(Геллер М. В.) («История государства и права», 2006, N 5)
ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ СОЦИАЛЬНОГО И ПРАВОВОГО СТАТУСА НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ
М. В. ГЕЛЛЕР
Геллер М. В., адвокат, «Адвокатское бюро «Константа».
История развития взаимоотношений родителей и детей имеет свои ключевые особенности, проявляющиеся прежде всего в модификации соотношений социального и правового статуса участников семейных правоотношений. На протяжении различных исторических этапов правовой статус несовершеннолетних определялся характером отношения общества к детям, той социальной ролью, которую взрослые отводили в нем ребенку. Основной составляющей этого отношения являлось понятие о ценности ребенка как члена общества, которое, в свою очередь, определяло стиль отношения к его воспитанию. Автор известной психогенной теории истории детства Ллойд Демоз подразделял всю историю детства на шесть периодов, каждому из которых соответствовал конкретный стиль воспитания и форма взаимоотношений между родителями и детьми <*>. В качестве таковых исследователь выделял следующие стили. ——————————— <*> Ллойд Демоз. Психоистория. Ростов-на-Дону, 2000. С. 84.
1. Стиль детоубийства (с древности до IV в. н. э.). Он характеризовался массовым инфантицидом в отношении детей, которых родители по тем или иным причинам не могли или не хотели кормить и воспитывать. Детоубийство в истории Античности было повседневным и общепринятым актом. Домовладыка в Древнем Риме имел в отношении своих детей право жизни и смерти, право продажи своих детей и т. п. С течением времени эта крайняя власть постепенно смягчалась. В конечном итоге она свелась к праву отца применять домашние меры наказания детей, к обязанности детей оказывать уважение родителям, в связи с чем дети не могли предъявлять к родителям порочащих исков, не могли вступать в брак без согласия родителей и пр. <*>. Вместе с тем и в более поздние времена по Законам XII таблиц убийство детей не считалось преступлением. Ребенок, который не был безупречен по внешнему виду, мог быть убит. ——————————— <*> Новицкий И. Б. Римское право. М., 2003. С. 68 — 69.
С такой же легкостью могла быть решена участь девочки, которые ценились меньше, чем особи мужского пола. Правовой статус ребенка определялся статусом матери. Женщина не могла быть домовладыкой, поэтому она всецело зависела от воли отца семейства. В правовом отношении это еще раз подчеркивало крайне зависимое положение ребенка. Правовой статус последнего фактически характеризовался отсутствием каких-либо прав <*>. Ценность жизни несовершеннолетнего как лица в античном праве всецело определялась субъективным отношением взрослого, отца, к самому факту его существования. Ребенок имел перед родителями лишь обязанности быть послушным и покорным орудием, действующим и живущим во благо и ради удовлетворения определенного родительского интереса. ——————————— <*> Пухан Иво, Поленак-Акимовская Мирьяна. Римское право / Под ред. В. А. Томсинова. М., 2003. С. 116 — 117.
