К ВОПРОСУ О РЕФОРМИРОВАНИИ ГРАЖДАНСКОГО КОДЕКСА РФ
А. В. МЫСКИН
Мыскин А. В., кандидат юридических наук, заведующий кафедрой гражданско-правовых дисциплин Российской академии адвокатуры и нотариата.
Представленная статья посвящена самому общему анализу первого «пакета» изменений, вносимых в Гражданский кодекс РФ, в рамках наметившейся в нашей стране реформы гражданского законодательства. Автор отмечает как недостатки, так и достоинства данных изменений, а также делает осторожные прогнозы в плане тех последствий, которые могут наступить в результате проведения вышеупомянутой реформы.
Ключевые слова: Гражданский кодекс, реформа Гражданского кодекса.
Presented article is devoted to the analysis of the first changes made to the Civil code of the Russian Federation, within reform of the civil legislation carried out in our country. The author notes both shortcomings, and advantages of these changes, and also does forecasts concerning those consequences which can be caused by carrying out this reform.
Key words: Civil code, reform of the Civil code.
Как всем очень хорошо известно, в нашей стране уже не один год ведутся подготовительные работы по существенному реформированию и модернизации гражданского законодательства и, в первую очередь, конечно же, главного нормативного источника в данной области юриспруденции — Гражданского кодекса РФ (далее — ГК РФ). Начало данных реформ было положено известным Указом Президента РФ, а именно Указом от 18.07.2008 N 1108 «О совершенствовании Гражданского кодекса Российской Федерации». На основе данного Указа Исследовательским центром частного права при Президенте РФ была подготовлена, а в последующем и одобрена Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации <1>. В последующем по вопросам реформирования гражданского законодательства были проведены масса научных конференций, круглых столов, а также написано огромное число научных публикаций. Без преувеличения можно сказать, что все юридическое сообщество с содроганием сердца ждало, какая же судьба постигнет ГК РФ. И вот в самом начале 2013 г. на свет появилась «первая ласточка». С соблюдением всех необходимых процедур был принят, одобрен и подписан Федеральный закон от 30.12.2012 N 302-ФЗ «О внесении изменений в главы 1, 2, 3 и 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», основная часть положений которого вступает в силу с 1 марта 2013 г. И что же мы получили на выходе? Когда автор настоящих строк ознакомился с текстом данного документа, его, честно говоря, постигло глубокое разочарование. Конечно, в настоящий момент очень тяжело дать хотя бы приблизительный прогноз о тех юридических и, что, наверное, более важно, социально-экономических последствиях, которые неизбежно наступят в результате такого обновления Гражданского кодекса. В связи с этим нам хотелось бы остановиться на анализе некоторых новых законоположений, которые, как нам кажется, должны привлечь к себе внимание любого юриста, и уж тем более юриста гражданско-правового профиля. ——————————— <1> Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации / Вступ. ст. А. Л. Маковского. М.: Статут, 2009.
