(Иойрыш А. И.) («История государства и права», 2010, N 6)
ВКЛАД РАЗВЕДКИ В СОВЕТСКИЙ АТОМНЫЙ ПРОЕКТ <*>
А. И. ИОЙРЫШ
——————————— <*> Iojry’sh A. I. Contribution to the soviet atom project.
Иойрыш Абрам Исаакович, заслуженный юрист Российской Федерации, профессор кафедры теории государства и права Московского университета МВД России, доктор юридических наук, профессор.
В статье приводятся и анализируются документы и фактические данные, совсем недавно представлявшие собой государственную тайну, о деятельности советской военной разведки и иностранных ученых, способствовавших развитию советского атомного проекта.
In article documents and the fact sheet more recently representing the state secret, about activity of the Soviet military investigation and the foreign scientists promoting development of the Soviet nuclear project are resulted and analyzed.
Key words: military investigation, a nuclear bomb, the prospecting information, the nuclear project.
Вклад разведки в советский атомный проект бесспорен. Информация из-за рубежа способствовала принятию руководством страны решения о начале работ по ядерному оружию в ходе войны. Разведка позволила нашим физикам сократить время, помогла избежать «осечки» при проведении первого атомного взрыва, имевшего огромное политическое значение. Она сделала И. Курчатова самым информированным физиком-ядерщиком, который был посвящен в результаты исследований западных специалистов. Став председателем Специального комитета, Л. П. Берия в соответствии с Постановлением, подписанным И. В. Сталиным, усилил работу разведывательных служб. Однако полученная разведкой информация, сколь бы она ни была полезной потенциально, сама по себе мертва, пока не будут найдены доказательства, подтверждающие, что «улов» не есть ошибка или, еще хуже, дезинформация. Советское руководство понимало, что наши надежные противники и не очень надежные союзники скрытно вели разработку оружия еще невиданной и даже непредсказуемой силы. Работа шла напряженная и успешная. Если американцы не жалели средств для создания атомного оружия, направляя на это 20% денег, выделенных для военно-технических исследований, то мы не жалели сил для раскрытия американских секретов, и не только американских. На атом, на атомную бомбу были нацелены наши лучшие разведчики в Штатах, Англии, Германии, Скандинавии. К началу 1943 г. мы знали многое, но этого было еще недостаточно для наших ученых. И тогда Сталин поставил перед Берия задачу: «Мы должны знать все». И уточнил, что для этого надо получать сведения не от тех, кто находится рядом с разработчиками, а от самих разработчиков, потому что главное известно только им. Перечислил фамилии: Эйнштейн, Оппенгеймер, Ферми, Бор, Сцилард. И подсказал: запугать, спровоцировать этих людей невозможно, они принципиальны, смелы, имеют сильных покровителей. Подкупить тоже — они богаты. Но есть два моральных фактора, которые надо использовать. Ученые не могут не понимать, что если одна держава будет монопольно владеть сверхмощным оружием, то последствия будут непредсказуемы, опасны, катастрофичны. И второе: Советский Союз несет на себе основную тяжесть войны с фашизмом, с тем злом, которое хочет установить господство над всем миром, уничтожить многие народы. И чем дольше продлится война, тем больше погибнет на оккупированных территориях, в лагерях. Высший долг ученых — помочь Советскому Союзу выстоять и победить как можно скорее. Информация разведки способствовала оптимизации программы создания советского ядерного оружия. С 1941 по 1944 г. только 1-е Управление НКВД — НКГБ вывело за рубеж на нелегальную работу 566 человек, завербовало 1240 агентов, добыло агентурным путем 41718 различных разведматериалов. По линии технической разведки получено 1167 документов, из них 616 было реализовано отечественной промышленностью. Огромную работу в области разведывания информации по атомному оружию проделала лондонская резидентура и персонально ее резидент А. В. Горский. Он поручил одному из своих помощников, Д. Маклину, добыть сведения по