МОЖНО ЛИ СЧИТАТЬ КОНКУРСНОГО УПРАВЛЯЮЩЕГО ПРЕДСТАВИТЕЛЕМ ГОСУДАРСТВА: ПОЗИЦИЯ ЕСПЧ
Д. А. БУЛГАКОВ
Булгаков Дмитрий Александрович, судья Арбитражного суда Белгородской области, председатель судебного состава.
В статье рассматривается вопрос о возможности признания ответственности Российской Федерации за финансовые последствия незаконных действий конкурсного управляющего, назначенного арбитражным судом, как представителя государства на примере Постановления Европейского суда по правам человека по делу «Котов против России», переданного 28 июня 2010 г. на рассмотрение Большой палаты ЕСПЧ.
Ключевые слова: конкурсный управляющий, лишение собственности, ответственность Российской Федерации, ЕСПЧ.
Исходя из положений Конституции РФ, ее ч. 1 ст. 17 и ч. 4 ст. 15, в Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права, которые являются составной частью национальной правовой системы. Россия как участник Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция) признает юрисдикцию ЕСПЧ обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случае предполагаемого нарушения Россией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после вступления их в силу в отношении России (ст. 1 Федерального закона от 30.03.1998 N 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней»). В соответствии со ст. 46 Конвенции Россия признает ipso facto и без специального соглашения юрисдикцию ЕСПЧ обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней <1>. ——————————— <1> Зорькин В. Д. Современный мир, право и Конституция. М., 2010. С. 38.
20 мая 2011 г. Президент РФ подписал Указ N 657 «О мониторинге правоприменения в Российской Федерации». В соответствии с данным Указом на Минюст России возложено «осуществление мониторинга правоприменения в Российской Федерации в целях выполнения решений Конституционного Суда РФ и постановлений ЕСПЧ, в связи с которыми необходимо принятие (издание), изменение или признание утратившими силу (отмена) законодательных и иных нормативных правовых актов Российской Федерации; функции по координации мониторинга, осуществляемого федеральными органами исполнительной власти, и его методическому обеспечению». Верховному Суду РФ и Высшему Арбитражному Суду РФ рекомендовано учитывать результаты мониторинга при даче разъяснений по вопросам судебной практики (подп. «б» п. 5 Указа Президента РФ от 20.05.2011 N 657). О необходимости применения правовых позиций ЕСПЧ говорится и в специальном информационном письме ВАС РФ от 20.12.1999 N С1-7/СМП-1341 «Об основных положениях, применяемых Европейским судом по правам человека при защите имущественных прав и права на правосудие», в котором Суд ориентировал арбитражные суды на соблюдение положений, сформулированных Европейским судом и направленных на защиту имущественных прав и права на правосудие. «Совместные усилия должны быть направлены не на формальное сокращение количества жалоб российских граждан в ЕСПЧ любыми способами, а на создание условий, при которых поводов для обращения в международные судебные инстанции было бы меньше», — отмечает ЕСПЧ в одном из российских постановлений <2>. ——————————— <2> Постановление ЕСПЧ от 15.01.2009 по делу «Бурдов против России (N 2)» (Burdov v. Russia (N 2)), жалоба N 33509/04.
М. Энтин в статье «Проверка на совместимость» <3> высказывает мысль о наличии общих принципов, понятий, образов в евразийской и мировой культуре. Практически тождественные представления о бытие, сущности явлений и процессов помогают данным культурам поддерживать преемственность поколений, мыслить и общаться при помощи единых категорий. ——————————— <3> http://www. alleuropa. ru/proverka-na-sovmestimostj1
Тем не менее имеются случаи различного подхода к решению конкретных правовых ситуаций со стороны ЕСПЧ и России.
