СУБЪЕКТИВНАЯ СТОРОНА ПРАВОПРИМЕНЕНИЯ В ПРАВОВОМ ГОСУДАРСТВЕ <*>
В. М. ПАЛАМАРЧУК
——————————— <*> Palamarchuk V. M. Subjective side of law-application in law-governed state.
Паламарчук Валерий Михайлович, соискатель кафедры теории государства и права Московского университета МВД России.
Статья посвящена выявлению основных правовых компонентов, определяющих применение права в субъективном плане, а именно — правовых компонентов интеллектуальной деятельности, принципов применения права в правовом государстве, компонентов творческой составляющей в принятии решений.
Ключевые слова: применение права, творчество, правовая психология, правосознание, принципы применения права.
Article is devoted revealing of the basic components defining applications of the right in the subjective plan, namely — intellectual activity, principles right application in a lawful state, a creative component in decision-making and to restrictions of its freedom.
Key words: right application, creativity, legal psychology, sense of justice, principles of application of the right.
Решение вопроса о специфике субъективной стороны правоприменения в правовом государстве предполагает исследование наиболее общих закономерностей и особенностей функционирования правосознания правоприменителей, его роли в детерминации правоприменительных действий и решений. Помимо этого, самостоятельного решения требует вопрос о том, расширяется ли в правоприменении, осуществляемом в правовом государстве, свобода усмотрения, остается ли неизменным соотношение рационального и иррационального, интеллектуально-волевого и эмоционально-чувственного моментов субъективной стороны. В первую очередь необходимо определить, что составляет субъективную сторону правоприменения в правовом государстве, для чего, в свою очередь, требуется решить вопрос о содержании субъективной стороны правоприменения в целом. Ряд исследователей связывают субъективную сторону правоприменения с функционированием правосознания правоприменителя, осуществляемой последним мыслительной деятельностью. Другие исследователи исходят из того, что субъективную сторону правоприменения составляет мыслительная деятельность не только правоприменителя, но и других участников правоприменительного отношения. Так, В. В. Лазарев и И. П. Левченко отмечают, что «в механизме применения права и управления его осуществлением объективная и субъективная стороны отражают не только индивидуальные (личностные) признаки реализации правовых предписаний каждым участником правоприменительного процесса, но и интегральные признаки и свойства совокупной деятельности множества лиц, участвующих в правоприменении в том или ином социально-правовом качестве» <1>. Г. М. Лановая указывает, что «субъективная сторона правоприменения предстает как сопряженность интеллектуального осознания и чувственного восприятия юридически значимой ситуации и регулирующих ее правовых норм, а как следствие — сопряженность воль всех без исключения участников конкретного правоприменительного производства» <2>. ——————————— <1> Лазарев В. В., Левченко И. П. Правоприменительная деятельность органов внутренних дел. М., 1989. С. 19; Левченко И. П. Механизм применения права (опыт системного исследования). Смоленск, 1997. С. 8. <2> Лановая Г. М. К вопросу о субъективной стороне применения норм права // Проблемы развития государства и права в современном российском обществе. Вып. X. Динамика современной правовой жизни. М., 2008. С. 258.
