СООТНОШЕНИЕ ВИНОВНОЙ И БЕЗВИНОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ В ДЕЛИКТНЫХ ОБЯЗАТЕЛЬСТВАХ
Ч. ЛИ
Ли Чжеву, магистр права Корейского университета, аспирант кафедры гражданского права СПбГУ.
Автор критически рассматривает классические теории о соотношении виновной и безвиновной ответственности в деликтных обязательствах. Основные теории, получившие развитие в советско-российской правовой литературе, предполагают, что существует четкая демаркационная линия между виновной и безвиновной ответственностью. В опровержение такой точки зрения предлагается альтернативный подход, получивший поддержку ведущих компаративистов, согласно которому соотношение двух видов ответственности носит относительный характер. В подтверждение такого подхода проводится сравнительно-правовой анализ доктрины и судебной практики разных стран.
Ключевые слова: деликтное право, виновная ответственность, безвиновная ответственность, серая зона, повышение степени заботливости и осторожности, перенос бремени доказывания.
Принцип вины является одним из фундаментальных правовых принципов ответственности современного гражданского права. Начиная с Французского гражданского кодекса 1804 г. он был заложен в основу гражданских кодексов почти всех стран. Означает ли это окончательную победу виновной ответственности над безвиновной? Ведь законодательное закрепление этого принципа и было результатом признания его аксиоматичного статуса. Но, как только принцип вины установился, он начал терять свое абсолютное положение. Этому способствовала прежде всего индустриализация общества. Важными субъектами гражданского права стали юридические лица, как следствие, значительно усложнился характер общественных отношений. Изменилась природа причиняемого вреда, что нередко затрудняло непосредственное применение принципа вины. В результате значение принципа вины стало предметом бесконечных доктринальных споров, которые особенно долго и интенсивно велись в России. Этому отчасти способствовал идеологический подход, которого придерживались многие советские ученые. Примечательно, что теории, бурно развивавшиеся в течение прошлого столетия, и сегодня по сути остаются основными в России. Поскольку в постсоветский период почти не проводились научные исследования, критически рассматривающие или последовательно развивающие классические теории о началах ответственности, представляется необходимым и полезным проделать такую работу <1>. В свете последних достижений в доктрине и практике зарубежных стран это поможет выявить различие принципиальных подходов российского и иностранного права. В нашей статье сначала будет проанализирована значимость классических теорий в современном обществе, а затем представлен альтернативный подход к соотношению виновной и безвиновной ответственности. ——————————— —————————————————————— КонсультантПлюс: примечание. Монография М. И. Брагинского, В. В. Витрянского «Договорное право. Общие положения» (книга 1) включена в информационный банк согласно публикации — Статут, 2001 (3-е издание, стереотипное). —————————————————————— <1> Среди современных монографий российских правоведов, системно рассматривающих проблемы вины в институте гражданско-правовой ответственности, стоит выделить две: Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Кн. 1: Общие положения. 3-е изд. М., 2011; Пашенцев Д. А., Гарамита В. В. Вина в гражданском праве. М., 2010.
Критическая оценка классических теорий о началах ответственности
В российской правовой литературе ключевыми являются три следующие теории: исключительно виновного начала, виновного начала с исключением и двух начал. Теория исключительно виновного начала признает лишь одно начало ответственности — вину. Нет и не может быть каких-либо исключений <2>. Приверженцы этой теории категорически отрицают возможность признания безвиновной ответственности. Как считал проф. Н. С. Малеин, вина является не только условием ответственности, но и обязательной основой института ответственности <3>. Этот тезис вытекает из того, что, по мнению Н. С. Малеина, общественное осуждение поведения нарушителя есть одно из сущностных свойств ответственности <4>. О. А. Красавчиков, другой представитель этой теории, полагал, что «возмещение вреда, причиненного владельцем источника повышенной опасности, по своим юридическим формам и основаниям строится на сочетании двух начал — начал ответственности и начал несения риска» <5>. Отметим, что проф. О. А. Красавчиков противопоставляет друг другу ответственность и риск. Таким образом, обязательства на начале риска не признаются ответственностью. Получается, что при отсутствии возможно применение лишь мер защиты, но не мер ответственности. Можно ли согласиться с таким подходом? ——————————— <2> См.: Красавчиков О. А. Возмещение вреда, причиненного источником повышенной опасности. М., 1966. С. 154; Малеин Н. С. Имущественная ответственность в хозяйственных отношениях. М., 1968. С. 21; Фарукшин М. Х. Вопросы общей теории юридической ответственности // Правоведение. 1969. N 4. С. 27. <3> См.: Малеин Н. С. Вина — необходимое условие ответственности // Советское государство и право. 1971. N 2. С. 29. <4> См.: Малеин Н. С. Правонарушение: понятие, причины, ответственность. М., 1985. С. 136. <5> Красавчиков О. А. Указ. соч. С. 151.
