при гарантировании должнику и проживающей с ним семье минимально необходимых условий проживания, в том числе жилищных». Развивая данную мысль, заметим, что любой правовой механизм должен исходить из постулата о юридическом равноправии частных субъектов, чьи отношения закон призван регулировать универсальным образом. В-третьих, правовое решение проблемы обращения взыскания на единственное жилое помещение должника необходимо экономически обосновывать с учетом возможных затрат государства и сторон исполнительного производства на его реализацию в каждом конкретном случае. Продажа имущества должника должна осуществляться на общих рыночных началах, предусмотренных законодательством об исполнительном производстве, и обеспечивать получение максимально возможной суммы, что соответствует интересам как должника, так и взыскателя. В-четвертых, решение указанной проблемы не может носить экстраординарный характер. Очевидно, что оно должно базироваться на основных началах и принципах правового регулирования в соответствующей сфере, гармонично взаимодействовать с иными правовыми институтами. Сконцентрируем наши усилия на поиске универсального и эффективного правового механизма исполнения Постановления N 11-П, удовлетворяющего всем перечисленным требованиям. В Постановлении N 11-П применительно к сфере исполнительного производства КС РФ традиционно делает выводы, опираясь на «общеправовой принцип справедливости», в соответствии с которым «право собственности и иные имущественные права подлежат защите на основе соразмерности и пропорциональности (выделено нами. — М. Г.)» <5>. Ранее, в Постановлении от 12.07.2007 N 10-П (далее — Постановление N 10-П), КС РФ, анализируя конституционность абз. 3 ч. 1 ст. 446 ГПК РФ (в той части, в какой им устанавливается запрет обращения взыскания по исполнительным документам на принадлежащие гражданину-должнику на праве собственности земельные участки, использование которых не связано с осуществлением им предпринимательской деятельности), также указал на необходимость защиты прав на основе соразмерности и пропорциональности. В 2007 г. КС РФ использовал этот довод для признания соответствующей нормы ст. 446 ГПК РФ неконституционной. ——————————— <5> См.: п. 2.1 Постановления N 11-П.
Постановление N 10-П позволило ряду исследователей заявить, что КС РФ признал существование специфических принципов исполнительного производства, в частности преимущественной защиты прав должника и соблюдения минимальных стандартов правовой защиты, отражающих социально значимые цели исполнительного производства <6>. ——————————— <6> См., напр.: Ярков В. В. Некоторые принципы гражданского исполнительного права (в связи с Постановлением Конституционного Суда России N 10-П от 12.07.2007 и новым Федеральным законом от 02.10.2007 N 229-ФЗ «Об исполнительном производстве») // Исполнительное производство: процессуальная природа и цивилистические основы: Сб. матер. конф. / Отв. ред. Д. Х. Валеев, М. Ю. Челышев. М., 2009. С. 210. Очевидно, что эти доктринальные принципы были выделены в попытке оправдать существование отдельной отрасли права — гражданского исполнительного.
Из общеправового принципа справедливости, к которому отсылает КС РФ, оценивая ст. 446 ГПК РФ, в юридической литературе выводится следующий отраслевой принцип — «принцип справедливости процессуальных гарантий прав граждан и организаций в исполнительном производстве» <7>. Д. Х. Валеев полагает, что принцип справедливости в исполнительном производстве предопределяет беспристрастное, справедливое отношение судебного пристава-исполнителя к сторонам исполнительного производства, его действие в соответствии с ранее установленной истиной. Ученый основывает на нем и нормы о соразмерности принудительного исполнения, закрепляющие перечень имущества и доходов, на которые не может быть обращено взыскание, в том числе ст. 446 ГПК РФ <8>. К. А. Малюшин пишет, что важным руководящим началом, присущим исполнительному производству, является соразмерность мер принудительного исполнения и проступка должника. По его мнению, соразмерность обеспечивает баланс прав и интересов сторон. В соответствии с этим принципом принудительные меры не должны неоправданно посягать на права должника и третьих лиц. Недопустимо применение несоразмерных и недобросовестных мер <9>. ——————————— <7> Валеев Д. Х. Система процессуальных гарантий прав граждан и организаций в исполнительном производстве. М., 2009. С. 92. <8> Там же. С. 93 — 94. <9> См.: Малюшин К. А. Принципы гражданского исполнительного права: проблемы понятия и системы. М., 2011 // СПС «КонсультантПлюс».