2. Оставляющий стиль (IV — XIII века н. э.). Для этого этапа характерно, что родители начинают признавать наличие у ребенка души. Инфантицид снижается, но дети продолжают оставаться для родителей объектом негативного проецирования. Главным средством избавления от них являлось оставление ребенка — отправление к кормилице, в монастырь, на воспитание в другую семью либо окружение строгой эмоциональной холодностью и отчуждением дома. Л. Демоз отмечает, что ребенка олицетворяли с источником зла. По-прежнему в семье оставалось главенствующее положение отца, который имел право определять жизненный путь и условия воспитания детей по своему усмотрению. При этом дети следовали правовому статусу того из родителей, который находился на более низкой ступени социальной лестницы. Весьма существенным моментом, раскрывающим содержание понятия ценности жизни ребенка на данном этапе, является возрастание удельного веса не-материнского и не-семейного воспитания детей. Роль семьи как агента социализации была весьма незначительной, что свидетельствовало о той несущественной роли, которую общество признавало за детьми вообще. Одновременно в социальной структуре семьи ребенок не занимал никакого определенного положения, поскольку его воспитание внутри семьи существующими моральными нормами не предусматривалось в качестве необходимого и социально одобряемого условия. Рассматривать в качестве самостоятельного правового явления правовой статус несовершеннолетнего в эпоху господства оставляющего стиля представляется весьма проблематичным. Как отмечал Ф. Ариес, понятие детства вообще не было известно раннему средневековью. Об этом косвенно свидетельствуют произведения искусства, в которых до XII в. художники изображали детей не иначе как уменьшенной копией взрослых <*>. Утрата несовершеннолетними своей возрастной страты, слоя, характеризующего их не только с точки зрения общности социальной группы, но и с точки зрения обобщенного субъекта права, указывает на то, что средневековое общество не рассматривало ребенка как лицо, наделенное правоспособностью. Сроки биологического и социального созревания детерминируют юридический и фактический статус возрастной страты. С ними связываются определенный набор прав и обязанностей ее членов. Характер закрепленной за конкретным возрастным слоем деятельности и связанные с этим нормативные предписания определяют ее правовой статус <**>. Отсутствие самой возрастной страты детства не позволяет говорить о наличии какого-либо определенного правового статуса несовершеннолетних. ——————————— <*> Ллойд Демоз. Указ. соч. С. 16. <**> Кон И. С. Ребенок и общество. М., 1988. С. 80.
3. Амбивалентный стиль (XIV — XVII вв.). Этот стиль воспитания дозволял ребенку влиться в эмоциональную жизнь родителей, которые начинают проявлять по отношению к нему внимание и заботу. Помимо права родителей распоряжаться жизнью и судьбой ребенка общество наделяет взрослых обязанностью заботиться о своих детях. Однако эта забота ассоциируется прежде всего с задачей родителей «отлить» из ребенка, как из мягкого воска, определенную форму, востребованную обществом. Данный этап отличался весьма сильной двойственностью в отношении родителей к детям. С одной стороны, общество признает за детьми право на заботу об их воспитании. С другой стороны, если «детский материал» оказывался недостаточно податливым в руках воспитателей, его могли беспощадно бить, искореняя столь жестоким путем недопустимое с точки зрения господствовавшей в обществе морали своеволие. Таким образом, право на заботу о воспитании порождало обязанность воспитуемых подвергаться жесткому принудительному воздействию, от перегибов которых защита не предусматривалась. Игнорирование детства как естественного и специфического периода в развитии личности приводило к тому, что общество крайне негативно реагировало на любые формы отклоняющегося поведения детей. В частности, исследования истории борьбы с преступностью несовершеннолетних содержат сведения о распространенности применения смертной казни к детям младшего возраста <*>. ——————————— <*> Мельникова Э. Б. Ювенальная юстиция: Проблемы уголовного права, уголовного процесса и криминологии: Учеб. пособие. 2-е изд., испр. и доп. М.: Дело, 2001. С. 30.
Следует отметить, что забота о воспитании подрастающего поколения в этом историческом периоде была прерогативой аристократии и дворянства. Одним из признаков преодоления безразличия к детству служит появление в XV — XVI вв. надгробных барельефов и портретов умерших детей. Их смерть начала переживаться как действительно невосполнимая утрата. Даже в появлении слов, обозначающих детей, просматривается тенденция нарастания их ценности для взрослого сообщества. Так, словом «babe» в XIV в. первоначально обозначали как маленьких детей, так и маленьких животных. К XV в. данное слово стало вытесняться термином «infant», которое относилось только к детям знатного происхождения <*>. В то же время бедные слои населения проявляли по отношению к детям скорее заботу об их физическом содержании, так как ребенок в быту воспринимался как дополнительная рабочая сила в семейном хозяйстве. Детская эксплуатация была повсеместным явлением <**>. ——————————— <*> Сапогова Е. Е. Культурный социогенез и мир детства: Лекции по историографии и культурной истории детства: Уч. пос. для высшей школы. М.: Академический Проект, 2004. С. 128 — 129. <**> Графский В. Г. Всеобщая история права и государства: Учебник для вузов. М., 2001. С. 537; Зидер Р. Социальная история семьи в Западной и Центральной Европе (конец XVIII — XX веков) / Пер. с нем. Л. А. Овчинцевой; науч. ред. М. Ю. Брандт. М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 1997. С. 36 — 42.