Нередко замечают, что наибольшую значимость при подразделении способов правовой защиты на меры защиты и меры ответственности имеет вина правонарушителя <6>. О. А. Красавчиков утверждал, что без вины возмещение вреда есть всего лишь «особая правовая форма восстановления имущественного положения потерпевшего» <7>. При этом он считал, что если возмещение невиновно причиненного вреда владельцем источника повышенной опасности является ответственностью, то точно так же можно считать ответственностью «обязанность Госстраха возместить страховой ущерб, обязанность собственника принять на себя убытки, происшедшие от случайной гибели и т. д.» <8>. Такие рассуждения неприемлемы, поскольку признание безвиновной ответственности отнюдь не влечет за собой произвольное объединение любых обязанностей в одну общую категорию «ответственность». Исходным для разграничения компенсационных обязательств является основание гражданско-правовой ответственности. Его атрибутом выступает противоправность. Еще древнеримское право допускало ответственность, не основанную на вине. Более того, римляне изначально классифицировали обязательства именно на основе противоправности, а не вины. Так, в «Институциях» Гая суть ex delicto, т. е. деликтных обязательств, заключалась не в виновности, а в незаконности действий, т. е. в противоправности <9>. Вина стала признаваться обязательным условием ex delicto позже — в Своде Юстиниана, хотя и тогда деликтные обязательства, не основанные на вине, классифицировались как quasi ex delicto, т. е. квазиделиктные. В любом случае исходной основой деликтного обязательства оставалась противоправность. ——————————— <6> См.: Гражданское право: Учеб. / Под ред. Ю. К. Толстого, А. П. Сергеева. Т. 1. М., 2005. С. 341. <7> Красавчиков О. А. Указ. соч. С. 131. Он признавал, что лишь по традиции обязанность по возмещению вреда, не основанная на виновном начале, рассматривается как ответственность. <8> Там же. С. 138. <9> См.: Descheemaeker E. The Division of Wrongs. Oxford University Press, 2009. P. 67.
Признанию ответственности без вины мешает также приверженность сторонников теории исключительного виновного начала философскому постулату о свободе воли человека <10>. Представляется, что эта приверженность основана на неверных предположениях. Вопросы воли и вины не тождественны. Как справедливо замечает А. А. Собчак, «вина характеризуется не только волевым происхождением, но и определенным интеллектуальным содержанием (осознание общественной значимости поведения и его результатов)» <11>. Не стоит забывать, что традиционное общее право долго не признавало вину в качестве условия ответственности, отчасти потому, что это больше соответствовало защите свободы воли личности <12>. ——————————— <10> См.: Шварц Х. И. Значение вины в обязательствах из причинения вреда. М., 1939. С. 30 — 34. <11> Собчак А. А. О некоторых спорных вопросах общей теории о правовой ответственности // Правоведение. 1968. N 1. С. 54. <12> В общем праве собственность и свобода личности всегда признавались абсолютными, даже священными правами. Не случайно самым важным иском в традиционном общем праве был иск trespass, который удовлетворялся при непосредственном нарушении владения. Можно сказать, что при обеспечении неприкосновенности собственности гарантировалась свобода личности (подробнее об основах деликтного права в традиционном общем праве см.: Ibbetson D. J. A Historical Introduction to the Law of Obligations. Oxford University Press, 1999. P. 39 — 96).