Попробуем ответить на вопрос: действительно ли существуют в исполнительном производстве общий принцип справедливости и выводимые из него КС РФ принципы пропорциональности и соразмерности? Последние и должны исходя из логики Постановления N 11-П определять конкретные объективные пределы имущественного иммунитета, предусмотренного ст. 446 ГПК РФ, и стать теоретической основой для конструирования механизма такого иммунитета в соответствии с поручением КС РФ. В ст. 4 Федерального закона от 02.10.2007 N 229-ФЗ «Об исполнительном производстве» (далее — Закон об исполнительном производстве) содержатся лишь два нормативных принципа, которые с известной долей условности могут быть соотнесены с доктринальными принципами справедливости, пропорциональности и соразмерности в исполнительном производстве. Это, во-первых, неприкосновенность минимума имущества, необходимого для существования должника-гражданина и членов его семьи, а во-вторых, соотносимость объема требований взыскателя и мер принудительного исполнения. Начнем с неприкосновенности минимума имущества должника. Заметим, что в общетеоретическом плане отраслевым может быть признан только принцип, который определяет формирование большинства норм соответствующей отрасли права, является системообразующим положением. Нетрудно заметить, что принцип неприкосновенности минимума имущества должника реализуется лишь в пяти статьях (ст. ст. 98 — 102) Закона об исполнительном производстве и не имеет универсального характера. Кроме того, формально говоря, он вообще не находит воплощения в рядовых нормах Закона об исполнительном производстве, поскольку касается минимума имущества должника-гражданина, тогда как названные выше статьи регулируют особенности наложения взыскания на денежные средства должника (не устанавливая перечень имущества, защищенного от взыскания). Единственная норма о неприкосновенном минимуме имущества содержится сегодня именно в ст. 446 ГПК РФ, который справедливо не определяет ее как норму-принцип гражданского процесса или исполнительного производства. Таким образом, соответствующий «принцип исполнительного производства» в ст. 4 Закона об исполнительном производстве лишь указывает на то, что в законодательстве должен быть установлен минимум неприкосновенного имущества, необходимого для существования должника-гражданина и членов его семьи. Вместе с тем вывести из данного принципа пределы применения имущественного иммунитета, использовать его для приведения ст. 446 ГПК РФ в соответствие с позицией КС РФ невозможно. Другим принципом исполнительного производства в ст. 4 Закона об исполнительном производстве является соотносимость объема требований взыскателя и мер принудительного исполнения. В соответствии со ст. 68 Закона об исполнительном производстве мерами принудительного исполнения являются действия, перечисленные в исполнительном документе или совершаемые судебным приставом-исполнителем в целях получения с должника имущества (в том числе денежных средств), подлежащего взысканию по исполнительному документу. Нетрудно заметить, что большинство мер принудительного исполнения, перечисленных в ч. 3 ст. 68 Закона об исполнительном производстве, представляют собой не что иное, как осуществление действий, прямо предписанных исполнительным документом или вытекающих из его содержания (например, обращение взыскания на имущество должника и его доходы, изъятие у должника имущества, присужденного взыскателю, совершение от имени и за счет должника действия, указанного в исполнительном документе, принудительное вселение взыскателя в жилое помещение). В случае с обращением взыскания на имущество, в том числе на денежные средства, объем такого взыскания прямо предписан исполнительным документом либо (если взыскание наложено на имущество в целях его реализации) определен по результатам оценки и не может быть установлен судебным приставом произвольно. Таким образом, соотносимость объема требований взыскателя и мер принудительного исполнения в сфере исполнительного производства как принцип, ограничивающий усмотрение судебного пристава при осуществлении мер принудительного исполнения, теряет всякий смысл, так как такое соотношение уже предустановлено исполнительным документом и законом. Представляется, что для решения проблемы, заявленной в настоящей статье, необходимо различать собственно «соотносимость» (термин из ст. 4 Закона об исполнительном производстве) и «соразмерность» (термин из Постановления N 11-П и других актов КС РФ по вопросу об имущественном иммунитете). Соотносимость определяет количественные пределы взыскания при принудительном исполнении, тогда как соразмерность (пропорциональность) — качественные. В одном из комментариев к Закону об исполнительном производстве совершенно справедливо указано: принцип соотносимости объема требований взыскателя гарантируется положениями Закона, которые предусматривают, что взыскание на имущество должника обращается в размере задолженности, определенном в исполнительном документе <10>. Для закрепления таких требований нет необходимости выделять соответствующий принцип, достаточно обычной нормы в Законе. Очевидно, что в законодательстве есть пробел в том, что касается закрепления общих критериев применения судебным приставом-исполнителем определенных дискреционных исполнительских действий, а не мер принудительного исполнения (например, наложение ареста на имущество должника). Здесь бы как раз понадобилась качественная, а не количественная соразмерность, на сегодняшний день отсутствующая в Законе. ——————————— <10> См.: Голубева А. Р., Салькова Н. В., Селионов И. В. Комментарий к Федеральному закону от 02.10.2007 N 229-ФЗ «Об исполнительном производстве» (постатейный). М., 2008. С. 18.
Таким образом, на уровне федерального законодательства принципы справедливости, соразмерности и пропорциональности в исполнительном производстве не предусмотрены. Не являются они и принципами гражданского судопроизводства <11>. ——————————— <11> Ранее мы указывали, что имущественный иммунитет закреплен именно в ГПК РФ, а не в Федеральном законе N 229-ФЗ «Об исполнительном производстве». Некоторые исследователи выделяют принцип пропорциональности (соразмерности) гражданского процессуального права, понимая под ним, однако, процессуальные эффективность и экономию (см.: Нохрин Д. Г. Принцип пропорциональности и «деформализация» судопроизводства (на примере апелляционного производства по частным жалобам в гражданском процессе) // Вестник гражданского процесса. 2013. N 1. С. 58 — 73).