Между тем необходимо подчеркнуть, что именно на этом этапе правовой статус несовершеннолетнего приобретает определенные реальные очертания. Формируется понятие о детстве как возрастной страте, которой присущ собственный правовой статус. Возникает уникальный юридический феномен: право родителей на личное воспитание детей становится одновременно их обязанностью. Как отмечает Г. Ф. Шершеневич, в данном феномене отражается сочетание частного интереса, связанного с удовлетворением потребности иметь детей, и публичной заинтересованности государства в надлежащем воспитании новых членов общества <*>. Содержание родительской власти начинает трактоваться как совокупность прав и обязанностей родителей <**>, детерминирующих содержание правового статуса ребенка. Вместе с тем особенностью правового статуса ребенка в рассматриваемом периоде является такое соотношение прав и обязанностей, при котором право одновременно порождает обязанность быть объектом его принудительной реализации родителями. ——————————— <*> Шершеневич Г. Ф. Курс гражданского права. Тула, 2001. С. 573. <**> Гражданское и торговое право зарубежных стран: Учебное пособие / Под общ. ред. В. В. Безбаха и В. К. Пучинского. М., 2004. С. 640.
4. Навязчивый стиль (XVIII в.). Этот стиль имеет много общего с амбивалентным. Для него характерно навязчивое стремление родителей полностью контролировать не только поведение, но и внутренний мир, мысли и волю ребенка. Однако методы воздействия становятся более гибкими, состоящими в своей основной части убеждением словом, а не агрессивным физическим воздействием. Благодаря просветительским идеям Ж.-Ж. Руссо постепенно любовь к детям становится нормативной установкой культуры. В конце XVIII в. начинается кампания за собственно материнское воспитание, без участия кормилиц и нянек, к детям начинают приглашать домашних учителей и воспитателей <*>. ——————————— <*> Сапогова Е. Е. Указ. соч. С. 193 — 195.
Между тем установившаяся позитивная тенденция была характерна лишь для просвещенной и экономически зажиточной «верхушки» общества. В среде крестьянства и нарождающегося пролетариата утилитарное отношение к детям продолжает сохранять главенствующие позиции. Р. Зидер, ссылаясь на отчеты врачей и описания небрежного отношения к младенцам, являющего причиной высокой детской смертности, в этой связи отмечает, что крестьянские матери в XVIII в. относились к своим детям намного равнодушнее и без особых чувств <*>. Господствовал обычай передавать младенца кормилице. К детям относились фаталистически: ребенок или выживал, или умирал. Подраставших детей воспитывали крайне сурово, причем традиционное воспитание сводилось к приобщению к труду с четвертого года жизни. Образование как таковое оставалось для крестьянских семей совершенно чуждым, поэтому право на образование в содержание правового статуса крестьянских детей не включалось вообще. Положение ребенка среди братьев и сестер зависело в значительной мере от принципа наследования. Первенец, предназначенный быть наследником крестьянского двора, рос в своей роли, занимая более высокое положение в правах и обязанностях среди своих младших братьев и сестер. ——————————— <*> Зидер Р. Социальная история семьи в Западной и Центральной Европе (конец XVIII — XX вв.) / Пер. с нем. Л. А. Овчинцевой; науч. ред. М. Ю. Брандт. М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 1997. С. 36 — 42.
