(Агафонов В. А.) («Правовые вопросы недвижимости», 2004, N 2)
ИНСТИТУТ СОБСТВЕННОСТИ И ЕГО РОЛЬ В КОНСТИТУЦИОННОМ И ЭКОЛОГИЧЕСКОМ ПРАВЕ
В. А. АГАФОНОВ
Агафонов В. А., ст. преподаватель кафедры теории государства и права Ростовского государственного университета путей сообщения (РГУПС).
Собственность является важнейшим цивилистическим институтом, значение которого, несмотря на частноправовой характер, переросло рамки гражданского или предпринимательского права. Понятие собственности, прежде всего общенародной собственности, занимало одно из центральных мест в социалистической правовой системе. Причину можно найти в многолетнем господстве идеологии, фундаментом которой была марксистская политэкономия. Все это позволило французским компаративистам Р. Давиду и К. Жоффре-Спинози сделать вывод, что понятие собственности является центральным в советском праве и приобрело там совершенно новый смысл, непривычный для западного юриста, «в то время как во французском праве это понятие занимает достаточно скромное место» <*>. «Собственность» как экономический термин (во всяком случае, в трактовке марксистской политэкономии) значительно шире юридического. Под отношениями собственности экономисты понимают весь набор сложившихся в обществе общественных отношений по поводу присвоения и распределения материальных благ — все те общественные отношения, которые регулируются не только правовым институтом собственности, а многими институтами вещного и обязательственного права. Такой подход к понятию собственности роднит его с понятием property англосаксонского общего права. Это понятие не является аналогом права собственности континентальных правовых систем, а занимает место категории «вещное право» вообще и даже шире, ибо включает и некоторые права требования <**>. ——————————— <*> Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности. М.: Международные отношения, 1999. С. 197. <**> Гражданское право / Под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. Том 1. М.: Проспект, 2000. С. 77.
Основы этого института собственности следует искать в конституционном праве. Ныне действующая российская Конституция (ст. 35) специально подчеркивает именно значение частной собственности, которая охраняется законом <*>. Иные формы собственности и другие вещные права такой чести не удостоились, хотя в ст. 8 подчеркивается, что частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности признаются и защищаются равным образом. На первый взгляд ст. 35 совместно со ст. 8 Конституции РФ повторяет положения ст. 17 Всеобщей декларации прав человека 1948 г.: «Каждый человек имеет право владеть имуществом как единолично, так и совместно с другими», — хотя в последнем случае речь идет о владении, которое (с точки зрения юриста) отнюдь не является синонимом собственности. Российское правоведение рассматривает владение как фактическое отношение к вещи. Субъективное право на владение вытекает из широкого спектра вещных прав (не только права собственности, но и, например, права пожизненного наследуемого владения земельным участком, права полного хозяйственного ведения и т. д.). Германское частное право (как и позднее римское) считает владение самостоятельным вещным правом (posessio). Особо хотелось бы обратить внимание, что право собственности (как и владения), предполагающее наличие объекта (в виде вещи), по отношению к которому это право применяется, принадлежит человеку отнюдь не в силу рождения, а может возникать на основании самых разнообразных юридических фактов: большинство людей рождается лишенными какой-либо собственности, хотя все естественные права человека принадлежат всем людям от рождения и являются неотчуждаемыми. Напротив, право собственности по самому своему содержанию, включающему право распоряжения, является в принципе отчуждаемым, за исключением случаев ограничения объектов собственности в обороте. Характерно, что такое ограничение рассматривается как существенное (и даже болезненное) ущемление правомочий собственника, и до сих пор встречаются утверждения, согласно которым в России не существовало частной собственности на землю до тех пор, пока не допускалась продажа земель сельскохозяйственного назначения. Очевидно, авторы подобных утверждений рассматривают право на отчуждение как необходимую составляющую права собственности, без которой последнее лишено смысла. Итак, в российской Конституции, как и во Всеобщей декларации прав человека, речь идет не о праве собственности (или соответственно владения) как таковом, а о «праве на право», т. е. праве иметь это частное субъективное право, приобретать его на законных основаниях и равных условиях (и не быть лишенным этого права без законных оснований и соответствующей компенсации). Именно в таковом качестве право собственности «имеет право» быть упомянутым во 2-й главе российской Конституции «Права и свободы человека и гражданина». Право собственности упомянуто в конституциях государств СНГ, как правило в разделах и главах, посвященных правам человека и гражданина. В ряде конституций речь идет именно о праве НА собственность. Это Конституции Армении (статьи 8 и 28) и Таджикистана (ст. 32). Напротив, в Конституции Азербайджана (ст. 29, п. I) провозглашается, что «каждый обладает правом собственности» (если понимать это положение буквально, то оно означает, что Азербайджанское государство обязалось обеспечить всех своих граждан, причем с самого рождения, неким набором имущества в виде вещей). ——————————— <*> Конституция РФ. 1993. Ст. 35. Часть 1.
