(Соловьева А. В.) («Юридическая психология», 2010, N 2)
К ВОПРОСУ О ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ЗАЩИТЕ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ <*>
А. В. СОЛОВЬЕВА
——————————— <*> Solov’eva A. V. On the issue of psychological protection of minors.
Соловьева А. В., Московский университет МВД России, кандидат психологических наук.
Статья посвящена проблеме психологической защиты подростков. В связи с этим полученные данные становятся существенно значимыми не только для психологии подростков в целом (как раздела психологии развития), но в большей части для реальной работы с «неудобными» подростками. Более глубокое понимание механизмов саморегуляции подростков может существенно расширить содержание профилактической работы по предупреждению возникновения у подростков девиантного поведения. В статье подробно рассматривается феномен «психологическое бунтарство» как типовой для подросткового возраста.
The article is devoted to the problem of psychological protection of minors. In this connection the data received becomes materially important not only for psychology of minors as a whole (as a part of psychology of development) but mostly for the actual work with «uneasy» minors. The deeper understanding of mechanisms of self-regulation of minors may considerably broaden the contents of work on prevention of deviant behavior of minors. The article considers in detail the phenomenon of «psychological rebellion» as a typical one for minors.
В наше время всем приходится нелегко. Подростки живут в мире, который терроризируют экстремисты; взрослые живут в мире, который терроризируют подростки.
Роберт Орбен
Статистика свидетельствует: каждое десятое зарегистрированное преступление в России совершается несовершеннолетними. Согласно ч. 1 ст. 87 УК РФ несовершеннолетним признается лицо, которому исполнилось 14, но еще не исполнилось 18 лет. При этом уголовная ответственность по общему правилу наступает у лица с 16 лет (специальный возраст уголовной ответственности), а по некоторым составам преступлений возраст субъекта преступления снижается до 14 лет (особо тяжкие преступления по последствиям, ими причиняемым). Более дробный анализ статистических данных о возрастном составе несовершеннолетних, проходящих через комиссию по делам несовершеннолетних, показывает, что большая их часть — это старшие подростки 14 — 16 лет (около 40%); далее идут юноши 17 — 18 лет (29%); затем младшие подростки 11 — 13 лет (до 26%); встречаются также и дети до 11 лет (около 4 — 5%). Выходит, что подростки от 11 до 16 лет составляют 2/3 от всего количества несовершеннолетних, рассматриваемых на комиссии. Вышесказанное приводит к неутешительному выводу, что рост преступности соответствует приросту населения подросткового возраста. Между тем это верно только на первый взгляд. Бесспорно, в этом возрасте мы встречаемся с самым большим количеством так называемых трудных детей. Исследованиями Л. Б. Филонова было установлено, что самое большое число случаев жестокости так или иначе падает именно на подростков 11 — 16 лет, а также лиц в возрасте 41 года — 50 лет. Истоки жестокости автор усматривает во внутренних конфликтах личности, обусловленных неадекватными объективными обстоятельствами. В то же время не менее часто подростков называют «трудными» только из-за того, что они становятся «неудобными» для взрослых. И в погоне за собственным психологическим удобством в отношениях с подростком взрослые уже не замечают, чем на самом деле живет подросток и в какие бездны страха и тревоги при этом погружается. Именно поэтому в ряде научных работ, посвященных подростковому возрасту, утверждается, что многие кризисы периода полового созревания прежде всего связаны с неадекватным или оскорбительным отношением взрослых. Применительно к этому напрашивается суждение: надо остерегаться, как писал еще Я. Корчак, смешивать «хороший» с «удобный», поскольку именно непонимание взрослыми значения тех изменений, что происходят с подростками, и становится чаще всего источником различных проблем. В наиболее общем