Немногим отличалось правовое положение детей в семьях ремесленников и рабочих. Производительный труд и воспитание детей не были разделены. Родители нуждались в детях как в работниках. Дети были для семьи «живым капиталом» как работники, приносящие финансовый доход, и как гарантия обеспечения в старости <*>. Психические и физические нагрузки несовершеннолетних определялись не в соответствии с их возрастом, а с принятой на производстве продолжительностью рабочего дня. ——————————— <*> Зидер Р. Указ. соч. С. 94.
Правовое положение несовершеннолетних повсеместно продолжало оставаться зависимым от воззрений родителей на меру их «полезности» в быту. Преобладающей доминантой в содержании правового статуса остается комплекс обязанностей: обязанность послушания и покорного отношения к воспитательным мерам воздействия, обязанность трудиться, обязанность следования воле родителей в решении своей судьбы. 5. Социализирующий стиль (XIX — середина XX вв.). Данный стиль делает своей целью не столько завоевание и подчинение ребенка, сколько его социализацию, тренировку, воспитание опосредованной требованиями общества модели личности. Позиция родителей определяется институтом наставничества. Причем ребенку отводится роль активного субъекта воспитания. Характерным для данного периода завоеванием является признание государством права ребенка на защиту. Появляется понятие «охрана детей», которое трактовалось как «сознание необходимости охраны детей от произвола и жестокого с ними обращения родителей или заступающих их места, а также от нравственного их развращения…» <*>. Официальная оценка правового статуса несовершеннолетних впервые базировалась на осознании того, что положение детей в их собственных семьях ни законодательство, ни общество до последнего времени не регулировало. Между тем это положение во многих случаях оказалось гораздо хуже, чем положение совершенно бездомных детей. ——————————— <*> Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Т. XXII. Кн. 44. С. 509.
В качестве первых шагов в этом направлении можно считать создание в Нью-Йорке в 1875 г. общества защиты детей от жестокого обращения. Затем аналогичные общественные организации образуются в Англии, Франции, Пруссии. Так, в 1889 г. во Франции был издан Закон Русселя «О малолетних, беспомощных, заброшенных и терпящих дурное обращение», который предоставлял суду право лишать родительских прав людей, дурно обращающихся со своими детьми или не заботящихся о них <*>. Представляется, что данный законодательный акт официально признал за несовершеннолетними право на заботу родителей, право на гуманное обращение и воспитание, право на защиту жизни и здоровья от жестокого обращения и насилия. ——————————— <*> Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. С. 511.
В 1892 г. в Санкт-Петербурге был учрежден особый отдел защиты детей, одной из задач которого помимо деятельности, прямо направленной на выявление и предотвращение фактов жестокого обращения с детьми, являлась подготовка предложений по созданию соответствующей нормативно-правовой базы, регулирующей правовое положение несовершеннолетних. Так, в 1895 г. отдел защиты детей ходатайствовал перед министром юстиции о желательных дополнениях в законы, в том числе в гражданское и уголовное законодательство. В проекте содержались инициативы, направленные на предоставление судам полномочий лишать обвиняемых в злоупотреблении родительскими правами принадлежащей им власти над потерпевшими малолетними, введение института добровольного отречения от родительской власти в пользу приютов и учреждений, преследующих задачи детского призрения, а также определение ответственности за злоупотребление властью над детьми в пределах, установленных проектом Уголовного уложения <*>. ——————————— <*> Журнал Министерства юстиции. 1900. N 6. С. 403 — 407.
Как видно, на данном историческом этапе законодатель все еще стоит на позиции незыблемости родительской власти над личностью ребенка. Однако акцент делается на том, что «власть над личностью детей присваивается родителям преимущественно с целью лучшего обеспечения исполнения ими тех обязанностей, которые возлагаются на них законом для пользы детей и которые определяются словом «воспитание» <*>. Столь своеобразный дозволительно-императивный метод регулирования возникающих детско-родительских правоотношений наделял ребенка правом удовлетворять его потребности и интересы, обязывая родителей исходить прежде всего из интересов детей. В этой связи представляется заслуживающим внимания мнение Г. Ф. Шершеневича, полагавшего, что «сущность рассматриваемого правового положения несовершеннолетнего определяется уже не тем, что должен сделать ребенок, а тем, что не должны делать все сограждане в отношении этого ребенка», поскольку принципиальная «цель законодателя — поддержать слабейшего из двух контрагентов» <**>. ——————————— <*> Там же. С. 404. <**> Шершеневич Г. Ф. Указ. соч. С. 574.
