(Земченков Н. Ф.) («Государственная власть и местное самоуправление», 2012, N 9)
НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ НАРОДОВЛАСТИЯ В РУССКОЙ ПУБЛИЦИСТИКЕ КОНЦА XIX — НАЧАЛА XX В. <*>
Н. Ф. ЗЕМЧЕНКОВ
——————————— <*> Zemchenkov N. F. Some questions of democracy in russian journalism the end of the XIX — beginning of XX centuries.
Земченков Николай Федорович, доцент кафедры гражданского права Технологического института Южного федерального университета в г. Таганроге, кандидат философских наук, доцент.
В русской публицистике конца XIX — начала XX в. проблема народовластия была сформулирована как проблема российского менталитета, в котором свобода духовной жизни ставилась выше других свобод. Праведничество, опрощение, отшельничество, монашество, нищелюбие, нестяжательство долгое время являлись духовными идеалами российского общества, в отличие от публицистики западноевропейского толка.
Ключевые слова: права и свободы, революция, русская публицистика, народовластие, правовые идеалы и ценности, самоуправление, реформирование, либерализм.
In Russian journalism of the end of XIX — beginning of XX centuries the problem of democracy has been formulated as a problem of the Russian mentality, in which the freedom of spiritual life was above the other freedoms. Hermits, monasticism for a long time were the spiritual ideals of the Russian society, in contrast to the journalism of the Western wing.
Key words: rights and freedom, revolution, Russian journalism, democracy, legal ideals and values, and self-government reform, liberalism.
Современная российская концепция прав и свобод человека является развитием идей, выдвинутых не только философией Просвещения и Нового времени, выраженных в Декларации прав и свобод человека и гражданина 1789 г. в ходе Французской буржуазной революции, но и в русской публицистике конца XIX — начала XX в. в контексте защиты отживающего строя. При этом ее не следует рассматривать как прямое продолжение европейской традиции, так как она складывалась в России под воздействием революционной ситуации, приведшей впоследствии к радикальным преобразованиям мира. Именно концепция народовластия дала возможность любые общественные конфликты переводить в область философско-правового пространства и времени, тем самым сделав их предметом дискуссий и достижения консенсуса. В западной социал-демократии были уже тогда сформированы иные принципы народовластия, реализуемого через институты самоуправления. Выдвигая требования демократической республики как наиболее передовой формы политической организации общества, Ф. Энгельс в 1891 г. писал: «Полное самоуправление в провинции, округе и общине через чиновников, избранных на основе всеобщего избирательного права. Отмена всех местных и провинциальных властей, назначаемых государством» <1> — таковы принципиальные требования осуществления народовластия. В этом положении содержалось утверждение, что высшей формой народовластия является самоуправление народа, и это, в определенном смысле, воспринято современной моделью демократии. Очевидно, что в ходе социально-политических преобразований российская модель самоуправления оказалась более восприимчивой к идеям западничества, чем к отечественному социально-философскому наследию. ——————————— <1> Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 22. М., 1967. С. 238.
Русская публицистика того периода полна примеров неприятия западноевропейской модели народовластия, особенно в ее протестантской форме, так как в ней идеализировались буржуазные ценности, которым противопоставлялась русская правда. Поэтому, считал Б. А. Кистяковский, «русская интеллигенция никогда не уважала права, никогда не видела в нем ценности. При таких условиях у нашей интеллигенции не могло создаться и прочного правосознания, напротив, последнее стоит на крайне низком уровне развития» <2>. Запад не знал и не знает понятия «правда», так как считалось, что в это понятие вкладывалась всякая блажь, которая приходит в голову. ——————————— <2> Кистяковский Б. А. В защиту права. Вехи. Сборник статей русской интеллигенции. М., 1991. С. 123.
Обращение к логике и здравому смыслу населения впоследствии оказалось тем средством политтехнологов, которое часто играет роль демпфера общественных катаклизмов. К сожалению, не все понимают, что корни такого подхода лежали в русской литературе и философии конца XIX — начала XX в., в которых посредством сложного синтеза либеральных ценностей вырабатывался консенсуальный подход к разрешению общественных противоречий. Так, например, Ф. М. Достоевский считал, что церковь и есть наш русский социализм, так как она фактически на протяжении веков осуществляла в приходах идеи местного самоуправления. Работники, например, призывались к добросовестному труду в соответствии с условиями найма, а предприниматели — к выстраиванию гуманных отношений с подчиненными, так как в соответствии с евангельской заповедью каждый должен оставаться в том звании, в котором призван. Этой официальной точке зрения противостояла демократическая идея, выражаемая в литературных и философских произведениях так называемой революционной демократией <3>. ——————————— <3> См.: Вехи: Сб. статей русской интеллигенции. М., 1909.
