У либерального нотариата есть будущее

(Скурлатов А. В.)

(«Нотариус», 2012, N 6)

У ЛИБЕРАЛЬНОГО НОТАРИАТА ЕСТЬ БУДУЩЕЕ

А. В. СКУРЛАТОВ

Скурлатов Александр Викторович, нотариус г. Москвы.

В свете большой шумихи вокруг нотариата, столь активно раздуваемой в последнее время в СМИ некоторыми, прямо скажем, небескорыстными противниками усиления роли нотариата в гражданском обороте, практически незамеченной осталась статья В. В. Яркова, вице-президента Федеральной нотариальной палаты, и И. Г. Медведева, директора Центра нотариальных исследований Федеральной нотариальной палаты.

И все бы ничего, если бы не статус одного из авторов, по сути делающий это выступление программным, поскольку статья очень наглядно иллюстрирует позицию нынешнего руководства ФНП в отношении будущего нотариата России.

Так каким же видится будущее нотариата России нашим руководителям?

Если бы это не было напечатано в журнале, я этому не поверил бы — ведь зовут они нас вперед… в прошлое. Проще говоря, фактически к возврату государственного нотариата, со всеми его атрибутами, и прежде всего — практически полной зависимостью нотариуса от воли чиновника и соответственно невозможностью реально обеспечить надежную защиту имущественных прав участников гражданского оборота. При этом (если обратиться к проекту нового Федерального закона «О нотариате и нотариальной деятельности в Российской Федерации», подготовленному при активном участии представителей ФНП) нотариусам заботливо предлагаются весьма приятные «бонусы» в виде полной материальной ответственности и необходимости содержать аппарат той же ФНП, уже весьма, кстати, раздутый, и опять же при полном ему подчинении.

Собственно, главное направление этого «светлого пути» легко усматривается из аннотации к этой публикации — «в статье рассматривается либеральная модель нотариата, раскрываются ее основные идеи и невозможность перспектив развития данной модели в обществе».

Вот что касается «раскрытия идей либеральной модели нотариата», то об этом в статье как-то очень смутно, но зато о «невозможности перспектив развития» — это как раз однозначно, очень пафосно, но, увы, неубедительно. И все положения данной статьи направлены именно на обоснование этого превалирующего вывода авторов.

Выходит, что именно в этом убежден второй по значимости руководитель главной нотариальной палаты страны и один из основных разработчиков и апологетов нового закона о нотариате, который скромно умалчивает, что и сам является нотариусом. Немаловажно в этой связи отметить, что в соответствии с законом нотариусу запрещено заниматься любой иной оплачиваемой деятельностью, кроме научной и преподавательской. Следовательно, нотариус должен быть прежде всего нотариусом и заниматься главным образом осуществлением своих профессиональных обязанностей, а всем остальным — только факультативно. Между тем содержание статьи наводит на мысль, что г-ну Яркову очень не нравится работа нотариуса, и именно ею он предпочитает заниматься факультативно.

Тогда становится понятным, что же подвигло его на создание этого труда (думается, всем понятно, кто основной движитель этой публикации, поэтому, да простит нас соавтор, в дальнейшем для краткости чаще будем именно на него и ссылаться).

Все очень просто — поскольку в настоящее время автор и вице-президент ФНП, и президент Свердловской НП, он и в дальнейшем видит себя в нотариате в роли руководителя. А быть руководителем организации, члены которой подчиняются тебе беспрекословно, куда как приятнее, удобнее и выгоднее, чем быть лишь одним из многих ее членов, но с дополнительными, подчас хлопотными, обязанностями.

Пусть за набором цветистых, наукообразных фраз и внешне правильных выводов сразу это может и не броситься в глаза, но даже поверхностный анализ позволяет увидеть всю неубедительность и несостоятельность основных логических посылок и обоснований главного вывода статьи.

И хотя авторы в своем стиле и говорят об одном — «реформа нотариата должна подчиняться в конечном счете именно этой цели, достижение которой позволит также вывести и саму нотариальную систему России на принципиально новый уровень, приближающий нас к латинскому нотариату», но подводят неподготовленного читателя к прямо противоположному выводу, ничуть не стесняясь при этом подтасовывать не только факты, но даже искажать самую суть этого института.

Характерно, что, несмотря на обещание в аннотации, авторы так и не удосужились пояснить читателю, а что же такое латинский нотариат.

Понятие «латинский нотариат» как раз и является синонимом понятия «либеральный» или, иначе, «независимый», нотариат, в отличие от нотариата «государственного», т. е. такого, какой существовал в СССР и проявил себя полностью несостоятельным в условиях рыночной экономики.