Первое. Из ГК РФ исключена категория «обычаи делового оборота». Данная категория заменена на более объемную категорию — обычай. Обновленная статья пятая ГК РФ теперь устанавливает, что обычаем признается сложившееся и широко применяемое в какой-либо предпринимательской или иной деятельности, не предусмотренное законодательством правило поведения, независимо от того, зафиксировано ли оно в каком-либо документе. В связи с этим сразу же возникает два вопроса. Первый вопрос касается технического характера. Почему обычаи делового оборота были исключены только из ст. 5 ГК РФ? Ведь всем цивилистам хорошо известно, что данная конструкция широко используется в очень многих разделах ГК РФ. В одной только первой части ГК РФ об обычаях делового оборота говорится, в частности, в ст. ст. 309, 311, 314, 406, 421, 431. Кроме того, термин «обычаи делового оборота» в настоящее время достаточно широко используется и во многих других актах гражданского законодательства. Однако ни в один из этих актов (в т. ч. и последующие статьи ГК РФ) соответствующие изменения внесены не были. О чем это говорит? Что категория «обычаи делового оборота» по-прежнему остается в правовом арсенале гражданского законодательства? Возможно, что и так. Однако каким же образом нам ее необходимо будет применять на практике, если официальное определение этой категории теперь в ГК РФ отсутствует? Выход один: смотреть прежнюю редакцию ГК РФ. Но тогда для чего из ГК РФ необходимо было исключать законодательную дефиницию термина «обычаи делового оборота»? Вполне возможно, что соответствующая терминологическая корректировка будет производиться в последующем, однако изменение одной только пятой статьи ГК РФ говорит только об одном — об однобокости и близорукости данного законодательного нововведения. Однако главное, как нам кажется, заключается в другом. Зададимся вопросом, а зачем нашему гражданскому законодательству вообще нужно официальное определение термина «обычай»? Что мы от этого приобретем? Ведь правовому регулированию должны подвергаться актуальные общественные отношения, а не те из них, которые ушли в историческое прошлое. Наверное любой студент первого курса юридического факультета без запинки сможет сказать, что в настоящее время юридические обычаи занимают одно из самых последних мест в иерархической системе источников права. Для любого юридического обычая даже больше подошел бы термин «квазиисточник права». Конечно, мы должны признать, что простые (бытовые) обычаи постоянно сопровождают нас в нашей общественной жизни, а их количество достаточно велико. Мы не задумываемся об этом, однако традиции наряжать елку на новый год, здороваться при встрече за руки или аплодировать пилоту воздушного судна при успешной посадке самолета являются самыми настоящими обычаями. Однако все эти обычаи не являются обычаями юридическими; для правовой сферы они не имеют ровно никакого значения. Если же мы попросим любого юриста привести хотя бы 2 — 3 примера из области обычаев юридических (и уж тем более обычаев, не являющихся обычаями делового оборота), то с данным заданием справятся, наверное, единицы. И в этом нет ничего странного, т. к. роль юридических обычаев к настоящему моменту практически сошла на нет. Поэтому специальная и целенаправленная регламентация юридических обычаев в тексте ГК РФ является актом не новаторского характера, а действием, отбрасывающим российское гражданское законодательство на столетие назад. Второе. Весьма заметные изменения были внесены в ст. 10 ГК РФ, посвященную вопросу злоупотребления правами. Теперь п. 1 ст. 10 ГК РФ устанавливает, что одной из форм злоупотребления правом являются действия субъектов в обход закона с противоправной целью. Однако можно ли сказать, что такое явление, как «обход закона», является одной из форм злоупотребления правом? Именно этот вопрос несколько лет назад, в самый разгар подготовительных работ по совершенствованию гражданского законодательства, был задан российским юридическим сообществом своим германским коллегам. Ответ на этот вопрос был подготовлен сотрудниками Института зарубежного и международного частного права им. Макса Планка и опубликован на русском языке в журнале «Вестник гражданского права» <2>. ——————————— <2> Особенности применения в немецком гражданском праве понятия «обход закона». Комментарии по поводу предложения ввести данное понятие в ст. 10 ГК РФ (заключение Института зарубежного и международного частного права им. Макса Планка (Гамбург)) // Вестник гражданского права. 2011. N 2. С. 269 — 285.
