(Мириев Б. А. оглы) («Российский следователь», 2012, N 12)
РОЗЫСК ПОДОЗРЕВАЕМОГО И ОБВИНЯЕМОГО КАК ПРАВОВАЯ ПРОБЛЕМА <*>
Б. А. ОГЛЫ МИРИЕВ
——————————— <*> Miriev B. A. ogly. Detection of suspect and accused as a legal problem.
Мириев Беюкага Ага оглы, адвокат адвокатской конторы N 1 Владимирской областной коллегии адвокатов N 1, кандидат юридических наук.
В статье говорится о такой междисциплинарной категории, как розыск подозреваемого и обвиняемого. На основе глубокого анализа действующего законодательства показывается несовершенство редакции ст. 210 УПК РФ и ряда смежных норм.
The article of B. A. Miriev deals with such interdisciplinary category as detection of suspect and accused. On the basis of deep analysis of the current legislation the author shows the imperfection of article 210 of the Criminal Procedure Code of the RF and a number of neighboring norms.
Key words: detection, detection measures, operative-search measures, investigator, inquiry officer, person committed a crime, suspect, accused, prosecution measures, criminal-procedure detention, agencies of inquiry, preliminary investigation.
В науках уголовно-правового блока (уголовно-процессуальное право, криминалистика и оперативно-розыскная деятельность) вплоть до настоящего времени не сложилось однозначного отношения к проблеме, вынесенной автором настоящей статьи в ее заголовок. Достаточно сказать, что в различных курсах вышеназванных учебных дисциплин соответствующая тематика именуется по-разному: либо розыскная деятельность следователя, либо розыскная деятельность органов внутренних дел (полиции). На данное обстоятельство прямо указывается в краткой сыскной энциклопедии, авторы которой, определяя понятие «розыск», прежде всего отсылают читателей к термину «деятельность розыскная». Они, в частности, пишут: «В современной научной литературе единства о понятии деятельности розыскной не достигнуто. В общем виде ее понятие может быть рассмотрено как: а) элемент единой деятельности уголовно-розыскной; б) автономные элементы самостоятельных видов юридической деятельности (уголовно-процессуальной, ОРД и ЧСД)» <1>. ——————————— <1> Краткая сыскная энциклопедия: Деятельность оперативно-розыскная, контрразведывательная, частная сыскная (детективная) / Авт.-сост. А. Ю. Шумилов. М.: Издатель Шумилова И. И., 2000. С. 33, 34.
Да и сам Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в ст. 5 «Основные понятия, используемые в настоящем Кодексе» в части интересующего нас вопроса дефиницию дает лишь «розыскным мерам», которые в п. 38 определяются как меры, принимаемые дознавателем, следователем, а также органом дознания по поручению дознавателя или следователя, для установления лица, подозреваемого в совершении преступления. Представляется, однако, что с юридико-семантической точки зрения есть все основания для известного отождествления термина «розыск» с однокоренным выражением «розыскные меры», в силу чего вторые предстают в качестве пусть не единственного, но все-таки основного инструмента первого. На данное обстоятельство вполне обоснованно указывает, в частности, профессор С. В. Бажанов <2>. ——————————— <2> См.: Бажанов С. В. Розыскная деятельность следователя (по обнаружению скрывшихся от следствия подозреваемых и обвиняемых): Учеб. пособие. М.: Академия экономической безопасности МВД России, 2010.