этому вопросу. От резидента в Лондоне в сентябре 1941 г. поступило сообщение: «Сообщаю очень коротко содержание представленного 24 сентября 1941 года военному кабинету особо секретного доклада правительственного комитета по разработке способа использования атомной энергии урана для изготовления взрывчатых веществ…». В докладе имелись технические подробности. Разведывательные данные из Лондона были доложены Л. П. Берии. В марте 1942 г. информация по атомной тематике, полученная из лондонской резидентуры, была доложена в виде спецсообщения И. В. Сталину. Научно-техническая разведка сообщала о реальности создания атомного оружия и предлагала образовать при ГКО научно-консультативный совет для координации работ. В докладной записке, основанной на сообщениях Д. Маклина, говорилось: «В ряде капиталистических стран в связи с проводимыми работами по расщеплению атомного ядра с целью получения нового источника энергии было начато изучение вопроса использования атомной энергии урана для военных целей… Английский военный кабинет, учитывая возможность успешного разрешения этой задачи Германией, уделяет большое внимание проблеме использования атомной энергии урана для военных целей… Исходя из важности и актуальности проблемы практического применения атомной энергии урана-235 для военных целей Советского Союза, было бы целесообразно: 1. Проработать вопрос о создании научно-совещательного органа при Государственном комитете обороны СССР из авторитетных лиц для координации, изучения и направления работ всех ученых, научно-исследовательских организаций СССР, занимающихся вопросом атомной энергии урана; 2. Обеспечить секретное ознакомление с материалами разведки по урану узкого круга лиц из числа видных ученых и специалистов для оценки развединформации и соответствующего ее использования». Совершенно секретные материалы разведки, полученные агентурным путем из Великобритании и приложенные к записке, сыграли определяющую роль при выборе Сталиным решения — начинать или не начинать в Советском Союзе работу по созданию атомной бомбы. Разведывательная деятельность К. Фукса — ученого, содействовавшего нам в создании атомной бомбы, была подвигом. На Западе Фукса рассматривают как одного из самых важных агентов советской разведки. Когда фашистская Германия напала на СССР, во всем мире началась кампания по оказанию помощи Советскому Союзу. Клаус Фукс не мог пребывать в бездействии. Осенью 1941 г. он побывал в советском посольстве в Лондоне, где сообщил о своей причастности к работе по воплощению в жизнь планов строительства ранее неизвестного оружия колоссальной мощи. Он сказал о своей готовности передать материалы СССР. В июне 1941 г. Фукс наладил контакты с советской секретной службой. Он поддерживал с ними связь через некоторых немецких коммунистов-беженцев, живших в Англии. Позднее Фукс утверждал, что, когда он осознал природу исследований, которыми занимались Пайерлс и другие его коллеги в британских университетах, он «решил информировать русских и установил контакт с ними через другого члена германской коммунистической партии». С Фуксом были налажены конспиративные контакты через советскую разведчицу Урсулу Кучинскую. В 1942 и 1943 гг. Клаус встречался с ней регулярно (один раз в 3 — 4 месяца), передавая ей секретные сведения. Р. Оппенгеймер обратился с просьбой ввести в состав английской миссии, которая должна была прибыть в США, и Фукса, с работами которого он был знаком. В конце 1943 г. Фукс в составе английской миссии прибыл в США для участия в американской программе по созданию атомной бомбы. Прибытие Фукса в США ощутимо увеличило достижимость получения секретных сведений об атомном оружии. Одновременно резко осложнились возможности связей с Фуксом. Было принято решение поручить установить связь с Фуксом Гарри Голду — американцу, проходившему у советской разведки под условной фамилией «Раймонд». В феврале 1944 г. Голд наладил контакт с Фуксом и стал получать от него важные сведения. Это продолжалось в течение пяти месяцев. Потом связь оборвалась. Лишь