В связи с этим нам хотелось бы привести несколько ключевых выдержек из данного документа. В нем указывается, в частности, следующее. «Обход закона отличается от злоупотребления правом тем, что злоупотребление правом выражается в выходе за рамки его действительного содержания и смысла, а также вопреки его функциональной цели, а при обходе закона, напротив, имеет место претензия на обоснование полностью действующего права, когда посредством частных усилий создаются правоустанавливающие факты» <3>. «Исторически законодатель Германии сознательно отказался от установления общего запрета на обход закона в ГГУ. Такое регулирование означало бы слишком сильное вмешательство в свободу судьи в плане толкования законов и вызвало бы опасность того, что некоторые сделки были бы объявлены ничтожными. Следует отметить, что в общеевропейском масштабе лишь немногие европейские правопорядки содержат общий предписанный запрет на обход закона» <4>. А далее делается самый главный вывод. «Введение в российский Гражданский кодекс прямого запрета на обход закона представляется малоцелесообразным, поскольку возникают опасения, что российским судам будет чрезвычайно трудно создать необходимые ограничители и коррективы для сформулированного в общей форме и самостоятельно действующего запрета на обход закона» <5>. «Формальное применение закона, к которому иногда склонны российские суды, могло бы — за отсутствием корректирующих возможностей, основанных на ценностной шкале, — привести к тому, что реализация запрета на обход закона чрезмерно расширила бы сферу применения запрещающих законов, что обусловило бы возврат к принципу «запрещено все, что явно не разрешено» <6>. ——————————— <3> Указ. соч. С. 273 — 274. <4> Указ. соч. С. 275. <5> Указ. соч. С. 285. <6> Там же.
Дополнительные комментарии, как говорится, излишни. И остается только сожалеть, что наш законодатель решил пойти по самому ложному и неправильному пути. Однако на этом история еще не заканчивается. Если буквально толковать термин «обход закона с противоправной целью» и идти от противного, то мы должны прийти к выводу, что если участники гражданского оборота осуществляют обход закона с благой (например, высоконравственной) целью, то такие действия нельзя будет квалифицировать как действия, совершаемые в обход закона, а само поведение участников не будет подпадать под категорию «злоупотребление правом». Однако так ли это на самом деле? Например, современный российский юрист К. И. Скловский анализирует следующую ситуацию. Одно физическое лицо заключает с другим физическим лицом договор на изготовление некоего поддельного документа с единственной целью вызволения человека из неволи <7>. И далее автор делает совершенно правильный вывод, что несмотря на то что конечным мотивом заключения такого договора будет являться благая цель (освобождение человека), такой договор все равно должен быть квалифицирован по ст. 169 ГК РФ как сделка, совершенная в противоречии с основами российского правопорядка. ——————————— <7> Скловский К. И. О пределах действия нормы статьи 169 ГК РФ // Вестник гражданского права. 2007. N 3. С. 137.
Однако модернизированная редакция ст. 10 ГК РФ уже не позволит сделать столь однозначный вывод. Рискнем предположить, что введение в российское гражданское законодательство категории «обход закона», да еще и с «противоправной целью» со временем вызовет полное размывание границ между такими конструкциями, как «злоупотребление правом», «гражданское правонарушение», «юридическое правонарушение». Третье. Теперь в нашем правопорядке появилась новая организационно-правовая форма коммерческого юридического лица — крестьянское (фермерское) хозяйство (ст. 86.1 ГК РФ). Но чем обосновывается появление этой формы? Ведь как всем хорошо известно, одна из причин, по которым была вообще затеяна реформа гражданского законодательства, заключалась в том, что в нашем правопорядке присутствует непозволительно большое число организационно-правовых форм юридических лиц, многие из которых вообще, по сути, являются искусственно надуманными (особенно в области некоммерческих организаций). И на фоне всего этого у нас вводится новая организационно-правовая форма. Читая, что теперь крестьянское (фермерское) хозяйство является самостоятельной организационно-правовой формой юридического лица, как-то невольно вспоминается шутка профессора Л. С. Галесника о появлении в