Коренные преобразования в общественно-политической жизни страны привнесли свои коррективы в концептуальные подходы организации процесса социализации детей. Социалистическое государство отдавало приоритет общественной системе воспитания, где ребенок выступал субъектом коллективистского воспитательного воздействия со стороны школы, интерната, детской коммуны и т. п. Роль семьи, права родителей и их влияние на воспитание подрастающего поколения рассматривались в качестве второстепенных рычагов социализации, влияние которых должно было не определять, а лишь дополнять основную линию государственного воспитания социально одобряемого типа молодого строителя коммунизма. Так, А. М. Коллонтай исключала саму необходимость существования «семейной ячейки, с ее родственными скрепами» <*> и провозглашала принцип обобществления воспитания детей. ——————————— <*> Коллонтай А. М. Проблемы женского коммунистического движения. Семья и коммунизм // Коммунистка. 1920. N 7. С. 220.
Данная максималистская позиция оказала, по всей видимости, определенное воздействие на весь дальнейший путь развития правового статуса несовершеннолетних, которые все больше ассимилировались, обособлялись от взрослого сообщества и наделялись в этой связи все большим объемом прав, не предполагавших каких-либо корреспондирующих обязанностей по отношению к взрослым. 6. Помогающий стиль (с середины XX в.). Этот стиль основывается на допущении, что ребенок лучше, чем родитель, знает свои потребности и интересы. Оба родителя принимают равноценное участие в жизни ребенка, в удовлетворении его растущих индивидуальных потребностей. Не делается акцента на формировании и нивелировании черт личности. Метод физического воздействия вытесняется методом активного слушания и эмоционального присоединения. В этой связи Л. Демоз указывает, что в контексте помогающего стиля родитель должен «быть слугой, а не повелителем ребенка… создавать условия для развития его интересов» <*>. Если ранее, на предшествующих исторических этапах, правовой статус ребенка поглощался в той или иной степени правовым статусом родителей, то для сегодняшнего дня характерно признание правового статуса несовершеннолетнего как величины самостоятельной, которая в определенной степени формирует правовой статус родителей. ——————————— <*> Демоз Л. Указ. соч. С. 86.
Эта тенденция связана с влиянием норм международного права и спецификой гуманизации в развитии законодательства, посвященного правовому статусу ребенка. Первый универсальный международный правовой акт о защите детства, Декларация о защите прав детей, был принят Лигой Наций только в 1924 г. По мнению Н. Е. Борисовой, принципиальное значение для определения правового положения несовершеннолетних имеют три группы конституционных норм <*>. Первую группу составляют положения, прямо относящиеся к защите прав и интересов несовершеннолетних. Так, независимо от возраста Конституция провозглашает человека, его права и свободы высшей ценностью и устанавливает обязанность государства в части их признания, соблюдения и защиты (ст. 2 Конституции РФ). Кроме того, Основной закон раскрывает механизм реализации социальной политики в интересах детей путем реализации системы государственной поддержки семьи, материнства, отцовства и детства. Вторую группу конституционных норм образуют статьи, в которых говорится непосредственно о детстве, о положениях, устанавливающих, что детство находится под защитой государства (ч. 1 ст. 38 Конституции РФ), что забота о детях и их воспитание есть равное право и обязанность родителей. Третью группу составляют нормы конституционного права, регламентирующие равное положение детей и взрослых в сфере прав и свобод человека и гражданина. ——————————— <*> Борисова Н. Е. Конституционные предпосылки защиты прав ребенка // Защита прав ребенка в современной России (Материалы научно-практической конференции) / Отв. ред. д. ю.н., профессор А. М. Нечаева. М., 2004. С. 16 — 17.