Полагаем, что такая позиция законодателя вполне оправданна. Несмотря на существующие в юридической доктрине позиции, и в гражданском судопроизводстве, и в исполнительном производстве (даже если позволить себе отделить одно от другого) принципы справедливости, пропорциональности и соразмерности в том смысле, который в них вкладывает КС РФ в Постановлении N 11-П, отсутствуют. Именно это обстоятельство, по нашему мнению, влечет существенную ошибку правоприменителя и вводит в заблуждение тех, кто полагает возможным толковать Постановление N 11-П, используя лишь правовой инструментарий исполнительного производства. В случаях, когда речь идет о процессуальных отраслях права, базовый для них принцип процессуального формализма вступает в прямое противоречие с принципами справедливости и — производными от него — пропорциональности и соразмерности (если предположить существование последних именно как принципов в отдельных отраслях правового регулирования). С точки зрения самой процедуры судопроизводства или исполнительного производства как установленной законом четкой последовательности процессуальных действий ни для суда, ни для судебного пристава, ни для другого участника процесса справедливость не может быть определена в качестве юридически значимого критерия выбора того или иного способа поведения. Процессуальные действия должны совершаться при соблюдении условий и порядка, которые установлены законом, процессуальная дискреция допускается в ограниченных случаях, и в гражданском процессуальном праве она обусловлена принципами диспозитивности, состязательности и равноправия сторон, имеющими четкие пределы применения. Но, например, допустимо ли отказать одной из сторон в представлении доказательства суду на основании принципа справедливости? Можно ли расценивать как несправедливое определение суда, возлагающее судебные расходы состоятельного истца на ответчика, находящегося в трудной жизненной ситуации, да еще, например, потерявшего в результате вступившего в законную силу решения суда большую часть своего имущества, присужденного истцу? А справедливо ли применять преюдицию против человека, который по малограмотности не знал о последствиях признания обстоятельств в суде первой инстанции и лишил себя возможности когда-либо доказать обратное суду? Очевидно, что критерий справедливости в современном российском гражданском судопроизводстве в данном случае не лучший помощник. Иначе нам придется пожертвовать краеугольными принципами законности, процессуального формализма, состязательности и равноправия сторон. Безусловно, это будет совсем другой гражданский процесс, например справедливый, но не равноправный или справедливый, но не состязательный, с предубежденным в силу своего понимания справедливости судьей <12>. ——————————— <12> Безусловно, законодатель в тех или иных исторических условиях, в различных государствах меняет систему процессуальных принципов, в которые теоретически может попасть и справедливость (вспомним историю возникновения канцлерского права в Великобритании). Наша задача в рамках настоящей статьи — не рассуждение о будущем гражданского процесса в целом, а попытка найти эффективные правовые решения существующих проблем в современной системе регулирования.
Все сказанное в полной мере относится и к исполнительному производству. Справедливость, по нашему мнению, в существующей парадигме правового регулирования не может стать для деятельности судебного пристава-исполнителя процессуальным принципом. Он непреодолимо вступит в конфликт с важнейшим принципом принудительного исполнения, определяющим сегодня на основании положений Конституции РФ и международного права построение всей системы исполнительного производства, — безусловным, своевременным и в полном объеме исполнением требований исполнительного документа. Может ли судебный пристав-исполнитель решить на этапе принудительного исполнения, что справедливо было бы прекратить исполнительное производство без полного фактического исполнения на том основании, что взыскатель и так получил достаточно? Либо без каких-либо законодательных критериев самостоятельно определить, что то или иное жилое помещение достаточно для проживания должника и должно быть освобождено от взыскания? Очевидно, что нет. Неограниченное или ограниченное общими оценочными категориями (справедливость, пропорциональность) усмотрение в процессуальной сфере грозит злоупотреблениями, правовой неопределенностью, избирательным правоприменением (вспомним, сколько вопросов возникало у граждан по поводу такого исполнительного действия, как ограничение на выезд должника за рубеж). Мы уже приводили мнение В. В. Яркова, полагающего, что принципы исполнительного производства отражают его социально значимые цели. На наш взгляд, единственная такая цель заключается в том, чтобы создавать процессуальные гарантии полного и своевременного исполнения требований судебных актов. Законодательное возложение на исполнительное производство иных «социально значимых» целей всегда будет декларацией, не подкрепленной правовым арсеналом, необходимым для их реализации на практике. Принцип справедливости в государстве, чья правовая система основана на писаном статутном праве, не может восприниматься