Никита Иванов, профессор, заслуженный юрист РФ, доктор юридических наук, г. Москва.
Кому нужны бакалавры? Зачем надо было внедрять такое «потрясение» хорошего высшего образования, которое блестяще зарекомендовало себя в российских университетах? Видимо, чиновники запамятовали эмоциональную реплику Столыпина, которого сейчас неустанно цитируют: «Нам не нужны великие потрясения, а нужна великая Россия».
История наказания
В Уголовном кодексе РСФСР 1960 года существовала ст. 69, которая предусматривала ответственность за вредительство, то есть за действие или бездействие, направленное на подрыв промышленности, транспорта, сельского хозяйства, денежной системы, торговли или иных отраслей народного хозяйства, а равно деятельности государственных органов или общественных организаций с целью ослабления Советского государства, если это деяние совершено путем использования государственных или общественных учреждений, предприятий, организаций либо путем противодействия их нормальной работе.
К уголовной ответственности по ст. 69 УК РСФСР могли быть привлечены, например, лица, назначившие на ответственный пост некомпетентного руководителя, который в силу своей интеллектуальной беспомощности в совокупности с великой тягой к реформам планомерно разрушал завоевания отрасли, или исследователи, которые подобно И. Рапопорту, известному генетику, непримиримому критику «мичуринских генетических программ», которыми любил оперировать столь же известный Т. Лысенко, придерживались так называемого буржуазного лжеучения в науке, разрушая социалистическое богатство научных достижений.
В результате реформы УК 1996 года статью о вредительстве убрали из Кодекса только по той причине, что она напоминала сталинские репрессии. А жаль. Как бы пригодилась эта норма для регулирования процессов, происходящих в современном российском образовании.
Передержки творчества
Болонская система в образовании, которая в полной мере заявила о себе с момента подписания Россией в 2003 году Болонской декларации, положила начало инфернальному процессу, который не улучшил образование, а привел его в состояние судорог. Впрочем, даже не сама Болонская система, а ее интерпретация российскими чиновниками. Именно с момента «творческой» интерпретации российскими чиновниками Болонских рекомендаций и начинается история с просвещением по сценарию, написанному еще Салтыковым-Щедриным: «Сперва помрачить, а потом просветить».
Прежде всего необходимо отметить, что Болонская декларация, которую подписала Россия, вовсе не пропуск в европейские научные эмпиреи, о чем так неистово твердили российские чиновники от образования. Внедряя собственные разработки, которые были призваны не улучшить образование, а, скорее, показать, что рабочий чиновничий зуд готов постоянно воплощаться в программные документы, подчеркивая тем самым деловую целеустремленность чиновничьего люда, администраторы имплицитно доказывали, что чиновники не только не подлежат сокращению, но, напротив, претендуют на:
— повышение численности;
— премии;
— другие награды и блага (манну небесную).
Изощряясь в своих упражнениях на ниве образования, законодатели в деловой оборот российской образовательной системы XXI века включили слова «бакалавриат» и «магистратура», хотя в Болонской декларации таких феноменов нет. Болонская декларация оперирует понятиями undergraduate и graduate, что в вольном переводе означает «достепенное» и «степенное» образование. Вместе с тем важнейшим принципом Болонского процесса провозглашена прозрачность или доступность для понимания учебных степеней. Это означает доступность смыслов. Например, университетская специальность «филология», которая в России понимается как общее название специальности широкого университетского профиля и предполагает фундаментальную подготовку в области языка и литературы, в Европе непонятна. В Германии, например, филолог — это специалист по толкованию древних текстов.
В результате реалии российской образовательной системы, в частности в интерпретации филологии, не совпадают с реалиями европейских стандартов. Болонская система как раз и направлена на стандартизацию образовательных программ и стремится к преодолению сложностей перевода получаемых студентами специальностей, что в результате должно привести к созданию понятной и сопоставимой системы степеней.
Однако российские чиновники и практически все преподаватели вузов понимают Болонский процесс как некую унификацию содержания образования в виде подчинения его единому европейскому стандарту, которого, строго говоря, не существует. Этот факт подчеркивала сотрудница французского института международных отношений Т. Кастуева-Жан, поделившаяся собственными исследованиями о ходе Болонского процесса в России в рамках международной конференции «Образование объединяет. Общие ценности — общее будущее».
