Арламенков А. Ю., секретарь отдела обеспечения судопроизводства по уголовным делам 1-й инстанции Московского городского суда, аспирант.
В изучении канонического права и его непосредственной роли в праве светском необходим системный анализ взаимной рецепции норм. Рецепирование норм канонического права в материальные и процессуальные источники права России четко прослеживается в период формирования первоисточников и памятников русского права.
На начальном этапе формирования и развития права Древней Руси явно отмечается уголовно-правовой способ разрешения, который впоследствии трансформировался в нормы административного, гражданского, а затем и арбитражного производства.
Выработка общесоциальной концепции христианской церкви привела к тому, что первоисточники теологического учения, а также канонического права стали активно внедряться в светские источники материального и процессуального права.
С учетом естественного исторического развития каноническое право получает новое рождение в реципированных источниках права Византии, сборниках императорского права по делам церкви и веры.
Многообразие канонов по гражданским (корпоративным) правоотношениям неминуемо привело к формированию такого института, как церковное право, в понимании взаимно реципированных источников по регулированию внутренних отношений церкви.
На современном этапе развития реципированного церковного права следует обратить внимание на имущественное положение церкви как юридического лица. Церковь и ее учреждения осуществляют полный перечень прав, предоставленных юридическому лицу, в том числе представлять свои интересы в судах федеральной судебной системы Российской Федерации.
Однако для настоящего исследования наиболее важным является рассмотрение дел имущественного характера, в рамках которых осуществляется взыскание денежных средств и имущества религиозных организаций, с применением положений ч. 5 ст. 21 ФЗ от 26.09.1997 N 125-ФЗ «О свободе совести и религиозных объединениях» .
Данную категорию дел представляется необходимым рассмотреть на примере материалов судебной практики федеральных арбитражных судов Российской Федерации.
Как указано в Постановлении Третьего арбитражного апелляционного суда от 24.08.2009 по делу N А33-6653/2009-03АП-2589/2009: «Местная иудейская религиозная организация «Красноярское еврейское религиозное объединение» (далее — заявитель, МИРО «КЕРО») обратилась в Арбитражный суд Красноярского края с заявлением к судебному приставу-исполнителю межрайонного отдела судебных приставов по исполнению особых исполнительных производств… о признании незаконными действий по обращению взыскания и наложению ареста на имущество должника: «объект незавершенного строительства»…
Решением Арбитражного суда Красноярского края от 22 мая 2009 г. в удовлетворении заявления отказано.
Не согласившись с решением суда первой инстанции, МИРО «КЕРО» обратилось с апелляционной жалобой в Третий арбитражный апелляционный суд, приведя следующие доводы:
— в силу п. 5 ст. 21 Федерального закона «О свободе совести и религиозных объединениях» если имущество религиозной организации является движимым или недвижимым и используется для богослужебных целей, то обращение взыскания на него невозможно. Независимо от факта, утвержден ли Правительством Российской Федерации перечень видов имущества богослужебного назначения;
— судебному приставу-исполнителю, прежде чем обращать взыскание на пристройку к зданию синагоги… следовало установить, используется ли этот объект в богослужебных целях;
— до тех пор, пока Правительством Российской Федерации не установлен перечень видов имущества богослужебного назначения, следует руководствоваться понятием данного имущества, данным в Постановлении Правительства Российской Федерации от 30.06.2001 N 490″.