Различие взглядов ЕСПЧ и Российской Федерации по вопросу об ответственности государства за неправомерные действия конкурсного управляющего
О примерах различной практики российских судов и ЕСПЧ говорит Председатель ВАС РФ А. А. Иванов: «…практика наших судов резко различается с практикой ЕСПЧ об ответственности государства за долги созданных им юридических лиц. Страсбургский суд считает, что независимо от того, что государство написало где-то, что оно не отвечает по своим долгам за какие-нибудь юрлица, автономные или бюджетные учреждения, за государственные, муниципальные, унитарные предприятия, это не должно иметь значения для вопросов выплаты компенсаций или возмещения правового вреда, потому что речь идет о госорганизациях, это часть собственности государства. Страсбургский суд применяет старую, довольно известную концепцию единой казны, которая была еще со времен римского права в Европе. А мы все больше и больше стараемся дифференцировать эту ответственность и уводить юрлица от возмещения вреда. В результате у нас оказывается все больше и больше юрлиц, которые обанкротить нельзя, но и платить им нечем» <4>. ——————————— <4> http://www. gazeta. ru/interview/nm/s3788410.shtml
В связи с этим интерес представляет дело «Котов против России» (Kotov v. Russia, жалоба N 54522/00). Предваряя анализ и правовую оценку указанного дела, отметим, что для рассмотрения переданных дел ЕСПЧ образует Комитеты в составе трех судей, Палаты в составе семи судей и Большую палату в составе семнадцати судей. В состав Большой палаты входят также председатель Суда, заместители председателя Суда, председатели Палат и другие члены Суда, назначенные в соответствии с регламентом Суда. В тех случаях, когда дело передается в Большую палату в соответствии с положениями ст. 43, в ее заседаниях не должен участвовать ни один из судей Палаты, вынесшей постановление, за исключением председателя этой Палаты и судьи от соответствующего государства, являющегося стороной в деле (ч. ч. 1, 3 ст. 27 Конвенции) <5>. ——————————— <5> http://www. espch. ru/content/view/52
В ст. 31 Конвенции указано, что к полномочиям Большой палаты относится вынесение решений по жалобам, поданным в соответствии со ст. 33 или ст. 34, когда какая-либо из Палат уступила юрисдикцию на основании положений ст. 30 или когда дело направлено ей в соответствии с положениями ст. 43 Конвенции. В течение трех месяцев с даты вынесения Палатой постановления в исключительных случаях возможно обращение любой из сторон в деле о передаче его на рассмотрение Большой палаты. Коллегия в составе пяти членов Большой палаты принимает обращение, если дело поднимает серьезный вопрос, касающийся толкования или применения положений настоящей Конвенции или Протоколов к ней, или другой серьезный вопрос общего характера. Если Коллегия принимает обращение, то Большая палата выносит по делу свое постановление (ст. 43 Конвенции). Коллегия в составе пяти членов Большой палаты ЕСПЧ приняла обращение властей Российской Федерации о передаче дела «Котов против России» на рассмотрение Большой палаты. Поэтому следует помнить, что Постановление от 14.01.2010 Первой секции (Палаты) ЕСПЧ о признании того, что в отношении Владимира Котова было допущено нарушение права собственности, гарантированного ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции, не является окончательным. Так как дело «Котов против России» передано на рассмотрение Большой палаты, следовательно, обращение властей Российской Федерации является исключительным случаем и поднимает серьезный вопрос, касающийся толкования или применения положений Конвенции или Протоколов к ней, либо другой серьезный вопрос общего характера. К настоящему моменту Большая палата ЕСПЧ не огласила свое постановление по делу «Котов против России». Поэтому предлагаем подробнее ознакомиться с обстоятельствами этого дела, имеющего принципиальное значение для судебной практики России, ведь, как утверждал М. Е. Салтыков-Щедрин, «при открытом обсуждении не только ошибки, но самые нелепости легко устраняются». Владимир Котов обратился в Европейский суд по правам человека с жалобой на нарушение ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции (право собственности) в связи с невозможностью добиться выплаты по причине незаконного распределения конкурсной массы ликвидированного банка. По сути, заявитель обжалует незаконное распределение активов частного банка конкурсным управляющим. Заявитель имел сберегательный счет в частном банке, в отношении которого была начата процедура ликвидации. Будучи вкладчиком, он признавался согласно национальному законодательству привилегированным кредитором и, соответственно, имел право на получение части активов, пропорциональной сумме задолженности перед ним, вместе с другими привилегированными кредиторами ранее кредиторов следующей очереди. Однако в соответствии с решением комитета кредиторов конкурсный управляющий осуществил в приоритетном порядке удовлетворение требований определенных категорий лиц, не указанных в национальном законодательстве (инвалидов, ветеранов войны, нуждающихся и лиц, принимавших активное участие в процедуре ликвидации). В результате заявитель получил лишь незначительную часть задолженности, тогда как 700 лиц, принадлежавших к вышеуказанным категориям, получили возмещение в полном объеме. Суды впоследствии признали нарушение закона и обязали конкурсного управляющего устранить его. Решение тем не менее осталось неисполненным, поскольку у банка отсутствовали активы. В рамках нового разбирательства заявитель безуспешно требовал обязать конкурсного управляющего выплатить сумму задолженности из собственных средств. Постановлением от 14.01.2010 Палата ЕСПЧ постановила, что по делу допущено нарушение требования ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции, придя к выводу, что действия ликвидатора затрагивали ответственность государства и что заявитель был незаконно лишен своего имущества. 28 июня 2010 г. дело было передано в Большую палату по требованию государства-ответчика <6>. ——————————— <6> См.: Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2011. N 2.
