ПОНЯТИЕ И ПРИЗНАКИ ВЕЩНОГО ПРАВА В РОССИЙСКОЙ И ЗАРУБЕЖНОЙ ЦИВИЛИСТИКЕ <*>
И. А. ЕМЕЛЬКИНА
——————————— <*> Emel’kina I. A. Concept and features of property law in the russian and foreign civil law.
Емелькина Ирина Александровна, доцент кафедры гражданского права и процесса Мордовского государственного университета им. Н. П. Огарева, кандидат юридических наук, доцент.
В статье предлагается определение понятия и признаков вещного права с учетом отечественных достижений в области вещного права, а также опыта зарубежных стран. Аргументируется отграничение признаков и принципов вещного права.
Ключевые слова: вещное право, концепция, признак, принцип, свойства вещного права.
In article definition of concept and signs of the real right taking into account domestic the real right, and also experience of foreign countries is offered. Signs and principles of the real right are studied.
Key words: the real right, the concept, a sign, a principle, properties of the real right.
Определение понятия и признаков вещного права для современной отечественной цивилистики остается весьма актуальным. Существующая на страницах юридической литературы дискуссия свидетельствует об отсутствии единства в кругах российских правоведов по этому вопросу. Между тем эта проблема давно решена в гражданском праве развитых правопорядков, основанных на классическом пандектном учении. Не возникало серьезных споров по вопросу определения понятия и признаков вещного права и в русской дореволюционной цивилистике. Важность определения понятия и признаков вещного права при создании механизма правового регулирования вещных правоотношений подчеркнута и в Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации (далее — Концепция), утвержденной 7 октября 2009 г. Советом при Президенте Российской Федерации по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства. Более того, в ней содержится ряд принципиально новых подходов, по сравнению с существующими в нынешней доктрине, в отношении правовой категории вещного права <1>. ——————————— <1> См.: Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации / Вступ. ст. А. Л. Маковского. М., 2009.
Остановимся на отдельных положениях Концепции, а именно на положении о понятии и признаках вещного права и отграничения от обязательств. В Концепции предлагается в разделе II Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК) с наименованием «Право собственности и другие вещные права» выделение отдельного подраздела «Общие положения о вещных правах». По указанию авторов Концепции, указанный подраздел должен содержать определение вещного права как субъективного права, а также общих для всех вещных прав правила, отражающие признаки (свойства) всякого вещного права. Представляется, что закрепление в Кодексе понятия вещного права, а также правил, отражающих признаки вещных прав в специально созданной «общей части» вещного права, позволит российскому законодателю создать закон несколько иного уровня, нежели его аналоги в зарубежных правопорядках, представляющий собой результат высокой степени обобщения теоретико-правовых положений о вещном праве (накопленных в русской и зарубежной цивилистике почти за два столетия), а также правоприменительной практики <2>. ——————————— <2> Заметим, что закрепление определения понятия вещного права не содержится ни в одном европейском гражданском кодексе, поскольку, как правило, в них отсутствует «общая часть».
К сожалению, в отечественной юридической литературе этот опыт не всегда берется во внимание, обращение к цивилистике западноевропейских развитых правопорядков при исследовании вещного права не является общепринятым. Поэтому в настоящей статье при определении признаков и понятия вещного права представлена не только отечественная литература, но и работы цивилистов развитых континентальных правопорядков.
К вопросу об определении вещного права в дореволюционной цивилистике
Определение вещного права не было закреплено в законодательстве ни на одном этапе развития отечественного правопорядка (а именно дореволюционном, советском, современном) в силу различных исторических обстоятельств. Безусловно, что отечественная цивилистическая доктрина обращалась к формулировке вещного права. Прежде всего следует отметить то, что в дореволюционной цивилистике известные русские правоведы излагали дефиницию вещного (вотчинного) права. Понятие вещного права в русской дореволюционной цивилистике не вызывало серьезной полемики в цивилистической доктрине. Из формулируемых дореволюционными учеными дефиниций вещного права (В. И. Синайский, Г. Ф. Шершеневич, Е. В. Васьковский, Ю. С. Гамбаров, К. П. Победоносцев, Д. И. Мейер, И. А. Покровский) видно, что они основываются на двух главных положениях: наличие непосредственной власти над вещью и противопоставление этой власти всем третьим лицам путем признания ее абсолютного действия и соответственно защиты против всякого нарушителя. В частности, Е. В. Васьковский допускал двойную конструкцию вещного права, согласно которой его можно определить как «меру власти над вещью по отношению ко всем согражданам или как меру власти над согражданами относительно вещи». Более того, отмечая в качестве основных признаков непосредственное господство и абсолютный характер, он полагал, что абсолютность вещного права представляет собой естественное следствие его вещности, т. е. непосредственной связи с вещью <3>. Сходную позицию занял и К. П. Победоносцев, отождествляющий вещные права с вотчинными, характеристика которых, по его мнению, заключалась в таких признаках, как исключительность (преимущество, предпочтение) права на вещь, непосредственное господство лица над вещью, защита нарушенного права при помощи специальных вотчинных исков <4>. ——————————— <3> См.: Васьковский Е. В. Учебник русского гражданского права. М., 2003. С. 260, 262 — 263. <4> См.: Победоносцев К. П. Курс гражданского права. Первая часть. Вотчинные права. М., 2002. С. 190.
