ЮРИДИЧЕСКАЯ КОНСТРУКЦИЯ КОРПОРАЦИИ С ТРУДОВОЙ СОБСТВЕННОСТЬЮ
А. А. АЛПАТОВ
Алпатов А. А., кандидат юридических наук, доцент кафедры права Всероссийского заочного финансово-экономического института.
Анализируются точки зрения о сущности законодательства о юридических лицах и предложения по его совершенствованию; предлагается новый подход к наделению правами корпоративной собственности инсайдеров, который призван преодолеть недостаток традиционной модели корпорации по распределению остаточного дохода; раскрывается содержание механизма установления правовой и экономической связи между затратами труда и вновь созданной добавленной стоимостью, направляемой на воспроизводство.
Ключевые слова: юридическое лицо, реформа гражданского законодательства, структура акционерного капитала, остаточный доход, трудовая собственность, эффективность корпорации.
Legal construction of corporation with labor property A. Alpatov
The points of view about essence of the legislation on legal bodies and offers on its perfection are analyzed; the new approach to investment with the rights of the corporate property insiders which urged to overcome a lack of traditional model of corporation on distribution of the residual income is offered; the maintenance of the mechanism of an establishment legal and economic relations between expenses of work and again created added cost directed on reproduction reveals.
Key words: legal person, reform of the civil legislation, capital stock, residual income, laborer property, the corporative effectiveness.
Отечественные правоведы намерены внести некоторую ясность в вопрос совершенствования правовой конструкции юридического лица, что во многом вызвано обсуждением Концепции развития гражданского законодательства (далее — Концепция). Хотя проект Концепции, подготовленный Советом при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства на основании Указа Президента РФ от 18.07.2008 N 1108 «О совершенствовании Гражданского кодекса Российской Федерации», был одобрен в октябре 2009 года, дискуссия активно продолжается. Несмотря на критику Концепции, очевидно, что в ней прослеживаются отдельные тенденции, которые отвечают логике развития социально-экономических институтов и объективным потребностям, в частности назрела необходимость систематизировать законы второго эшелона. Так, в пунктах 4.1.3, 4.1.4 и 4.1.6 раздела III «Законодательство о юридических лицах» Концепции отмечается: «Целесообразно принять единый закон о хозяйственных обществах. В пользу такого подхода говорит наличие множества общих норм, которые с незначительными изъятиями можно применить ко всем видам хозяйственных обществ», а также «оставить в гражданском законодательстве два основных вида хозяйственных обществ: акционерные общества и общества с ограниченной ответственностью». Согласно Концепции взамен «искусственно выделенных типов акционерных обществ (открытых и закрытых)» намечается сформировать публичные и непубличные акционерные общества. Критерием их различия должен стать способ привлечения акционерного капитала и размещения ценных бумаг. По задумке разработчиков Концепции, такое деление имеет целью предоставить большую свободу непубличным обществам при построении оптимальной модели системы корпоративного управления, а также привести ее к классическому типу. Так, в п. 4.1.9 раздела III Концепции говорится: «Следует закрепить более четкую структуру органов акционерного общества с ясным разделением функций управления и контроля», отказаться от терминологической путаницы в названии контрольного органа и установить запрет совмещения должностей в наблюдательном совете и правлении акционерного общества <1>. ——————————— <1> См.: Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации // Вестн. ВАС РФ. 2009. N 11. С. 6 — 186.
С точки зрения основного разработчика законопроекта — Минэкономразвития России, на российском рынке преобладают корпорации с одним контролирующим акционером или небольшим числом блокирующих акционеров. Высокая концентрация капитала компаний в руках немногих собственников логично корреспондируется с безуспешными попытками демонополизировать отечественную экономику. Однако предложенный способ решения проблемы не дает серьезных оснований рассчитывать на успех: предстоящее преобразование акционерных обществ не приведет к распылению пакетов акций и росту числа их владельцев <1>. ——————————— <1> См.: Тарлавский В. Минэкономразвития РФ: грядет реформа // Экономика и жизнь. 2010. 2 марта.