спустя большой отрезок времени через сестру Фукса удалось восстановить оборвавшуюся связь. Оказалось, что с августа 1944 г. Фукс находился в Лос-Аламосе. Вновь свидание с Фуксом удалось осуществить лишь в январе 1945 г., когда он рассказал о состоянии проблемы создания урановой и плутониевой бомб, передал большое количество письменных материалов, расчетов, чертежей. Очередную встречу обговорили организовать в июне 1945 г. в г. Санта-Фе, находящемся вблизи Лос-Аламоса. Фукс передал Голду информацию о близком окончании работ по созданию урановой и плутониевой бомб. Следующая встреча в Санта-Фе была в сентябре 1945 г. На ней Фукс сообщил о прошедшем испытании атомной бомбы, на котором присутствовал, и вручил ряд материалов. 19 сентября 1945 г. произошло заключительное свидание Фукса с агентом советской разведки в США. Фукс вновь передал очень важные материалы по теории создания урановой и плутониевой бомб, их устройству и методам сборки. Фукс проводил анализы атомных взрывов в Хиросиме и Нагасаки, участвовал в составлении отчета о создании атомной бомбы. Кроме того, он знакомил на семинарах специалистов с возможностью создания водородной бомбы. В 1943 — 1944 гг. К. Фукс передал следующие материалы: об опытной промышленной установке в Ок-Ридже; о мембранах, используемых в газодиффузионном процессе, и их композиционном составе, а также копии всех докладов, подготовленных британской научной миссией в США. О ценности и важности переданных К. Фуксом в тот период материалов свидетельствует секретный меморандум директора ФБР Д. Гувера: «В апреле 1945 года в Санта-Фе он передал русскому агенту детальный доклад, который заранее подготовил в Лос-Аламосе, имея доступ ко всем соответствующим документам и проверяя на месте правильность приводимых им расчетов и формул. Этот второй доклад содержал полное физико-математическое описание плутониевой бомбы, которую предполагалось испытать… Он передал русским чертежи бомбы, ее отдельные компоненты и сообщил все наиболее важные параметры». Вернувшись в 1946 г. в Англию, Фукс стал руководить в Харуэлле отделом теоретической физики Научно-исследовательского атомного центра. В этот период он участвовал в решении многих научных задач, связанных с развертыванием английской атомной промышленности. Он работал во многих комитетах и комиссиях по этой проблематике, в том числе был членом комиссии по противоатомной обороне Англии, входил в состав английской делегации на переговорах с американцами, во время которых вырабатывались соглашения о сотрудничестве между Англией и США в области атомной энергии. В период с сентября 1947 по 1949 г. К. Фукс передал детальные данные о реакторах и химическом заводе по производству плутония в Уиндскейле; сравнительный анализ урановых котлов с воздушным и водяным охлаждением; планы строительства завода по разделению изотопов; принципиальную схему водородной бомбы и теоретические данные по ее созданию, которая была разработана учеными США и Великобритании в 1948 г.; результаты испытаний американской ураново-плутониевой бомбы на атолле Эниветок; справку о состоянии англо-американского сотрудничества в области производства атомного оружия и другие материалы. О важности переданной К. Фуксом секретной информации можно судить по следующему отзыву Центра: «Полученные материалы очень ценные и позволяют экономить 200 — 250 млн. руб. и сократить сроки освоения проблемы». После успешного взрыва первой советской атомной бомбы (29 августа 1949 г.) ФБР стало усиленно разрабатывать версию, связанную с поисками лиц, могущих быть причастными к утечке атомных секретов. Были взяты в энергичную разработку все сколько-нибудь внушающие подозрение лица из работавших в Лос-Аламосе или приезжавших туда. Поиск вели во всех направлениях, в частности, встречались почти со всеми находившимися в США знакомыми и сослуживцами Фукса. Предосудительного за Фуксом, по мнению контрразведки, имелось немало. ФБР стало известно, что Фукс придерживался левых взглядов, принимал участие в деятельности Германской коммунистической