Можно напомнить также, что однажды либеральный нотариат был заменен на государственный и во Франции (после Французской революции 1789 г.), но последний смог просуществовать там только чуть более 10 лет, до возрождения в 1803 г. нотариата, независимого от политической конъюнктуры.

Что же до «приближения нас к латинскому нотариату», то позволю себе заметить — нотариат России с 1994 г. является полноправным членом Международного союза латинского нотариата, коим он не мог бы быть, не отвечай российское законодательство о нотариате в полной мере принципам латинского нотариата.

Более того, 10 ноября сего года Московская городская нотариальная палата принята в Ассоциацию нотариусов европейских метрополий, в которую входят нотариальные палаты столичных городов ведущих европейских стран: Парижа, Брюсселя, Мадрида, Берлина, Вены, Рима, Женевы. МГНП стала восьмым по счету членом A. N.M. E.

Ассоциация нотариусов европейских метрополий создана в 1995 г. и осуществляет свою деятельность под патронажем Европейского Парламента. Основная задача A. N.M. E. — содействовать унификации норм права в условиях активных интеграционных процессов, имеющих место в настоящее время в европейском обществе.

Это ли не является убедительным доказательством того, что нам нет нужды «приближаться» к латинскому нотариату, мы уже занимаем в нем достойное место!

Здесь уместно вкратце напомнить, что же такое латинский нотариат, каковы его особенности.

Вот как в одном из выступлений определяет латинский нотариат и его место в современных условиях Мишель Мерлотти, один из виднейших в мире нотариусов, постоянный советник Международного союза латинского нотариата: «Нотариат более, чем когда-либо, занимает достойное и необходимое место в современном обществе. Будучи либерализованным, он снимает с государства тяжелую ответственность и большие расходы, связанные с функционированием этой службы, и обеспечивает большую юридическую безопасность гражданам. Нотариат в полной мере выполняет свою социальную роль. Проявляя одинаковое отношение ко всем гражданам, он благодаря своей миротворческой роли способствует снижению напряженности в их делах. И, как следствие, минимизирует всегда столь долгие и дорогостоящие процессы (судебные). Современный нотариат защищает слабого от сильного, граждан — от политических деспотов, способствует распространению прав человека».

Автора статьи такая роль нотариата, видимо, не устраивает. Но вот беда, предложить взамен что-либо конструктивное у него не получается — не хватает ни правовых обоснований, ни элементарной логической взаимосвязи выводов.

Для наглядности коротко пройдемся по пунктам статьи, их всего 4.

В самом деле, если автор в п. 1 статьи сетует на «неоправданное усиление элементов саморегулирования и самоуправляемости нотариата», то в п. 2 уже бичует «бездумное оспаривание специфической публично-правовой роли коллективных органов нотариата». Бедному читателю остается только догадываться, что же все-таки должны делать нотариусы, чтобы угодить автору, — развивать-таки саморегулирование или нет? Ведь ясно же как божий день, что без эффективного саморегулирования ни о какой полноценной публично-правовой роли нотариальных палат и речи быть не может.

Так куда же все-таки двигаться нотариату — к саморегулированию или к «государственности»? Хотелось бы, господа, к какому-то одному берегу, а то между двумя как-то совсем неуютно.

В п. 3 нотариусы Москвы вообще и МГНП в частности обвиняются в «излишней формализации нотариальной процедуры и ограничительном подходе к нотариальным функциям». В качестве главного примера такой «противоречивой реакции» приводится «вопрос о передаче нотариусами сведений в реестр завещаний, создаваемый как часть Единой информационной системы нотариата», но опять же, видимо, из скромности умалчивается, что до 10 января 2014 г. ст. 1123 Гражданского кодекса РФ прямо запрещает разглашать кому бы то ни было сведения о совершении завещания. Обосновывается же «поддержкой большей части нотариального сообщества в российских регионах, устоявшейся и позитивной судебной практикой по данному вопросу, однозначной позицией Министерства юстиции России».

Во-первых, Минюст никогда таких незаконных указаний не давал, да и не мог давать.

Во-вторых, никогда не слышал о том, чтобы судебная практика формировалась исходя из прямого нарушения норм закона.

Что же касается так называемой поддержки большинства, то в нашей не столь уж далекой истории мы, кажется, это уже проходили…

Остальные же обвинения настолько надуманны и голословны, что автор даже не попытался их подтвердить хоть какими-нибудь фактами.