виде определение значения подростковых изменений в современных исследованиях психологии развития преимущественно осуществляется через характеристику основного содержания подросткового периода как периода перехода от детства к взрослости. В этих условиях особенно важным является то, что в этот сравнительно короткий по астрономическому времени период развития совершаются наиболее серьезные изменения из всех, что свойственны онтогенезу в целом. Подросток кардинально меняется: и внутренне, и внешне, и психологически, и физиологически. Он обнаруживает в себе новую внешность, новые ощущения, новые потребности и возможности, а также исчезновение старых ориентиров и, как следствие, отсутствие ясности и нестабильность. Основные личностные структуры, подверженные изменениям в подростковом возрасте, располагаются в 4 зонах развития. В рамках каждой из них осуществляется решение определенных возрастных задач: 1. Зона пубертатного развития: включает в себя реконструкцию телесного образа «Я»; построение мужской или женской «родовой» идентичности; переход к взрослой генитальной сексуальности. 2. Зона когнитивного развития: предполагает развитие способности к абстрактному мышлению и расширение временной перспективы. 3. Зона социализации: содержит в себе освобождение от родительской опеки; постепенное вхождение в группу сверстников, становящуюся каналом социализации и требующую установления отношений конкуренции и сотрудничества с партнерами обоих полов. 4. Зона становления идентичности: связывается с осознанием временной протяженности собственного «Я», включающего детское прошлое и определяющего проекцию себя в будущем; осознанием себя как отличного от интериоризованных родительских образов; осуществлением системы выборов, которые обеспечивают цельность личности [3]. Таким образом, можно констатировать, что жизненное пространство подростка, бывшее прежде стабильным и освоенным, подвергается серьезным изменениям и как результат становится необозримым (в терминах теории К. Левина). Важно понять, что перед подростком встает тяжелая задача поиска новой земли и определения ее границ. При этом в качестве основной стратегии структурирования жизненного пространства подростками используется стратегия проб и ошибок. Во всяком случае подросток стремится «попробовать все», определяя, таким образом, как отмечает Л. Б. Филонов, пределы допустимого. В результате со стороны поведение подростков выглядит по меньшей мере непоследовательным, что и воспринимается окружающими как хулиганские действия. Впервые трудности и парадоксы подросткового характера были описаны Ст. Холлом. Главным образом им отмечалось, что у подростков чрезмерная активность может привести к изнурению, безумная веселость сменяется унынием, уверенность в себе переходит в застенчивость и трусость, эгоизм чередуется с альтруистичностью, высокие нравственные стремления сменяются низкими побуждениями, страсть к общению сменяется замкнутостью, тонкая чувствительность переходит в апатию, живая любознательность — в умственное равнодушие, страсть к чтению — в пренебрежение к нему, стремление к реформаторству — в любовь к рутине, увлечение наблюдениями — в бесконечные рассуждения. Кроме того, именно он назвал подростковый возраст периодом «бури и натиска», а его содержание вкратце описал как кризис самосознания, преодолев который человек приобретает «чувство индивидуальности» [4, 5, 7]. Обобщив вышеизложенное, можно констатировать, что именно «психологическое бунтарство», в отличие от «психологического смирения», выступает типовой ситуацией развития данного возраста — тем прямым путем развития, который предусмотрен самой природой (проблема дороги, прямого пути в развитии индивидуальности — виация <1>) [6]. Отсюда возможен вывод, что подросток все время находится как будто бы в состоянии стресса. Между тем процент патологических отклонений, отмечаемый в подростковом возрасте, не превышает процента аналогичных отклонений, регистрируемых по другим возрастным группам. ——————————— <1> Термин используется в системе анализа психологической антропологии.