По нашему мнению, из двух изложенных подходов более обоснованным является первый. Конечно, иные, помимо правоприменителя, участники правоприменительного отношения влияют на правоприменение, в том числе существенную роль приобретают особенности осуществляемого ими правового мышления, чувственного восприятия ситуации. Однако такие особенности следует рассматривать как факторы, влияющие на правоприменение, не включая их непосредственно в содержание субъективной стороны. Что касается непосредственно исследования субъективной стороны правоприменения в качестве внутренней, мыслительной деятельности, осуществляемой субъектом применения норм права, то здесь следует особо оговорить, что она не исчерпывается интеллектуальной деятельностью. Но в правовой науке достаточно широко распространены представления о правоприменении как о деятельности, опирающейся в первую очередь на иррациональные факторы, интуицию правоприменителя <3>. Однако, на наш взгляд, следует согласиться с теми учеными, которые, отрицая обе крайности, признают, что правоприменение с субъективной стороны характеризуется соединением рационального и иррационального, идеологии и психологии <4>. Субъективную сторону правоприменения можно представить как опосредованную чувственно-эмоциональными переживаниями интеллектуальную деятельность, направленную на решение задач правоприменительного производства и сопровождающуюся принятием таких волевых решений, которые кладутся в основу совершаемых правоприменителем значимых в правовом плане актов. ——————————— <3> См.: Ершов В. В. Судебное правоприменение (теоретические и практические проблемы). М., 1991. С. 3; Овчинников А. И. Правовое мышление: теоретико-методологический анализ. Ростов-на-Дону, 2003. С. 221; Честнов И. Л., Разуваев Н. В., Харитонов Л. А. Социальная антропология права современного общества / Под ред. И. Л. Честнова. СПб., 2006. С. 94 и др. <4> Пономарев К. Н. Об эффективности правоприменительной деятельности // Вектор науки ТГУ. 2009. N 2(5). С. 125; Авакян Т. В. Юридическое мышление в правоприменительном процессе: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2006. С. 8; Лановая Г. М. Указ. соч. С. 254 и др.
Субъективная сторона правоприменительной деятельности представлена следующими компонентами: 1) познанием ситуации, в которой осуществляется правоприменение, и определением обстоятельств, которые могут иметь значение для выработки модели поведения в правоприменительном производстве; 2) выработкой модели поведения в рамках правоприменительного производства, его стратегии и тактики, а в последующем также — корректировкой выбранной модели; 3) оценкой выработанной модели поведения, избранных средств, приемов и методов с точки зрения их соответствия требованиям, предъявляемым к правоприменению; 4) познанием юридически значимой ситуации, осуществляемым посредством сбора и оценки информации о фактических обстоятельствах дела; 5) правовой оценкой ситуации, ее квалификацией; 6) формированием мысленного образа правоприменительного решения и оценкой его с точки зрения соответствия цели правоприменения, а также предъявляемым к правоприменению требованиям; 7) прогнозированием результата реализации модели поведения, определяемой правоприменительным решением, и оценкой возможности посредством ее реализации обеспечить достижение цели правового регулирования. Характер перечисленных операций свидетельствует о том, что с точки зрения механизмов, посредством которых функционирует правосознание правоприменителя, субъективная сторона правоприменения в правовом государстве оказывается лишенной каких-либо особенностей. Вместе с тем своеобразие результатов, которые дает и каждая из названных операций в отдельности, и их система в целом, свидетельствует о том, что субъективная сторона правоприменения в правовом государстве все же имеет существенную специфику. У субъективной стороны правоприменения в правовом государстве имеется весьма ощутимая специфика с точки зрения тех базовых идейных констант. Базовыми идейными константами, определяющими специфику правового мышления, в первую очередь выступают принципы правоприменения, которые становятся критериями надлежащего или ненадлежащего характера совершаемых действий и принимаемых решений. В правовом государстве такие принципы оказываются специфичными именно тем, что содержательно отражают предъявляемые к правоприменению основополагающие требования. Трансформация принципов правоприменения сопровождается перестройкой всей системы базовых идейных констант правового мышления. Принципы правоприменения как базовые, основополагающие идеи преломляются в специфических аксиомах, которые задают правовому мышлению общие правила, а именно: правомерно только справедливое решение; справедливость предпочтительнее законности в ее формально-юридическом понимании; основанием допустимости применения нормативного правила в качестве основы разрешения юридического дела являются его легитимность и авторитетность; где есть право, там есть и его защита; защита права посредством правоприменения не препятствует его самозащите; никто не может быть судьей в своем собственном деле; соблюдение правовых формальностей (формальных требований юридической процедуры) выступает средством правильного разрешения дела по существу; мысли не являются юридическими фактами, т. е. не могут служить основаниями возникновения, изменения и прекращения правоотношений; правоприменительное решение не может затрагивать права и обязанности субъектов, не участвовавших в юридическом деле; для негосударственных участников правоприменительного производства разрешено все, что не нарушает права других лиц; все правомерные средства, которые человек использует для защиты самого себя, считаются законными; «по здравому смыслу, кто утверждает что-нибудь, должен это доказать» <5>; принуждение возможно только как реакция на противоправное поведение; отсутствие законодательных норм (норм позитивного права), регулирующих отношение, не может служить основанием для отказа в разрешении правового спора; право, которое уже защищалось, нуждается в повторной защите, если сам субъект — носитель права не считает его защищенным; нет судьи без истца, правоприменение возможно только при условии того, что заинтересованный субъект начинает «искать» защиты собственного права, наличие которого он предполагает; отсутствие процедурно-процессуальных норм, определяющих порядок применения права, не может служить основанием для отказа в удовлетворении требования правомочного субъекта. ——————————— <5> Владимиров Л. Е. Суд присяжных. Харьков, 1873. С. 136; Мельник В. Здравый смысл в напутственном слове // Российская юстиция. 1995. N 9. С. 7 — 8; Зяблова Т. Е., Масленников А. В. Правовые аксиомы. Владимир, 2009. С. 116.