В Постановлении от 14.01.2010 Первой секции (Палаты) ЕСПЧ напомнил, что ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции охватывает три различных правила: первое правило, изложенное в первом предложении первого абзаца, имеет общий характер и формулирует принцип уважения собственности; второе правило, содержащееся во втором предложении первого абзаца, предусматривает возможность лишения имущества при определенных условиях (так, например, вопрос о недопустимости лишения собственности путем отмены судебного акта, вступившего в законную силу, рассматривался ранее) <7>; ——————————— <7> См.: Булгаков Д. А. О недопустимости лишения собственности путем отмены судебного акта, вступившего в законную силу: европейский опыт // Закон. 2011. N 12. С. 105 — 112.
третье правило, изложенное во втором абзаце, признает, что государства-участники, в частности, вправе контролировать использование имущества в соответствии с общим интересом. Второе и третье правила касаются специальных случаев вмешательства в право на уважение собственности и подлежат толкованию в свете общего принципа, сформулированного в первом правиле <8>. ——————————— <8> См.: Постановление Большой палаты по делу «Ятридис против Греции» (latridis v. Greece), жалоба N 31107/96, § 55, CEDH 1999-II.
Жалоба заявителя на нарушение права на справедливое судебное разбирательство (ст. 6 Конвенции) была признана неприемлемой решением ЕСПЧ от 04.05.2006. В процессе рассмотрения дела по требованию В. Котова об устранении нарушения права в отношении его собственности Европейский суд посчитал собственностью заявителя его право требования исполнения денежного обязательства — 17983 руб., применив положения ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции. Позиция Российской Федерации относительно довода Котова о нарушении ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции заключалась в том, что государство не отвечает за риски коммерческой организации в случае возникновения у нее неблагоприятных последствий хозяйственной деятельности, так как в гражданско-правовых отношениях между заявителем и частной кредитной организацией применяется принцип свободы договора. Следовательно, В. Котов реализовывал свои гражданские права по собственному усмотрению, а Россия как государство в данные правоотношения между заявителем и частным юридическим лицом не вмешивалась и никакими своими действиями не посягала на право на уважение собственности. Неблагоприятные последствия у заявителя возникли из-за действий, произведенных частным юридическим лицом и конкурсным управляющим, но не государством. Поэтому не имеется оснований, предусмотренных законодательством России, для возмещения В. Котову ущерба, причиненного такими действиями. Кроме того, Российская Федерация в обоснование своей позиции сослалась на то, что: 1) положения ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции не предполагают обязанность государства обеспечивать надлежащую покупательную способность денежных средств, размещенных в банковских учреждениях <9>, а размер такой ответственности государства ограничен формулированием правовых положений о справедливой пропорции в распределении массы имущества, которая будет сформирована при осуществлении процедуры ликвидации частных юридических лиц. В. Котов, используя имеющиеся правовые нормы, не получил денежные средства в том размере, на который рассчитывал и мог претендовать, но произошло это не по вине Российской Федерации, а из-за банкротства частной кредитной организации и отсутствия у нее денежных средств в необходимом объеме; ——————————— <9> В этом вопросе Российская Федерация ссылалась на Постановление ЕСПЧ от 24.07.2003 по делу «Рябых против России» (Ryabykh v. Russia), жалоба N 52854/99, CEDH 2003-IX // Путеводитель по прецедентной практике Европейского суда по правам человека. 2003.