И наконец, п. 4 — «необоснованная монополизация доступа к профессии при одновременном стремлении к либерализации порядка осуществления нотариальной деятельности», опять же с почти не завуалированным намеком на МГНП и бездоказательным обвинением в «приватизации публично-правовых юрисдикционных полномочий узкой группой аффилированных лиц».

Отвечать тут практически не на что, поскольку не доказана «необоснованная монополизация», но вот не задать классический вопрос «А судьи кто?» представляется неправильным.

Если в МГНП практически с создания узаконена и реализуется практика регулярной сменяемости руководства — как президента, так и членов Правления, то руководство ряда НП регионов практически не сменялось в течение всех почти 20 лет. При этом большинство членов Правления ФНП неизменно составляют именно эти «несменяемые» руководители, руководителями комиссий ФНП назначаются они же. Рядовым же нотариусам, будь они хоть трижды доктора наук и семи пядей во лбу одновременно, доступ к руководящим должностям практически заказан.

Так как же, господа, при таком раскладе быть с «приватизацией публично-правовых юрисдикционных полномочий узкой группой аффилированных лиц»?

В целом же, если не принимать во внимание эти «лирические отступления», можно сделать вывод, что автор главной своей задачей поставил проявить верноподданичество и убедить нотариусов в том, что они не смогут плодотворно работать без государева контроля.

Сама-то по себе мысль достаточно благая, ведь никому в голову и не приходило, да в здравом уме и вряд ли пришло бы, призывать к партизанщине или, не приведи господь, к анархии. Вот только формы и методы контроля могут быть разными, как и его необходимость и эффективность.

Думается, неплохо было бы для начала уточнить, к усилению какого именно государственного контроля и каких именно государственных органов призывают авторы.

При этом представляется, что неправильно будет рассматривать положения статьи без увязки с уже упоминавшимся проектом нового Федерального закона о нотариате, тем более что автор является одним из его активных разработчиков.

Как известно, государственная власть суть триада: законодательная, исполнительная и судебная власть, и соответственно каждой ветви власти присущи свои, специфические контрольные и надзорные функции.

Нет нужды доказывать, что деятельность нотариата в Российской Федерации в полной мере контролируется со стороны всех ветвей власти. Это, во-первых, необходимое законодательное регулирование, контроль и надзор органа исполнительной власти — Министерства юстиции, и наконец, самый жесткий, но и самый действенный и необходимый — судебный контроль.

Здесь также необходимо отметить, что нотариат в соответствии с пп. «л» п. 1 ст. 72 Конституции Российской Федерации относится к совместному ведению Российской Федерации и субъектов Российской Федерации. Соответственно, организация деятельности нотариата, в том числе формы и методы контроля за нею, в разных субъектах может существенно различаться. Это, разумеется, не касается порядка совершения нотариальных действий и ведения нотариального делопроизводства.

Между тем права субъектов Федерации в сфере организации деятельности нотариата в проекте нового Федерального закона не нашли никакого отражения. Не упоминают о них и авторы статьи.

В определенном действующими Основами перечне видов контроля особое место занимает судебный контроль (ст. 33, 49 Основ). И это не случайно. Совершенное нотариальное действие, как и отказ в его совершении, не могут быть предметом проверок со стороны как органа исполнительной власти, так и, тем более, некоммерческой организации, поскольку любой нотариально удостоверенный документ является государственным актом: он совершен от имени Российской Федерации.

Контроль законности совершенного нотариального действия или отказа в его совершении может быть отнесен только к компетенции суда. Только таким образом может быть обеспечена независимость нотариуса и подчинение его действий требованиям закона, а не желаниям чиновников (пусть даже и чиновников Федеральной нотариальной палаты).

Органы же, осуществляющие контроль непосредственно за нотариальной деятельностью, на наш взгляд, должны контролировать исполнение нотариусами «профессиональных обязанностей», в том числе и соблюдение правил делопроизводства.

Представляется, что именно эти принципиальные положения должны быть положены в основу Общей части Федерального закона «О нотариате и нотариальной деятельности в Российской Федерации» в разделе, посвященном контролю за деятельностью нотариусов.

Краеугольным, даже абсолютным принципом деятельности латинского нотариата является обязанность сохранения профессиональной тайны. Эта обязанность нотариуса, составляющая основу нотариальной деятельности, ее суть, может быть отменена только в исключительных случаях и только по решению суда.