Явно усугубляет проблему монополизации и другое намерение разработчиков. Так, в п. 1.1 раздела III Концепции говорится: «Гражданско-правовое регулирование статуса юридических лиц характеризуется множественностью действующих законодательных актов, не во всем соответствующих как друг другу, так и Гражданскому кодексу. Отдельные законы отличаются низким юридико-техническим уровнем и неэффективны в своем практическом применении», к числу которых относится Федеральный закон от 19.07.1998 N 115-ФЗ «Об особенностях правового положения акционерных обществ работников (народных предприятий)» (далее — Закон о правовом положении АО). Однако, несмотря на очевидную необходимость совершенствования законодательства, возникает опасность, что столь обобщенный ярлык будет навешен и на вполне приемлемые законы. Вероятно, чтобы смягчить свой радикализм по отношению к проблеме «лишних» законов, Е. А. Суханов замечает: «Немногочисленные полезные нормы о статусе этих юридических лиц вполне могут быть инкорпорированы в общие законы о кооперативах» <1>. ——————————— <1> Суханов Е. А. О Концепции развития законодательства о юридических лицах // Журнал российского права. 2010. N 1. С. 6.
Представляется, что «полезные» нормы более логично интегрировать в законодательство о хозяйственных обществах, а не в законодательство о кооперативах. Дело в том, что главная цель создания народных предприятий совпадает с общемировой траекторией развития корпоративного ландшафта. Так, международный опыт свидетельствует: одним из путей преодоления противоречий и создания эффективной структуры управления может быть наделение сотрудников акциями компании. Будучи одновременно акционерами (совладельцами) и работниками компании, они получают доступ к информации, возникают общие интересы. Напротив, если принять точку зрения Е. А. Суханова, то это означает «грести против течения», поскольку в экономически успешных странах набирает силу тенденция к деконцентрации и демократизации собственности корпорации, а не наоборот. К сожалению, в Концепции совершенно отсутствует понимание такой перспективы и стремление к ее реализации. Рассмотрим другое суждение Е. А. Суханова о том, что современная «конструкция юридического лица создает известную опасность для имущественного оборота, ибо его учредители заведомо ограничивают свою ответственность перед всеми другими участниками, по сути перекладывая на них свои имущественные риски. Поэтому использование конструкции юридического лица всегда связано с определенными ограничениями, составляющими известные гарантии для всех участников имущественных отношений от возможных злоупотреблений этим институтом (к числу которых относится, в частности, требование наличия минимального уставного капитала)» <1>. ——————————— <1> Там же. С. 9.
Если бы автор не сужал проблему превышения полномочий до размера минимального уставного капитала, то из его суждений можно было бы понять, что собственники, перераспределив некогда всенародное достояние, извлекают за счет него для себя преференции и перекладывают издержки своих злоупотреблений и некомпетентных решений на других агентов, участвующих в корпорации. За счет присвоенных активов они не только погашают риски их профессиональной непригодности, но и беззастенчиво изымают новую прибавочную стоимость, которая ими не заработана. Подобное поведение могло бы быть оправданным, если бы на российской почве появились новые производственные мощности и за 20 лет хотя бы наметился выпуск какой-либо конкурентной продукции, но, увы, этого не наблюдается. Если такие метаморфозы Е. А. Суханов действительно подразумевал, но прямо не сказал, то тогда совершенно беспочвенен упрек А. Я. Рыженкова и А. Е. Черноморца в размытости его абстрактных философских рассуждений <1>. ——————————— <1> См.: Рыженков А. Я., Черноморец А. Е. О сущности юридических лиц в русле обсуждения концепции совершенствования гражданского законодательства (на примере хозяйственного общества) // Современное право. 2010. N 9. С. 91.
Тезис, выдвинутый А. Я. Рыженковым и А. Е. Черноморцем, о юридическом лице как правовой форме производственных отношений вызывает много вопросов. Предположим, за основу взята одноименная категория из политэкономии социализма. Более того, апеллируя к идеям марксизма, авторы скептически относятся к теории фикции корпорации и право собственности у них растворяется в производственных отношениях <1>. ——————————— <1> Там же. С. 93 — 94.