2) конкурсный управляющий реализует свои полномочия в частном порядке, а согласно положениям ст. 21 Закона РФ от 19.11.1992 N 3929-1 «О несостоятельности (банкротстве) предприятий» он несет личную ответственность за неисполнение либо некачественное исполнение своих полномочий. Кроме того, внесенные в 2002 г. изменения в ст. 20 указанного Закона дополнили данное положение требованием о необходимости заключения конкурсным управляющим договора страхования ответственности своей профессиональной деятельности. Контроль соблюдения принципа пропорционального распределения имущества и действий конкурсного управляющего входит в полномочия арбитражного суда при рассмотрении им споров, возникающих в рамках процесса о прекращении деятельности между конкурсным управляющим и кредиторами; 3) государство выполнило требования положений ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции, так как выработало правовые основания (нормы права), согласно которым сформулированы принципы, обеспечивающие справедливое распределение активов, и предусмотрен механизм использования положений закона, позволяющий избегать негативных последствий, возникающих в процессе ликвидации или нарушений, допущенных в ходе проведения такого процесса. ЕСПЧ указал, что суть понятия «требование» можно рассматривать как «собственность» исходя из смысла положений ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции в той ситуации, если гарантированно определен факт того, что оно может быть юридически исполнено <10>. ——————————— <10> См.: Постановление ЕСПЧ от 09.12.1994 по делу «Нефтеперегонные заводы «Стран» и «Стратис Андреадис» против Греции» (Stran Greek Refineries and Stratis Andreadis v. Greece), жалоба N 13427/87. Series A. N 301-B. P. 84. § 59.
Рассматривая дела, ЕСПЧ основывался на следующем. У В. Котова отсутствовала возможность возвратить свои средства из-за банкротства должника — частной коммерческой организации. Для осуществления процесса ликвидации юридического лица арбитражным судом назначен конкурсный управляющий. Таким образом, с момента введения процедуры банкротства влияние на право В. Котова на уважение собственности выражалось в контроле использования имущества на основании абз. 2 ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции <11>. Как указано в ст. 15 Закона «О несостоятельности (банкротстве)» в редакции 1992 г., конкурсное производство осуществляется с целью соразмерного удовлетворения требований кредиторов, а также с целью защиты сторон от неправомерных действий в отношении друг друга. ——————————— <11> Этот тезис ЕСПЧ поддержал, например, в Постановлении от 17.10.2003 по делу «Луордо против Италии» (Luordo v. Italy), жалоба N 32190/96, § 67, CEDH 2003-IX.
Вмешательство в право на уважение собственности в этом случае предполагает достижение предусмотренных законом последствий, т. е. оно отвечает общей цели, а именно цели защиты прав иных лиц <12>. В данных обстоятельствах, а также из-за проблем, появляющихся в процедуре формирования конкурсной массы, ЕСПЧ не смог получить доказательства того, что В. Котов мог гарантированно рассчитывать на возврат суммы задолженности, определенной судами общей юрисдикции, даже учитывая тот факт, что арбитражными судами в деле о банкротстве презюмировалось обстоятельство возрастания задолженности. ——————————— <12> Там же. § 68.
По мнению Суда, суть спора заключается не в процедуре производства по делу о банкротстве и его не следует разбирать с позиции «контроля использования имущества», а в исполнении абз. 1 ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции, поскольку В. Котов претерпел полное лишение имущества в процессе рассмотрения данного дела. ЕСПЧ согласился с тем, что государству не следует отвечать по обязательствам частных коммерческих юридических лиц, ставших банкротами и не имеющих возможности выполнять свои обязательства <13>. Но Суд заинтересовал вопрос о возможности государства отвечать и о степени его ответственности за конкурсного управляющего, чьи незаконные действия составляют предмет рассмотрения спора <14>. В жалобе В. Котов ссылается не на вину России в возникновении договорных правоотношений между ним и частной кредитной организацией, а на наличие противоправных действий конкурсного управляющего, из-за которых заявитель не в состоянии осуществить свои права. ——————————— <13> Эта позиция уже высказывалась ЕСПЧ в Постановлении от 17.11.2005 по делу «Боброва против России» (Bobrova v. Russie), жалоба N 24654/03, § 16. <14> См.: Постановление ЕСПЧ от 05.07.2005 по делу «Кацюк против Украины» (Katsyuk v. Ukraine), жалоба N 58928/00, § 38.