Право собственности не дает частному лицу ни суверенитета, ни иммунитета. Хотя в среде российского делового мира такие притязания существуют и широко распространены. Известный профессор-экономист, являющийся консультантом исполнительной и законодательной власти, пишет в научно-публицистической статье: «Если общество не признает института права собственности на землю и принадлежности ее данному лицу, то… через эту территорию будут ходить люди…» <*> Однако при этом упущено из внимания, что без права прохода через земельные участки, находящиеся в частной собственности (которое достигается установлением публичного сервитута — в России это ст. 262 ГК), под угрозой окажется действительно одно из важнейших субъективных прав человека — свобода передвижения. ——————————— <*> Аузан А. Интерпретация прав человека с позиций новой институциональной экономической теории // Civitas. 2003. N 1. С. 7.
Заслуживает упоминания и часто встречающееся в российском законодательстве понятие формы собственности, которое определяется кругом и характером управомоченных субъектов (частное лицо, муниципальное образование, Российская Федерация или субъект Федерации), а не формой правоотношения собственности, т. е. набором правомочий, обязанностей и прав собственника, как естественно было бы ожидать. Все вышеперечисленные собственники являются субъектами гражданского права в соответствии с частью 1 ст. 2, ст. 124 ГК РФ. В связи с этим большой интерес представляет вопрос об отношении народа, который в число субъектов гражданского права не входит, к государственной собственности. Является ли народ ее субъектом? В РФ государственная собственность является скорее аналогом fiscus римского права и утратила черты общенародной собственности. Fiscus как имущество, находящееся в собственности императора (принцепса), следовало отличать от имущества римского народа (populus Romanus), который не был юридическим лицом (unuversitas) и не мог участвовать в гражданском обороте. Д. В. Дождев считает, что fiscus как государственная казна, будучи государственной собственностью, является специальным режимом частной собственности <*>. Характерно, что законодательству стран континентальной Европы, например Германии, принципиальное деление собственности на государственную и частную неизвестно. Государственная собственность там — это обычная собственность, субъектом которой выступает государство. Разумеется, народ является в демократическом государстве носителем суверенитета и единственным источником власти <**>. Но в Конституции не сказано о роли народа в происхождении правомочий, не связанных с властью. ——————————— <*> Дождев Д. В. Римское частное право. М.: Норма, 2000. С. 299 — 300. <**> Конституция РФ. Ст. 3. Часть 1.
В ряде государств СНГ понятие общенародной собственности сохранено, ее объектами провозглашаются природные ресурсы. Украинская Конституция (ст. 13) так высказывается о них: земля, ее недра, атмосферный воздух, водные и иные природные ресурсы, находящиеся в пределах территории Украины, природные ресурсы ее континентального шельфа и исключительной (морской) экономической зоны являются объектами права собственности украинского народа <*>. Органы государственной власти и местного самоуправления лишь осуществляют права собственника от имени украинского народа, а каждый гражданин имеет право пользоваться природными «объектами права собственности народа». Последнее положение эквивалентно провозглашению публичного сервитута для граждан. Таким образом, Украина сохранила понятие общенародной. (Примечательно, что на украинский язык слово «собственность» переводится как «властность», что не способствует осознанию деления права на частное и публичное — одного из важнейших достижений романо-германской правовой традиции.) В украинской Конституции присутствует и классическое положение о том, что «собственность обязывает» <**> (заимствовано из Конституции ФРГ 1949, а ею, в свою очередь, из Германского Гражданского уложения; подобная декларация содержалась и в проекте российской конституции, подготовленном О. Румянцевым, но в текст ныне действующей Конституции не вошла). ——————————— <*> Конституция Украины. 1996. Ст. 13. <**> Конституция Украины. Ст. 13. Абзац 3.