как процессуальный, как принцип правоприменения. При этом, безусловно, справедливость, будучи принципом нормотворчества, определяет правовое регулирование. Законодательство должно быть справедливым — тогда справедливым будет и судебное решение, выносимое на его основании, и соответствующее исполнительное производство. Таким образом, принципы справедливости и (основанные на нем) пропорциональности и соразмерности, на которые указывает КС РФ, по нашему мнению, относятся исключительно к материальному, а не процессуальному праву. Именно в этом тезисе скрыт ключ к решению не только проблемы ст. 446 ГПК РФ, но и многих других правовых проблем, относящихся на первый взгляд к сфере исполнительного производства, но на самом деле простирающихся через институты судопроизводства к материальному праву, способам защиты субъективных прав, нормам обязательственного права, истокам возникновения правоотношения, которое лишь на заключительной стадии своей реализации попадает в сферу действия законодательства об исполнительном производстве. Высказанную идею как нельзя лучше иллюстрирует Постановление ЕСПЧ по делу «Гладышева против Российской Федерации» <13> (далее — Постановление ЕСПЧ). Фабула дела во многом перекликается с обстоятельствами дел, ставшими поводом для принятия КС РФ Постановления N 11-П. В 2005 г. гр-ка Гладышева приобрела в Москве квартиру площадью 37,5 кв. м у продавца, который, в свою очередь, купил ее у гражданки, получившей право собственности в порядке приватизации в 2004 г. В 2009 г. суд общей юрисдикции признал приватизацию незаконной и на основании ст. 302 ГК РФ удовлетворил иск г. Москвы к гр-ке Гладышевой об истребовании данной квартиры на том основании, что она выбыла из владения г. Москвы как собственника имущества помимо его воли (путем совершения мошеннических действий). Таким образом, г-жа Гладышева подлежала выселению из принадлежащей ей квартиры без предоставления компенсации. Органы исполнительной власти г. Москвы отказались заключить с г-жой Гладышевой договор социального найма этой квартиры, что обеспечило бы ей и проживавшему вместе с ней несо вершеннолетнему ребенку право на жилище. ——————————— <13> См.: Постановление ЕСПЧ от 06.12.2011 по делу Gladysheva v. Russia, жалоба N 7097/10.
Суд субъекта Российской Федерации и Верховный Суд РФ оставили без изменений постановление суда первой инстанции. Безусловно, в данном случае российские суды вряд ли могли принять иное решение. Соответствующие выводы были сделаны с учетом ст. ст. 167, 302 ГК РФ в толковании известного Постановления КС РФ от 21.04.2003 N 6-П, предусматривавшего применение в подобной ситуации норм о виндикации. Но, исходя из выводов ЕСПЧ, законность в данном случае явно победила справедливость. В результате судебных процедур государство лишило гражданку с несовершеннолетним ребенком единственного жилого помещения площадью 37,5 кв. м, которое она ранее приобрела на рыночных условиях у частного лица. Как отметил ЕСПЧ, процедуры приватизации квартиры проводились официальными органами в рамках осуществления полномочий государства, и ничто не препятствовало властям, ответственным за регистрацию, социальный наем и приватизацию, установить подлинность документов, ставших основанием для приватизации. К исключительной компетенции государства относятся определение условий и порядка отчуждения своего имущества в пользу лиц, имеющих на него право, и контроль соблюдения этих условий. Кроме того, дальнейшие сделки в отношении квартиры также требовали легализации государством. При таком количестве регулятивных органов, обеспечивающих чистоту титула, ни заявительница, ни иное третье лицо — покупатель квартиры — не обязаны были оценивать риск прекращения права собственности в связи с недостатками, которые подлежали устранению в рамках процедур, специально введенных в этих целях. Упущение властей, как указал ЕСПЧ, не могло оправдать последующие санкции против добросовестного приобретателя данного имущества <14>. ——————————— <14> Там же. П. 79.
Как и в случае с Постановлением N 11-П, в основе выводов ЕСПЧ лежит тезис о том, что любое вмешательство в имущественное право должно не только быть законным и иметь законную цель, но и удовлетворять требованию пропорциональности, а также о том, что необходимо устанавливать справедливое равновесие между общественными интересами и требованиями защиты основных прав лица <15>. ——————————— <15> Там же. П. 77.
Оценивая применение судами в конкретной ситуации норм материального права (п. 1 ст. 302 ГК РФ), ЕСПЧ констатировал нарушение Российской Федерацией ст. 8 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, п. 2 которой не допускает вмешательство со стороны публичных властей в осуществление права на жилище, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц. Кроме того, ЕСПЧ отметил, что решение о выселении заявительницы было вынесено национальными судами автоматически после того, как они лишили ее права собственности. Они не проанализировали пропорциональность меры, примененной к заявительнице, а именно выселения из квартиры, признанной государственной собственностью <16>. ——————————— <16> См.: Постановление ЕСПЧ от 06.12.2011 по делу Gladysheva v. Russia, жалоба N 7097/10. П. 94.