Теоретически правовой статус несовершеннолетних согласно ст. 15 Конституции РФ складывается не только из конституционных норм, но и из положений Конвенции ООН о правах ребенка и конкретизирующих данные установления норм отраслевого, прежде всего семейного законодательства. Самым универсальным международным документом о защите детства является Конвенция ООН о правах ребенка 1989 г. Конвенция фактически заменила собой Декларацию прав ребенка (1959 г.) и расширила представления о десяти принципах правовых аспектов защиты детства, поименованных в данном нормативно-правовом акте. Конвенция содержит значительное число положений общего принципиального порядка, предопределяющих его правовой статус как абсолютный по отношению ко всем остальным лицам. В документе дан перечень всех прав ребенка, при этом какой-либо один из них не выделяется в качестве главенствующего, безотносительно к тому, идет ли речь об общегражданских правах и свободах или правах в семье. Не устанавливается никакой зависимости между правовым статусом ребенка и уровнем его материального, семейного благополучия <*>. Конвенция делает акцент на необходимости уделять внимание наилучшему обеспечению его интересов, что по сути своей представляет ту основу, которой должны придерживаться все государства, ратифицировавшие данный документ. ——————————— <*> Сорокин С. Конвенция ООН «О правах ребенка» // Российская юстиция. 1999. N 6. С. 39.
Конвенция вводит принципиально важное определение понятия «ребенок», под которым понимается лицо, не достигшее 18-летия, т. е. возраста совершеннолетия, если по закону, применимому к данному ребенку, он не достигает совершеннолетия ранее. Термин «несовершеннолетний» теперь становится легальным термином, применяемым в гражданском, семейном, уголовном законодательствах. Включение в законодательные акты понятия несовершеннолетия придает этому обстоятельству значение юридического факта. Все вышеуказанные новации имели своей главной целью определить привилегированное положение несовершеннолетнего в любых видах правоотношений с их участием, которое характеризуется наличием комплекса прав и отсутствием обязанностей. Потребность выделения подобной специфической группы диктуется необходимостью осуществления их специфической защиты. Вместе с тем некоторые авторы отмечают, что благие намерения, связанные с расширением прав детей на особую заботу и защиту, носят весьма декларативный и умозрительный характер, поскольку не устанавливают конкретных механизмов их правового обеспечения. Обращается внимание и на такие «погрешности» Конвенции, как стремление расширить контроль государства за «свободой выбора» числа детей, исходящего из потребностей осуществления контроля за обеспечением «необходимых условий жизни». По мнению А. И. Антонова, «без одновременного создания условий для родителей по добыванию доходов и по льготному налогообложению семей с детьми государство неизбежно будет расширять зону вмешательства в отношения родителей и детей» <*>, что неизбежно приведет к разъединению семейных поколений и развалу института семьи. Представляется, что названное противоречие указывает на существующую вопреки декларированной абсолютизации независимости правового статуса несовершеннолетних детерминированность этого статуса социальным статусом родителей. ——————————— <*> Антонов А. И. Кто защищает права ребенка и от кого // Вестник Московского университета. Сер. 18. Социология и политология. 1997. N 2. С. 13.