Основополагающие идеи правосознания обусловливают также воспроизводство специфических материальных и процессуальных презумпций, включаемых в ткань логики правового мышления. К числу выражающих содержательную специфику правового мышления правоприменителя в правовом государстве можно отнести следующие презумпции: фактически сложившийся порядок вещей является правильным, разумным и справедливым; субъективные права и обязанности существуют до их юридического признания; право, которое сам управомоченный субъект считает нарушенным, нуждается в защите; все участники правоприменительных отношений являются правоспособными; факт, для установления которого было назначено процессуальное действие, считается установленным в случае уклонения стороны от участия в данном действии; любые установленные факты относятся к юридическому делу, если не доказано иное; действия участника правоприменительного производства, заинтересованного в исходе юридического дела, считаются правомерными, пока не установлена противоправность его намерений; решение, согласующееся по своему содержанию с общими принципами права, считается отвечающим требованию правовой предсказуемости; решение, согласующееся по своему содержанию с общими принципами права, является гуманным; решение, вынесенное правоприменителем, в отношении которого имеются основания предполагать его заинтересованность в исходе дела, считается несправедливым, если не установлено обратное, и т. п. То изменение идеологии правоприменительной деятельности, которое характерно для правового государства, существенно влияет на результаты функционирования правосознания правоприменителей в силу того, что новые принципы, аксиомы и презумпции вплетаются в ткань правового мышления, становятся ориентирами при выборе средств и методов решения любых задач, стоящих перед правоприменителем, служат критериями оценки осуществляемой деятельности и полученных результатов. Психология правоприменительной деятельности в правовом государстве специфична тем, что ее субъект испытывает чувство позитивной правовой ответственности; он находится в состоянии постоянной заинтересованности в установлении истины и правильном, справедливом разрешении дела; он всегда психологически готов к преодолению факторов, препятствующих реализации предъявляемых к правоприменению требований; он уверен в своей способности преодолеть такие факторы в силу наличия необходимых профессиональных правовых и моральных качеств. Принципиально значимыми оказываются испытываемые правоприменителем чувства права, справедливости, правовой совести, долга. Помимо этого, психологическая сторона правоприменительной деятельности характеризуется тем, что осуществляемое взаимодействие воспринимается ее субъектом не просто как конфликт, в котором необходимо преодолевать противодействие заинтересованных лиц, а как средство повысить эффективность решения задач правоприменительного производства. Определив, что субъективная сторона правоприменения в правовом государстве приобретает существенную специфику именно в силу специфичности идеологии и психологии правового мышления, далее полагаем необходимым определить, какую роль играет творческое начало в детерминации правоприменительных действий и решений, является ли его роль в правовом государстве специфичной. Если говорить непосредственно о правовом государстве, то здесь обеспечить реализацию предъявляемых к правоприменению требований оказывается невозможно, если основным инструментом, определяющим границы творческой деятельности правоприменителя, признается закон. Поэтому в основе принятия правоприменительного решения в правовом государстве не может лежать только лишь сличение гипотезы правовой нормы с фактически имеющими место обстоятельствами. Должны иметь место творческое конструирование, мысленное предвосхищение образа действий адресатов норм, конкретизация характеристик правового поведения, определяемых нормой права, причем до такой степени, чтобы предлагаемый образ действий без труда можно было реализовать. Устанавливая, чем определяются рамки индивидуально-творческого в правоприменительной деятельности в правовом государстве, необходимо, на