Подробный анализ современных психологических исследований подросткового возраста приводит к заключению, что шансы подростка остаться здоровым во многом зависят от того, насколько его собственное «Я» способно справиться с внешним и внутренним дискомфортом. При этом особое значение придается на внешнем уровне целенаправленной социализации и приобретению определенных личностных качеств, а на внутреннем — действию специфических регулятивных систем, в частности механизмов психологической защиты. Поэтому, рассматривая проблему эффективного взросления, вопрос функционирования механизмов психологической защиты обойти невозможно. Более того, на сегодняшний день существует ряд теорий, свидетельствующих о том, что неумение эффективно использовать механизмы психологической защиты может стать одной из причин возникновения девиантного поведения. В наиболее общем виде психологическая защита — это специальная система стабилизации личности, цель которой — в устранении или сведении к минимуму негативных, травмирующих личность переживаний, сопряженных с состояниями тревоги и психологического дискомфорта. Ее действие обеспечивает возможность максимально эффективного взаимодействия со средой при минимальном ущербе для человека. Механизм включения психологической защиты достаточно прост: пока человек живет в согласии с самим собой, он в защите не нуждается. Однако, как только приспособительным возможностям личности предъявляются какие-либо требования, возникает сигнальная реакция в виде диффузного, бессодержательного ощущения дискомфорта. Для достижения психического гомеостаза личности автоматически запускается психологическая защита, которая актуализируется тем сильнее, чем выше значимость требований, предъявляемых к приспособительным возможностям личности, чем выше психическое напряжение, возникающее на этой основе. Как результат, психологическая защита снижает напряжение, улучшает самочувствие и адаптирует человека к ситуации, предотвращая тем самым дезорганизацию поведения [1]. Впервые типично подростковые защитные механизмы, а именно аскетизм и интеллектуализм, были названы и описаны А. Фрейд. В дальнейшем среди типичных защитных механизмов, поддерживающих функционирование «Я» в подростковом возрасте, стали выделять проекцию, регрессию, вытеснение, гиперкомпенсацию, идентификацию и др. Нашим исследованием было установлено, что в репертуаре психологической защиты нормально развивающихся подростков доминирующий характер имеют защитные механизмы изоляции и проекции. Доминирование изоляции и проекции в психологической защите подростков мы связываем с тем, что в подростковом возрасте личность подвергается глобальным изменениям, которые возникают безо всяких видимых причин («время пришло») и существенно нарушают прежние представления подростков о собственной личности. Как уже было сказано, подросток теряет границы собственного «Я». В силу этого на первый план выдвигается проблема поиска собственной идентичности, определения собственных границ. Среди всех защитных механизмов наиболее выразительно осуществляют оперирование границами собственного «Я» механизмы изоляции и проекции. Изоляция — это механизм психологической защиты, приводящий к обособлению внутри сознания особых зон, связанных с травмирующими факторами. Можно сказать, что изоляция осуществляет защиту личности путем отстранения «Я» от той части личности, которая провоцирует непереносимые переживания. Проекция — это механизм психологической защиты, связанный с бессознательным переносом собственных неприемлемых чувств, желаний и стремлений на другое лицо. В его основе лежит неосознаваемое отвержение своих переживаний, сомнений, установок и приписывание их другим людям с целью перекладывания ответственности за то, что происходит внутри «Я» на окружающий мир [2]. Применительно к подростковому возрасту изоляция обеспечивает интеграцию возникающих новообразований внутри общего пространства «Я», а проекция способствует тому, чтобы интеграция новообразований была организована в такой последовательности, которая является наименее травматичной для «маргинальной» личности подростка (еще не взрослый, но уже и не ребенок). Для этого наиболее неприемлемое из того, что возникло у подростка, отбирается и экстернализуется вовне, удерживаясь там до тех пор, пока личность будет не в состоянии это принять и эффективно с этим справиться. В конечном счете благодаря действию изоляции и проекции новый опыт совмещается с уже имеющимся и главные факторы, вызывающие дискомфорт у подростка, теряют свою значимость. При таких условиях вероятность дезорганизации поведения снижается. Подводя итоги, следует отметить, что, обсуждая психологическую защиту подростков, мы рассматриваем ее как постоянно действующую в повседневной жизни человека возможность здоровой адаптации к миру. В связи с этим полученные данные становятся существенно значимыми не только для психологии подростков в целом (как раздела психологии развития), но в большей части для реальной работы с «неудобными» подростками. Более глубокое понимание механизмов саморегуляции подростков, на наш взгляд, может существенно расширить содержание профилактической работы по предупреждению возникновения у подростков девиантного поведения.
Литература
1. Грановская Р. М. Психологическая защита. СПб.: Речь, 2007. 2. Защитные механизмы личности: Методические рекомендации / Сост. проф. В. В. Деларю. Волгоград: ВолгГАСА, 2004. 3. Клее М. Психология подростка (психосексуальное развитие). Пер. с фр. М.: Педагогика, 1991. 4. Психология подростка. Полное руководство / Под ред. А. А. Реана. СПб.: Прайм-Еврознак, 2003. 5. Ремшмидт Х. Подростковый и юношеский возраст. Проблемы становления личности. Пер. с нем. М., 1994. 6. Филонов Л. Б. Психологическая и педагогическая антропология. М.: МГОУ, 2007. 7. Adelson J. Handbook ofAdolescent Psychology. N. Y.: Wiley, 1980.