С точки зрения К. Маркса, основу производственных отношений составляет определенный склад производительных сил и их антагонизм в историко-формационной динамике. Разумеется, К. Маркс не исключает влияние права собственности на характер производственных отношений, но его позиция крайне негативна по отношению к частной собственности. Если следовать его постулатам, то за конкретными фактами далеко ходить не надо. Наш собственный опыт социалистического хозяйствования показал, что искоренение частной собственности ведет к деградации личности и экономики. Также нежелательно впадать в другую крайность, что наблюдается в настоящее время в России, когда беспочвенно возвышается капитал и принижается значение труда. В результате экономическая власть капитала, по сути вытекающая из права собственности и распространяющаяся на всех работников корпорации, приобретает угрожающие размеры для национального хозяйства. В связи с этим нужно решить коренной вопрос: восстановить действительное значение труда в создании новой стоимости. Об этом подробно писали А. Смит, Д. Рикардо, К. Маркс, Л. С. Таль и многие другие ученые. Однако, как бы мы ни пропагандировали возвышение труда, без обеспечения работников экономическими правами собственности реальных сдвигов не произойдет. Поэтому, возвращаясь к постулатам К. Маркса, все же на современном этапе желательно перейти от тупиковых идей противоборства производительных сил и отрицания частной собственности к поиску платформы для экономико-правового согласования интересов. Но это не означает отмены частной собственности, а требует ее реструктуризации таким образом, чтобы она была прочно привязана к результатам труда. Реструктуризация собственности — это не абстрактный «баланс интересов» и не одномоментный шаг. Необходимо усовершенствовать правовую конструкцию юридического лица и систему управления, выровнять статусы всех его участников, сформировать традиции для свободного согласования позиций, воспитать бережное отношение к правам и обязанностям, приучить к причинно-следственному анализу своих поступков и т. п. Мы разделяем стремление А. Я. Рыженкова, А. Е. Черноморца и А. И. Гончарова подчеркнуть ценность труда и значимость человеческого капитала в производстве материальных благ, а также указать на объективную связь между корпорацией и коллективом. Однако настораживает настойчивое игнорирование авторами основного вектора эволюции теории и практики юридического лица. Не понятна также причина сугубо пристального внимания к наследию К. Маркса и индифферентность по отношению к колоссальному пласту научной литературы других зарубежных и отечественных юристов и экономистов, глубоко изучающих базовую единицу микроэкономики — экономические организации (корпорации), а также спецификацию прав собственности в ней, поскольку как раз в теории экономических организаций обостряются главные противоречия основных постулатов марксизма. Не разделяем мы и позицию Е. А. Суханова. На его взгляд, является «практически непригодным, бесплодным абстрактно-теоретическим рассуждение о сущности юридического лица как о некоем коллективе работников и/или предпринимателей». Такое понимание совершенно не согласуется с магистральной линией развития теории и практики юридического лица. Какое бы юридическое наследие мы не имели, к нему нужно бережно относиться, не стоит отрицать то, что наработали предыдущие поколения ученых и практиков и в чем имеется внятная логика и последовательность. Пожалуй, здесь придется согласиться с упреком А. Я. Рыженкова и А. Е. Черноморца «в беспочвенном нигилизме» Е. А. Суханова. А вот неодобрение авторов его тезиса о персонифицированном имуществе, скорее всего, не имеет достаточных оснований, поскольку надо понимать: с точки зрения Е. А. Суханова, это не что иное, как подразумеваемая связь между корпорацией и коллективной собственностью. Именно эта связь многое может прояснить и позволит развить конструкцию юридического лица до признания всех работников корпорации полноценными его участниками. Следовательно, напрасно с ним спорят авторы по этому вопросу. Однако огорчает то, что, хорошо ориентируясь в постулатах работ Ф. Савиньи, М. Планеоля, Р. Иеринга, Н. С. Суворова, С. Н. Братуся и многих других, Е. А. Суханов не видит причин для того, чтобы признать лиц, занятых трудом, в качестве возможных претендентов на гражданско-правовую связь с персонифицированным имуществом корпорации <1>. ——————————— <1> См.: Суханов Е. А. Указ. ст. С. 9 — 10; Рыженков А. Я., Черноморец А. Е. Указ. ст. С. 91.
Наряду с этим, принимая позицию авторов относительно созидательной роли лиц, участвующих своим трудом в корпорации, невозможно согласиться с ними в плане отрицания фиктивности юридического лица, поскольку отступиться от фикции — значит отрешиться от субъекта права с качествами корпорации как такового. Надо понимать, что другой вариант правового оформления производственных отношений на микроуровне в принципе невозможен. Так, М. И. Кулагин отмечает, что в самом общем виде юридическое лицо определяется как организация или учреждение, которые выступают в качестве самостоятельных участников гражданских правоотношений. Гражданские кодексы либо вообще не дают определение юридического лица, либо ограничиваются самыми общими и чрезвычайно краткими формулами. Юридическое лицо характеризуется следующими особенностями: 1) существует независимо от входящих в его состав участников (юридическое лицо рассматривается как особое образование, ведущее самостоятельную жизнь, причем жизнь бессрочную); 2) обладает самостоятельной волей, не совпадающей с волей входящих в него отдельных лиц; 3) имеет имущество, обособленное от имущества участников; 4) несет самостоятельную ответственность по своим долгам принадлежащим ему имуществом; 5) может совершать от своего имени сделки, дозволенные законом; 6) вправе искать и отвечать в суде от своего имени. Указанные признаки никогда не рассматривались в качестве некоего эталона, однако такое понимание юридического лица объясняется историей становления и развития этого института <1>. ——————————— <1> См.: Кулагин М. И. Избранные труды по акционерному и торговому праву. 2-е изд., испр. М., 2004 (Классика российской цивилистики) // http:// civil. consultant. ru/ elib/ books/ 6/ page_2.html#5 (дата обращения: 10.03.2011).
