О МЕСТЕ ТЕОРИИ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ЗАЩИТЫ ОТ ОБВИНЕНИЯ В СИСТЕМЕ ЮРИДИЧЕСКИХ НАУК
М. О. БАЕВ
Баев Максим Олегович — кандидат юридических наук, доцент кафедры организации судебной власти и правоохранительной деятельности юридического факультета Воронежского государственного университета.
Большинство ученых — юристов и адвокатов признают необходимость углубленных исследований теории и практики профессиональной уголовной защиты. Симптоматично, что такого мнения придерживается не только большинство опрошенных нами адвокатов (94,4%), но и более 60% следователей и судей. Дискуссии идут о другом: составляют ли эти проблемы предмет некой отдельной научной дисциплины либо часть предметной области одной из традиционных наук криминалистического цикла? Мы придерживаемся второй точки зрения и полагаем, что в настоящее время рациональным является изучение теоретических и прикладных проблем защиты от обвинения в уголовном судопроизводстве в рамках науки криминалистики, что и попытаемся далее обосновать. Начнем с того, что в последние годы в отечественной криминалистической литературе вновь возобновились дискуссии о предмете науки криминалистики. Это вполне объяснимо, ибо развитие любой науки всегда предполагает, в первую очередь, ее самоидентификацию на определенном этапе, уточнения предмета ее изучения. В данном случае речь, по существу, идет о том, остается ли криминалистика наукой лишь о раскрытии и расследовании преступлений или выступает как наука об уголовно-процессуальном их исследовании, субъектами которой являются профессиональные представители состязающихся в уголовном судопроизводстве сторон. Чтобы рельефнее показать широкий спектр мнений по данной проблеме, без комментариев приведем некоторые из них, высказанные известными отечественными криминалистами в рамках научной дискуссии по ней на межвузовской научно-практической конференции, проведенной Академией управления МВД России 22 — 23 апреля 2004 г. И. А. Возгрин: «… цель отечественной криминалистики также должна состоять не только в оказании содействия правоохранительным органам в борьбе с преступностью, но и в обеспечении своими разработками и рекомендациями защиты личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод» <*>. ——————————— <*> Актуальные проблемы теории и практики уголовного судопроизводства и криминалистики. Ч. 2. М., 2004. С. 18.
Н. П. Яблоков: «… противоестественна сущности криминалистики и нравственно никак не оправдана одновременная разработка приемов и методов преодоления противодействия расследованию и приемов и методов, затрудняющих расследование, служащих средством противодействия, особенно со стороны недобросовестных адвокатов» <*>. ——————————— <*> Там же. С. 41.
Т. В. Аверьянова: «Других закономерностей, других видов деятельности (деятельности прокурора, деятельности защитника) криминалистика не изучает» <*>. ——————————— <*> Там же. С. 48.
Т. С. Волчецкая: «… на современном этапе тактические основы защиты и обвинения должны рассматриваться в рамках криминалистической тактики» <*>. ——————————— <*> Там же. С. 51 — 52.
Анализ этих и других высказанных по этому вопросу, естественно, зачастую диаметрально противоположных мнений позволил нам присоединиться к более широким воззрениям на предмет современной науки криминалистики. А потому в настоящее время мы полагаем, что криминалистика есть наука об уголовно-релевантных закономерностях преступной деятельности, возникновения и существования информации в результате совершения преступлений, ее собирания, исследования, использования и оценки и основанных на познании этих закономерностей средствах и методах информационно-познавательной деятельности дознавателя, следователя, специалиста, эксперта, прокурора и адвоката, каждым в соответствии со своей процессуальной функцией и полномочиями <*>. ——————————— <*> См.: Баев О. Я. Тактика уголовного преследования и профессиональной защиты от него. Следственная тактика. М., 2003.