наш взгляд, учитывать следующие моменты. С одной стороны, предоставление правоприменителю свободы усмотрения выступает гарантией реализации в правоприменении предъявляемых к нему в правовом государстве требований, и в первую очередь — требования справедливости. При этом в случае расширения для субъективности правоприменителя границ за рамки, определенные юридическими нормами, такая реализация оказывается возможной — что особенно важно — в том числе и в ситуации, когда закон, формально подлежащий применению, носит неправовой характер. С другой стороны, в правовом государстве снятие юридических границ вовсе не влечет за собой дезорганизацию системы правоприменения. Свобода правоприменительного усмотрения ограничивается правом. И это ограничение оказывается довольно строгим вследствие того, что право само по себе характеризуется высшей степенью напряжения или энергии заложенной в нем воли. Границы правоприменительного усмотрения определяются также содержанием цели и задач правоприменения, которые являются предзаданными, а не выбираются правоприменителем произвольно, исходя из собственных представлений и интересов. Если субъект, применяющий право, моделирует собственные цели и задачи, отличные от целей и задач системы правоприменения, последняя утрачивает возможность выступать элементом механизма функционирования правового государства, а может в таком режиме воспроизводиться только как элемент механизма функционирования государства бюрократического. Для индивидуального творчества в правоприменительной деятельности, осуществляемой в правовом государстве, есть вполне определенные границы, но пределы усмотрения задаются не юридическим законом, а правом — либо непосредственно, либо через детерминацию тех параметров правоприменения, вне которых оно перестает быть самим собой и трансформируется в бюрократический произвол. Любая субъективность оказывается допустимой в силу своей правомерности, а не легальности. Подводя итог, полагаем возможным сделать следующие выводы: — субъективную сторону правоприменения можно представить как осуществляемую правоприменителем сопровождающуюся чувственно-эмоциональными правовыми переживаниями интеллектуальную деятельность, направленную на решение задач правоприменительного производства и сопровождающуюся принятием таких волевых решении, которые кладутся в основу совершаемых правоприменителем значимых в правовом плане актов. Данное определение в полной мере справедливо по отношению к субъективной стороне правоприменения в правовом государстве; — мыслительные операции, составляющие субъективную сторону правоприменения, являются универсальными в том смысле, что их содержание одинаково и в правовом, и в неправовом государстве. Специфика субъективной стороны правоприменения в правовом государстве обусловливается трансформацией идеологии и психологии правоприменительной деятельности; — при выработке модели поведения в рамках правоприменительного производства базовыми ориентирами становятся новые, предъявляемые к правоприменению именно в правовом государстве требования. Одновременно существенное своеобразие приобретают иные идейные константы, которые включаются в ткань правового мышления правоприменителя и выступают для последнего ориентирами при принятии волевых решений — прежде всего относительно используемых инструментов, приемов и методов действования; — трансформация идеологии правоприменительной деятельности выступает фактором, обусловливающим изменение психологии этой деятельности; — правовое государство не может быть обеспечено там, где свобода усмотрения правоприменителя ничем не ограничена. Вместе с тем если в неправовом государстве границы субъективности правоприменителя задаются юридическими нормами, то в правовом государстве они определяются сложной системой правовых факторов. Усмотрение правоприменителя в правовом государстве не распространяется на вопросы, выходящие за рамки правового поля, может реализовываться только тогда, когда это необходимо для обеспечения наиболее полного осуществления целей и задач правоприменения и не приводит к нарушению предъявляемых к последнему требований.