Сходной позиции придерживается В. Е. Чиркин: «Определения юридического лица, зафиксированные в гражданских кодексах зарубежных стран, обычно не очень пространны, но акцент делается на том, что юридическое лицо — это объединение субъектов, создающих корпорацию для достижения общей для всех участников хозяйственной цели. Такая корпорация обладает имущественной самостоятельностью, автономией. Это лицо фиктивное, но способное иметь и осуществлять гражданские права и обязанности» <1>. ——————————— <1> Чиркин В. Е. Юридическое лицо публичного права // Журнал российского права. 2005. N 5. С. 16 — 26.
Следовательно, больше шансов на успех имеет эволюционный путь развития корпорации. В связи с этим усилия необходимо направить на ликвидацию наиболее заметных изъянов в конструкции юридического лица. Среди них — проблема спецификации прав собственности в форме установления правовой связи между коллективом и персонифицированным имуществом. Поскольку она наиболее ярко сфокусировалась в Законе о правовом положении АО, то по понятным причинам именно этот акт попал в эпицентр коллизий. В связи с этим попытаемся исследовать положения Закона о правовом положении АО таким образом, чтобы извлечь из него те самые «полезные нормы», которые разумно сохранить в усовершенствованном виде, включив в текст Закона о хозяйственных обществах. Так, в пунктах 1 и 2 ст. 5 Закона о правовом положении АО говорится, что общество ежегодно с соблюдением ограничений, установленных федеральными законами и иными правовыми актами Российской Федерации, вправе увеличивать свой уставный капитал путем выпуска дополнительных акций на сумму не менее суммы чистой прибыли, фактически использованной на цели накопления за отчетный финансовый год. Дополнительные акции народного предприятия, а также акции, выкупленные народным предприятием у его акционеров, распределяются между всеми имеющими на то право работниками народного предприятия пропорционально суммам их оплаты труда за отчетный финансовый год. В гораздо более ограниченной и диспозитивной форме звучит пожелание законодателя по деконцентрации собственности в Федеральном законе от 26.12.1995 N 208-ФЗ «Об акционерных обществах»: «Уставом общества может быть предусмотрено формирование из чистой прибыли специального фонда акционирования работников общества. Его средства расходуются исключительно на приобретение акций общества, продаваемых акционерами этого общества, для последующего размещения его работникам. При возмездной реализации работникам общества акций, приобретенных за счет средств фонда акционирования работников общества, вырученные средства направляются на формирование указанного фонда» (п. 2 ст. 35). С нашей точки зрения, процедура по акционированию работников, т. е. наделению их собственническими правами, должна представлять собой несколько иную направленность и технологическую линию. По своему замыслу она призвана преодолеть недостаток традиционной модели корпорации, в которой акции в первую очередь выполняют инвестиционную функцию. В предлагаемой нами модели эмиссия связана с юридическим закреплением полученной корпорацией прибавочной стоимости в известных пропорциях за ее созидателями. Или, другими словами, устанавливается правовая и экономическая связь между трудовыми усилиями и той частью добавленной стоимости, которая идет на реинвестирование воспроизводства, чем обусловливается распределение между участниками в соответствии с их вкладами. При таком положении дел хорошо знакомое всем разделение акций на привилегированные и обыкновенные не имеет существенного значения. Для корпорации, основанной на трудовой собственности, будет более насущным вычленение в акционерном капитале инвестиционных и трудовых акций. Тем не менее такое деление является сугубо условным, поскольку по форме и содержанию эти акции ничем не отличаются друг от друга. Согласно решению общего собрания на них выплачивается одинаковый процент. В то же время акции имеют различное происхождение: инвестиционные акции приобретаются за счет собственных внешних источников инвесторов, а трудовые автоматически распределяются по итогам хозяйственной деятельности корпорации в соответствии с трудовыми результатами каждого работника. Пока нет четкой ясности, насколько часто следует совершать эмиссию акций. На первый взгляд представляется, что как минимум ежегодно — перед проведением общего собрания акционеров по результатам финансового года; возможно и чаще, если такое решение будет принято акционерами. Разумеется, эмиссия акций приводит не только к увеличению, но и к реструктуризации уставного фонда корпорации, что весьма позитивно должно отразиться на прозрачности компании и существенном снижении рисков кредиторов по отношению к ней. Кстати, автоматически решается вопрос об обеспечении прав кредиторов. Как