Вместе с тем предлагаемая законодателем в п. 38 ст. 5 УПК РФ формулировка выглядит весьма уязвимой, поскольку, с одной стороны, получается, что орган дознания принуждается к выполнению так называемых розыскных мер по поручению подчиняющегося ему в процессуальном аспекте «рядового» должностного лица (дознавателя), а с другой стороны, указанные розыскные меры, по замыслу законодателя, предлагается использовать исключительно «для установления лица, подозреваемого в совершении преступления». Надо заметить, что Федеральный закон от 12 августа 1995 г. N 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» со всеми изменениями и дополнениями, известными по состоянию на 1 апреля 2012 г., строго говоря, вообще не употребляет такое понятие, как «розыскные меры», оперируя исключительно термином «оперативно-розыскные мероприятия» <3>, которые, собственно, и предназначены для установления лица, совершившего преступление, а не подозреваемого в нем. Таким образом, законодатель комментирует указанные предписания в том смысле, что розыск является деятельностью, направленной на установление места нахождения подозреваемого (обвиняемого), т. е. участника уголовного процесса, чьи установочные данные известны его инициатору. Если же соответствующее лицо не приобрело правового положения подозреваемого или обвиняемого, то меры по установлению его самого и места его пребывания понятием розыска не охватываются. ——————————— <3> Там же. С. 4.
В силу изложенного следует признать, что п. 38 ст. 5 УПК РФ подлежит редакционной правке. В ней акцент должен быть сделан на том, что розыскные меры являются мерами, принимаемые дознавателем, следователем, а по их поручению и полицией, для обнаружения места нахождения скрывшегося подозреваемого (обвиняемого). Следует иметь в виду, что УПК РФ, в отличие от УПК РСФСР, расширил перечень участников уголовного процесса, потенциально могущих выступать в качестве объектов розыска за счет включения в их число подозреваемых. Однако это не упростило рассматриваемой научной проблемы, поскольку указанные изменения не смогли считаться полным ее разрешением (в некоторых случаях, пусть и не являющихся распространенными, по сути, розыскные меры осуществляются в целях установления места нахождения и скрывшихся свидетелей, а также потерпевших). Далеко не идеальны и законодательные предписания, содержащиеся в ст. 210 «Розыск подозреваемого, обвиняемого» УПК РФ, которая гласит: «1. Если место нахождения подозреваемого, обвиняемого неизвестно, то следователь поручает его розыск органам дознания, о чем указывает в постановлении о приостановлении предварительного следствия или выносит отдельное постановление. 2. Розыск подозреваемого, обвиняемого может быть объявлен как во время производства предварительного следствия, так и одновременно с его приостановлением. 3. В случае обнаружения обвиняемого он может быть задержан в порядке, установленном главой 12 настоящего Кодекса. 4. При наличии оснований, предусмотренных ст. 97 настоящего Кодекса, в отношении разыскиваемого обвиняемого может быть избрана мера пресечения. В случаях, предусмотренных ст. 108 настоящего Кодекса, в качестве меры пресечения может быть избрано заключение под стражу». Анализ указанной статьи позволяет сделать следующие принципиальные замечания. Во-первых, к субъектам, полномочным объявлять розыск подозреваемого и обвиняемого, законодатель в ч. 1 ст. 210 УПК РФ почему-то отнес исключительно следователя, проигнорировав такого представителя стороны обвинения (уголовного преследования), как дознаватель. Это же замечание, кстати, можно распространить и на ст. 208 УПК РФ, так как ст. 223 УПК РФ в ч. ч. 3.1 и 6 допускает возможность возобновления приостановленного дознания. Во-вторых, из смысла ч. 1 ст. 210 УПК РФ следует, что следователь обязуется поручать розыск так называемым органам дознания, хотя правильнее было бы говорить о полиции. Публикаций на рассматриваемую тему в периодической юридической печати последнего времени более чем достаточно. В-третьих, из предписаний ч. 1 ст. 210 УПК РФ также следует, что следователь, поручая розыск органам дознания, как бы самоустраняется от этой работы, хотя, по смыслу законодательной регламентации, он присущими ему средствами и методами должен продолжать уголовно-процессуальную деятельность в данном направлении и