Российские эксперты справедливо отмечают, называя бакалавра «неполноценным специалистом», что с введением новых степеней возникло, мягко говоря, недоумение с преподаванием дисциплин. Абсолютно неизвестно, как определить объем знаний бакалавра и магистра. Неужели бакалавру нельзя давать такие же знания, как магистру? И чем отличается выпускник колледжа от бакалавра, а магистерская подготовка от аспирантской? И неужели бакалавра (недоучившегося юриста) можно допускать для работы с законом, в особенности в рамках следственных действий?
Что в перспективе?
Императивное внедрение искаженно понимаемого Болонского процесса, который, кстати, ни в одной стране императивно не внедряется (исключение — только Россия), разрушает все ценности, накопленные Россией в области образования. А эти ценности велики, и благодаря их воплощению в образовательной сфере российские выпускники вузов были востребованы за границей при условии, если они показывали достойные знания и достижения.
Очень жаль, что со временем придется кусать локти и постоянно менять «болонские» ориентиры типа несчастного ЕГЭ, который, во-первых, ничего позитивного не дает, во-вторых, требует постоянного денежного вливания (о бюджете бы позаботились), тем более с учетом перманентных скандалов и перманентных же заявлений, что уж теперь-то никаких нарушений допущено быть не может, ибо уже поставлены чуть ли не турникеты и сканеры, просвечивающие учеников перед входом в классы. Копия Салтыкова-Щедрина из «Господ Молчалиных»: погодите, не нынче, так завтра, как только воссияет добродетель и пройдет переходное время, все будет хорошо. Но ничего хорошего не происходит, потому что, «видно, есть в божьем мире уголки, где все времена переходные».
Включение в образовательные стандарты новых степеней сказалось и на практике. На работу бакалавров принимать не желают, считая их недоучившимися юристами, предпочитая магистров. Тогда кому нужны бакалавры? Зачем надо было внедрять такое «потрясение» хорошего высшего образования, которое блестяще зарекомендовало себя в российских университетах? Видимо, чиновники запамятовали эмоциональную реплику Столыпина, которого сейчас неустанно цитируют: «Нам не нужны великие потрясения, а нужна великая Россия».
Введение новых степеней (магистра, бакалавра) потребовало создания новых учебно-методических программ и сопутствующих им материалов. И попробуй такие программы не создай — отразится на аккредитации вуза. В благословенные времена единого стандарта для специалиста нужно было сделать одну программу — учебно-методический комплекс (УМК) и менять ее только в случае реформирования законодательного материала. Качество учебной подготовки от этого не страдало.
Сейчас надо сделать УМК для магистров, причем отдельно по каждой теме магистратуры (а количество таких тем варьируется в пределах 10 — 15), и к этим УМК создать рабочие программы, которые практически полностью дублируют учебно-методические комплексы; для бакалавров и ежегодно их обновлять, как указано в п. 7.1 Федерального государственного образовательного стандарта высшего профессионального образования по направлению подготовки 030900 «Юриспруденция» (квалификация (степень) «магистр»). Причем эти УМК должны соответствовать жестким формализованным требованиям, разработанным в недрах Минобрнауки. Интересно было бы знать, каким образом повлияет на образовательный процесс такая, например, рубрика УМК, как «коды формируемых компетенций» (ОК-1 — ОК-5). Видимо, без этого образование будет заморожено. Но ладно бы только это недоумение. Для того чтобы создать весь этот ворох никому не нужной макулатуры, которой не пользуются ни студенты, ни преподаватели, надо потратить очень много бумаги, которая, как известно, получается из древесины. Мы подсчитали, что только для нужд одной кафедры вуза на создание УМК, сопутствующих документов и различных отчетов требуется в год 23 — 24 пачки бумаги формата А4. А бумага — это не только деньги, но и экология. Одно дерево дает три пачки бумаги. Следовательно, одна кафедра требует уничтожения в год семи — восьми деревьев. И это только за один год. А если приведенные цифры умножить на нужды кафедр всех вузов России?
Между тем одно дерево средней величины производит столько кислорода, сколько необходимо для дыхания трех человек. Бессмысленная вырубка деревьев способна уничтожить не только экосистему, но и нанести непоправимый ущерб экономике. Авторы доклада «Экономика экосистем и биоразнообразие», который был опубликован накануне конференции Международного союза охраны природы (IUCN) в Индии 2012 года, утверждают, что если мы не остановим разрушение окружающей среды, то ущерб от наших потерь будет исчисляться триллионами рублей. Так и хочется воскликнуть: побойтесь Бога, дайте еще подышать!
Статья названа «Вредительство от образования», и если посмотреть на факты, касающиеся не только потрясений со степенями, но и с экономикой и экологией, тогда так именно и получается. А очень хотелось бы, чтобы от образования была исключительно польза.