Итак, поскольку противоправность, а не вина составляет обязательное основание деликтной ответственности, теоретически нет препятствий для исключения вины из состава гражданского правонарушения. Поэтому воспринимать вину как абсолютно неизбежное условие ответственности некорректно. Это скорее влияние многовековой традиции и аксиоматичного статуса принципа вины. Представители теории виновного начала с исключением, напротив, утверждают, что основным началом является вина, при этом признавая возможность исключений в отдельных случаях <13>. На первый взгляд кажется, что сторонники этой теории полностью признают безвиновную ответственность. Однако, по мнению проф. О. А. Красавчикова, их утверждения носят лишь «декларативный характер», поскольку они относят нормы о вреде, причиненном источником повышенной опасности, к числу «специальных проблем» гражданского права <14>. Надо отметить, что некоторые представители этой теории все же называют такие специальные случаи ответственностью <15>. Но независимо от того, как они обозначают эту категорию обязанностей, важно, что все они воспринимают безвиновную ответственность как аномалию. Поэтому квалификация определенных случаев как исключения носит не столько количественный, сколько качественный характер <16>. Исходя из этого можно даже утверждать, что позиция большинства сторонников теории «виновного начала с исключением» по сути не отличается от воззрений представителей теории «исключительного виновного начала» <17>. ——————————— <13> См.: Иоффе О. С. Ответственность по советскому гражданскому праву. Л., 1955. С. 13; Матвеев Г. К. Основания гражданско-правовой ответственности. М., 1970. С. 17. <14> См.: Красавчиков О. А. Указ. соч. С. 120. <15> О. С. Иоффе в поздних работах тоже использует термин «ответственность» для описания компенсационной обязанности, не основанной на вине (см.: Иоффе О. С. Вина и ответственность по советскому праву // Избранные труды. Т. 4. СПб., 2010. С. 175). Среди других сторонников теории виновного начала с исключением можно назвать профессоров А. А. Собчака и В. Т. Смирнова (см.: Собчак А. А. Указ. соч. С. 53 — 54). <16> Даже если рассматривать теорию виновного начала с исключением с количественной точки зрения, представляется неадекватным принижать безвиновную ответственность. Учитывая значимость норм безвиновной ответственности в законодательстве и судебной практике Российской Федерации, такое неравенство в соотношении виновной и безвиновной ответственности не соответствует действительности. <17> Например, О. С. Иоффе утверждает в монографии, написанной совместно с М. Д. Шаргородским, что «основанием ответственности является не всякое деяние, а только противоправное, виновное деяние человека» (Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. М., 1961. С. 340).
Если теория виновного начала с исключением лишь допускает возможность признания ответственности без вины, то теория двух начал твердо признает, что ответственность основывается на двух началах — вине и причинении <18>. Важно, что эти начала рассматриваются как равноправные. Однако и у этой теории есть недостатки. Главная проблема в том, что принцип причинения, строго говоря, не является принципом. Принцип не может быть построен на основе того, чего нет. Принцип причинения главным образом означает, что наличия причинной связи достаточно для признания гражданско-правовой ответственности. На самом деле так оно и есть при безвиновной ответственности, но сам принцип не дает ответа на вопрос: какое начало лежит в основе такой ответственности? <19> Были, конечно, и те, кто выдвигал разные обоснования безвиновной ответственности, обычно сводящиеся к разным видам риска <20>. Но в советское время эти теории в силу «несовместимости с советскими идеалами» стали объектом жесткой критики, что не позволило им получить достойного развития <21>. Сегодня такие идеологические препятствия отсутствуют, но, к сожалению, на отдельные теории о безвиновной ответственности в деликтном праве обращается недостаточно внимания <22>. Из рассмотренного можно сделать вывод, что вышеизложенные теории так или иначе не лишены недостатков. Из-за разных теоретических и практических проблем эти классические подходы требуют совершенствования и переосмысления. Это нужно в первую очередь для того, чтобы пролить свет на некорректность важного предположения, на котором основаны все названные теории, а именно предположения о том, что ответственность, основанная на вине, является «более справедливой» в отличие от безвиновной, чрезмерно ее усиливающей. Мировой, как, впрочем, и российский, опыт свидетельствует об ином. ——————————— <18> См.: Антимонов Б. С. Гражданская ответственность за вред, причиненный источником повышенной опасности. М., 1952. С. 32; Яичков К. К. Система обязательств из причинения вреда в советском праве // Вопросы гражданского права. М., 1957. С. 170. <19> Что касается термина «безвиновная ответственность», он имеет право на существование, поскольку не относится к принципу, а лишь коррелирует с определенными деликтными обязательствами. Это означает, что его главная задача состоит в том, чтобы подчеркнуть отсутствие вины, а не выявлять начало, заменяющее ее. С этой точки зрения термин «безвиновная ответственность» отличается от термина Gefarhdungshaftung («ответственность за опасность») из немецкого права, который без дополнительного объяснения выявляет начало ответственности. <20> См.: Ойгензихт В. А. Проблема риска в гражданском праве. Душанбе, 1972. С. 13 — 39. <21> См.: Стучка П. И. Курс советского гражданского права. Т. 3. М., 1931. С. 142; Рапопорт Я. М. К вопросу об основаниях ответственности железных дорог СССР за сохранность перевозимых грузов // Научные записки Харьковского института советской торговли. Вып. 1. 1947. С. 42; Ойгензихт В. А. Указ. соч. С. 27; Красавчиков О. А. Указ. соч. С. 150. <22> Среди тех, кто занимается этим вопросом, стоит отметить проф. Т. В. Шепель, которая исследует разные цивилистические теории риска (см.: Шепель Т. В. Риск: сущность и значение для ответственности причинителя вреда с психическим расстройством // Вестник Кемеровского государственного университета. 2009. N 1. С. 169 — 174).
Альтернативный подход к соотношению виновной и безвиновной ответственности
Прежде чем утверждать, что безвиновная ответственность однозначно имеет повышенный характер в отличие от виновной, которая сохраняет умеренный характер, следует провести четкую границу между этими двумя видами ответственности. Подавляющее большинство зарубежных правоведов справедливо замечают, что это невозможно, считая различие между виновной и безвиновной ответственностью весьма относительным и условным. Конечно, с формальной точки зрения такое разделение существует: в одном случае прямо устанавливается вина как условие ответственности (например, в ст. 1064 ГК РФ), а в другом — нет (например, в ст. 1079 ГК РФ). Однако если принять за основу содержание или существо норм, то демаркационная линия между этими двумя понятиями становится очень расплывчатой. Представители мирового научного сообщества стали признавать, что виновная и безвиновная ответственность — это не две отдельные категории, а скорее противоположные концы спектра <23>. При этом важно отметить, что в подавляющем большинстве случаев не будет ни абсолютно виновной, ни абсолютно безвиновной ответственности <24>. Иными словами, ответственность будет лежать где-то посередине этого спектра, в так называемой серой зоне (grey zone). Это происходит потому, что всегда будут факторы, в силу которых может измениться характер ответственности в ту или другую сторону. Какие это факторы и как они действуют? ——————————— <23> См.: Karner E. The Function of the Burden of Proof in Tort Law // Koziol H., Steininger B. C. (eds.). European Tort Law 2008. Springer, 2009. P. 76; Dam C. van. European Tort Law. Oxford University Press, 2006. P. 264. <24> См.: Widmer P. «EC Tort Law» and the Principles of European Tort Law // Koziol H., Schultz R. (eds.). Tort Law of the European Community. Springer, 2008. P. 547.