Оппоненты разделяемого нами подхода к определению предмета криминалистики, в первую очередь, ссылаются на тезис Р. С. Белкина о том, что никакой криминалистики «обвинения», впрочем, как и криминалистики «защиты», нет, а есть «использование положений криминалистики защитником и обвинителем» <*>. ——————————— <*> Белкин Р. С. Криминалистика: проблемы сегодняшнего дня. М., 2001. С. 87.
Относительно первой части этого положения. Мы с ним всецело согласны: действительно, нет криминалистики обвинения и защиты как самостоятельных научных дисциплин. Наука криминалистика едина, как едины закономерности, ею изучаемые. Но состоит она, по нашему разумению, из двух подсистем. Первая из них изучает данные закономерности с целью оптимизации уголовного преследования как процессуальной деятельности, осуществляемой профессиональными представителями стороны обвинения в целях изобличения подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления (ст. 5 п. 55 УПК). Вторая — оптимизации деятельности по профессиональной защите от уголовного преследования. В данном положении мы не видим какого-либо противоречия с мнением о соотношении криминалистики и теории судебных доказательств, в соответствии с которым обе эти научные дисциплины изучают единые закономерности, но каждая в своих целях. Дело в том, что теории профессиональной защиты по уголовным делам как самостоятельной научной дисциплины в настоящее время не существует. Потому, по нашему убеждению, сейчас ее проблемы могут изучаться лишь в рамках науки криминалистики. Это отнюдь не исключает в дальнейшем возможности ее выделения в отдельную отрасль научных знаний (как то, возможно, произойдет и с судебной экспертологией). Напомним, что это обычный путь возникновения новых наук. «Процесс образования научных дисциплин, — писал известный философ П. В. Копнин, — носит конкретно-исторический характер; длительное время система знаний развивается внутри какой-либо науки, а потом ее связи с другими теоретическими системами, входящими в нее, ослабевают и сама она внутренне разрастается, вырабатывает свой язык и метод и таким образом становится самостоятельной областью знания, получает свое имя» <*>. ——————————— <*> Копнин П. В. Гносеологические и логические основы науки. М., 1974. С. 310.
А. А. Эксархопуло, справедливо отмечая, что, в силу нормативно-обозначенных функций, цели представителей обвинения и защиты всегда оказываются диаметрально противоположными, формулирует следующий вопрос: «Оправданно ли, и, прежде всего, с учетом нравственных принципов, в рамках одной науки разрабатывать рекомендации, одни из которых призваны помочь в изобличении преступника, другие — освободить его от ответственности за содеянное или минимизировать наказание?» <*> ——————————— <*> Эксархопуло А. А. Предмет и пределы криминалистики // Роль и значение деятельности профессора Р. С. Белкина в становлении и развитии современной криминалистики: Материалы международной научной конференции. М., 2002. С. 31.
И здесь мы не видим какого-либо теоретического противоречия, тем более нарушения каких-либо нравственных принципов. Поле этих видов деятельности, объект соответствующих научных изысканий едины, ими является уголовно-процессуальное исследование преступлений. Так же обстоит дело и в других науках. В обоснование этого мнения приведем словарные определения всего нескольких наук: «Физика — наука о природе, изучающая простейшие и вместе с тем наиболее общие свойства материального мира… В соответствии с многообразием исследуемых форм материи и ее движения Ф. подразделяется на Ф. элементарных частиц, атомных ядер, атомов, молекул, твердого тела, плазмы и т. д.» (как мы понимаем, твердое тело и плазма — различные состояния материи, так же как обвинение и защита — различные состояния уголовно-процессуального исследования преступлений — авт.). «Химия — наука, изучающая превращения веществ, сопровождающиеся изменением их состава и (или) строения… В современной Х. отдельные ее области — неорганическая химия, органическая химия, физическая химия…» <*> ——————————— <*> Советский энциклопедический словарь. 1980. С. 1421, 1463.