Так почему же российские суды в одном деле, ссылаясь на ст. 446 ГПК РФ, встают на защиту права собственности должника-гражданина на жилище площадью 332,5 кв. м и не обращают на него взыскания, а в другом выселяют гражданку с несовершеннолетним ребенком из единственной квартиры площадью в десять раз меньше? И в Постановлении N 11-П, и в Постановлении ЕСПЧ были зафиксированы нарушения принципов справедливости, пропорциональности, соразмерности (правда, в случае с КС РФ — в пользу взыскателя против должника, а в случае ЕСПЧ — наоборот). Предположим, что проблема кроется не в процессуальных нормах ГПК РФ, которые в обеих ситуациях обеспечили в целом правильное (с точки зрения толкования высшими судебными инстанциями) применение национальными судами норм материального права, и уж точно не в нормах законодательства об исполнительном производстве, при реализации которых судебному приставу-исполнителю надлежит лишь следовать предписаниям судебного решения, не анализируя послужившие основанием для его вынесения положения материального права. ЕСПЧ указал на диспропорциональность правового регулирования. Однако это проблема материального, а не процессуального права, в конкретном случае — соотношения способов защиты субъективных прав, пределов и особенностей их применения. Диспропорциональными с точки зрения обеспечения баланса частных и публичных интересов оказались сами нормы гражданского права (например, ст. 302 ГК РФ), предписывающие судам принимать соответствующие решения по существу. В ч. 3 ст. 68 Закона об исполнительном производстве такие меры принудительного исполнения, как обращение взыскания на имущество должника, в том числе на денежные средства и ценные бумаги (п. 1), и изъятие у должника имущества, присужденного взыскателю (п. 4), находятся в одном перечне, обе они в целом осуществляются в едином режиме в соответствии с гл. 8 Закона об исполнительном производстве. При этом имущественный иммунитет, предусмотренный ст. 446 ГПК РФ, исходя из ее буквального толкования («взыскание по исполнительным документам не может быть обращено на следующее имущество, принадлежащее гражданину-должнику на праве собственности» (выделено нами. — М. Г.) распространяется только на случаи принудительного исполнения денежных обязательств (п. 1 ч. 3 ст. 68 Закона об исполнительном производстве), а в случае взыскания имущества в натуре, в том числе в форме виндикации, реституции по недействительной сделке и по другим требованиям (п. 4 ч. 3 ст. 68 Закона об исполнительном производстве), такие гарантии не применяются (вспомним фабулу дела в Постановлении ЕСПЧ). С учетом того что целью установления имущественного иммунитета (если понимать его не как материально-правовой, а как судебный, исполнительный иммунитет) в отношении единственного жилого помещения должника во всех случаях должно являться обеспечение конституционного права гражданина на жилище и достойную жизнь (в терминологии Закона об исполнительном производстве — «неприкосновенности минимума имущества, необходимого для существования должника-гражданина и членов его семьи»), предусмотренные ст. 446 ГПК РФ гарантии с точки зрения процессуального права должны распространяться на все виды взысканий. Существующая дифференциация не может быть обоснована принципами ни гражданского судопроизводства, ни исполнительного производства. Очевидно, что в данном случае правовую основу диспропорционального регулирования составляют положения материального права, устанавливающего определенное нормативное соотношение интересов субъектов гражданского правоотношения (вспомним ст. ст. 167, 302, 303 ГК РФ). Необходимо понимать, что меры принудительного исполнения в исполнительном производстве, в том числе указанные выше, не существуют сами по себе. Они должны представлять собой точное отражение способов защиты субъективных прав (например, предусмотренных в ст. 12 ГК РФ способов защиты гражданских прав), быть некой послесудебной формой их принудительного осуществления. Именно материальное законодательство дает возможность выбора того или иного способа защиты управомоченным лицом, который в дальнейшем превращается в предмет иска, ложится в основу судебного решения и в конечном итоге реализуется в качестве меры принудительного исполнения в исполнительном производстве. Конституционная цель гражданского судопроизводства (как минимум в исковом процессе) и следующего за ним исполнительного производства — обеспечить сохранение и реализацию преимущественно в неизменном виде соответствующих субъективных прав. Сами конструкции способов защиты субъективных прав и, что наиболее важно, их разнообразное содержание, пределы применения определяются материальным законодательством (гражданским, семейным, жилищным, земельным, налоговым, бюджетным, административным, антимонопольным и т. д.). При этом единая процедурная форма реализации такого способа защиты определяется процессуальным законодательством. В исполнительном производстве должно быть безразлично, на каком правовом основании изымается принадлежащее должнику имущество — норм о возмещении убытков или виндикации, реституции, о неосновательном обогащении или же о признании права. Все соответствующие вопросы должны быть разрешены в судебном акте, вынесенном на основе норм материального права; именно в судебном решении в терминах принудительного исполнения <17> формулируется требуемый способ защиты субъективного права кредитора (взыскателя). ——————————— <17> В качестве меры принудительного исполнения, имеющей четкую процессуальную регламентацию.
Очевидно, что и имущественный иммунитет гражданина-должника следует оценивать именно как предел применения соответствующего способа защиты субъективного права кредитора (взыскателя), как элемент его содержания, но не формы, как материально-правовую гарантию прав должника, как границу, которую устанавливает законодатель, а не правоприменитель (суд или судебный пристав) в соответствии с требованиями справедливости, пропорциональности, соразмерности, с учетом необходимости обеспечивать конституционно значимые права должника и кредитора, публичные интересы. Проблема ст. 446 ГПК РФ, обозначенная выше, таким образом, связана не только с процессуальными <18>, но и с материально-правовыми гарантиями реализации конституционных прав должника. ——————————— <18> Такие процессуальные гарантии прав должника, например, установлены ч. 1 ст. 35 Закона об исполнительном производстве, запрещающей совершать исполнительные действия и меры принудительного исполнения в ночное время.