партии; в Англии в 1940 — 1941 гг. Фукс поднимал свой голос в защиту СССР. В документах гестапо, изъятых спецслужбами США, числился и Фукс. О Фуксе там было сказано: «Доставить в Германию, если будет обнаружен в Советском Союзе». В сентябре 1945 г. шифровальщик из советского посольства в Канаде И. Гузенко бежал из посольства и стал предателем. Он захватил с собой ряд документов, в одном из которых значился Клаус Фукс. Другая предательница, Е. Бентли, сообщила, что Голд был связан с советской разведкой. ФБР держало Голда в поле зрения. В поисках лиц, замешанных в утечке атомных секретов, ФБР стало разрабатывать материалы на Голда. В 1948 г. ФБР вызвало Голда и подвергло допросу. При допросе Голд признался в работе на советскую разведку и о встречах с Фуксом в Нью-Йорке и Санта-Фе. Директор ФБР Гувер доложил президенту Трумэну, что выявлен источник утечки атомных секретов. Полученные материалы довели до сведения английской контрразведки. Премьер-министр Эттли отдал предписание начать допросы Фукса, который сразу же был взят в интенсивную разработку. Английская контрразведка обратилась к ФБР с просьбой срочно выслать сведения, которые можно было бы показать Фуксу во время допросов в подтверждение выдвинутых против него обвинений в шпионской работе в пользу СССР. Американцы откликнулись на эту просьбу. Фуксу было предъявлено обвинение в нарушении закона о государственной тайне. 2 февраля 1950 г. Клаус Фукс был арестован, 3 февраля 1950 г. прокурор предъявил ему обвинение в том, что он неоднократно передавал некоему лицу сведения о секретных атомных исследованиях, которые могли принести пользу противнику. Показания Фукса были запротоколированы, и Фукс подписал их, но отказался рассказать, что именно сообщал русским об атомной бомбе. Фукс был признан виновным по четырем пунктам, касающимся разглашения секретной информации в период с 1943 по 1947 г. Приговор — 14 лет лишения свободы: максимальное наказание, предусмотренное за нарушение закона о государственной тайне. После суда над Фуксом Комиссия конгресса США по атомной энергии потребовала от директора Лос-Аламоса Н. Брэдбери представить доклад обо всех секретных документах, к которым Фукс имел доступ. Директору ФБР Гуверу было поручено представить в Комиссию полные тексты признаний, которые Фукс дал в Англии. Полученные документы тщательно проанализировали и установили, что Фукс передал СССР не только результаты научно-исследовательских работ, но и подробные сведения по практическому созданию урановой и плутониевой бомб. Выяснилось: Фукс знал все. По оценке американских ученых, сведения, полученные от Фукса, ощутимо сократили время создания атомной бомбы СССР. И. В. Курчатов высоко оценивал данные, получаемые им от советских разведчиков. Эти документы хранились до последних дней в деле N 13676 архива КГБ и впервые были приведены Владимиром Чиковым в его документальной повести «От Лос-Аламоса до Москвы». Первый документ — Заключение по материалам при препроводительной N 1/3/3920 от 5 марта 1945 года по разделу «атомная бомба», подписанный И. В. Курчатовым: «Материал представляет большой интерес, в нем наряду с разрабатываемыми нами методами и схемами указаны возможности, которые до сих пор у нас не рассматривались. К ним относятся: 1) применение уран-гидрида-235 вместо металлического урана-235 в качестве взрывчатого вещества в атомной бомбе; 2) применение «взрыва вовнутрь» для приведения бомбы в действие — этот метод дает возможность увеличить относительную скорость частиц до 10000 метров в секунду, в том случае, если будет обеспечена симметрия давления, и, следовательно, этот метод необходимо предпочесть методу «выстрел». Интересные замечания содержатся в представленном материале по вопросу о веществе изоляции для атомной бомбы. Они соответствуют результатам, которые были получены у нас в последнее время. В наших конструкциях также намечается использовать бериллий для изоляции, правда, в виде металла, а не его окиси». Второй документ — «Заключение по «Обзорной работе», также