Первый довод МИРО «КЕРО» содержит неточность в толковании нормы материального права. Поскольку уполномоченный представитель местной религиозной организации не смог доказать факт использования «объекта незавершенного строительства» в богослужебных целях, подписал акт ареста указанного объекта недвижимости и возражений не изложил. Следовательно, до момента предъявления документов или иных подтверждающих указанное обстоятельство материалов (доказательств), подтверждающих факт использования данного «объекта незавершенного строительства» в богослужебных целях, судебный пристав-исполнитель был вправе наложить арест в целях обеспечения требований исполнительного документа, но только в срок, предоставленный для добровольного исполнения требований исполнительного документа, который не может превышать пяти дней с момента получения должником постановления судебного пристава-исполнителя о возбуждении исполнительного производства, которое содержит указание на порядок совершения исполнительных действий и совершения мер принудительного исполнения, предусмотренных ФЗ от 02.10.2007 N 229-ФЗ «Об исполнительном производстве». Учитывая тот факт, что судебным приставом-исполнителем возбуждено исполнительное производство 19.11.2008, а акт описи и ареста имущества должника составлен 07.04.2009, т. е. через пять месяцев и семь дней, без учета максимального срока для добровольного исполнения требований исполнительного документа, действия судебного пристава-исполнителя приобрели характер принудительных мер исполнительного характера, но никак не исполнительных действий по обеспечению требований исполнительного документа. Также необходимо учитывать тот факт, что позиция истца и ответчика по рассматриваемому делу относительно признания права собственности на спорный объект строительства — единодушна: право собственности отсутствует. Однако в нарушение норм материального права и актов толкования права, в части ст. 130 Гражданского кодекса Российской Федерации, а также п. 17 информационного письма ВАС РФ от 16.02.2001 N 59 судебным приставом-исполнителем наложен арест на недвижимое имущество. При системном анализе указанных норм объект незавершенного строительства не может быть продан с публичных торгов в порядке исполнительного производства до тех пор, пока право собственности должника на данный объект не будет зарегистрировано самим должником или судебным приставом-исполнителем в соответствии со ст. 25 ФЗ «О регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним». Также не учтено требование ст. ст. 218 и 219 ГК РФ — право собственности на новую вещь, изготовленную или созданную лицом для себя с соблюдением закона и иных правовых актов, приобретается этим лицом. Право собственности на здание, сооружение и другое вновь создаваемое недвижимое имущество подлежит государственной регистрации и возникает с момента такой регистрации.
С учетом изложенного выше и требований ст. 94 ФЗ «Об исполнительном производстве» судебным приставом-исполнителем устанавливается особый порядок обращения взыскания на имущество должника-организации.
Положения указанной статьи судебным приставом-исполнителем были также проигнорированы. Поскольку абзац 1 ч. 1 ст. 94 содержит непосредственный запрет обращения взыскания на имущество, на которое в соответствии с законодательством Российской Федерации не может быть обращено взыскание. Статья 94 ФЗ «Об исполнительном производстве» находится в непосредственной логической связи с ч. 5 ст. 21 ФЗ «О свободе совести и религиозных объединениях». С учетом статуса субъекта исполнительного производства необходимо применять особый порядок обращения взыскания на имущество должника — религиозной организации, не применяя общих норм ФЗ «Об исполнительном производстве», которые не учитывают специфику взаимоотношений различных правовых систем и правоотношений между религиозными организациями и государством.
Против того, что судебным приставом-исполнителем были выполнены исполнительные действия, свидетельствует взаимосвязь п. п. 7 и 14 ч. 1 ст. 64 ФЗ «Об исполнительном производстве».
Учитывая требования п. 7 ч. 1 ст. 64 ФЗ «Об исполнительном производстве», представляется, что возможность наложения ареста на имущество, меньшее по значимости или равное денежным средствам и ценным бумагам, а также обусловленное соразмерностью требованиям исполнительного документа, т. е. данный пункт указывает на судьбу движимого имущества и не содержит предпосылок для расширительного толкования, а также не противоречит требованиям ч. 1 и п. 1 ч. 1 ст. 94 ФЗ «Об исполнительном производстве» применительно к правоотношениям, складывающимся в рамках исполнительного производства, где должником является религиозная организация или иное религиозное объединение в соответствии с ФЗ «О свободе совести и религиозных объединениях».
С учетом взаимосвязи с п. 14 ч. 1 ст. 64 ФЗ «Об исполнительном производстве» видится, что в соответствии с настоящей специальной нормой в сочетании с иными нормами материального права, судебный пристав-исполнитель не вправе обратить взыскание или наложить арест на недвижимое имущество, в том числе объект незаконченного строительства, пока не удостоверится в наличии зарегистрированного права собственности на данное имущество (или судебный пристав-исполнитель самостоятельно обратится в регистрирующий орган для проведения в установленном порядке государственной регистрации права собственности должника на имущество… принадлежащее ему и подлежащее государственной регистрации), а также по совокупным доказательствам и материалам (до введения Перечня имущества богослужебного и религиозного назначения, на которое не может быть обращено взыскание по требованиям кредиторов) целевое назначение движимого и недвижимого имущества религиозных организаций.
Таким образом, мы стоим перед необходимостью дать оценку второму доводу заявителя по рассматриваемому делу.