Для виновной ответственности это могут быть самые разные факторы, среди которых можно особо выделить следующие: само понятие вины (посредством его реинтерпретации); степень заботливости (посредством ее повышения); бремя доказывания виновности (посредством его переноса). Именно они наиболее значимы как в законодательстве, так и в судебной практике разных правовых систем. Через них ответственность, будучи основанной на вине, отстраняется по спектру от виновной в сторону безвиновной. Тем самым она и усиливается. Итак, для того чтобы понять, как реинтерпретация понятия вины влияет на характер ответственности, лучше всего рассмотреть пример из французского права. Составители ФГК были одними из самых верных приверженцев принципа вины, чему способствовало влияние естественно-правовой школы в конце XVIII — начале XIX в. Поэтому в Кодексе Наполеона изначально не было норм, предназначенных для регулирования ответственности без вины <25>. После того, как общество начало быстро меняться и стало понятно, что эти нормы более неадекватны регулированию общественных отношений, французские правоведы занялись поиском выхода из положения. Конечно, можно предположить, что французы могли бы просто отредактировать соответствующие нормы ФГК. Но это было немыслимо, поскольку текст Кодекса, особенно в то время, считался содержащим «истину вечную» (verites eternelles) <26>. Поэтому французские юристы, не затрагивая текст Кодекса, начали по-новому интерпретировать понятие faute <27>. Можно указать на два основных направления развития этого понятия, между которыми колебалась французская судебная практика <28>. Согласно первому направлению faute понималось как имеющее место при несоответствии поведения лица нормам общества. Вина трактовалась с сугубо объективистской точки зрения. Важными были такие критерии, как le bon pere de famille (добрый хозяин), l’homme droit et avise (справедливый и осторожный человек) и le bon professional (добрый профессионал) <29>. При этом faute настолько отделялось от морального понимания, что суд даже перестал признавать освобождающими правонарушителей от ответственности такие обстоятельства, как недееспособность <30>. Приверженцы второго направления пошли еще дальше, рассматривая понятие faute как противоправное действие (acte illicite) <31>. Как видно из самого определения, здесь вина как таковая уже не имела значения. Понятие faute не идентифицировалось с виной в строгом смысле этого слова. А в результате стало возможным регулировать все виды ответственности, включая безвиновную, в пределах ответственности, основанной на faute. ——————————— <25> В качестве исключения можно указать лишь на отдельные специальные нормы, которые берут свое начало в римском праве. Среди таких норм есть ст. 1385 и 1386 ФГК, которые регулируют ответственность за вред, причиненный животными и строениями соответственно. Даже ст. 1384, где отсутствует термин faute, поначалу не признавалась нормой, не основанной на вине (см.: Descheemaeker E. Op. cit. P. 157). Лишь с конца XIX в. французская судебная практика начала развиваться по-другому, в результате чего была расширена сфера применения и исключена категория faute как условие ответственности по ст. 1384 ФГК. <26> Bar C., von. The Common European Law of Torts. Vol. 1. Clarendon Press, 1998. P. 22. <27> В результате сегодня faute, как правило, уже не понимается как субъективное или психологическое понятие (см.: Troiano S. «EC Tort Law» and the Romanic Legal Family // Koziol H., Schultz R. (eds.). Tort law of the European community. P. 399). <28> Descheemaeker E. Op. cit. P. 165 — 166. <29> Dam C., van. Op. cit. P. 47. <30> Viney G. Chapter IX: Tort Liability // Bermann G. A., Picard E. Introduction to French Law. Wolters Kluwer. P. 248. В результате у недееспособного лица в силу психического заболевания или несовершеннолетия тоже возникает гражданско-правовая ответственность. <31> Такое понимание возможно, поскольку с самого начала вина и противоправность четко не разделялись во французском праве. Не случайно в ст. 1382 ФГК установлено понятие faute без особого указания на противоправность. Можно сказать, что для тех законодательств, которые придают отдельное значение понятию противоправности, такой подход не может быть применим.