подписанный И. В. Курчатовым, в котором говорится следующее: «Работа представляет собой прекрасную сводку последних данных основным теоретическим и принципиальным направлениям проблемы урана Большая часть их уже известна нам по отдельным статьям и отчетам, полученным летом 1944 г. Но в этой обзорной работе содержатся два новых чрезвычайно важных и принципиальных положения: 1) о возможности осуществления котла в смеси обычной воды и металлического урана; 2) о существовании радиационного захвата нейтронов ураном-235 и плутонием-239 и отступлении от закона 1/v в поглощении медленных нейтронов… Так как возможность осуществления системы с обычной водой и металлическим ураном крайне облегчает решение задачи создания котла и получения тем самым плутония, для нас было бы исключительно важно иметь более подробную информацию по этой системе. Из некоторых экспериментов, выполненных в лаборатории N 2 АН СССР, можно было сделать вывод, что поглощение медленных нейтронов ураном-235 не следует закону 1/v. В рассматриваемой обзорной работе содержатся определенные указания на эти отступления и на наличие радиационного захвата нейтронов ураном-235 и плутонием-239. Представляется удивительным, что сечение радиационного захвата плутонием-239 достигает приблизительно тех же значений, что и сечение деления для того же изотопа. Это находится в самом резком противоречии с теорией деления, разработанной Бором. Было бы очень важно получить более подробные данные по этому вопросу и узнать также о постановке опытов, в которых было определено три нейтрона на каждое расщепление тепловым нейтроном атома плутония. Крайне любопытно замечание на стр. 9 об исследованиях, которые производились в лаборатории по определению различных физических свойств (деления упругого и неупругого рассеяния) урана-235 и плутония в связи с проблемой изготовления бомбы. Было бы очень полезно получить сведения о постановке этих исследований в лаборатории и их результатах. В рассматриваемой работе нет указания на магнитный способ выделения урана-235, а получение подробных сведений по этому способу является крайне желательным». С Курчатовым был установлен непосредственный контакт представителя центрального аппарата разведки. Курчатов изучал эти материалы, писал по ним обзоры и составлял список вопросов, которые незамедлительно направлялись в резидентуру. В целях конспирации Курчатов не должен был даже ближайшим сотрудникам рассказывать о получении информации по каналам разведки, что он и делал. В результате получаемая ими информация теряла свой разведывательный облик и воспринималась как сведения, вероятно, поступавшие из других отечественных секретных центров. В 1944 г. было решено координировать все разведусилия по атомной проблеме через НКВД. Несанкционированная деятельность по получению информации об атомных разработках отныне строго пресекалась: ничто не должно было выдать интерес СССР к атомной проблеме. С 1941 по 1945 г. в США и Англии разведкой было добыто около десяти тысяч листов секретнейшей документальной информации по ядерным разработкам. Таким образом, еще до создания первоначального организационного ядра будущей структуры управления советским атомным проектом, а вместе с ним и атомной промышленностью, Советский Союз располагал информацией об атомных разработках за рубежом, а главное — необходимыми оперативными возможностями ее постоянного пополнения. Разумеется, это позволило СССР серьезно ускорить создание собственного ядерного оружия. Атомным шпионажем занималась не только советская разведка. Американское правительство было осведомлено о том, что в СССР тоже создавалось атомное оружие. В меморандуме ЦРУ для Президента США (6 июля 1948 г.) «Оценка состояния советской атомной программы» утверждалось, что «Советский Союз сможет завершить работу по созданию своей первой атомной бомбы к середине 1950 года — это самый ранний возможный срок, но наиболее вероятная дата, можно думать, — это середина 1953 года». Первого июля 1949 г. ЦРУ подтвердило эту же оценку. Напрашивается вопрос, чьих