самостоятельно. В-четвертых, редакция ч. 2 ст. 210 УПК РФ в юридико-семантическом плане избыточна, поскольку содержит элемент тавтологии. В ней говорится о производстве предварительного следствия, несмотря на то что предварительное следствие и есть, собственно, производство. Посему указанную норму можно было бы изложить и в более лаконичной форме: «Розыск подозреваемого, обвиняемого может быть объявлен как во время предварительного следствия, так и одновременно с его приостановлением». В-пятых, ч. 3 ст. 210 УПК РФ определяет, что в случае обнаружения обвиняемого (подозреваемый в данной норме почему-то опять не упоминается) он может быть задержан в порядке, установленном главой 12 настоящего Кодекса (по аналогии с подозреваемым. — Б. М.). Ввиду изложенного органы внутренних дел (полиции) при обнаружении разыскиваемого обвиняемого стали обладать правом его уголовно-процессуального задержания, что допускается Федеральным законом от 4 июля 2003 г. N 92-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации». «Причиной этого нововведения, — полагает О. И. Цоколова, — послужила трудноразрешимая ситуация, возникшая в связи с запретом «заочного ареста»: скрывшийся обвиняемый, объявленный в розыск, не может подвергнуться мере пресечения в виде заключения под стражу, пока не предстанет перед судом для решения этого вопроса (ч. 4 ст. 108 УПК РФ). В результате обвиняемый, находящийся в розыске, при его обнаружении не мог быть немедленно изолирован, а продолжал оставаться на свободе до тех пор, пока органы предварительного расследования не обращались в суд с ходатайством о заключении его под стражу» <4>. ——————————— <4> Цоколова О. И. Задержание обвиняемого // Фундаментальные и прикладные проблемы управления расследованием преступлений: Материалы межвузовской научно-практической конференции (к 50-летнему юбилею кафедры управления органами расследования преступлений Академии управления МВД России). 28, 29 апреля 2005 г. М.: Академия управления МВД России, 2005. Ч. 1. С. 158.
Представляется, однако, что подобное решение вопроса приводит к очевидному засорению понятийного аппарата ввиду текстуального отождествления таких мероприятий, как «уголовно-процессуальное задержание подозреваемого» и «уголовно-процессуальное задержание обвиняемого». Тем более что в подавляющем числе случаев, даже при классическом толковании положений главы 12 УПК РФ, уголовно-процессуальному задержанию подвергается, строго говоря, не сам подозреваемый, а лицо. Подозреваемым оно становится в момент составления протокола (уголовно-процессуального задержания) либо вынесения постановления о применении меры пресечения (любой, а не только заключения под стражу) до предъявления обвинения в порядке ст. 100 УПК РФ. Исключение составляют лишь случаи, когда уголовно-процессуальному задержанию подвергается подозреваемый, ставший таковым при указании его фамилии, имени и отчества в описательной части постановления о возбуждении уголовного дела (п. 1 ч. 1 ст. 46 УПК РФ). Случаи уведомления лица о подозрении в совершении преступления в рассматриваемом контексте не комментируются. И наконец, в-шестых, ч. 4 ст. 210 УПК РФ, со ссылкой на ст. ст. 97 и 108 УПК РФ, упоминает о возможности избрания в отношении (опять же исключительно обвиняемого) меры пресечения, в том числе заключения под стражу. Возникает вопрос: какую же меру пресечения следует избирать в отношении разыскиваемого обвиняемого (не говоря о подозреваемом) в совершении, например, тяжкого преступления, в том числе и при наличии достаточных доказательств? Ответ вроде бы, с точки зрения целесообразности, напрашивается сам собой. Однако анализ действующего уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации и практики его применения дает его в довольно-таки витиеватой форме, которую в данном случае (и контексте) автор комментировать не будет. По всей видимости, есть смысл ориентировать законодателя в указанной области на такое разрешение ситуации, когда в отношении разыскиваемых (хотя бы) обвиняемых, особенно в совершении тяжких и особо тяжких преступлений, в качестве меры пресечения предписывалось бы избрание заочного заключения под стражу. Тем более что процессуальные вопросы, связанные с их этапированием, в свою очередь, являют собой отдельную проблему, нуждающуюся в серьезной научной проработке.