Предвосхищая вопрос о том, каким же образом статья, устанавливающая, по сути, материально-правовые пределы реализации субъективных прав, оказалась в ГПК РФ, заметим, что, по нашему мнению, размещение ее в процессуальном законодательстве никак не влияет на ее материально-правовое значение. Нетрудно заметить, что она регулирует прежде всего соотношение не прав взыскателя и должника в исполнительном производстве, а кредитора и должника в материальном правоотношении. Таким образом, она встает в один ряд не с нормами процессуального права, а, например, со ст. ст. 208, 211 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (последствия признания гражданина банкротом, порядок удовлетворения требований кредиторов), п. 1 ст. 239 Бюджетного кодекса РФ (иммунитет бюджетов), п. 5 ст. 21 Федерального закона от 26.09.1997 N 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» (иммунитет имущества богослужебного назначения), п. 3 ст. 256 ГК РФ (обращение взыскания по обязательствам одного из супругов), п. 2 ст. 348 ГК РФ (условия обращения взыскания на заложенное имущество), п. 5 ст. 350 ГК РФ (прекращение обращения взыскания на заложенное имущество в связи с исполнением обеспеченного залогом обязательства), ст. 855 ГК РФ (очередность списания денежных средств со счета). Именно юридические конструкции приведенных выше и иных материально-правовых норм, отражающих основные начала и принципы регулирования в сфере гражданского, земельного, жилищного, семейного права, должны стать основой для создания механизма обращения взыскания на единственное пригодное для постоянного проживания жилое помещение должника-гражданина и членов его семьи. В свете сказанного и с учетом позиции КС РФ, изложенной в Постановлении N 11-П, по нашему мнению, такой механизм может выглядеть следующим образом <19>. ——————————— <19> Соответствующие процессуальные нормы должны быть распределены между ГПК РФ и Законом об исполнительном производстве в зависимости от участия в определенных процедурах суда или судебного пристава-исполнителя. Вместе с тем общая норма об имущественном иммунитете, безусловно, должна находиться в ГК РФ, несмотря на длительный исторический опыт регулирования соответствующих отношений в процессуальном законе. По всей видимости, именно в ГК РФ необходимо урегулировать особенности применения имущественного иммунитета и способов защиты прав кредитора при обращении взыскания на единственное жилое помещение в натуре для предотвращения ситуаций, подобных описанной в Постановлении ЕСПЧ по делу г-жи Гладышевой.
Во-первых, предлагается установить исключительно судебный порядок обращения взыскания на единственное жилое помещение, поскольку при обращении такого взыскания подлежат проверке обстоятельства, которые могут быть установлены лишь в состязательной судебной процедуре, предназначенной для разрешения спора о праве (факт наличия членов семьи, проживающих совместно с гражданином, статус жилого помещения как единственного пригодного для проживания и др.). Кроме того, только суд может объективно оценить реальное имущественное состояние должника и при необходимости в рамках закона применить дискреционные полномочия для защиты его конституционных прав и, что более важно, членов его семьи. Представляется возможным рассматривать такие дела не в исковом производстве (поскольку уже существует вступившее в законную силу судебное решение по спору между взыскателем и должником), а в специальной судебной процедуре в рамках исполнительного производства (по аналогии с процедурой, предусмотренной ст. 77 Закона). Соответственно, должна быть определена территориальная подсудность такого рода дел. С учетом принципов регулирования подсудности в ГПК РФ заявление об обращении взыскания на соответствующее имущество может рассматриваться судом по месту нахождения объектов недвижимого имущества, на которые обращается взыскание. Во-вторых, непосредственно в ст. 446 ГПК РФ должны быть установлены четкие критерии определения размера жилья, превышение которых позволит инициировать судебную процедуру обращения взыскания на единственное жилое помещение. Так, имущественный иммунитет может распространяться только на жилье, размер которого не превышает норму предоставления жилой площади, установленную в соответствии с законодательством Российской Федерации, с учетом права на дополнительную жилую площадь, в расчете на гражданина-должника и проживающих с ним членов семьи. Кроме того, с учетом положений ст. 273 ГК РФ объектом взыскания должны быть и земельные участки (их части), занятые указанными помещениями (например, если взыскание обращается на жилой дом) и необходимые для их использования. Таким образом, подлежит изменению и абз. 3 ч. 1 ст. 446 ГПК РФ. Если размер принадлежащего должнику-гражданину на праве собственности земельного участка с расположенным на нем жилым помещением, на которое не может быть обращено взыскание в соответствии со ст. 446 ГПК РФ, превышает размер, необходимый для использования такого жилого помещения, то обращение взыскания на этот участок должно допускаться. В этом случае суд по заявлению взыскателя или судебного пристава-исполнителя осуществляет в соответствии с земельным законодательством раздел участка и обращает взыскание на ту его часть, на которую оно может быть обращено в соответствии с ГПК РФ. В-третьих, основанием для возбуждения процедуры обращения взыскания на единственное жилое помещение может стать неисполнение должником в установленный срок требований, содержащихся только в исполнительном документе, выданном на основании судебного акта. Очевидно, что лишение единственного жилого помещения на основании административного акта в значительной степени нарушит баланс частных и публичных интересов, выявленный в Постановлении N 11-П и Постановлении ЕСПЧ. Также должен быть решен вопрос о лицах, имеющих право на стадии исполнительного производства обратиться в суд с заявлением об обращении взыскания на единственное жилое помещение. По нашему мнению, такое право должно быть альтернативно предоставлено взыскателю (как кредитору в материально-правовом обязательстве) <20> и судебному приставу-исполнителю (как лицу, на которое законом возложена публичная обязанность обеспечивать полное и своевременное принудительное исполнение такого обязательства). ——————————— <20> При этом вне зависимости от того, кто из кредиторов (если их несколько) обращается с соответствующим заявлением в суд, при недостаточности взысканной за счет реализации жилого помещения должника суммы она будет распределяться по общим правилам об очередности удовлетворения требований взыскателей, предусмотренным ст. 111 Закона об исполнительном производстве.