ЕСПЧ указал, что конкурсного управляющего следует рассматривать в качестве представителя государства, при этом необходимо учитывать его статус, раскрываемый в ст. ст. 19, 21 Закона «О несостоятельности (банкротстве)» в редакции 1992 г. Указанные статьи устанавливают требования к кандидатам на должность конкурсного управляющего и качества, которыми он должен обладать, но не поясняют, относятся ли они к частному или к официальному лицу. Европейский суд полагает, что если положения Закона говорят о частном лице, то ввиду исполнения этим лицом полномочий конкурсного управляющего и делегирования ему таких обязанностей российским судом государство не может отстраняться от ответственности <15>. ——————————— <15> См.: Постановление ЕСПЧ от 25.03.1993 по делу «Костелло-Робертс против Соединенного Королевства» (Costello-Roberts v. United Kingdom). Series A. N 247-C. P. 58. § 27.
Также Европейский суд принимает во внимание, что в соответствии в приведенными нормами права такое лицо обычно является не профессиональным конкурсным управляющим, а экономистом или юристом, уполномоченным проводить процесс банкротства. В то же время суд осуществляет надзор за этим процессом <16>. Конкурсный управляющий, исполняя полномочия, предоставленные ему законом, действует под контролем государства и обеспечивает справедливый баланс общественного интереса и защиты основных прав личности <17>. Поэтому, с точки зрения ЕСПЧ, с учетом обстоятельств данного дела действия или бездействие конкурсного управляющего предполагают ответственность государства <18>. ——————————— <16> См. противоположный пример в упоминавшемся ранее Постановлении ЕСПЧ по делу «Кацюк против Украины», § 39. <17> См., в частности, упоминавшееся выше Постановление ЕСПЧ по делу «Луордо против Италии», § 67 — 69. <18> См.: Постановление ЕСПЧ от 11.10.2005 по делу «Сычев против Украины» (Sychev v. Ukraine), жалоба N 4773/02, § 53, 54.
ЕСПЧ решил, что денежных средств, собранных в начале процедуры конкурсного производства, было достаточно для полного или хотя бы частичного погашения долга перед заявителем в случае совершения конкурсным управляющим законных действий, направленных на защиту прав кредиторов первой очереди. Абсолютная невозможность заставить должника исполнить обязательства перед В. Котовым стала прямым следствием того, что конкурсный управляющий злоупотребил своими полномочиями. Это сделало невозможным даже частичное исполнение судебных решений. Конкурсный управляющий распределил всю конкурсную массу, что привело к неисполнимости решений арбитражного суда, которыми были установлены обстоятельства незаконности действий данного управляющего и предписывалась обязанность исправить нарушения и восстановить права В. Котова. По российскому законодательству если конкурсной массы недостаточно для удовлетворения требований всех кредиторов, то она распределяется среди кредиторов одной очереди пропорционально сумме долга. Кредиторы данной очереди не могут получить возмещение ранее кредиторов предыдущих очередей. Согласно ст. 64 ГК РФ в редакции от 20.02.1996 в процессе ликвидации банка или другого кредитного учреждения физические лица — вкладчики становятся кредиторами первой очереди. То есть В. Котов является кредитором первой очереди, однако он не получил каких-либо денежных средств, так как распределение сформированной конкурсным управляющим конкурсной массы осуществлялось согласно решениям комитета кредиторов от 18.01.1996, 13.03.1996. Процедура банкротства была открыта 19.07.1995. Как указано в решении суда от 26.08.1998, даже на эту дату конкурсный управляющий еще не составлял реестр кредиторов, как того требовали положения ст. 27 Закона «О несостоятельности (банкротстве)» в редакции 1992 г. То есть порядок возвращения долга очереди, к которой принадлежал В. Котов, не был определен, что привело к невозможности возврата ему долга после