нашей стране колбасно-бакалейного, трамвайно-троллейбусного и банно-прачечного права. А и в правду, давайте, чтобы никого не обижать, колбасный магазин или прачечную также сделаем отдельными организационно-правовыми формами с различным юридическим статусом. Например, для создания колбасного магазина необходимо будет минимум два учредителя, а для прачечной — три. Или в колбасном магазине учредительным документом будет устав, а в прачечной — какой-нибудь внутренний регламент. Если же говорить серьезно, то крестьянское (фермерское) хозяйство элементарно даже не вписывается в архитектонику действующей системы коммерческих юридических лиц. Крестьянское (фермерское) хозяйство — это не хозяйственное товарищество, это не хозяйственное общество и даже не производственный кооператив. Крестьянское (фермерское) хозяйство — это крестьянское (фермерское) хозяйство. Однако даже не это главное. Также ни для кого не секрет, что в действующей системе коммерческих юридических лиц некоторые организационно-правовые формы являются практически полностью невостребованными жизнью. Речь, в первую очередь, идет о таких формах, как полное товарищество, товарищество на вере и общество с дополнительной ответственностью. И причина этой невостребованности одна — наличие субсидиарной (дополнительной) ответственности участников юридического лица по долгам такого юридического лица. В нашей стране сейчас культ и бум обществ с ограниченной ответственностью и акционерных обществ, а от невостребованных форм наш законодатель хочет в перспективе вообще отказаться. Однако давайте обратимся к абз. 2 п. 4 ст. 86.1 ГК РФ. В данной норме вполне однозначно сказано, что «члены крестьянского (фермерского) хозяйства, созданного в качестве юридического лица, несут по обязательствам крестьянского (фермерского) хозяйства субсидиарную (выделено нами. — А. М.) ответственность». Невооруженным глазом видно, что наш законодатель, одной нормой введя новую организационно-правовую форму, другой нормой эту же форму автоматически перечеркнул, т. к. в нашей стране (так уж повелось) учредители (участники) не хотят нести никакой имущественной ответственности по обязательствам созданных ими организаций. Поэтому при нынешней постановке вещей крестьянские (фермерские) хозяйства как юридические лица являются мертворожденной юридической конструкцией, сам факт существования которых разрушает относительно целостную и логически выстроенную систему коммерческих юридических лиц. Четвертое. Всемерной поддержки заслуживает то обстоятельство, что в нашей стране наконец-то отменяется государственная регистрация некоторых гражданско-правовых сделок, которая в период существования такой регистрации вызывала лишь одно недоумение. Пункт 8 ст. 2 Федерального закона «О внесении изменений в главы 1, 2, 3 и 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» устанавливает, что правила о государственной регистрации сделок с недвижимым имуществом, содержащиеся в ст. ст. 558, 560, 574, 584, 609, 651, 658 ГК РФ, не подлежат применению к договорам, заключенным после дня вступления в силу настоящего Закона. Если говорить более конкретно, то это означает, что с 1 марта 2013 г. в нашей стране отменяется государственная регистрация таких договоров, как договор купли-продажи жилого помещения, договор продажи предприятия, договор дарения недвижимого имущества, договор ренты (всех его разновидностей), договор аренды недвижимого имущества, договор аренды зданий и сооружений (в т. ч. и отдельных офисных помещений), заключенный на срок более одного года, договор аренды предприятий. Теперь во всех вышеописанных случаях (кроме арендных отношений) будет проводиться только одна процедура государственной регистрации — государственная регистрация возникновения (перехода, прекращения) прав на недвижимое имущество. Однако и эта реформа к настоящему моменту осуществлена только в половинчатом объеме. Например, если мы обратимся к п. 2 ст. 26 Земельного кодекса РФ, то мы сможем увидеть, что договоры аренды, субаренды и безвозмездного пользования земельными участками, заключенные на срок более одного года, по-прежнему нуждаются в государственной регистрации. В связи с этим будем надеяться, что наши законодательные органы в самое ближайшее время внесут соответствующие корректирующие изменения в нормы земельного законодательства. Пятое. Если отойти от моментов содержательных и обратить свой взор