известно, в классической модели корпоративной собственности акционер, будь то аутсайдер или инсайдер, располагая пакетом акций номинальной стоимости, может контролировать гораздо большую стоимость активов, чем его фактические затраты на инвестиции (приобретение пакета акций), что порождает нездоровый спекулятивный интерес, который в экономической литературе имеет весьма сомнительное и своеобразное оправдание: такая преференция якобы подстегивает капиталиста к предпринимательской активности и риску. Рассмотрим подробнее эту проблему, поскольку именно в этой части может возникнуть недопонимание среди серьезных оппонентов — экономистов. Обычно зарубежные авторы определяют владельцев фирмы как субъектов, которые имеют формальные права на активы фирмы: право управления и право на остаточный доход. В институциональной экономике используется понятие прав собственности вместо прав владения. Права собственности имеют более широкие правомочия, чем права владения. «Права собственности в самом широком экономическом смысле слова охватывают право использования и получения выгод от физических объектов или интеллектуальных действий и право требовать определенного поведения от других лиц» <1>. ——————————— <1> Hansmann H. The Ownership of Enterprise. Cambridge. MA/London: The Belknap Press of Harvard University Press. 1996; Furubotn E. G., Richter R. Institutions and Economic Theory. The Contribution of the New Institutional Economics. Ann Arbor: The University of Michigan Press. 1998. P. 5.
При этом проводится различие между абсолютными правами собственности (владение физическими и нематериальными активами) и относительными правами собственности (контрактные права). Фактически права владения собственностью можно рассматривать как абсолютные права собственности на физические объекты. С. Гроссман и О. Харт провели различие между специфическими правами и остаточными правами управления. Специфические права управления — это права, которые определены в соответствии с контрактом или законом. Остаточные права управления — полномочия принимать любые решения относительно использования актива, которые явно не контролируются законом или не прописаны контрактом. Экономическое значение собственности состоит в том, что она определяет стимулы. Человек, обладающий остаточными правами на управление активом, имеет право также на остаточный доход от актива. Остаточный доход — это чистый доход, произведенный активом, т. е. доход, полученный после уплаты всех договорных (контрактных) и юридических (законных) обязательств. Связь между остаточным доходом и остаточным управлением является ключевой для анализа побудительных стимулов. Эти стимулы достаточно сильные, так как лицо, принимающее решение, несет полную финансовую ответственность за свой выбор <1>. ——————————— <1> См.: Grossman S. J., Hart O. D. The Costs and Benefits of Ownership; A Theory of Vertical and Lateral Integration // Journal of Political Economy. 1986. Vol. 94. N 4. P. 691 — 719.
Логика рассуждений С. Гроссмана и О. Харта не совсем понятна. Перед нами не предприниматель, а какой-то фокусник-иллюзионист, в результате манипуляций которого из воздуха образуется «остаточный доход». И не имеет значения, что у этого ресурса есть настоящие хозяева, чьи права грубо попираются. Между тем предлагаемая нами модель не отрицает право предпринимателя-капиталиста, участвующего в деятельности корпорации своим трудом, на соответствующую долю остаточного дохода, но восстанавливает аналогичные права самой многочисленной категории лиц, непосредственно участвующей в деятельности корпорации. Поскольку трудовые акции распределяются по итогам финансового года пропорционально их участию, то постепенный рост их доли в уставном капитале корпорации изменяет структуру собственности, делает ее более сбалансированной. Акционеры-инвесторы (аутсайдеры или инсайдеры) для того, чтобы сохранить свое экономическое влияние, будут вынуждены производить новые инвестиции за счет собственного имущества или полученных дивидендов на имеющиеся акции путем дополнительной эмиссии. Акционеры принимают участие в работе общего собрания по принципу: «Одна голосующая акция общества — один голос». Этим самым преодолевается несовершенство принципа: «Один акционер (собственник) — один голос», применяющегося в работе общего собрания народного предприятия. Поскольку распределение трудовых акций по окончании отчетного периода будет зависеть от применяемой в корпорации системы оплаты труда, то в связи с этим немаловажным является вопрос ясности и объективности критериев, с помощью которых формируется размер основного заработка. Чтобы избежать волюнтаризма менеджмента, предстоит все, что касается повышения квалификации, выработки, качества работы, опыта или стажа работы и т. п., детально прописать