Приведенный пример развития понятия faute показывает, что в зависимости от толкования вины ответственность может усиливаться и даже приближаться весьма близко к безвиновной, при этом сохраняя вину (хотя только с формальной точки зрения) как условие ответственности. Если реинтерпретация понятия вины может показаться радикальной, то повышение степени заботливости воспринимается более естественным. Суды разных правовых систем нередко прибегают к нему, когда возникает необходимость усилить ответственность. Например, в гражданском праве Республики Корея, основанном на пандектной системе, суды часто повышают порог требования, используя подход bonus pater familias, который является главным критерием в определении наличия вины причинителя <32>. Ярким примером повышения степени заботливости служит судебная практика об ответственности родителей за вред, причиненный несовершеннолетними детьми. Согласно ст. 753 ГК Республики Корея несовершеннолетние (в корейском гражданском праве нет разделения на разные возрастные категории) сами несут ответственность только при доказывании их деликтоспособности, а согласно ст. 754 Кодекса родители отвечают за вред, причиненный неделиктоспособными несовершеннолетними детьми. Это значит, что, если деликтоспособность несовершеннолетнего доказана, отвечать перед потерпевшим будет только он, а не его родители. А поскольку обычно несовершеннолетние не имеют собственных доходов или имущества, потерпевший часто остается без возмещения вреда, даже когда исковые требования удовлетворены судом. Стремясь избежать такого пробела в законодательстве, корейские суды в прошлом пытались по возможности не признавать деликтоспособность несовершеннолетних детей, чтобы ответственность возлагалась на их родителей. А в итоге это привело к тому, что относительно повзрослевшие несовершеннолетние не признавались деликтоспособными, что не соответствовало действительности. К тому же судебная практика сильно страдала от правовой неопределенности. Со временем суды нашли выход из положения. В случае наличия деликтоспособности несовершеннолетнего суды решили сразу применять норму генерального деликта (ст. 750 ГК Республики Корея), в результате чего, обходя ст. 754, родители могли нести ответственность за вред, причиненный и деликтоспособными несовершеннолетними детьми. Основанием ответственности родителей является их собственная вина, которая заключается в ненадлежащем исполнении родительских обязанностей. При этом степень заботливости и осмотрительности настолько повышена, что суды крайне редко отказывают признавать наличие вины родителей. Таким образом, по сути, создается de facto безвиновная ответственность родителей. ——————————— <32> Господствующее мнение в корейском гражданском праве состоит в признании абстрактной вины, т. е. объективистской вины (см.: Ким Х. Понятие вины и система института деликтной ответственности (на кор. языке) // Цивилистические исследования. 1989. С. 271). Такая позиция обосновывается тем, что в отличие от уголовного права, цель которого заключается в наказании самого индивида-нарушителя, гражданское право направлено прежде всего на возмещение причиненного вреда, а это позволяет отвлечься от конкретной личности и говорить только о некой абстрактной личности (см.: Чжи В. Лекции по гражданскому праву (на кор. языке). 6-е изд. Сеул, 2008. С. 23).
Обращение к повышению степени заботливости не ограничивается судебной практикой стран континентального права. Существует много судебных прецедентов в общем праве, когда суды, формально обосновывая свои решения на виновном начале (negligence), поднимали порог заботливости настолько, что ответчик не мог даже при самой большой осмотрительности избежать ответственности <33>. В деле Henderson v. Henry E. Jenkins & Sons and Evans владелец грузовика был признан ответственным за неожиданный и непредвиденный отказ системы гидравлического торможения на грузовике <34>. Согласно результатам экспертизы отказу тормозов способствовало ржавление внутренней части металлических труб грузовика, которое не было видно снаружи <35>. Хотя профессиональная экспертиза отмечала, что техосмотр таких труб необязателен, суд тем не менее установил наличие нарушения обязанности соблюдать разумную заботливость (duty of care) <36>. В другом деле (Nettleship v. Weston) признавалась ответственность обучающегося автошколы за вред, причиненный инструктору по вождению, поскольку суды решили, что должен применяться критерий заботливости опытного, а не неопытного водителя <37>. Эти судебные прецеденты показывают, что один только факт требования виновного начала в деликтной ответственности за ДТП еще не свидетельствует о характере такой ответственности. ——————————— <33> В общем праве ответственность владельцев автомобилей, как правило, наступает на началах вины. <34> Bar C., von. The Common European Law of Torts. Vol. 2. Oxford University Press, 2000. P. 405. <35> Henderson v. Henry E. Jenkins & Sons and Evans (1969) 3 All ER 756. <36> Ibid. <37> Bar C., von. The Common European Law of Torts. Vol. 2. P. 405.
Перенос бремени доказывания виновности также является одним из любимых способов создания модели ответственности, приближающейся к безвиновной. В общем праве в связи с этим разрабатывалась специальная доктрина. В англосаксонском праве перенос бремени доказывания признается в исках negligence, когда удовлетворяются условия доктрины res ipsa loquitur. Когда обстоятельства настолько очевидны, что вещи говорят сами за себя, истцу нужно всего лишь доказать наличие вреда и причинной связи. Следовательно, отсутствие вины должен доказать правонарушитель <38>. ——————————— <38> Необходимо отметить, что, даже когда применяется доктрина res ipsa loquitur, перенос бремени доказывания не всегда признается. В таких случаях вину причинителя доказывает потерпевший, но само бремя значительно облегчается, в результате чего суд нередко признает наличие вины (подробнее об этом см.: Louisell D. W., Williams H. Res Ipsa Loquitur — Its Future in Medical Malpractice Cases // California Law Review. Vol. 48. Issue 2. 1960).