к моментам техническим, то в данной плоскости также присутствует ряд недостатков, на которые мы хотим обратить внимание. Например, в ГК РФ теперь появилась новая статья (ст. 8.1), посвященная общим вопросам государственной регистрации прав на имущество. Пункт 5 данной статьи говорит следующее. «Уполномоченный в соответствии с законом орган, осуществляющий государственную регистрацию прав на имущество, проверяет полномочия лица, обратившегося с заявлением о государственной регистрации права, законность оснований регистрации, иные предусмотренные законом обстоятельства и документы, а в случаях, указанных в пункте 3 настоящей статьи, также наступление соответствующего обстоятельства». Если же мы обратимся к п. 3 данной статьи, то мы без труда увидим, что в содержание вышеприведенной нормы закралась техническая ошибка, т. к. ссылка в этой норме должна быть дана не на пункт третий, а на пункт четвертый данной статьи. Ведь именно п. 4 ст. 8.1 указывает, что «если право на имущество возникает, изменяется или прекращается вследствие наступления обстоятельств (выделено нами. — А. М.), указанных в законе, запись о возникновении, об изменении или о прекращении этого права вносится в государственный реестр по заявлению лица, для которого наступают такие правовые последствия». Другой пример. Также вновь появившаяся в ГК РФ ст. 16.1 гласит: «В случаях и в порядке, которые предусмотрены законом, ущерб, причиненный личности или имуществу гражданина либо имуществу юридического лица правомерными действиями государственных органов, органов местного самоуправления или должностных лиц этих органов, а также иных лиц, которым государством делегированы властные полномочия, подлежит компенсации». Однако из курса общей теории гражданского права всем должно быть хорошо известно, что имущественный вред, о котором говорится в ст. 16.1 ГК РФ, подлежит на самом деле возмещению, а компенсации же подлежит только вред моральный. Какие же общие выводы мы можем сделать по результатам всего вышесказанного? Конечно, мы не хотим (да и не имеем права) чрезмерно сгущать краски и говорить, что реформа гражданского законодательства обрекает это законодательство на медленную, но неминуемую гибель или как минимум его серьезную разбалансировку. Отнюдь нет. Более того, в результатах данных реформ можно обнаружить и массу позитивных моментов. Например, в тексте ГК РФ наконец-то нашла свое достойное отражение известная римская формула, что «никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения» (п. 4 ст. 1 ГК РФ). Теперь у нас достаточно подробно и обстоятельно будет регламентироваться порядок использования чужого имени или псевдонима физического лица (обновленная ст. 19 ГК РФ). Однако общие итоги первого шага реформирования ГК РФ все равно выглядят, мягко говоря, не радужно. После прочтения и глубокого анализа изменений, вносимых в ГК РФ, лично у нас сложилось впечатление, что данная реформа (судя по всему, на последних ее этапах) проводилась по принципу «однажды лебедь, рак и щука…». Однако Гражданский кодекс — это не тот документ, который можно писать (или переписывать) на коленках. Когда-то очень давно известный российский цивилист И. А. Покровский произнес судьбоносные для нашей страны слова, что «история как будто нарочно поставила нас в такую обстановку, чтобы мы наделали как можно больше непоправимых ошибок» <8>. Перефразируя эту пророческую для нашего отечества фразу, от себя мы хотим сказать, что очень не хотелось бы, чтобы затеянная реформа Гражданского кодекса РФ превратилась бы в очередное переименование «милиции» в «полицию», искусственное изменение границ г. Москвы или необдуманные эксперименты с часовыми поясами. ——————————— <8> Цит. по: Маковский А. Л. Выпавшее звено (вступительная статья) / Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. М.: Статут, 2001. С. 22 — 23.
Список использованной литературы
1. Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации / Вступ. ст. А. Л. Маковского. М.: Статут, 2009. 2. Особенности применения в немецком гражданском праве понятия «обход закона». Комментарии по поводу предложения ввести данное понятие в ст. 10 ГК РФ (заключение Института зарубежного и международного частного права им. Макса Планка (Гамбург) // Вестник гражданского права. 2011. N 2. 3. Скловский К. И. О пределах действия нормы статьи 169 ГК РФ // Вестник гражданского права. 2007. N 3. С. 137.