Судебный пристав-исполнитель, равно как и иное должностное лицо, в настоящее время не в состоянии установить или отнести конкретные виды имущества к категориям религиозного или богослужебного имущества, из чего естественным образом вытекает обязанность сторон исполнительного производства, а точнее, должника и взыскателя, самостоятельно доказывать те обстоятельства, на которые они ссылаются, что также следует из ст. ст. 55 и 56 ГПК РФ N 138-ФЗ от 14.11.2002, ст. ст. 64 и 65 АПК РФ, а также ст. 50 ФЗ «Об исполнительном производстве». Нормы ГПК РФ, АПК РФ и ФЗ «Об исполнительном производстве» в совокупности образуют нормы процессуального права, а если так, то положения и нормы поведения, прямо не предусмотренные ФЗ «Об исполнительном производстве», могут быть восполнены нормами указанных источников процессуального права в соответствии со ст. 1 ГПК РФ, ст. ст. 3 и 13 АПК РФ и ст. 3 ФЗ «Об исполнительном производстве».
В настоящее время отсутствует четкая грань, разделяющая процессуальное право и исполнительное производство. Большинством источников права, а также специализированной литературы определяются две позиции относительно статуса исполнительного производство в системе права Российской Федерации.
Первая позиция. Исполнительное производство есть заключительная стадия гражданского или арбитражного процесса, в рамках которого приводится в исполнение судебный акт или акт иного органа, должностного лица, с целью их правового обеспечения, защиты прав, свобод и законных интересов гражданина или юридического лица (организации), а также обеспечения принципа российского процессуального права об обязательности судебных актов.
В защиту данной позиции говорит и действующее процессуальное право Российской Федерации: глава 45 и раздел VI ГПК РФ, раздел VII АПК РФ и ст. 3 ФЗ «Об исполнительном производстве».
Вторая позиция. Исполнительное производство является самостоятельной отраслью права, поскольку обладает совокупностью признаков, присущих отраслям права Российской Федерации.
Данной позиции придерживаются должностные лица ФССП России, руководствуясь тем, что именно ФССП России, в лице центрального аппарата, подготовило проект ФЗ «Об исполнительном производстве», который мы в настоящее время и применяем.
Данная позиция не выдерживает критики, если учесть тот факт, что в меру положений ст. 3 ФЗ «Об исполнительном производстве» на нормы того же закона распространяются такие понятия ГПК РФ, как «аналогия права» и «аналогия закона».
Что же касается третьего довода апелляционной жалобы МИРО «КЕРО», считаем необходимым остановиться на нем более подробно, поскольку ему не была дана оценка Третьим арбитражным апелляционным судом, а заявителем использовано бытовое толкование нормы права, содержащейся в п. 1 Постановлении Правительства Российской Федерации от 30.06.2001 N 490 «О порядке передачи религиозным организациям находящегося в федеральной собственности имущества религиозного назначения».
В приведенном пункте Положения четко определены пределы правовых предписаний, которые регулируют порядок передачи в собственность или пользование находящегося в федеральной собственности движимого и недвижимого имущества религиозного назначения. Указанная норма не дает отсылок к возможности расширительного толкования, а потому приведенные виды имущества являются уточнением видов имущества, подлежащих передаче в собственность или пользование религиозным организациям, но не отнесения их к категориям религиозного или богослужебного имущества.
Применительно к религиозным организациям, по аналогии с иными категориями юридических лиц, право собственности, оперативного управления, хозяйственного ведения, срочного или бессрочного пользования определяется ст. ст. 8 и 9 Конституции РФ, разделом II ГК РФ, ст. 25 ФЗ от 12.01.1996 N 7-ФЗ «О некоммерческих организациях», ст. 30 ФЗ от 19.05.1995 N 82 «Об общественных объединениях», а также ст. ст. 21 и 22 ФЗ «О свободе совести и религиозных объединениях».
Учитывая изложенное выше и то, что представитель МИРО «КЕРО», а также судебный пристав-исполнитель сходятся в позиции об отсутствии права собственности у заявителя на объект незаконченного строительства, следует, что отсылка заявителя на указанное Постановление Правительства РФ неправомерна, поскольку оно регулирует передачу недвижимого имущества (в том числе религиозного назначения) в собственность, что подразумевает и предписывается Положением произвести необходимые действия, в соответствии с действующим законодательством Российской Федерации, по регистрации права собственности на объект незаконченного строительства как вида недвижимого имущества, чего не было сделано ни должником — религиозной организацией, ни судебным приставом-исполнителем.
