ЗАЩИТА ПРАВ УЧАСТНИКОВ ОБЩЕЙ СОБСТВЕННОСТИ НА КВАРТИРУ В СЛУЧАЕ ЕЕ НЕЗАКОННОГО ОТЧУЖДЕНИЯ
М. Л. ШЕЛЮТТО
М. Л. Шелютто, ведущий научный сотрудник Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, кандидат юридических наук.
Б-в обратился в Подольский городской суд Московской области с иском к своей сестре Б-вой о признании недействительным выданного ей 10 октября 1996 г. свидетельства о праве на наследство по закону на 1/2 долю квартиры в г. Подольске Московской области после смерти их отца Б. 21 января 1996 г. Истец ссылался на то, что ответчица получила указанное свидетельство в нарушение его наследственных прав, скрыв, что имущество умершего было завещано ему. Поскольку Б-ва после оформления наследства распорядилась квартирой, поменяв ее на другое жилое помещение, истец просил признать недействительными договор мены, произведенной с Ю. 22 октября 1996 г., а также последующий договор купли-продажи квартиры от 21 ноября 1996 г., заключенный с Л. Управление образования г. Подольска просило суд признать договор мены, заключенный между Б-вой и Ю. 22 октября 1996 г., недействительным, так как этой сделкой ущемлялись интересы несовершеннолетней дочери Б-вой, переехавшей с матерью из квартиры в комнату, и на ее совершение Управление не давало согласия. Исковые требования Б-ва и Управления образования (выступавшего в интересах несовершеннолетней Б-вой) рассматривались в одном деле. Ответчики в судебном заседании не присутствовали. Решением Подольского городского суда от 25 июня 1997 г. исковые требования Б-ва и Управления образования были удовлетворены. Разрешая спор, суд установил, что 21 января 1996 г. умер Б., который был собственником 1/2 части квартиры в г. Подольске. Б-ва, дочь умершего, являясь его наследницей по закону первой очереди, обратилась в нотариальную контору для оформления наследства, скрыв факт наличия другого наследника, и 10 октября 1996 г. ей было выдано свидетельство о праве собственности на наследство по закону. Вместе с тем на указанное имущество имелось завещание в пользу Б-ва — сына умершего, который в нотариальную контору не обращался, но в установленный законом 6-месячный срок наследство принял. На момент разрешения спора имущество выбыло из собственности Б-вой, которая произвела мену квартиры, где имелись доли ответчицы и ее несовершеннолетней дочери, а также наследственная доля. Договор мены был оформлен с Ю., которая, в свою очередь, 21 ноября 1996 г. продала спорную квартиру Л. за 112 млн. рублей. Установив, что договор мены заключался вопреки законным интересам наследника Б-ва и несовершеннолетнего ребенка Б-вой, на отчуждение доли которого в спорном имуществе не было получено разрешение органа опеки и попечительства, суд признал указанную сделку мены и последующую за ней сделку купли-продажи недействительными. Применяя положения о последствиях недействительности сделок, суд признал за Б-вым право собственности на 1/2 часть квартиры и взыскал с Ю. в пользу Л. 112 млн. рублей. В кассационном порядке дело не рассматривалось. Председателем Московского областного суда был принесен протест в Президиум Московского областного суда на предмет отмены данного решения и направления дела на новое судебное рассмотрение. Рассмотрев дело в порядке надзора 29 января 2003 г., Президиум удовлетворил протест по следующим основаниям. В соответствии с п. 2 ст. 167 ГК РФ при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой стороне все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре (в том числе тогда, когда полученное выражается в пользовании имуществом, выполненной работе или предоставленной услуге) возместить его стоимость в деньгах, если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом. В то же время, отмечается в постановлении надзорной инстанции, следует учитывать положения п. 1 ст. 302 ГК РФ, предусматривающего, что если имущество возмездно приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, о чем приобретатель не знал и не мог знать (добросовестный приобретатель), то собственник вправе истребовать это имущество от приобретателя в случае, когда имущество утеряно собственником или лицом, которому имущество было передано собственником во владение, либо похищено у того или другого, либо выбыло из их владения иным путем помимо их воли. По