удовлетворения требований предыдущей очереди кредиторов. В судебном заседании 26 августа 1998 г. конкурсный управляющий заявлял, что В. Котов являлся кредитором пятой очереди, однако Европейский суд указал, что согласился бы с этим доводом, если бы процедура конкурсного производства регулировалась положениями ст. 106 Закона «О несостоятельности (банкротстве)» в редакции 1998 г., но в рассматриваемом споре применялись положения Закона в редакции 1992 г. и ГК РФ 1994 г. В. Котов обратился для защиты своих прав к конкурсному управляющему, будучи кредитором первой очереди, зная, что определенной части кредиторов уже полностью возвращены долги с учетом их индексации и причитающиеся проценты. Но 6 апреля 1998 г. он получил 0,78% от суммы его требования. Однако, как указано в п. 4 ст. 30 Закона «О несостоятельности (банкротстве)» в редакции 1992 г., при недостаточности активов кредиторы той же очереди, что и заявитель, должны были получить возмещение пропорционально размеру своих требований. Для определения этой суммы сумма каждого требования должна была соотноситься не с величиной конкурсной массы, а с общей суммой требований данной очереди. Таким образом, Европейский суд указал, что в деле не был применен предусмотренный этим Законом принцип пропорциональности, регламентирующий распределение активов между кредиторами одной очереди. Более того, положения ст. 30 Закона «О несостоятельности (банкротстве)» в редакции 1992 г., ст. 64 ГК РФ не устанавливают первенство такой категории кредиторов, как инвалиды, ветераны Великой Отечественной войны, лица в тяжелом материальном положении. В то же время 700 кредиторов, не являясь кредиторами той же очереди, что и В. Котов, тем не менее получили от конкурсного управляющего полный возврат долга с учетом суммы процентов и индексации. Российская Федерация не смогла привести доводов в обоснование того, почему это произошло. Для ЕСПЧ остался без ответа вопрос о правовых основаниях выплаты 100% задолженности вышеуказанным кредиторам и лишения В. Котова положенной ему согласно принципу пропорциональности суммы <19>. Суд отметил, что ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции требует в первую очередь, чтобы вмешательство публичных властей в право на уважение собственности имело правовую основу <20>, верховенство права является одним из основополагающих принципов демократического общества и присуще всем статьям Конвенции <21>. Поэтому ЕСПЧ решил, что с учетом конкретных обстоятельств спора действия конкурсного управляющего привели к лишению В. Котова имущества, даже несмотря на тот факт, что формально заявитель лишение не понес <22>. Действия конкурсного управляющего не соответствовали российскому законодательству и не могли быть оправданы «общественным интересом», на что указывали российские суды. ——————————— <19> См.: решение ЕСПЧ от 22.05.1998 по делу «Василеску против Румынии» (Vasilescu с. Roumanie), Recueil des arrets et decisions 1998-III, § 50 — 53. <20> См.: Постановление ЕСПЧ от 15.11.2005 по делу «Гравина против Италии» (Gravina v. Italie), жалоба N 60124/00, § 79. <21> См. упоминавшееся выше Постановление Большой палаты по делу «Ятридис против Греции», § 58. <22> Решение ЕСПЧ от 24.06.1993. по делу «Папамихалопулос и другие против Греции» (Papamichalopoulos et autres c. Grece). Serie A. N 260-B. § 41, 42.
То есть ЕСПЧ учел факт невозможности для заявителя реально получить возмещение задолженности, хотя это предусматривает принцип пропорциональности и устанавливают российские суды. При этом возмещения в полном объеме добилась отдельная часть кредиторов, не указанная в Законе. На основе этих фактов Европейский суд решил, что заявитель был подвергнут процедуре незаконного лишения имущества, а это несовместимо с правом на уважение собственности и свидетельствует о нарушении положений ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции.