В том же Постановлении Третьего арбитражного апелляционного суда указано следующее: «В предмет доказывания по делу об оспаривании ненормативных правовых актов, решений и действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления, иных органов, должностных лиц входят следующие обстоятельства:
— несоответствие оспариваемого ненормативного правового акта, решения, действия (бездействия) закону или иному нормативному правовому акту;
— нарушение оспариваемым ненормативным правовым актом, решением и действием (бездействием) прав и законных интересов заявителя в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности».
Первое приведенное обстоятельство предмета доказывания по данной категории дел нашло свое полное отражение в настоящей статье и Постановлении Третьего арбитражного апелляционного суда.
Что же касается второго обстоятельства, то оно представляется весьма спорным, по причине того, что действующим законодательством не дана соответствующая оценка статусу религиозных организаций, групп и иных объединений. Указанные некоммерческие организации и общественные объединения не имеют основной целью осуществление предпринимательской деятельности, хотя и могут осуществлять ее в порядке, предусмотренном действующим законодательством.
Считаем, что религиозное имущество — это полная масса движимого и недвижимого имущества религиозной организации, которое в том числе может иметь многоцелевое функциональное назначение и, как результат, различное применение в рамках осуществления уставных видов деятельности указанных некоммерческих организаций.
В отличие от религиозного имущества, богослужебное имущество — это строго определенный перечень материальных объектов из числа религиозного имущества, которое определено единой формой, видом и целью применения в рамках осуществления богослужебной, а также иной церемониальной, ритуальной и культовой деятельности.
Богослужебное движимое и недвижимое имущество ни при каких условиях не должно быть, даже разово, использовано с целью извлечения прибыли, т. е. в осуществлении предпринимательской, а равно иной финансовой или экономической деятельности.
Также в случае использования недвижимого религиозного имущества в предпринимательских целях, на его фасадах, элементах дизайна, а также иных архитектурно-строительных элементах недвижимого комплекса или же отдельного здания, сооружения, не должно присутствовать объектов движимого, или неотъемлемого (неотделимого), имущества богослужебного назначения.
Учитывая, что в решении N А33-5791/07-Ф02-1602/09 от 29 апреля 2009 г. Арбитражного суда Красноярского края по делу N А33-5791/07 заявитель ООО «Гражданстрой» указывает на факт передачи МИРО «КЕРО» недвижимого имущества, находящегося в собственности «объекта незаконченного строительства — пристройки к зданию Синагоги», в пользование ООО «Дома и Квартиры», что, на наш взгляд, привело к установлению смешанного положения указанного объекта имущества религиозной организации, а потому не богослужебного целевого назначения, в том числе потому, что судебным приставом-исполнителем могло быть обращено взыскание на денежные средства, переданные в соответствие с условиями договора аренды.
При обращении взыскания и наложении обременения на имущество религиозных организаций необходимо знакомиться с характеризующей объект имущественной массы документацией и обращать первостепенное внимание на основное целевое назначение религиозного имущества, например: если речь пойдет об объекте религиозного недвижимого имущества — помещения духовной семинарии, то обеспечительные меры, исполнительные действия и меры принудительного исполнения могут быть совершены в полном объеме, поскольку основное назначение указанного имущественного комплекса — образовательная деятельность.
Как видно из проведенного исследования, нормы религиозного права активно внедряются в быт светской судебной системы и подлежат применению в исключительном порядке.
Для правильной работы в указанном направлении считаем необходимым выполнить следующие обусловленные реальной потребностью времени условия:
— систематизировать и упорядочить нормы материального и процессуального права Российской Федерации с учетом льготных положений и иммунитетов, предоставленных религиозным организациям, группам и иным объединениям;
— издать и утвердить список с перечнем видов имущества богослужебного назначения, на которое не может быть обращено взыскание по требованиям кредиторов, с четким определением категорий имущества религиозного назначения и имущества богослужебного назначения;
— придать списку перечня видов имущества богослужебного назначения статус федерального закона, по аналогии с положениями ст. 446 ГПК РФ.