Русские публицисты конца XIX — начала XX в. предлагали рассматривать правовое государство как общественный идеал, который понимался как общественный строй, основанный на свободе людей, при котором свобода каждого совместима со свободой всех. Важнейшими из них явились «свобода, равенство и братство», сменившие формулу «православие, самодержавие, народ». Новое кредо явилось более идеей, правовой фикцией, чем реальностью, так как ни до нее, ни после объективные условия для равных и братских отношений не возникали в связи с неразвитостью правосознания. «Правосознание нашей интеллигенции, — писал Б. А. Кистяковский, — могло бы развиваться в связи с разработкой правовых идей в литературе. Такая разработка была бы показателем нашей правовой сознательности» <4>. Однако этого не произошло ни в литературе, ни в философии права, так как общественное сознание было почти целиком сориентировано на революционный порыв, который должен был разрешить все накопившиеся противоречия и проблемы народовластия. Русские публицисты того времени отчетливо осознавали эту дилемму, поэтому искали основу единения народа и власти в формуле братской любви, которая явилась парафразом религиозной идеи любви к Богу и к человеку. Считается, что главной заповедью христианства является заповедь любви к Богу и ближнему, а все остальное совершается посредством ее благодатной силы, ведущей к единению народа. ——————————— <4> Кистяковский Б. А. Указ. соч. С. 127.
В условиях революционной России конца XIX — начала XX в. русские писатели и философы выступали с идеей реставрации идеализма и религии, указывая на их близость содержанию русского менталитета. В частности, в сборнике «Вехи» в статье «В защиту права» Б. А. Кистяковский настаивал на необходимости руководствоваться в правотворчестве идеями христианско-правового государства. Прошлые мифологемы выполнили свою историческую миссию и постепенно заменялись буржуазными идеалами свободы, равенства, братства. В Европе они показали свою ограниченность в процессе сведения их к свободе рыночных отношений, но в России, где эти отношения только начинали выстраиваться, они приобретали значение общественных идеалов построения гражданского общества и правового государства. Лозунги французской буржуазной революции XIX в. не являлись мифологемой, так как отражали реальные процессы буржуазного развития государства и общества, хотя они и не полностью соответствовали представлениям идеологов буржуазных революций, это не означало их искусственного характера, так как в конечном счете на них ориентируется современная цивилизация, так как в них заложен достаточный потенциал для становления народовластия и гражданского общества. Для России конца XIX — начала XX в. переход к народовластию представлялся актуальной общественно-политической задачей. «Кавелин и Михайловский, — писал Б. А. Кистяковский, были правы, когда предполагали, что конституционное государство в России будет или дворянским, или буржуазным, но они были не правы, когда выводили отсюда необходимость непримиримой вражды к нему и не допускали его как компромисс, на компромисс с конституционным государством идут социалисты всего мира» <5>. В этом осуществилось предвидение русской либеральной интеллигенции в вопросах реального, а не надуманного развития общества и государства, о чем свидетельствует современность. ——————————— <5> Там же. С. 132.
Для буржуазных общественных отношений «свобода, равенство и братство» явились основами новой демократии, но в России новый способ производства не соответствовал общинному характеру общественных отношений. Вместо феодальной монадологии труда приходит его обобществление, где все индивидуальные качества работника остаются за рамками рыночных отношений, которые, как известно, охватывают все сферы жизнедеятельности человека посредством свободы обмена. Равенство в гражданских правах возникает из деловой потенции буржуазии и условий конкуренции, так как это ведет к созданию большей массы потребительских стоимостей, являющихся источником накопления капиталов. Развитому капиталистическому обществу не нужны ни рабы, ни крепостные, ни пролетарии, а нужны «рабочие руки» и рынок труда, в пределах которого капитализм осуществляет исторически присущий ему тип общественного производства. Русские либералы восприняли эти идеи через западные философско-правовые системы, в которых все значимые моменты новых общественных отношений обосновывались с позиций свободного человека, народовластия и самоуправления. В свое время М. И. Туган-Барановский писал, что свобода является высшей ценностью демократии. «Возводить в принцип положения, согласно которым обладающий властью обладает с тем вместе и правом постоянно отстранять подчиненных от освобождения, это было бы посягательством на священные права». Тем самым подчеркивалось, «что свобода никогда не наступит, ибо нельзя созреть до свободы, не будучи предварительно свободным» <6>. Примечательно, что эти идеи Б. А. Кистяковский, П. Б. Струве и другие положили в основу возможного реформирования России как традиционного государства, сохраняющего сложившийся баланс общественных интересов, в соответствии с идеалами народовластия. ——————————— <6> Туган-Барановский М. И. Предисловие к книге К. Форлендера: Кант и Маркс. СПб., 1909. С. 26.