В настоящее время объем прав и свобод несовершеннолетних предусматривается в разных отраслях права и составляет в совокупности их общий правовой статус. Наиболее полно он раскрывается в семейном законодательстве. Основные начала семейного законодательства (ст. 1 СК РФ) устанавливают принципы приоритета семейного воспитания детей, заботы об их благосостоянии и развитии, обеспечения приоритетной защиты прав и интересов несовершеннолетних, которые еще раз подчеркивают исключительность правового статуса детей как наиболее защищенного от всякого рода ущемлений и посягательств. Глава 11 СК РФ определяет комплекс прав несовершеннолетних, которые в полном объеме согласуются с декларированными Конституцией РФ и Конвенцией о правах ребенка правами и свободами личности. Отсутствие какого-либо упоминания об обязанностях несовершеннолетних подчеркивает их исключительное положение в семейных правоотношениях, что гипотетически не позволяет рассматривать их как более слабого контрагента. Казалось бы, идея приоритетов интереса ребенка нашла свое бесспорное законодательное закрепление. Между тем тенденция подчеркнутой декларативности правовых установлений, характерная для Конвенции, нашла свое отражение и в действующем семейном законодательстве. В этой связи А. М. Нечаева подчеркивает, что защита прав ребенка семейным законодательством затрудняется тем, что «в СК РФ содержатся неработающие, «мертвые» нормы, создающие лишь иллюзию защиты прав несовершеннолетнего члена семьи в той или иной сложной жизненной ситуации» <*>. Так, не имеют широкого распространения, реализации на практике нормы, регулирующие алиментные соглашения в интересах детей. Еще одной иллюзией правовой заботы является норма п. 2 ст. 24 СК РФ, регламентирующая порядок определения места жительства несовершеннолетнего, если на этот счет нет соответствующего соглашения родителей. На практике предписание суда на этот счет не дает никакого эффекта, ибо родители все равно поступят так, как сочтут нужным, а нормы законодательной ответственности к нарушителям судебного решения фактически не работают. Это далеко не полный перечень уязвимых мест действующего законодательства, которые в совокупности ставят под сомнение реальное значение правового статуса несовершеннолетних в целом. ——————————— <*> Нечаева А. М. Защита прав ребенка: законодательство и правоприменительная практика // Защита прав ребенка (Материалы научно-практической конференции) / Отв. ред. д. ю.н., проф. А. М. Нечаева. М., 2004. С. 13.
Пороки законодательной базы создают благодатную почву для многочисленных нарушений правового статуса несовершеннолетних в реалиях современной российской действительности. К сожалению, сущность этого феномена уже не нуждается в какой-либо дополнительной аргументации. Картина детского неблагополучия раскрывается практически на каждом шагу российской действительности. В этой связи уместно привести мнение А. И. Антонова, который считает, что уникальность социального положения детей в современной России обусловлена двумя ключевыми факторами. Одним из них является кризис семьи, негативными последствиями которого являются так называемое социальное сиротство, социальное одиночество детей и элиминирование (историческое исчезновение человеческой потребности в нескольких детях) любви к ним. Другой фактор заключается в отсутствии действенных адекватных государственных мер, способствующих повышению ценности семьи, родительства, детей <*>. В результате в настоящее время наблюдается формирование кризиса детства, угрожающего национальной безопасности нашего государства <**>. ——————————— <*> Антонов А. И. Микросоциология семьи (методология исследования структур и процессов). М., 1998. С. 22. <**> Бреева Е. Б. Дезадаптация детей и национальная безопасность России. М., 2004. С. 10.
К признанию особого правового статуса несовершеннолетних человечество продвигалось веками. Определенным достижением этого поступательного движения стало декларативное признание и установление абсолютного, приоритетного статуса ребенка по отношению к любым совершеннолетним дееспособным лицам. Вместе с тем ретроспектива исторического и реального движения со всей очевидностью демонстрирует, что указанное движение имеет определенную специфику: правовая мысль опережает общественное сознание. Подобное положение создает почву, способствующую развитию ситуации правового и общественного регресса. Эффект эволюции выстроил определенную «ловушку» для законодателя. С точки зрения существующих правовых предписаний правовой статус и правовое положение детства исчерпывающе определены. С точки зрения реалий правоприменения большинство из существующих норм не обладает необходимой жизнеспособностью. В этой связи представляется, что движение законодателя в направлении действенного обеспечения защиты прав и интересов несовершеннолетних должно начаться с качественно нового подхода к уже существующим механизмам его обеспечения.