мнению Президиума, суду следовало разъяснить истцу Б-ву положения изложенных норм права и варианты исковых требований по защите его имущественного права: требовать возврата вещи либо ее стоимости. При разрешении дела суду необходимо было обсудить вопрос о добросовестности приобретателя квартиры. По смыслу ст. ст. 167, 302 ГК РФ даже в тех случаях, когда заявляются требования о применении последствий недействительности сделки, по существу, говорится в постановлении Президиума, предполагается виндикация, поскольку речь идет о возврате имущества не стороне такой сделки, а непосредственно истцу. Следовательно, добросовестность лица, приобретшего имущество от неуправомоченного отчуждателя, должна учитываться независимо от того, какой иск об истребовании имущества предъявлен — основанный на виндикации или реституции. В том случае, если будет установлено, что новый собственник вещи (квартиры) является добросовестным приобретателем и в силу ст. 302 ГК РФ это имущество не может быть у него истребовано, суду, указывает Президиум, следует решить вопрос о взыскании стоимости вещи с лица, неуправомоченного на ее отчуждение, каковым по данному делу являлась Б-ва. Кроме того, из надзорной жалобы В. явствует, что на момент вынесения судебного решения владельцем спорной квартиры являлся уже не Л., а В. согласно договору купли-продажи от 6 июня 1997 г., заключенному с Л. Судебным решением затронуты имущественные интересы В., но к участию в деле он привлечен не был. На основании изложенного решение суда в надзорном порядке было отменено, дело направлено на новое судебное рассмотрение в тот же суд <*>. ——————————— <*> См.: Постановление N 78 Президиума Московского областного суда от 29 января 2003 г. по делу N 44г-143.
1. В постановлении надзорной инстанции содержится суждение о недопустимости возврата имущества утратившему владение собственнику в случае добросовестности приобретателя и возмездного характера сделки, если только имущество не выбыло из владения собственника или иного лица, которому было передано собственником во владение, помимо их воли. Это суждение совпадает с позицией Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, выраженной в п. 25 Постановления от 25 февраля 1998 г. N 8 «О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» <*>. В дальнейшем ее занял и Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 21 апреля 2003 г. N 6-П по делу «О проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан О. М. Мариничевой, А. В. Немировской, З. А. Скляновой, Р. М. Скляновой и В. М. Ширяева» <**>. Данная позиция защищает интересы добросовестного приобретателя имущества и гражданского оборота в целом. ——————————— <*> См.: Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 1998. N 10. С. 14. <**> См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 2003. N 17. Ст. 1657.
По настоящему делу квартира была отчуждена возмездно. При возмездности отчуждения спорного имущества фактором, влияющим на решение по делу, выступает добросовестность (или недобросовестность) последнего приобретателя квартиры. Приобретатель считается добросовестным, если он не знал и не мог знать, что имущество приобретено у лица, которое не имело права на его отчуждение. В обоих названных постановлениях отмечается, что приобретатель не может быть признан добросовестным, если к моменту совершения возмездной сделки в отношении спорного имущества имелись притязания третьих лиц, о которых ему было известно, и если такие притязания впоследствии признаны в установленном порядке правомерными. Поэтому хотя Л. продал спорную квартиру В. незадолго до вынесения судом решения по иску Б-ва, это обстоятельство еще не доказывает недобросовестности покупателя. Известно ему было или нет о находившемся в производстве суда деле — вот что должно быть доказано в ходе судебного разбирательства. В связи с необходимостью исследования добросовестности (недобросовестности) приобретателя имущества возник вопрос о распределении бремени доказывания. В п. 24 указанного Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации было разъяснено, что обязанность доказать свою добросовестность лежит на приобретателе имущества. Согласно же п. 3 ст. 10 ГК РФ в случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются. Это общее