Специалисты, изучающие твердое тело или плазму, остаются физиками, изучающие органическую химию или химию неорганическую, — химиками. Также и специалисты, как изучающие уголовное преследование, так и изучающие деятельность по защите от него остаются криминалистами. Относительно второй части приведенного выше положения Р. С. Белкина. Есть уголовное преследование как деятельность по обвинению и есть деятельность по профессиональной защите от него. И если оба этих вида деятельности, как показано выше, основаны на познании одних и тех же закономерностей, то наука, изучающая таковые, — едина; научные дисциплины, их изучающие, нельзя сводить к использованию ими научных положений других наук. Кстати сказать, подсистемы, именуемые условно «криминалистикой защиты» и «криминалистикой обвинения», нельзя сводить к «использованию положений криминалистики защитником и обвинителем в суде» — эти виды деятельности активно осуществляются и на досудебных стадиях уголовного процесса. Изучение обеих этих подсистем в единой связке, безусловно, обогатит арсенал как каждой из них, так и саму криминалистику как науку в целом. По нашему мнению, рассмотрение предметной области криминалистики как системы, состоящей из двух, на первый взгляд, противоположных подсистем (уголовного преследования и защиты от него), — позитивно. Такой подход отражает современную основную тенденцию развития любых наук — системный подход к изучаемому наукой объекту. Напомним, что наиболее принципиальное положение системного подхода (его называют принципом целостности) состоит в требовании рассматривать изучаемое явление не только как самостоятельную систему, но и как подсистему некой большей системы, по отношению к которой это явление нельзя считать системой замкнутой. Уголовное преследование гносеологически и процессуально неотделимо от защиты от него, они — две стороны одной медали, две стороны одного объекта. В другой своей работе А. А. Эксархопуло, критикуя авторов, рекомендующих защитникам учитывать момент рационального обращения на допущенные следователем ошибки и упущения (чаще всего, связывая его со стадией судебного разбирательства), пишет: «Нельзя науку, если это действительно наука, ориентировать на создание рекомендаций, эффективность применения которых основана на ошибках лица, той же наукой призванного познавать истину» <*>. Выскажем свое мнение по этой проблеме. ——————————— <*> Эксархопуло А. А. Профессиональная защита в уголовном процессе и предмет криминалистики // Профессиональная деятельность адвоката как объект криминалистического исследования. Екатеринбург, 2002. С. 156.
Разумеется, защитник, заметив существенное упущение следователя, может тут же заявить соответствующее ходатайство, не дожидаясь момента, когда оно станет необратимым для следствия. Но, увы, практика показывает, что в подобных случаях следователи зачастую, вместо того чтобы объективно проанализировать причины, его вызвавшие, и попытаться оценить значимость его для расследования, выбирают принципиально иной путь: либо «механически» его устраняют, либо, создавая «доказательственную» базу, нивелирующую его значение (что в условиях следствия сделать достаточно не сложно). Приведем два примера тому из опубликованной и неопубликованной следственной практики. Согласно постановлению о предъявлении обвинения, А. находился в районе Тосно и после появления автомашины «КамАЗ» (на водителя которого было совершено затем разбойное нападение) сообщил об этом по радиотелефону соучастникам в поселок Шушары. Отец обвиняемого, обративший внимание на вмененный его сыну способ связи с соучастниками, знал, что между двумя названными населенными пунктами радиотелефонная связь отсутствует, что и было в письменном виде подтверждено фирмой, предоставляющей услуги мобильной связи. Он сообщил об этом следователю; последний… «отмел ненужную версию», просто-напросто перепредъявив А. обвинение, указав, что А. использовал для общения с соучастниками «телефонную связь» <*>. ——————————— <*> Российская газета. 2003. 24 января.