Так как же можно при осуществлении контроля проверять «соблюдение нотариусами законодательства, регулирующего совершение нотариальных действий», как это предписывает проект Федерального закона, не вынуждая нотариуса нарушать его основную обязанность? Ведь исключений ни для каких органов или лиц быть не может — иначе будет нарушен принцип абсолютности профессиональной тайны.

Выход из этой ситуации только один — проверять профессиональную деятельность нотариуса могут только те, кто сами обязаны хранить нотариальную тайну, т. е. нотариусы, которых их нотариальные палаты в рамках своих полномочий наделяют такими функциями.

А вот определять периодичность проверок, процедуру их проведения и, но уже совместно с ФНП, глубину контроля за профессиональной деятельностью нотариуса, конечно же, должно Министерство юстиции.

Вопрос, как разграничить предметы судебного, налогового (финансового) и профессионального контроля, а главное — как определить предмет контроля профессиональных обязанностей нотариуса и органы, имеющие право проверять различные аспекты деятельности нотариуса, проектом Федерального закона о нотариате и нотариальной деятельности не решен.

Понятно стремление разработчиков законопроекта ввести жесткие меры, направленные на наведение порядка в нотариате, снизить количество жалоб, повысить уровень и качество нотариальной помощи. Однако вряд ли это оправдывает возрождение старого советского механизма контроля со всей его атрибутикой административно-командной системы. Эту попытку вряд ли можно назвать реформированием нотариата, и проведение таких реформ по определению не сможет содействовать построению правового государства и эффективной работе нотариусов по защите прав и имущественных интересов участников гражданско-правового оборота.

С другой стороны, несовершенство действующего правового регулирования в сфере контроля деятельности нотариусов не должно являться поводом к латанию дыр в законе посредством введения не предусмотренных законом, но «обязательных для применения» во всем нотариальном сообществе документов.

По всей видимости, реформа нотариата требует пересмотра механизма контроля всей профессиональной деятельности нотариусов и существующих подходов.

По нашему мнению, новый Закон должен четко определить, что такое нарушения профессиональных обязанностей нотариуса, дать их определение. При этом подобные нарушения однозначно не могут квалифицироваться как дисциплинарные проступки. По всей видимости, к дисциплинарным проступкам должны относиться нарушения, связанные именно с дисциплиной, т. е. с приемом граждан, режимом работы нотариальной конторы, культурой поведения и этикой общения с обратившимися к нотариусу лицами, исполнением членских обязанностей, но не касающиеся совершения нотариальных действий.

Вполне очевидно, что между нарушениями профессиональных обязанностей и нарушениями дисциплины нельзя ставить знак равенства и применять к нарушителям дисциплины те же меры ответственности, что и к нарушителям закона, и наоборот.

Проще говоря, вещи надо называть своими именами — новое правовое регулирование должно разделить дисциплинарные проступки и нарушения профессиональных обязанностей.

Вполне очевидно, что сегодня такую область делегированных нотариальным палатам государственных полномочий, как контроль профессиональной деятельности нотариусов, необходимо совершенствовать, а точнее сказать — создавать его новый правовой механизм.

Все названные проблемы можно решить только через саморегулирование, тем более что для этого есть необходимый законодательный базис — Федеральный закон «О саморегулируемых организациях». Это даст возможность нотариальным палатам получить полный объем полномочий в сфере контроля, позволит определить предмет профессионального контроля и его пределы, выработать критерии разграничения дисциплинарной ответственности от нарушений профессиональных обязанностей и нарушений законодательства.

Нужно снять все спорные, неурегулированные вопросы, переосмыслить имеющуюся практику профессионального контроля и на этой основе создать правила и выработать стандарты контроля, причем непосредственно самим сообществом, а не по указанию сверху.

Поскольку формат этих заметок не позволяет остановиться на многих других существенных моментах, полагаю, что гораздо более эффективным и целесообразным было бы не тиражировать свое субъективное мнение в СМИ, а организовать постатейное обсуждение проекта с участием представителей всех нотариальных палат. Причем именно с реальным участием представителей НП, а не тех, кого желало бы видеть нынешнее руководство ФНП. Думается, что если правильно организовать этот процесс, то совместными усилиями нотариальное сообщество сможет убедить, что только у либерального (читай — латинского) нотариата и есть будущее.

Хотелось бы надеяться, что коллеги разделят мою уверенность в том, что мы недаром в течение 20 лет потратили столько усилий по созданию действительно эффективного нотариата, независимого и беспристрастного, надежно защищающего имущественные интересы граждан, и именно поэтому органично вписывающегося в структуру правового государства.

——————————————————————