Промежуточные выводы Европейского суда по правам человека о правовом статусе конкурсного управляющего
Эпиктет говорил: «Помни об общем принципе, и ты не будешь нуждаться в совете». Какие же общие принципы (подходы) ЕСПЧ можно увидеть в Постановлении по делу «Котов против России» от 14.01.2010 и какие промежуточные выводы перед рассмотрением дела в Большой палате можно сделать? 1. Дело рассматривается Европейским судом не с точки зрения «контроля использования имущества», а данная правовая ситуация охватывается первым абзацем ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции с учетом окончательного лишения имущества, которому заявитель подвергся в рамках дела. 2. Европейский суд не сомневается в том, что государство не должно нести ответственность по обязательствам коммерческих организаций, которые, став банкротами, не в состоянии исполнять свои обязательства. Однако, поскольку предметом рассмотрения по делу являются незаконные действия конкурсного управляющего, Суд посчитал необходимым выяснить вопрос о том, может ли государство нести ответственность и в какой степени за такие действия или бездействие. ЕСПЧ посчитал, что конкурсный управляющий может считаться представителем государства, а государство не может уклоняться от ответственности за действия или бездействие конкурсного управляющего (при обстоятельствах данного дела), так как: государство делегирует свои обязательства данному лицу, не являющемуся профессиональным конкурсным управляющим, но наделенному полномочиями национальными судами для проведения процедуры банкротства. Одновременно этот же суд осуществляет надзор за деятельностью конкурсного управляющего; цель деятельности конкурсного управляющего состоит в установлении справедливого баланса частных и публичных интересов, т. е. требований общественной значимости и сохранения, восстановления, реализации человеком его основных прав; невозможно исполнить решения государственных судов о признании действий конкурсного управляющего незаконными, обязывающие устранить такие нарушения и восстановить права заявителя; вмешательство публичных властей в право на уважение собственности должно иметь правовую основу, поскольку верховенство права является одним из основополагающих принципов демократического общества. Приведенный пример свидетельствует о том, что законодатель не всегда успевает быстро отреагировать на увеличивающееся многообразие гражданско-правовых отношений, возникающих в последнее время в России, так как этот процесс достаточно консервативен. Не всегда законодательная ветвь власти может быстро воспринять, применить к российской действительности и те правовые тенденции, о которых говорится в судебных актах ЕСПЧ. Представляется, что огромную роль в этой ситуации играет судебная система, поскольку она может до внесения законодателем изменений в правовую систему заполнить возникающие пробелы или разрешить противоречия в правовых подходах позитивного (писаного) права Российской Федерации и в правовых подходах, изложенных в решениях ЕСПЧ, создавая при помощи высших судебных инстанций судебные прецеденты. В последнее время в России все чаще говорят о повышении роли суда в процессе правотворчества. Толкование ВАС РФ, придаваемое нормам писаного права, приобретает свойства судебного прецедента, делая нашу правовую систему более гибкой. Лишь суд вправе и обязан любую правовую норму толковать в свете общепризнанных международных принципов права, которые, в частности, положены в основу при принятии решений Европейским судом. Конечно, одно только создание судебных прецедентов не изменит ситуацию, но позволит принимать меры, направленные на выработку единых подходов к решению правовых коллизий как в России, так и в иных развитых правопорядках. Полагаем, что у судебной системы огромный потенциал для формирования превентивного — предупреждающего негативные последствия — правотворчества. Для того чтобы понять важность и значимость для Российской Федерации позиций, которые занимает ЕСПЧ в данном деле, следует вспомнить, что во время судебного разбирательства обсуждаемого спора Президиум ВАС РФ принял Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел о возмещении вреда, причиненного государственными органами, органами местного самоуправления, а также их должностными лицами, и разместил его в информационном письме от 31.05.2011 N 145 <23>. ——————————— <23> http://www. arbitr. ru/as/pra ct/vas_info_letter/37489.html
Работа над проектом Обзора осуществлялась более двух с половиной лет. Необходимость в подготовке данного информационного письма возникла из-за огромного количества споров, разрешаемых ЕСПЧ о привлечении России к ответственности <24>. Чтобы уменьшить вал таких жалоб в Европейский суд, ВАС РФ разобрал типовые правовые ситуации, проанализировал проблемы, возникающие при рассмотрении подобных дел в арбитражных судах Российской Федерации, сформулировал единые принципы и подходы к разрешению дел, а о выработанных рекомендациях проинформировал арбитражные суды. Таким образом, дискутируя по каждому из пунктов Обзора, Президиум ВАС РФ решал не только юридические, но и сложные политико-правовые вопросы. ——————————— <24> http://www. arbitr. ru/press-centr/smi/37490.html