При обращении к бремени доказывания виновности нельзя не упомянуть российское право, которое исходит из презумпции виновности причинителя <39>. Согласно п. 2 ст. 1064 ГК РФ причинитель вреда, а не потерпевший должен доказать отсутствие своей вины <40>. Такая особенность российского деликтного права намного усиливает характер ответственности. В связи с этой особенностью можно сказать, что ГК РФ устанавливает ответственность, которая по своему правовому характеру значительно приближена к безвиновной ответственности. Не случайно в российском праве судами предпринимаются попытки смягчать виновную ответственность. Вполне возможно, с этим же стремлением связана частота непризнания судом в России причинной связи и размера убытков в исках о возмещении вреда <41>, что выглядит непривычно, поскольку зарубежные суды стремятся усилить, а не смягчить виновную ответственность. Это хорошо иллюстрирует тот факт, что исходные точки в российском и зарубежном праве находятся на противоположных концах спектра ответственности. ——————————— <39> Здесь российское право явно контрастирует с правом других стран. Например, пандектисты в Германии решили исключить норму о бремени доказывания из окончательного текста ГГУ (первый проект Уложения имел такую норму), поскольку посчитали, что это настолько очевидно, что не требуется какого-либо законодательного закрепления (см.: Karner E. Op. cit. P. 70). <40> По этой причине, как правило, об обратном переносе бремени доказывания не идет речи. Могут быть редкие исключения, одним из которых является ст. 43 («Вина судов в столкновении») Кодекса внутреннего водного транспорта РФ (см.: Постановление ФАС Северо-Западного округа от 03.09.2007 по делу N А56-2433/2006). <41> Ограниченный объем статьи не позволяет подробно обосновать этот тезис.
До сих пор речь шла об усилении виновной ответственности. Как же обстоит дело с безвиновной ответственностью? Под влиянием каких факторов ответственность смещается в сторону виновной? Эти факторы настолько многочисленны и разнородны, что трудно перечислить их все. В этом заключается существенная разница между виновной и безвиновной ответственностью. Если факторы, усиливающие виновную ответственность, так или иначе связаны с виной, то факторы, которые смягчают безвиновную ответственность, напротив, не имеют такой общности. Это объясняется тем, что безвиновная ответственность в отличие от виновной не имеет исключительно одного начала. Началом безвиновной ответственности могут быть риск (опасность), дефект товара и т. д. <42>. Можно лишь сказать, что большинство факторов, смягчающих безвиновную ответственность, представляют собой обстоятельства, освобождающие причинителя от ответственности. В свою очередь, эти обстоятельства можно разделить на две группы. К первой группе относятся общие обстоятельства, которые признаются всеми правовыми системами и применяются почти всегда. Самыми традиционными из них являются непреодолимая сила и вина потерпевшего. Во вторую группу входят специальные обстоятельства, которые применяются только в строго определенных случаях и не во всех правовых системах. Например, недостаточный уровень научных и технических знаний: производитель освобождается от ответственности за дефект в товаре, «если в момент выпуска продукта в обр ащение уровень научных и технических знаний не позволял обнаружить наличие данного дефекта» <43>. ——————————— <42> Вопрос о началах безвиновной ответственности является одним из самых сложных в современном деликтном праве. Это связано с тем, что риск (опасность) по-разному проявляется в зависимости от специфики и степени такой опасности (подробнее об этом см.: Ким С. Нынешнее состояние института ответственности за опасность в Корее: обзор на основе опыта Европы (на кор. языке) // Цивилистическая юриспруденция. Т. 57. 2011. С. 177 — 180). <43> Пункт «d» ст. 7 Директивы Совета 85/374/ЕЭС от 25.07.1985 о сближении законов, правил и административных актов государств — членов ЕЭС, касающихся ответственности за выпуск дефектной продукции.