в положении. Такого рода сделка как раз и называется трансакцией, которая заключается на общем собрании акционеров — высшем органе корпоративного управления. Помимо общего собрания акционеров с его исключительной компетенцией в обществе, предусмотрено еще два уровня управления, где необходимо не просто их разграничить (отделить непосредственное управление делами компании и надзор), но существенно модернизировать, заимствовав ряд особенностей двухуровневой организации из зарубежного законодательства. Управленческие функции и ответственность за их реализацию возлагаются на правление. Оно является единственным органом, который, обладая всеми необходимыми полномочиями, принимает хозяйственные решения, несет ответственность за них. Правление подотчетно наблюдательному совету в правильном использовании данных ему прав. Наблюдательный совет может отозвать члена правления, но только при наличии серьезных оснований. При принятии управленческих решений члены правления обязаны действовать коллегиально, стремясь достигнуть консенсуса. Главная задача наблюдательного совета — контроль ведения дел, а также обеспечение того, чтобы управление корпорацией было доверено компетентным менеджерам. В связи с этим назначение, а при необходимости отзыв членов правления являются основной функцией наблюдательного совета. Кроме этого, к полномочиям наблюдательного совета относятся просмотр и проверка финансовых документов общества, отчетов о состоянии дел, предложений по использованию балансовой прибыли (в том числе о выплате дивидендов), а также имущественных объектов — кассы общества, ценных бумаг и товаров. Наблюдательный совет в любой момент может потребовать от правления отчет о предполагаемой хозяйственной политике, о состоянии дел и рентабельности общества, о сделках, которые могут иметь существенное значение для рентабельности или ликвидности общества, о его правовых и деловых отношениях со связанными предприятиями, а также о фактах деятельности этих предприятий, которые могут оказать значительное влияние на положение общества. Определенные виды сделок разрешается совершать только с одобрения наблюдательного совета. Поскольку совет не вправе принимать распорядительные решения, его работоспособность в значительной степени зависит от полноты и качества информации, предоставляемой ему менеджментом компании. Однако наблюдательный совет не должен быть пассивным органом, только одобряющим или не одобряющим действия правления. Он имеет право самостоятельно исследовать те или иные аспекты деятельности общества, глубоко вникать в его дела. Для этого наблюдательный совет может образовывать из своего состава комитеты (один или несколько), в частности для подготовки заседаний и решений совета или для проверки исполнения решений. К такой активности членов наблюдательного совета толкает как их личная репутация, так и прямая угроза санкций со стороны закона, если вследствие их бездействия компании будет нанесен ущерб <1>. ——————————— <1> См.: Ключко В. Н. Германская модель корпоративного управления: генезис, особенности и тенденции // Менеджмент в России и за рубежом. 2006. N 6. С. 58 — 68.
Чтобы гарантировать выполнение прав миноритарных акционеров и функционирование системы «контроля за контролем», необходимо усовершенствовать систему управления, для чего предлагаем заимствовать некоторые элементы из германской модели участия рабочих и служащих в управлении корпорациями. Германская система управления состоит из двух уровней. Первый уровень образуют советы предприятий или рабочие советы. Они формируются согласно Закону о правовом режиме предприятия 1952 года (в ред. 1972 года) на предприятиях с числом занятых свыше 20 человек. При численности же от 5 до 20 работающих на предприятии выбирается уполномоченный от рабочих и служащих <1>. ——————————— <1> См.: Шмален Г. Основы и проблемы экономики предприятия: Пер. с нем. М., 1996. С. 165.
Совет предприятия избирается работниками (за исключением руководителей предприятия) тайным голосованием сроком на 4 года. Численность совета зависит от количества работающих на предприятии и составляет от 3 до 31 членов при числе занятых соответственно от 21 до 9 тыс. человек. Советы предприятий обладают широкими правами в сфере регулирования трудовых отношений (правила трудового распорядка, режимы рабочего времени, включая временное сокращение или продление установленного рабочего времени, отпуска, охрана труда, формы оплаты труда). Здесь решения совета имеют принудительную силу, без его согласия работодатель не может осуществить то или иное мероприятие <1>. ——————————— <1> См.: Хоффер Ф. Профсоюзы и советы предприятий (Представительство интересов наемных работников в условиях социальной рыночной экономики Германии) // Полис. Политические исследования. 1993. N 1. С. 99 — 122.