Влияние позиций ЕСПЧ по делу «Котов против России» на формирование судебной практики в арбитражных судах Российской Федерации
В настоящее время судебные акты Европейского суда по делу «Котов против России» не вступили в законную силу, тем не менее уже сегодня можно попытаться понять и проследить, как позиции ЕСПЧ по этому делу повлияли и могут повлиять на формирование судебной практики арбитражных судов. В абз. 2, 3 п. 61.9 главы 12 Регламента арбитражных судов Российской Федерации (утвержден Постановлением Пленума ВАС РФ от 05.06.1996 N 7) указывается, что арбитражным судам следует иметь в виду, что со дня размещения Постановления Президиума ВАС РФ в полном объеме на сайте ВАС РФ практика применения законодательства, на положениях которого основано данное Постановление, для них считается определенной. Аналогичные правила применяются при установлении даты, когда считается определенной практика применения законодательства по вопросам, разъяснения по которым содержатся в постановлениях Пленума и информационных письмах Президиума ВАС РФ. 9 февраля 2012 г. на заседании Президиума ВАС РФ обсуждался дополнительный пункт в проект Постановления Пленума ВАС РФ «О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве» <25>. Суть предлагаемого дополнения заключается в предоставлении суду права по собственной инициативе в исключительных случаях отказывать в утверждении или отстранять арбитражного управляющего. ——————————— <25> http://www. arbitr. ru/vas/presidium/prac/41657.html
Действительно, если совершение арбитражным управляющим неоднократных грубых умышленных нарушений в конкретном деле или других делах о банкротстве подтверждается вступившими в законную силу судебными актами (например, о его отстранении, о признании его действий незаконными или о признании необоснованными понесенных им расходов), такие ситуации могут привести к обоснованным сомнениям суда в наличии у арбитражного управляющего должной компетентности, добросовестности или независимости. В настоящее время подобными полномочиями арбитражный суд не обладает. Арбитражный управляющий может быть отстранен судом от исполнения своих обязанностей в случаях, предусмотренных законодательством. Неисполнение или ненадлежащее исполнение арбитражным управляющим возложенных на него обязанностей является основанием для отстранения такого управляющего по ходатайству собрания (комитета) кредиторов либо лица, участвующего в деле о банкротстве (абз. 2 п. 3 ст. 65, абз. 6, 7 п. 5 ст. 83, абз. 2, 3 п. 1 ст. 98 и абз. 2, 3 п. 1 ст. 145 Федерального закона от 26.10.2002 N 127 «О несостоятельности (банкротстве)». В то же время суд при осуществлении предусмотренных Законом функций по утверждению и отстранению арбитражных управляющих должен исходить, в частности, из таких общих задач судопроизводства в арбитражных судах, как защита нарушенных прав и законных интересов участников судебного разбирательства и предупреждение правонарушений в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности (п. 4 ст. 2 АПК РФ). При обсуждении этого пункта была высказана мысль о необходимости самому суду принимать меры по исправлению ситуации, когда законодатель не успевает внести соответствующие изменения в правовые акты. То есть мы видим процесс трансформирования нашего права в прецедентное, причем прецедентными становятся выработанные ВАС РФ позиции. Возможно, одним из поводов для предложения наделить суд правом отказывать в утверждении или отстранять арбитражного управляющего послужили и позиции, изложенные в Постановлении ЕСПЧ по делу «Котов против России». То есть государство, отвечающее за неправомерные действия своего представителя — конкурсного управляющего, должно иметь механизмы, позволяющие эффективно контролировать его деятельность. Полагаем, что таким образом, не дожидаясь вступления в законную силу судебных актов ЕСПЧ по делу «Котов против России», государство в лице ВАС РФ пробует создать эффективный механизм контроля над деятельностью конкурсного управляющего, позиционируя его в качестве представителя государства. Значит, можно предполагать, что подходы, изложенные в информационном письме Президиума ВАС РФ от 31.05.2011 N 145 «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел о возмещении вреда, причиненного государственными органами, органами местного самоуправления, а также их должностными лицами», в определенной части могут быть перенесены и на деятельность конкурсного управляющего.