В экологическом праве России право природопользования оказалось увязанным с правом собственности, а компетенция природоохранных органов — с правомочиями собственника, осуществляемыми от имени государства. Российская Конституция (ст. 9) называет землю и другие природные ресурсы основой жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории, что не исключает государственной, частной и иных форм собственности. Лесной фонд находится в федеральной собственности, допускается его передача в государственную собственность субъектов Федерации, а оборот лесного фонда не допускается <1>. На водные объекты в РФ устанавливается государственная собственность <2>, причем «понятие владения неприменимо во всей полноте к водным объектам, поскольку сосредоточенная в них вода находится в состоянии непрерывного движения и водообмена» <3>. Все это придает праву собственности на природные ресурсы некоторые черты публичности, тем более что оборот природных ресурсов ограничен, отчасти в силу закона, а отчасти и пределами, устанавливаемыми самой природой на возможность владеть, пользоваться или распоряжаться природными объектами. Однако режим объекта собственности не рассматривается российским законодателем как критерий для разграничения форм собственности. Следует отдавать себе отчет и в том, что возможность фактически распоряжаться природными стихиями (морями, ветрами и землетрясениями) фиктивна, а распоряжаться «юридической судьбой» этих объектов невозможно в силу их изъятия из оборота. Таким образом, фиктивными оказываются форма и содержание правоотношений собственности на многие из объектов природы. Между тем, по высказыванию немецкого правоведа Т. Хасса, «только то право, которое предоставляет неограниченное господство над вещью, включая бессрочные правомочия по… управлению вещью, является правом собственности. Все прочие права на вещь собственностью быть не могут» <4>. Кроме того, природные стихии и целые природные подсистемы (атмосфера, моря и реки и т. д.) вряд ли могут считаться вещами; установление прав собственности на подобные подсистемы, например на растительный и в особенности на животный мир, представляется сомнительным как с экологической, так и с этической точки зрения. В случае общенародной собственности фиктивным оказывается и управомоченный субъект, у которого невозможно выявить единую волю по распоряжению объектами. ——————————— <1> Лесной кодекс РФ. Ст. 12, 19. <2> Водный кодекс РФ. Ст. 34. <3> Тот же источник. Ст. 31. <4> Haas T. Ist. «Nutzungseigentum» noch Eigentum, Inaug. Diss. Marburg, 1976. S. 132.
Более адекватным представляется традиционный подход, реализованный в европейском, в т. ч. дореволюционном русском, гражданском праве. Его воспроизводит гражданское законодательство ряда государств, решивших стереть следы советского прошлого из своей истории. В качестве примера можно упомянуть Закон о вещном праве Эстонии, который классифицирует вещи на всеобщие, публичные и частные. Вещь всеобщая «по своей природной сущности не может относиться к чьей-либо собственности, а может использоваться всяким так, как пользуются воздухом и открытым морем» (ст. 9, п. 1). При этом эстонское право собственности действует не только в отношении вещей, а, например, в отношении животных, которые хотя вещами не являются <*>, но к которым «применяются положения, действующие в отношении вещей, если Законом не установлено иначе». И только дикие животные, находящиеся в состоянии естественной свободы, считаются бесхозяйными <**> и объектом собственности не являются. ——————————— <*> Указанный источник. Ст. 7. П. 3. <**> Тот же источник. Ст. 96. П. 4.
Очевидно, что одной из причин повышенного внимания к государственной и (в случае с Украиной) общенародной собственности на природные ресурсы является необходимость государственного присвоения природной ренты. Подчеркнем, однако, что для этих целей формы и титулы собственности не имеют значения: в развитых странах природная рента успешно взимается через систему налогов и не зависит от титулов собственности. Следует отметить, что законодательство о собственности в странах континентальной Европы, основанное на идеях социальных обязательств собственника и публично-гуманитарных обременениях объектов собственности, позволило на протяжении XX столетия реализовать многие «социалистические» идеи, в том числе идею социализации собственности, обойдясь при этом без обязательной национализации и перехода титулов собственности от частных лиц к публичным образованиям. Ярким примером является т. н. шведская модель социализма. Благодаря этому европейская модель социального государства успешно (хотя и не без потерь) противостоит тенденциям либерализации экономики, относительно благополучно пережив кампанию денационализации 80-х — 90-х годов. На примере государств СНГ можно видеть, что право собственности играет огромную роль в их правовых системах, более заметную, чем в правовых системах других европейских государств. Оптимальным путем развития законодательства в области правового регулирования отношений собственности представляется максимальное восстановление классических подходов, реализованных в российском дореволюционном праве.