Законодатель играет значительную роль в определении характера безвиновной ответственности. Если при усилении виновной ответственности суды сами определяют, какую новую интерпретацию придавать понятию вины, и устанавливают степень заботливости, то при безвиновной ответственности не они решают, какие обстоятельства признавать освобождающими от ответственности <44>. Поэтому характер безвиновной ответственности определяется главным образом установленными в нормах обстоятельствами. Согласно ст. 5:101 («Деятельность, создающая повышенную опасность для окружающих») Принципов европейского деликтного права (Principles of European Tort Law) распространенность (common usage) деятельности и предвидимость (foreseeability) возникновения вреда исключают возможность применения безвиновной ответственности, поскольку при таких обстоятельствах деятельность не признается создающей повышенную опасность для окружающих. В результате значительно сужается сфера применения указанной статьи. Например, признание распространенности исключает применение этой нормы в отношении владельцев автомобилей. Следовательно, ответственность в таком случае возникает на началах вины <45>. ——————————— <44> Разумеется, в данном случае речь идет о судах стран континентально-правовой системы. <45> Подчеркиваем, что возложение ответственности на началах вины само по себе не говорит о смягчении правового характера ответственности. Как выше рассматривалось на примере общего права, ответственность владельцев автомобилей может стать de facto безвиновной, особенно путем повышения степени заботливости.
Важная роль законодателя в сфере безвиновной ответственности вовсе не означает сведения на нет функций суда. Толкование установленных законодателем обстоятельств не может не зависеть от усмотрения судов. Поэтому в зависимости от того, насколько точно интерпретируются эти обстоятельства, характер ответственности может быть разным. В качестве примера рассмотрим понятие непреодолимой силы. Судебные органы Европейского союза признают субъективную непредотвратимость как один из критериев force majeure <46>, в России же непреодолимая сила признается только при объективной непредотвратимости. Таким образом, в российском праве непреодолимая сила толкуется очень узко, что, в свою очередь, приводит к ее сравнительно редкому признанию. К тому же нельзя забывать о тех факторах, которые, формально не являясь обстоятельствами, освобождающими причинителя от ответственности, тем не менее имеют почти такие же последствия. Речь идет о разных факторах, непризнание которых влечет отказ в удовлетворении исков о возмещении вреда. Среди них стоит особо выделить понятие владения источником повышенной опасности. Если в процессе судебного разбирательства не будет признано, что имело место владение источником повышенной опасности, суд de facto может освободить причинителя от ответственности. Российская судебная практика показывает, что суд не раз отказывал в удовлетворении иска, толкуя факт владения слишком узко <47>. Все это подтверждает важность правовой позиции суда при применении норм о безвиновной ответственности. ——————————— <46> См.: заключение Генерального адвоката от 28.05.2002 по делу N C-208/01 // EUR-lex. <47> См.: Шишкин С. К. Ответственность за вред, причиненный деятельностью, создающей повышенную опасность для окружающих. Теория и практика. М., 2009. С. 61 — 65.
Из вышеизложенного следует, что трудно придерживаться классических теорий о началах ответственности. Как показывает практика, при наличии разных факторов невозможно провести четкую границу между виновной и безвиновной ответственностью. Предположение, что виновная ответственность более справедливая, а безвиновная — менее, выглядит устаревшим и неубедительным. Хотя понятие «серая зона» абстрактно, оно лучше всего описывает соотношение виновной и безвиновной ответственности. При этом ни в коем случае нельзя пренебрегать классическими теориями. Помимо того, что они внесли свой вклад в развитие цивилистической науки, каждая из них и сегодня помогает лучше понять сложнейшие вопросы ответственности. Тем более что формальное различие виновной и безвиновной ответственности остается важным для законодателя. Нужно помнить, что окончательный характер ответственности начинает формироваться после завершения работы законодателя, т. е. в процессе судебного правоприменения. Независимо от установленной исходной точки многое обусловливается различными факторами, которые значительно, если не полностью, меняют характер ответственности. Главное — определить эти факторы и понять их правовые последствия.