На втором уровне находится система участия рабочих и служащих в управлении акционерными обществами, т. е. прямое присутствие работников в их органах управления. В наблюдательных советах места занимаются на паритетной основе представителями акционеров и наемных работников. Все члены наблюдательного совета избираются на общем собрании акционеров <1>. ——————————— <1> См.: Шмален Г. Указ. соч. С. 173 — 174.
Максимальное количество членов наблюдательного совета германской корпорации зависит от размеров ее уставного капитала и колеблется от 9 (до 1,5 млн. евро) до 21 человека (свыше 10 млн. евро). При этом минимальное число членов — 3, а общая численность совета должна быть делимой на 3 <1>. ——————————— <1> См.: Бергман В. Торговое уложение Германии. Закон об акционерных обществах. Закон об обществах с ограниченной ответственностью. Закон о производственных кооперативах // Deutsches Handelsgesetzbuch, Aktiengesetz, GMBHGesetz, Genossenschaftsgesetz / Пер. с нем. Е. А. Дубовицкой. М., 2005. С. 311.
Основной принцип корпорации, основанной на трудовой собственности, может быть представлен в общих чертах следующим образом: ежегодно работники наделяются акциями дополнительного выпуска в размере остаточного дохода пропорционально суммам их зарплаты за прошедший финансовый год. По нашему мнению, для российских реалий распространение трудовой собственности и инновационное развитие экономики — вещи неразделимые. В то же время к реструктуризации корпоративной собственности желательно подойти без революционных потрясений, избегая резких шагов по переделу собственности. Наиболее подходящими объектами внедрения нового подхода на данный момент являются промышленные корпорации, введенные в строй в советское время. Однако недостает всего того, что может гарантировать только право собственности: должной мотивации всех сотрудников корпорации на творческий и результативный труд, соединение собственных перспектив с общим делом; «контроля за контролем», вытекающего из прямого доступа к информации. Именно импульс от реструктуризации собственности запустит цепную реакцию качественного роста компании, обновления ее фондов, и главное — для инновационного прорыва сформируется научно-технологический авангард, который представляет собой базис для развития венчурных структур вокруг корпораций совместно с научно-образовательными учреждениями и государственными инвестиционными фондами. Полагаем, что нежелательно брать за основу вариант создания компаний инновационного типа с нуля за счет государственных инвестиций, потому что в этом случае существенные проблемы кроются в неизвестности изначального потенциала бизнес-предприятия и непреодолимом стремлении отдельных граждан преследовать корыстные цели без ориентации на отдачу. Отсутствие профессиональной истории, а значит, и доверия становится камнем преткновения и неизмеримо повышает риски вложения средств. Поэтому начинать надо там, где уже есть позитивные результаты, есть история решения технологических задач, к тому же это шанс максимально использовать потенциал уцелевших останков крупных промышленных компаний. При формировании таких точек роста главный расчет идет не на узкий круг лиц или отдельно взятый объект, а на массовую созидательную энергию. В стратегической перспективе просматриваются два подхода внедрения предлагаемой модели собственности, которые не разрушают сложившийся корпоративный ландшафт. Первый запускает программу в отношении всех хозяйственных обществ на специально выбранной для этого экспериментальной площадке (может быть, в рамках отдельно взятого субъекта Федерации). Другой вариант предполагает метод вкрапления, т. е. пропаганду преимуществ подхода, в рамках которой основная задача инициаторов — убедить владельцев компаний и работников принять в частном порядке новую форму организации, внеся в устав общества соответствующие положения, что на практике будет реализовано в форме сделки, заключенной на собрании всего коллектива работников, акционеров, инвесторов. Причем, поскольку гражданское законодательство имеет только федеральную подведомственность, его придется скорректировать таким образом, чтобы оно не препятствовало этому процессу. Рассмотрим несколько альтернативных предложений и контраргументов. Так, В. Н. Ключко справедливо отмечает: попытки существенно повысить эффективность производства на многих российских предприятиях зачастую не приводят к успеху. Одна из основных причин этого — отчужденность работников от участия в управлении производством. Она явилась следствием того, что, несмотря на годы реформ, на предприятиях сохранилась и даже усилила свои позиции авторитарность управления. Принятие решений замкнуто на генерального директора, который наделен практически диктаторской властью. Подобная система управления предприятиями, конечно, обеспечивает решение текущих задач, но одновременно лишает компании перспективы, так как не позволяет в полной мере задействовать в процессе производства работников, раскрыть их потенциал. Новое российское законодательство, которое начало активно формироваться в 1990 году, так же как и позднее союзное законодательство, не только не ставило своей целью расширение правомочий трудового коллектива в сфере управления предприятием, но и существенно сужало эти полномочия. В. Н. Ключко считает, что наиболее перспективным подходом в рамках действующего законодательства является внедрение на предприятии системы внутрипроизводственного хозрасчета <1>. ——————————— <1> См.: Ключко В. Н. Участие работников в управлении предприятиями. Российский опыт и перспективы // Менеджмент в России и за рубежом. 2007. N 1. С. 119 — 132.