В-четвертых, в качестве дополнительных процессуальных гарантий реализации конституционно значимых прав гражданина-должника и членов его семьи, с учетом положений Постановления N 11-П, заявление должно рассматриваться судом с участием гражданина-должника, совершеннолетних членов его семьи, проживающих совместно с ним, судебного пристава-исполнителя, прокурора, а в случае проживания совместно с гражданином-должником в качестве членов его семьи несовершеннолетних либо лиц, ограниченных судом в дееспособности, или недееспособных граждан — с участием органов опеки и попечительства. Суд привлекает для участия в деле лиц, имеющих основанное на законе или договоре право в отношении имущества, на которое просит обратить взыскание истец (арендаторы, наниматели, получатели ренты, залогодержатели и другие лица) в целях обеспечения их законных интересов. В-пятых, с учетом Постановления N 11-П предлагается прямо в законе закрепить, что суд устанавливает состав членов семьи гражданина-должника, проживающих совместно с ним в принадлежащем ему жилом помещении, в соответствии с жилищным законодательством Российской Федерации. Суд также определяет, является ли соответствующее помещение единственно пригодным для проживания гражданина-должника и членов его семьи. Предлагается сформулировать и соответствующие требования к содержанию определения суда об обращении взыскания на имущество. В-шестых, в качестве материально-правового механизма обращения взыскания в рассматриваемом случае предлагается использовать уже длительное время существующие в гражданском законодательстве правовые конструкции обращения взыскания и реализации заложенного имущества (например, ст. 348 ГК РФ). Следует установить, что обращение взыскания в соответствии со ст. 446 ГПК РФ не допускается, если размер требований в исполнительном производстве явно не соответствует стоимости имущества, на которое обращается взыскание. Если не доказано иное, предполагается, что объем требований явно несоразмерен стоимости соответствующего имущества в случае, если сумма не исполненных гражданином-должником обязательств, а также подлежащих возмещению за его счет расходов по совершению исполнительных действий и исполнительского сбора составляет, например, менее 20% от стоимости имущества в соответствии с независимой оценкой, назначенной судом при решении вопроса об обращении взыскания, и (или) минимальный размер денежной суммы, подлежащей передаче собственнику после реализации имущества, в два и более раз меньше его стоимости. Такие альтернативные пределы нормативной соразмерности позволят обеспечить и экономическую целесообразность процедуры обращения взыскания, и материально-правовые гарантии конституционных прав должника-гражданина в соответствии с Постановлением N 11-П. В-седьмых, предлагается установить, что при обращении взыскания на соответствующее имущество собственнику передается вырученная от продажи сумма за вычетом денежных средств, подлежащих распределению в соответствии с гл. 14 Закона об исполнительном производстве. Ключевым элементом механизма обращения взыскания должна стать минимальная сумма, подлежащая передаче гражданину-должнику после реализации его имущества на торгах в исполнительном производстве и достаточная для обеспечения его жилищных прав. Размер передаваемых средств должен рассчитываться по математической формуле и указываться судом в определении об обращении взыскания. Так, передаваемая после реализации имущества собственнику сумма для приобретения иного жилого помещения для проживания гражданина-должника и членов его семьи не может составлять менее стоимости жилой площади, рассчитанной на основании нормы предоставления площади жилого помещения, установленной в соответствии с жилищным законодательством Российской Федерации (с учетом права на дополнительную жилую площадь на одного человека для всех членов семьи гражданина-должника, проживающих совместно с ним, согласно средней рыночной стоимости одного квадратного метра общей площади жилья по субъектам РФ), подлежащей применению при расчете размеров социальных выплат для категорий граждан, которым указанные социальные выплаты предоставляются на приобретение (строительство) жилых помещений за счет средств федерального бюджета, утвержденной уполномоченным федеральным органом исполнительной власти <21> и действующей на момент вынесения определения суда об обращении взыскания на имущество (формула расчета минимальной денежной суммы, подлежащей передаче гражданину-должнику). ——————————— <21> Такая стоимость регулярно устанавливается Федеральным агентством по строительству и жилищно-коммунальному хозяйству (см., напр.: Приказ Госстроя от 25.04.2013 N 144/ГС «О средней рыночной стоимости 1 квадратного метра общей площади жилых помещений по субъектам Российской Федерации на II квартал 2013 года»).