М. обвинялся в том, что в 1 час. 30 мин. нанес тяжкие телесные повреждения К. Время было подтверждено показаниями потерпевшего и очевидцев совершения преступления. Защита строилось на том, что на это время у М. имелась бесспорное алиби. Изучая материалы уголовного дела, защитник М. обратил внимание на то, что в исследовательской части акта судебно-медицинской экспертизы указано, что потерпевший поступил в больницу в 0 часов 45 мин. Запросив справку из «Скорой помощи», адвокат выяснил, что телефонный вызов для госпитализации данного лица поступил в 0 часов 15 мин. Адвокат тут же обратил внимание следователя на выявленную «неувязку» в материалах дела. После этого следователь, возобновив расследование, передопросил потерпевшего и свидетелей, которые, находившиеся в момент происшествия в состоянии крайнего опьянения, «охотно» подтвердили, что преступление было совершено не в ранее названное ими время, а около 0 часов 30 мин. Затем следователь, перепредъявив М. обвинение, «уточнил» время совершения вмененного М. преступления. Это обстоятельство весьма усложнило защиту М. и потребовало для того значительных усилий по доказыванию алиби М. и на это время. Мы полагаем, что любая научная дисциплина, изучающая взаимодействия и противодействия людей, неизбежно вынуждена исследовать их применительно к деятельности всех взаимодействующих и противодействующих друг другу субъектов (сторон) с целью оптимизации таковой деятельности, учитывая, разумеется, при этом и типичные ошибки, допускаемые участниками этой деятельности. Заметим в этой связи, что великий физик Нильс Бор любил повторять: «Противоположности не противоречат, а дополняют друг друга». О втором приведенном выше тезисе А. А. Эксархопуло — об обеспечении криминалистикой цели установления истины. При всей ее внешней респектабельности и аксиоматичности, в свете нового уголовно-процессуального законодательства цель стороны обвинения (представителями которой являются все традиционно понимаемые субъекты этой науки) несколько иная — законное и обоснованное обвинение (повторим: обвинение законное и обоснованное и никак иначе). Истина же в уголовном судопроизводстве достигается в результате разработки проблемы, составляющей ее предмет, не одной, а обеими сторонами — и обвинения, и защиты, и затем презюмируется вступившим в законную силу приговором суда. По вопросу пределов поиска истины адвокатом в уголовном процессе нам представляется абсолютно точной позиция Н. А. Андрианова: «… адвокат должен быть озабочен исключительно защитой, оказанием юридической помощи своему клиенту. В философском смысле поиск истины для адвоката состоит в конструировании максимально благоприятной правовой позиции, добыванием (безусловно, в рамках закона) подкрепляющих эту позицию доказательств, в выборе наиболее эффективной тактики защиты и т. д. … Объективно, то есть независимо от своей воли, адвокат своей деятельностью способствует правосудию. Но субъективно, через проявление своей воли, адвокат отстаивает исключительно интересы своего подзащитного (доверителя). А «поиск истины» имеет для адвоката значение лишь в той мере, в которой этот «поиск» соответствует интересам подзащитного» <*>. ——————————— <*> Андрианов Н. А. О жертвенности в деятельности адвокатов // Русский адвокат. 1999. N 1. С. 13 — 14.
Скажем в этой связи, что весьма противоречива по этому концептуально значимому вопросу позиция В. В. Головина. С одной стороны, по его мнению, конечной целью расследования и всего судопроизводства является установление истины (с последней частью этого утверждения — о том, что целью всего судопроизводства является установление истины, — мы полностью согласны); с другой — он тут же утверждает, что общими стратегическими целями расследования являются раскрытие преступления и установление виновных и … «общие (стратегические) цели являются не только целями расследования, но и всего уголовного судопроизводства» <*>. Неужели эта цель в настоящее время есть и цель суда? Как говорится, это мы уже проходили… ——————————— <*> Головин В. В. Проблемы целеопределения в расследовании: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Краснодар, 2003. С. 9.