Определение вещного права в дореволюционной цивилистике строилось на постулатах доминирующего в тот период классического пандектного учения. Такой подход был отнюдь не случаен, поскольку правовая конструкция вещных прав зародилась в недрах пандектного учения, в период активной деятельности пандектистов по совершенствованию частного права. Поэтому классическое определение дефиниции вещного права берет начало с германского (пандектного) права. К сожалению, в отечественной цивилистике этот вопрос не выступал объектом обстоятельного исследования, предлагаемые в последние десятилетия теоретические подходы к определению вещного права строятся без учета давно существующих классических положений. В этой связи представляется важным осветить хотя бы в самых общих чертах концепцию вещного права, заложенную в пандектном учении и воспринятую в доминирующем большинстве западноевропейских правопорядков.
Понятие и признаки вещного права в пандектном учении
В качестве предпосылок создания правовой конструкции вещного права выступили политические, экономические и правовые преобразования в средневековой Европе. Определение ограниченного вещного права складывалось параллельно осознанию необходимости создания специального правового регулирования для прав, которые оформляют непосредственное и абсолютное господство лица над вещью. Это понятие не было сформулировано в римском праве. Оно было выражено пандектным учением лишь в начале XIX столетия. Излагая дефиницию вещного права, правоведы стремились к достижению двух основных целей: с одной стороны, показать противоположность вещных прав dominium divisum (разделенной собственности), а с другой — отграничить их от обязательственных прав. Кроме того, преследуя обособлением вещного права удовлетворение конкретных практических нужд, ибо оно устанавливалось на наиболее ценный в тот период материальный объект — земельный участок, для цивилистов было важным создать для вещного права особый правовой режим, обеспечивающий его «прочность» посредством особой охраны и защиты. В связи с тем что понятие вещного права строилось на уже существующих в германском правопорядке особенностях существующей власти лица над вещью, оно не вызывало особых споров в среде пандектистов. Так, Г. Дернбург рассматривал вещные права как такие, которые дают непосредственное господство над телесными вещами, над которыми простирается их действие. Если со стороны владельца последует выдача вещей, т. е. фактический возврат, правовое положение заинтересованных лиц нисколько не изменяется, а изменяется лишь фактическое состояние <5>. Г. Ф. Пухта, основывая его на римских источниках, также полагал, что имеется два класса исков: in personam и in rem, которым соответствуют имущественные права. Actiones in rem, определяемым им как вещные иски, соответствуют iura in re aliena (т. е. права на чужие вещи или вещные права). Вещные права имеют непосредственную власть над вещью <6>. ——————————— <5> См.: Дернбург Г. Пандекты. Вещное право. Т. 1, ч. 2 / Под ред. А. Ф. Мейндорфа. СПб., 1905. С. 58 — 59. <6> См.: Puchta G. F. Lehrbuch der Pandekten: Pandekten / Von G. F. Puchta. Nach d. Tode d. Verf. besorgt von A. F. Rudorff. 9 verm. Auflage. Leipzig, 1863. S. 211.
Сущность вещного права у современных зарубежных правоведов основывается на его понятии в пандектном праве. Например, немецкий правовед Вилинг отмечает, что специфическое качество вещного права состоит в том, что оно непосредственно «охватывает» вещь, которая принадлежит человеку; это хозяйственное господство дает владельцу полномочия воздействовать на вещь без участия третьих лиц. Напротив обязательственное требование не дает такого предметного господства; управомоченное в силу права лицо может требовать от обязанного осуществления определенного действия. Тот, кто еще не получил во владение купленную вещь, не имеет еще никакого права на нее; он может требовать только от продавца, чтобы он передал ему вещь <7>. Современные австрийские правоведы рассматривают вещное право как право непосредственного господства над вещью. Они отмечают, что господство правомочного гражданина исключительно, его нужно уважать другими и оно может защищаться от каждого <8>. По мнению итальянского цивилиста У. Матеи, определение принципа, лежащего в основе разграничения вещного и личного права, имеет важное значение. Этот принцип он видит в том, что соблюдения вещного права можно требовать от всего мира, в то время как уважения права личного можно требовать только от обязанной стороны <9>. ——————————— <7> См.: Wieling H. Sachenrecht. 3. Aufl. Berlin; Heidelberg; New York; Tokyo, 1997. S. 1. <8> См.: Koziol H., Welser R. Grundriss des burgerlichen Rechts. B. 1. Allgemeiner Teil, Sachenrecht, Familienrecht, Wien, 2006. S. 212. <9> См.: Маттеи У., Суханов Е. А. Основные положения права собственности. М., 1999. С. 118 — 119.