Существует возможность также наделить суд правом с учетом обстоятельств дела, в целях обеспечения реализации жилищных прав гражданина-должника и членов семьи, проживающих совместно с ним, увеличить минимальный размер суммы, подлежащей передаче собственнику после реализации имущества, но не более чем, например, на 20%. В-восьмых, предлагается детально определить в Законе особенности обращения взыскания на имущество именно в контексте процедур исполнительного производства (арест, реализация и т. д.). Арест соответствующего имущества, очевидно, не может включать изъятие имущества у должника. Начальная цена имущества, выставляемого на торги, не может быть меньше стоимости, зафиксированной в определении суда об обращении взыскания на имущество. Безусловно, с учетом Постановления N 11-П в Законе об исполнительном производстве должно быть предусмотрено, что обращение на единственное жилое помещение осуществляется в последнюю очередь, только в случае отсутствия у должника-гражданина денежных средств и другого имущества, а также заработной платы и иных доходов, на которые может быть обращено взыскание в соответствии с законодательством, достаточных для удовлетворения требований, содержащихся в исполнительном документе <22>. ——————————— <22> Необходимо рассмотреть вопрос о введении в Закон об исполнительном производстве комплексной нормы об очередности обращения взыскания на имущество гражданина-должника. Такая норма уже существует для должников-организаций (ст. 94).
В качестве особенностей обращения взыскания на единственное жилое помещение должника может быть предусмотрена обязанность судебного пристава-исполнителя после объявления вторичных торгов по реализации имущества несостоявшимися вынести постановление о возвращении имущества должнику. Чтобы минимизировать злоупотребления при приобретении имущества, предлагается установить, что причитающаяся должнику после реализации имущества денежная сумма подлежит перечислению через специализированный счет в порядке, обеспечивающем приобретение иного пригодного для постоянного проживания помещения для него и живущих с ним членов семьи, отвечающего требованиям жилищного законодательства. Право установить соответствующий порядок может быть передано Законом Правительству РФ. Гарантией прав и законных интересов должника и членов его семьи может стать норма, предусматривающая, что при обращении взыскания на жилое помещение суд определяет срок, в течение которого гражданин-должник и проживающие с ним члены семьи обязаны освободить это помещение и в течение которого должник должен приобрести иное пригодное для постоянного проживания жилье для себя и своей семьи. Такой срок может составлять, например, не менее месяца и не более трех месяцев с даты предоставления должнику денежных средств для приобретения иного жилого помещения. И наконец, в-девятых, предлагается четко определить, каковы временные рамки действия предлагаемых изменений. Этот вопрос уже затрагивался выше при обсуждении проекта изменений в ст. 446 ГПК РФ, подготовленного группой депутатов Госдумы. Ответ на него напрямую зависит от того, как мы понимаем правовую природу института обращения взыскания на единственное жилое помещение должника: как новое процессуальное, исполнительное действие, новую меру принудительного исполнения (в таком случае, как любая гражданская процессуальная норма, она действует во времени в соответствии с ч. 3 ст. 1 ГПК РФ, т. е. распространяется на все не оконченные до определенной даты исполнительные производства) либо как новый предел осуществления материально-правового способа защиты своего права кредитором (в таком случае действует п. 1 ст. 4 ГК РФ и, следовательно, изменения применяются к отношениям, связанным с принудительным исполнением обязательств гражданина-должника, возникших после дня вступления в силу закона о внесении изменений). С учетом всего сказанного в настоящей статье считаем более корректным последний вариант. Безусловно, мы обозначили лишь контуры регулирования соответствующих отношений, за их пределами остались многие вопросы, требующие разрешения при подготовке текста Закона в целях исполнения Постановления N 11-П. Основная идея предлагаемого регулирования — обеспечить кредитору (взыскателю) в исполнительном производстве получение того, что причитается ему в силу материально-правового обязательства, неисполнение которого и стало поводом для обращения с иском в суд, а должнику — соблюдение его законных интересов. Считаем, что с точки зрения основных начал гражданского права, а также целей и задач гражданского судопроизводства недопустима ситуация, когда кредитор по результатам исполнительного производства не возвращает себе причитающийся по договору денежный долг, а получает в собственность неликвидную, обремененную правами членов семьи должника квартиру или долю в праве на нее, которую вряд ли возможно реализовать <23>. Думается, что это не соответствует принципам справедливости, пропорциональности и соразмерности, на которые указывают КС РФ и ЕСПЧ. ——————————— <23> Предположим, что с учетом особенностей ценообразования на рынке недвижимости доля в праве на жилое помещение может быть реализована взыскателем только со значительным дисконтом, что не отвечает интересам ни государства, ни сторон исполнительного производства.