В свою очередь, это повлекло необходимость в юридическом признании прав и свобод человека — права частной собственности, участия в управлении государством, свободы передвижения, выбора вида деятельности, личных прав и свобод и т. д., так как все это становится дополнительной областью приложения капитала, а следовательно, получения прибавочной стоимости. Именно ради этих идеалов буржуазия совершала революции, увлекая за собой в этом порыве значительную часть народа, рассчитывая получить доступ к управлению на всех уровнях публичной власти, где, собственно, и осуществляется подлинное народовластие. В частности, революции в России требовали по большей части не социального, а юридического переворота, так как фактически молодая русская буржуазия уже держала государство в своих руках, диктовала свою волю ему и всем слоям населения, облачая ее в форму демократии. В силу исторических и политических особенностей России Февральская буржуазная революция 1917 г. не выполнила своей миссии, что, впрочем, только отодвинуло решения либерально-буржуазных задач, к которым с необходимостью вернулись в конце XX в. и, в частности, к переходу от Советов к народовластию. В свое время Б. А. Кистяковский писал: «В те годы русская интеллигенция проявила полное непонимание правотворческого процесса, она даже не знала той основной истины, что старое право не может быть просто отменено, так как отмена его имеет силу только тогда, когда оно заменяется новым правом. Напротив, простая смена старого права ведет лишь к тому, что временно оно как бы не действует, но зато потом восстанавливается во всей силе» <7>. Именно метафизическое отрицание преемственности в государстве и праве привело советскую власть к необходимости создания советской системы народовластия, основанной на классовом подходе, который впоследствии трансформировался в бюрократию. ——————————— <7> Кистяковский Б. А. Указ. соч. С. 137.
Путь развития России, прерванный пролетарской революцией, был восстановлен впоследствии средствами юридической техники, так как «революция XX в.» осуществлялась на основе указов и федеральных законов, приведших к принятию Конституции РФ 1993 г., содержащей положения о народовластии и самоуправлении. В ней буржуазные принципы управления обществом выражены в юридически рафинированной форме, так как был учтен специфический опыт развития западной демократии. В Конституции РФ не оказалось места ни для лозунгов революционной буржуазии, ни мелкобуржуазных идеалов, ни пролетариата или крестьянства, а сформулированы принципы, присущие глобализирующемуся миру. Основные контуры этого общества постепенно формируются в государственном праве РФ, которое трансформируется в соответствии с либеральным развитием государства по пути расширения народовластия, что нашло отражение в структурах органов власти и местного самоуправления. Современная государственно-правовая наука России, опираясь на достижения дореволюционной юридической теории, избежала многих ошибок европейской правовой системы. В частности, была проигнорирована трудовая теория стоимости, либерализм рыночных отношений, так как в предпринимательскую деятельность и другие сферы общественного труда вошли требования современного постиндустриального общества, включающие творческую, интеллектуальную, информационную, научно-техническую и другие виды деятельности, что потребовало новых субъектов правоотношений. Во взглядах русских публицистов конца XIX — начала XX в. отражалось понимание ограниченности индустриально-капиталистической формы деятельности и содержались призывы к обоснованию общественной жизни на основе христианского миропонимания, народовластия, понимаемого как соборность. В этом смысле современная философия права России реанимирует идеи русских писателей и философов конца XIX — начала XX в. в силу эклектичности и плюрализма источников нового Российского государства и права, основанных на концепциях буржуазных теорий развития демократии. И хотя весь XX век прошел в борьбе с правовым нигилизмом, последний вышел победителем посредством постепенного превращения права не только в официальную идеологию буржуазии, но и в доминирующую форму общественного сознания. Если раньше все идеологии базировались на философской платформе в виде философии права, философии науки, религии и т. д., то в настоящее время все стали искать основания в праве как фундаменте своего существования. Это оказывает влияние на современные концепции народовластия и самоуправления, в результате чего ряд западноевропейских конституционных монархий объявляют себя демократическими государствами с народовластием и самоуправлением, что позволяет изменять сложившиеся стереотипы суверенитета народа. В настоящее время область социальной жизни, не урегулированная правом, вытесняется на периферию общественных отношений, где позиционируется как пережиток прошлого, как, например, классовая борьба, революция, общественная собственность, общественные фонды потребления и так далее, вынесенные за рамки современного права, т. е. поставленные как бы вне закона. Современная концепция народовластия дает возможность любые проявления общественных инициатив сделать предметом обсуждения с целью достижения консенсуса между государством и гражданским обществом. Эта формальная возможность является реальным стабилизатором общественных отношений, так как у государства появляется возможность маневра в выборе стратегии и тактики правовой политики в сфере обеспечения конституционного права на участие в отправлении государственной власти и местного самоуправления, что расширяет границы современной демократии, а не той, которая представлялась русским публицистам конца XIX — начала XX в.