Подобная характеристика выступила предпосылкой для значительного расширения перечня вещных прав германскими правоведами, не сводя их содержание к какому-либо правомочию, выделенному из права собственности (в том числе исключительно к праву пользования чужими вещами). Аргументация непосредственного господства над вещью и абсолютного характера залога, вещного обременения, преимущественного приобретения вещи при определенных условиях позволила выделить в среде вещных прав наряду с вещными «правами пользования» группы «прав ответственности» и «преимущественного приобретения», характеристика которых была сведена главным образом к правам на имущественную ценность вещи. Перечисленные свойства позволяют сформулировать понятие ограниченного вещного права как предусмотренного законом права на чужую вещь, обладающего абсолютным характером, предоставляющего управомоченному лицу непосредственное господство над вещью реализацией без участия третьих лиц правомочия владения и пользования вещью (либо только пользования), в случаях, предусмотренных законом или договором, и распоряжения, а также возможности ее принудительного взыскания либо преимущественного приобретения на нее права собственности (при наступлении указанного законом или договором условия).
Проблемы определения понятия и признаков вещного права в современной российской цивилистике
В современной отечественной гражданско-правовой доктрине под вещным правом ученые определяют предусмотренное гражданским законодательством право, закрепляющее непосредственную связь управомоченного лица с вещью (с материальным объектом внешнего мира), пользующееся абсолютной защитой и содержащее возможность воздействия на вещь посредством установленных в законе правомочий <10>. Большинство отечественных исследователей считают основополагающими следующие признаки вещных прав: абсолютный характер; особый объект (телесная вещь); непосредственное отношение лица к вещи без участия иных лиц; защита при помощи особых, вещно-правовых исков; способы и основания возникновения вещных прав, их виды и содержание определяются законом; при столкновении вещного права с обязательственным последнее уступает место первому; следование за вещью. ——————————— <10> См.: Гражданское право / Под ред. Ю. К. Толстого, А. П. Сергеева. Ч. 1. М., 1996. С. 283; Гражданское право: В 2 т. Т. II. Полут. 1 / Отв. ред. Е. А. Суханов. М., 1999. С. 475; Щенникова Л. В. Вещные права в гражданском праве России. М., 1996. С. 16 — 17.
Однако нельзя не отметить существующие на страницах юридической литературы многочисленные сомнения относительно признаков вещного права, критериев разграничения вещных и обязательственных прав и как следствие — аргументации новых оснований для их разделения. Основанием для такого вывода послужило то обстоятельство, что признаки, которыми обладают вещные права, свойственны и некоторым обязательствам <11>. В частности, в литературе отмечается, что свойство следования и вещно-правовой защиты присущи аренде, доверительному управлению, безвозмездному пользованию (ссуде), в связи с чем они не могут быть взяты при обосновании самостоятельности вещного права. На наш взгляд, представители подобных взглядов не учитывают того положения, что как в зарубежной, так и в русской дореволюционной доктрине в качестве свойств (признаков) вещных прав, отличающих их от обязательственных, выступали и выступают только абсолютный характер и непосредственное господство лица над вещью (а не отдельно взятые свойства следования или вещно-правовой защиты). ——————————— <11> См.: Коновалов А. В. Владение и владельческая защита в гражданском праве. СПб., 2002. С. 44 — 67; Малиновский Д. А. Понятие субъективного вещного права // Юрист. 2001. N 12. С. 7 — 15; Баринова Е. Вещные права — самостоятельная категория? // Хозяйство и право. 2002. N 8. С. 28 — 40; Мисник Н. Н. «Свой интерес» как «индикатор» вещного права // Государство и право. 2005. N 12. С. 101 — 107.