С нашей точки зрения, такое решение не принесет ощутимых результатов, поскольку гарантия любого корпоративного права зиждется на праве собственности на персонифицированное имущество. Поэтому от хозрасчета бессмысленно ждать долговременного эффекта. Такая полумера не имеет под собой правовой защиты, а значит, стабильности. Вряд ли кто будет проявлять усердие, отчетливо зная, что плодами своего труда он не сможет основательно распоряжаться. К тому же хозрасчет можно легко свернуть по прихоти фактического собственника корпорации — в этом самое слабое место такого решения. Поэтому наделение правами собственности является единственной гарантией против реванша со стороны крупных держателей акций. Причем, повторимся, право на управление — это всего лишь элемент права собственности. Более того, экономическая демократия жестко взаимосвязана с политической, поскольку гарантировать надежную защиту собственнических прав может только гражданское общество, на котором держится эффективная правовая система. Лишь ответственный собственник представляет собой основной элемент суда присяжных, в первую очередь суда по гражданским спорам, что в российской правовой системе пока вообще не имеет место быть. Значит, реструктуризация корпоративной собственности — всего лишь первый шаг на пути становления гражданского общества и перестройки государственной системы в сторону более глубокой демократизации. С формированием экономико-правовых механизмов, продуцирующих равновесие на всех звеньях национального хозяйственного комплекса, минимизируется государственное присутствие в нем, а освобождаемое пространство заполняется институтами гражданского общества. Наиболее серьезным препятствием для развития трудовой собственности считается склонность работников народных предприятий как можно больше средств выделять на личное потребление в ущерб накоплению (инвестициям). Как сторонники демократизации капитала, так и оппоненты в качестве доказательства приводят пример югославских самоуправляемых трудовых организаций (организаций объединенного труда), составляющих с середины 1960-х годов основу экономики Югославии. Несмотря на многократно предпринимаемые на государственном уровне усилия, в том числе и нормативно-правового характера, преодолеть склонность коллективов к приоритетному текущему потреблению югославские власти не смогли. В результате резко упала доля накопления в национальном доходе (с 27% в 1962 году до 12% в 1974 году), а способность экономики к накоплению (отношение накопления к использованным средствам) снизилась только в течение 1970-х годов с 10 до 4%. При этом вклады граждан в сберегательные кассы в 1974 — 1979 гг. номинально росли в среднем на 30,5% в год. При этом критики понимают, что в Югославии экономика не была полностью рыночной, в современных условиях реально существующая угроза банкротства заставит коллективы более взвешенно подходить к распределению дохода. Это может быть и так, но результаты почти 30-летнего периода самоуправления на предприятиях Югославии тоже нужно иметь в виду. Проблему эту отмечают и активные сторонники самоуправления трудовых коллективов <1>. ——————————— <1> См.: Михайлович К. Экономическая действительность Югославии: Пер. с серб.-хорв. М., 1986. С. 22 — 24; Ключко В. Н. Участие работников в управлении предприятиями. С. 119 — 132.
Югославская модель в условиях социалистического строя обладала прорывным эффектом, но, оказавшись между рынком и планом, внутренние и внешние противоречия так или иначе ее бы погубили. Да и в условиях рыночной экономики она не могла иметь перспективу, поскольку содержала в себе неприемлемые ограничения. Образование хозрасчетных единиц в виде социалистических предприятий в рамках страны так же безуспешно, как и внедрение хозрасчетных подразделений на отдельном предприятии. Единственное преимущество этой системы заключается в том, что хозрасчет соединен с самоуправлением. Однако вне рыночных отношений этот несколько модернизированный социалистический способ хозяйствования обладал теми же самыми коренными изъянами, поэтому другого исхода, кроме как усиление склонности к текущему потреблению, в Югославии и быть не могло.