положение применительно к спору об истребовании имущества из чужого незаконного владения, на наш взгляд, означает, что собственник, ссылающийся на недобросовестность приобретателя имущества по возмездной сделке, обязан доказать его недобросовестность. Решение по делу о возврате имущества, неправомерно отчужденного по возмездной сделке, зависит и от обстоятельств его выбытия из владения собственника, а именно: выбыло имущество из владения собственника либо лица, которому имущество было передано собственником во владение, по их воле или помимо их воли. В последнем случае имущество может быть истребовано даже у добросовестного приобретателя. За несовершеннолетнюю Б-ву действовал ее законный представитель — мать. Следовательно, нельзя утверждать, что имущество выбыло из владения несовершеннолетней помимо ее воли. Что же касается Б-ва, то спорная квартира была отчуждена, конечно, помимо его воли. Однако, по нашему мнению, возврат имущества по его иску также невозможен. Дело в том, что отчужденная квартира находилась в общей долевой собственности трех лиц. Ни Б-в, ни несовершеннолетняя дочь Б-вой не были собственниками всей квартиры, а третий сособственник (Б-ва) участвовал в деле в качестве ответчика. Иск Б-ва о возврате квартиры в целом не может быть удовлетворен по одной этой причине. Возможность же истребования доли в праве общей собственности на вещь не вытекает из смысла ст. ст. 301 и 302 ГК РФ. 2. Право собственности на долю в спорной квартире имела несовершеннолетняя дочь Б-вой. Это делало необходимым при заключении договора мены квартиры соблюдение требования п. 2 ст. 37 ГК РФ. В нем предусмотрено, что опекун не вправе без предварительного разрешения органа опеки и попечительства (им является орган местного самоуправления (п. 2 ст. 121 Семейного кодекса Российской Федерации, далее — СК РФ) совершать, а попечитель — давать согласие на совершение ряда сделок с имуществом подопечного, включая сделки по отчуждению его имущества. Правила, установленные данной статьей, распространяются на родителей при осуществлении ими правомочий по управлению имуществом несовершеннолетнего ребенка (п. 3 ст. 60 СК РФ). В силу п. 4 ст. 292 ГК РФ согласие органа опеки и попечительства на отчуждение квартиры требуется и тогда, когда несовершеннолетний не является собственником или сособственником жилого помещения, но проживает в нем в качестве члена семьи собственника. Само по себе отсутствие предварительного разрешения органа опеки и попечительства на совершение сделки по отчуждению имущества несовершеннолетнего не влечет ничтожности сделки, а наличие такого разрешения не является для суда достаточным подтверждением законности сделки. В каждом конкретном случае суд должен проверить, действительно ли нарушены интересы несовершеннолетних и в чем это нарушение выразилось <*>. ——————————— <*> См.: Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1998. N 2. С. 5 — 7; Некоторые вопросы судебной практики по гражданским делам (п. 25) // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1998. N 9. С. 23 — 24.
По настоящему делу судом первой инстанции было установлено, что мена была совершена без предварительного разрешения органа опеки и попечительства и, действительно, ущемила имущественные интересы ребенка. 3. Каким же образом могут быть защищены нарушенные незаконной сделкой права Б-ва и ребенка, если отчужденное по этой сделке имущество не подлежит возврату? В отношении Б-ва в постановлении надзорной инстанции сказано о возможности взыскания стоимости имущества с неуправомоченного отчуждателя — ответчицы Б-вой. Ответчица, естественно, могла не знать о составленном отцом завещании на его долю в праве собственности на квартиру в пользу ее брата Б-ва. Но он, как и Б-ва, является еще и наследником первой очереди по закону. Не сообщив нотариусу, оформлявшему наследственные права, о существовании второго наследника по закону, Б-ва поступила недобросовестно. С учетом недобросовестности Б-вой речь может идти о взыскании с нее убытков, причиненных Б-ву (ст. 15 ГК РФ). Если бы Б-ва действовала добросовестно (ей было бы неизвестно о наличии завещания, других наследников первой очереди по закону вовсе не было бы, а о фактическом принятии наследства наследником по завещанию она бы ничего не знала), тогда