Напомним также, что в сути своей системный подход сам по себе не дает решения проблемы. Он лишь орудие новой постановки проблемы, он организует исследование объекта во всем его многообразии и взаимосвязях его элементов, что в результате дает нечто большее, чем их изолированное друг от друга изучение. Еще Аристотель утверждал: «Целое больше суммы его частей», и это положение и в настоящее время остается выражением сути системного подхода. Потому именно системное исследование с позиций криминалистики уголовного преследования и защиты от него как единого объекта под углом изучаемых этой наукой закономерностей позволяет, в первую очередь, оптимизировать деятельность профессиональных его участников. При этом системный подход позволяет разрабатывать средства оптимизации их деятельности с учетом познания того, как эти закономерности и отдельные результаты их проявлений используются субъектом, чья профессиональная функция противоположна профессиональной функции другого субъекта. И каждая из этих тактик, их оптимизация неукоснительно предполагает познание и учет тактики противостоящего субъекта. В конечном счете, это оптимизирует и саму науку, изучающую эти проблемы, — криминалистику. Она становится, по Аристотелю, «больше суммы составляющих ее частей». Мы с удовлетворением отмечаем, что данная точка зрения приобретает в настоящее время все больше сторонников, в том числе из среды работников органов уголовного преследования. К примеру, прокурор г. Сочи В. Г. Ульянов в своих монографии и докторской диссертации, формулируя определение криминалистической тактики судебного следствия, говорит о ее предметной области как деятельности ЛИЦ, ОСУЩЕСТВЛЯЮЩИХ ПРОВЕРКУ, ОЦЕНКУ И ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ (выделено нами — авт.) <*>. А таковыми и являются, в первую очередь, профессиональные представители состязающихся в суде сторон — государственный обвинитель и защитник подсудимого. Следовательно, и в понимании этого автора криминалистическая тактика есть тактика обвинения и тактика защиты. ——————————— <*> См.: Ульянов В. Г. Государственное обвинение в российском уголовном судопроизводстве. М., 2002. С. 109; он же. Государственное обвинение в российском уголовном судопроизводстве (процессуальные и криминалистические аспекты): Автореф. дис. … докт. юрид. наук. Краснодар, 2002. С. 26.
Завершить данную статью автор позволяет себе следующим сравнением. Мы все представляем себе, что такое футбол: зеленый прямоугольник, очерченный белыми линиями; бегают по нему более двадцати человек, поделенные на команду А. и команду Б. Команда А. пытается завладеть мячом и загнать его в ворота команды Б. И наоборот. А главный на поле — судья, в нужные моменты свистящий, показывающий желтые и красные карточки, удаляющий время от времени проштрафившихся с поля и засчитывающий голы. Но все футболисты соблюдают одни и те же правила и — главное — бьют по одному мячу. И что наиболее важно: в любом случае полет мяча, независимо от того, футболист команды А. или команды Б. по нему бьет, подчиняется одним и тем же закономерностям. Вот и у нас — одно поле, которое называется уголовное судопроизводство. Очерчено оно одними и теми же самыми линиями, именуемыми уголовно-процессуальным законом. И правила игры едины для обеих команд, им же, уголовно-процессуальным законом, установленные. И судья у нас один — следящий за соблюдением командами правил игры и, в конечном счете, подводящий его итоги при осуществлении правосудия. И команды (А — команда уголовного преследования и команда Б — защиты от него) играют одним мячом — уголовно-релевантной информацией по делу, по которому осуществляется уголовное преследование и профессиональная защита от него. И полет этого мяча, независимо от того, кто им в определенный момент владеет, подчиняется единым закономерностям информационно-познавательной деятельности в области уголовного судопроизводства, составляющим, как известно, предмет науки криминалистики. И последнее: принимая во внимание существующую в научных кругах аллергию на термин «криминалистика защиты», мы, вслед за рядом других авторов, считаем вполне уместным и корректным именовать соответствующую подсистему науки криминалистики «криминалистической адвокатологией» <*>. ——————————— <*> Первую попытку научного обоснования и определения понятия «криминалистической адвокатологии» предпринял в 1996 г. О. Я. Баев (см.: Баев О. Я. К основам теории профессиональной защиты в уголовном процессе: объект и предмет криминалистической адвокатологии // Правовая наука и реформа юридического образования. Вып. 6. Воронеж, 1996).