Введение вещно-правовой защиты для всякого титульного владельца берет начало еще с советского права, когда законодатель в силу особых социально-экономических условий, преследуя главным образом цели защиты государственной собственности, для ряда обязательственных прав установил особое правовое регулирование, пересекающееся с режимом вещных прав. Возможность предъявления виндикационного и негаторного исков лицом, владеющим имуществом в силу закона или договора, была предусмотрена по Гражданскому кодексу РСФСР 1964 г. (ст. 153, 157 ГК РСФСР) (заметим, что это было сделано в период, когда вещные права не регламентировались законодательством!). В тот момент вещно-правовая защита была введена для защиты государственной собственности (имущественный наем строений, находящихся в частной собственности, не разрешался). Впоследствии вещно-правовая защита была предоставлена законному владельцу Законом РСФСР от 24 декабря 1990 г. «О собственности в РСФСР» (п. 5 ст. 30), а также ст. 305 действующего Гражданского кодекса. Сказанное позволяет утверждать, что признак «вещно-правовой защиты» ряда обязательств был введен в советское время вне какой-либо связи с категорией вещного права. Более того, следует отметить и то важнейшее обстоятельство, что Концепцией развития гражданского законодательства РФ предусмотрен запрет на вещно-правовую защиту иных, кроме права собственности и ограниченных вещных прав (п. 2.7 раздела IV). Думается, что подобное решение проблемы вполне справедливо, ибо с введением весьма широкого «набора» ограниченных вещных прав, рассчитанных для удовлетворения различных практических нужд, а также с разрешением для владельцев обязательственных прав владельческой защиты отпала необходимость предоставления субъектам обязательственных прав вещно-правовой защиты. Поэтому и предложения современных правоведов по введению в систему вещных прав аренды, найма, ссуды и др. в контексте сказанного представляются бессмысленными. Сходная аргументация может быть взята и для утверждения того, что свойство следования также нельзя брать в качестве самостоятельного критерия разграничения вещных и обязательственных прав. Оно не рассматривалось в качестве критерия деления прав ни в римском, ни в пандектном праве, ни в русской дореволюционной цивилистике. Свойство следования вещного права является элементом абсолютного характера вещного права, так как согласно классическому определению «абсолютности» вещное право защищается против любого лица независимо от смены собственника. Таким образом, свойства следования и вещно-правовой защиты, присущие вещным правам, являются лишь элементами сущностного признака абсолютного характера вещного права. Но, безусловно, они характеризуют вещные права и влекут создание для них особого правового режима. Поэтому следует разграничивать, во-первых, критерии, по которым происходит деление вещных и обязательственных прав, и, во-вторых, признаки вещных прав, влекущие создание для них особого правового режима, отличного от режима обязательственных прав. К первым следует относить абсолютный характер и непосредственное господство над вещью, они выражают сущность вещных прав. Тогда как ко второй категории относятся следование за вещью, «специальность (определенность)» относительно объекта вещного права, старшинство вещного требования, публичность, определение видов вещных прав и их содержания законом. С учетом вышеизложенного анализа соотношения зарубежных и отечественных подходов можно утверждать, что результаты изысканий ряда современных исследователей в области критериев разграничения вещных и обязательственных прав без учета зарубежной доктрины и законодательства не представляются объективными. Сформулированные в современной доктрине критерии разграничения вещных и обязательственных прав в виде «вещные права возникают из юридических фактов-состояний (существования субъекта прав или присвоенности объекта прав), а обязательственные — из событий и действий» <12> или в виде определения существенного признака вещного права, отграничивающего его от обязательственного, — «осуществление субъектом правомочий владения, пользования и распоряжения в своем интересе» <13> с точки зрения классической доктрины не выдерживают критики. ——————————— <12> Малиновский Д. А. Указ. соч. С. 15. <13> Мисник Н. Н. Указ. соч. С. 107.
Такие элементы правовой специфики вещного права, как свойство следования, старшинства вещного требования, публичности, определение видов и содержания, законом рассматриваются в зарубежной доктрине и праве стран континентальной Европы как принципы вещного права (Grundsatz) <14>. Они влекут для вещных прав особый правовой режим, обеспечивающий реализацию возможности управомоченного лица иметь непосредственное господство над вещью и его охрану против третьих лиц. ——————————— <14> См.: Schwab K. H., Pratting H. Sachenrecht. Manchen, 2004. S. 9 — 14; Wieling H. Opt. cit. S. 22 — 27.
На наш взгляд, представленный положительный опыт западноевропейских правопорядков вполне мог бы быть применен в процессе реформирования отечественного гражданского законодательства о вещном праве при разработке дефиниции вещного права, а также при разграничении признаков вещного права и его принципов.