она была бы обязана возместить наследнику-сособственнику, чьи права были нарушены совершением сделки, стоимость неосновательного обогащения (ст. 1105 ГК РФ). Отменяя решение суда, по которому квартира возвращалась в общую собственность Б-ва, Б-вой и ее дочери, надзорная инстанция обошла молчанием вопрос о том, как могут быть защищены имущественные права несовершеннолетней. В случае отказа в иске о возврате квартиры ответчица Б-ва, совершившая сделку без разрешения органа опеки и попечительства, обязана возместить причиненные собственному ребенку убытки (ст. 15 ГК РФ). Удостоверение нотариусом договора мены квартиры без предварительного разрешения органа опеки и попечительства позволяет отнести это нотариальное действие к противоречащим законодательству Российской Федерации. Может ли быть возложена в таком случае на нотариуса обязанность по возмещению вреда, причиненного в результате удостоверенной им сделки Б-ву и несовершеннолетней? Ущемление прав совершеннолетнего сособственника Б-ва, вызванное отчуждением квартиры, не связано с нарушением требования п. 2 ст. 37 ГК РФ при удостоверении договора мены. Нотариус не знал и не мог знать о том, что Б-ва не вправе распоряжаться тем имуществом, право собственности на которое по представленным Б-вой документам принадлежало именно ей. Поэтому нотариус, на наш взгляд, не может быть признан виновным сопричинителем вреда, понесенного Б-вым. Иначе обстоит дело с ответственностью нотариуса перед несовершеннолетней сособственницей. В силу ст. 17 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате от 11 февраля 1993 г. (далее — Основы) <*> ущерб, не связанный с умышленным разглашением сведений о совершенном нотариальном действии, нотариус, занимающийся частной практикой, возмещает только при условии, что он не может быть возмещен в ином порядке. Под иным порядком в рассматриваемом деле, полагаем, следует понимать возмещение вреда со стороны матери ребенка. ——————————— <*> См.: Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1993. N 10. Ст. 357.
В ст. 18 Основ предусмотрено обязательное страхование ответственности за вред, причиненный деятельностью нотариуса, занимающегося частной практикой. Если ущерб не покрыт участником сделки, нарушившим права и законные интересы ребенка (в нашем случае Б-вой), а также выплатой страхового возмещения, то согласно ст. 1072 ГК РФ и ст. 17 Основ обязанность по выплате компенсации оставшейся невозмещенной части может быть возложена на самого частнопрактикующего нотариуса. Вред, причиненный незаконными действиями нотариуса, работающего в государственной нотариальной конторе, как указывает В. В. Ярков, возмещается на основании ст. 1069 ГК РФ за счет казны Российской Федерации <*>. По-видимому, такая точка зрения базируется на том, что хотя трудовой договор с нотариусом, работающим в государственной нотариальной конторе, заключает орган юстиции <**>, нотариальные действия нотариус совершает от имени Российской Федерации. Он наделяется полномочиями на совершение нотариальных действий Министерством юстиции Российской Федерации или органом юстиции, но по поручению Министерства (ст. ст. 1, 12 Основ). Следовательно, вред, причиненный ребенку незаконными действиями нотариуса, работающего в государственной нотариальной конторе, должен быть возмещен виновным участником сделки Б-вой и казной. ——————————— <*> См.: Настольная книга нотариуса. В 2 т. Том 1. Учебно-методическое пособие. 2-е изд., испр. и доп. М., 2003. С. 69. <**> См.: Комментарий к Основам законодательства Российской Федерации о нотариате / Отв. ред. проф. М. К. Треушников. М., 2002. С. 21.
Если бы мена квартиры совершалась после введения в действие Федерального закона от 21 июля 1997 г. N 122-ФЗ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» <*>, то сделка и переход права на жилое помещение подлежали бы государственной регистрации. Предположим, что государственная регистрация мены была бы осуществлена, как и удостоверение сделки нотариусом, без разрешения органа опеки и попечительства, т. е. незаконно. Кто и на каком основании должен был бы нести гражданско-правовую ответственность перед несовершеннолетней за незаконную регистрацию сделки? ——————————— <*> См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 1997. N 30. Ст. 3594.
Согласно ст. 31 названного Закона при государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним учреждение юстиции отвечает за своевременность и точность записей о праве на недвижимое имущество и сделках с ним в Едином государственном реестре прав, за полноту и подлинность выдаваемой информации о правах на недвижимое имущество и сделках с ним. В этом перечислении отсутствует собственно незаконная регистрация прав на недвижимое имущество и сделок с ним. Вред, причиненный ребенку государственной регистрацией сделки с нарушением требования п. 2 ст. 37 ГК РФ, подлежит возмещению за счет казны соответствующего субъекта Российской Федерации непосредственно на основании ГК РФ (ст. ст. 16 и 1069), а надлежащим ответчиком по соответствующему иску будет выступать управление финансов субъекта Российской Федерации <*>. ——————————— <*> См.: Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1997. N 8. С. 20.
4. В отношениях по компенсации вреда мать (должник), разумеется, не может действовать как законный представитель ребенка (кредитора). В п. 2 ст. 64 СК РФ закреплено ограничение законного представительства родителями своих детей более общего значения: родители не вправе представлять интересы своих детей, если органом опеки и попечительства установлено, что между интересами родителей и детей имеются противоречия. Кто же должен защищать и представлять интересы ребенка в этих правоотношениях? В случае разногласий между родителями и детьми орган опеки и попечительства обязан назначить представителя для защиты прав и интересов детей. Более детально этот вопрос, к сожалению, в СК РФ пока не разработан. Надо полагать, что такой представитель призван осуществлять защиту прав и законных интересов ребенка на протяжении определенного органом опеки и попечительства периода в ряде правоотношений, устанавливаемых указанным органом. Назначенный представитель ребенка вправе представлять его интересы в суде по делу, в котором участвует ребенок, а также предъявлять требования в суд в защиту прав и законных интересов ребенка в пределах тех правоотношений, которые очерчены в акте органа опеки и попечительства. Полномочия такого представителя основаны на акте о его назначении, и потому их реализация не вполне укладывается в классификацию представительства в суде, приведенную в новом ГПК РФ. Эту фигуру следовало бы упомянуть в Кодексе особо, возможно, в ст. 52 «Законные представители». Кстати, осуществление прав несовершеннолетнего в исполнительном производстве представителем, назначенным органом опеки и попечительства, также не предусмотрено (ст. 30 Федерального закона от 21 июля 1997 г. N 119-ФЗ «Об исполнительном производстве» <*>), что может повлечь нарушение прав и законных интересов несовершеннолетнего на стадии исполнения судебных актов в ситуациях, когда его представитель был назначен на основании ст. 64 СК РФ. ——————————— <*> См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 1997. N 30. Ст. 3591.
Если противоречия между интересами родителей и несовершеннолетних детей выявлены не органом опеки и попечительства, а только судом по уже возбужденному делу, суд вправе привлечь к участию в нем орган опеки и попечительства для дачи заключения (п. 2 ст. 47 ГПК РФ). Установив наличие противоречий, орган опеки и попечительства обязан назначить представителя ребенка для участия в рассматриваемом судом деле, а в зависимости от конкретных обстоятельств, возможно, и для более широкого представительства интересов несовершеннолетнего. Если же тем не менее представитель не назначен, интересы ребенка должен, по-видимому, представлять сам орган опеки и попечительства подобно тому, как он выполняет эти функции до устройства в семью или в учреждения детей, оставшихся без попечения родителей (п. 2 ст. 123 СК РФ). Во всяком случае, на органы местного самоуправления законом возложено осуществление защиты прав и интересов не только тех детей, которые остались без попечения родителей (п. 1 ст. 121 СК), но и более широкой категории несовершеннолетних — детей, находящихся в трудной жизненной ситуации (ст. ст. 1 и 15 Федерального закона от 24 июля 1998 г. N 124-ФЗ «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации» <*>). ——————————— <*> См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. N 31. Ст. 3802.