заслуг — ученых или разведчиков — больше в создании первой советской атомной бомбы? Л. Квасников говорил по этому поводу: «То, что наша бомба была копией американской, — это факт, рядом с которым блекнут все комментарии, рассуждения и попытки смягчить или не смягчить это. Разведданные были использованы при выборе плутониевого варианта бомбы, метода диффузии для разделения изотопов урана, а также при выборе графита в качестве замедлителя и при других ключевых моментах создания ядерного оружия. Отрицать важность значения добытой развединформации никак нельзя. Я считаю, что решение использовать для первой бомбы именно американскую конструкцию, проверенную в США в 1945 году, было совершенно правильным. Ведь речь тогда шла не о борьбе за научный приоритет, а о прекращении американской монополии, становившейся с каждым днем все более опасной, создававшей угрозу новой войны. Поэтому нам надо было тогда спешить, чтобы продемонстрировать миру, что атомное оружие у нас тоже появилось. И тем самым лишить американцев монополии на это чудовищное оружие. Вот почему надо было пользоваться тем, что добывала разведка, но, разумеется, не без каких-то определенных уточнений и изменений». В конце апреля 1999 г. начальник ГРУ генерал-полковник В. В. Корабельников получил письмо от первого заместителя министра Российской Федерации по атомной энергии Л. Д. Рябева. Это был год 50-летия испытания первой советской атомной бомбы на Семипалатинском полигоне. В том письме говорилось следующее: «Министерство Российской Федерации по атомной энергии выражает Вам признательность за материалы о деятельности в 1941 — 1945 гг. военных разведчиков Героя России Черняка Я. П., инженера-полковника Адамса А. А., старшего лейтенанта Ангелова П. Н. и Кучински У. по добыванию в США, Великобритании и Канаде данных по «атомной проблеме». Из присланных в указанный период материалов ГРУ видно, что военная разведка внесла весомый вклад в дело создания отечественного атомного оружия». В этом письме впервые были названы имена некоторых военных разведчиков, принимавших участие в добывании атомных секретов. Позже стало известно, что к добыванию атомных секретов причастны И. А. Склярова, С. Д. Кремер, Ш. Радо, М. Романов, Дельмар. Вполне возможно, когда-нибудь станут известны и другие имена. Смогли бы советские ученые и инженеры создать ядерное оружие без помощи разведки? Никаких сомнений в том, что они способны были решить все эти проблемы вполне самостоятельно, нет. Ведь следующие образцы советского ядерного оружия были и легче, и в два раза мощнее американской бомбы, и по габаритам в полтора раза меньше. Но другое дело — факторы затрат и времени. Разведывательные данные позволили И. В. Курчатову своевременно ориентировать участников советского атомного проекта и не тратить ресурсы и время на проработку множества дополнительных путей, на проверку тупиковых или, попросту говоря, возможных, но более трудоемких вариантов, проведение которых в то время, когда страна жила под лозунгом «Все для фронта, все для победы», было затруднено ввиду недостаточности экспериментальной базы. Создание ядерного оружия в нашей стране явилось результатом прежде всего усилий нашей науки, таких ее выдающихся представителей, как Курчатов, Харитон, Зельдович и многие другие. Атомная бомба — это не такое простое устройство, которое можно где-то подсмотреть, а потом у себя скопировать. Если бы наша работа не подошла вплотную к постижению тайн атомного ядра, то она просто не смогла бы понять и оценить информацию, которую добывала наша разведка по ядерной проблематике. Сегодня это — история, а в изложении истории нередко бывают перехлесты: то что-то старательно замалчивается, то, наоборот, выпячивается. Разведке не нужны чужие «лавры». Ей вполне достаточно своих собственных. А заслуга разведки в данном случае заключалась в том, что она своевременно уловила важную тенденцию в развитии науки и техники с колоссальным военным потенциалом и сумела получить информацию, позволившую ускорить, именно ускорить работы по созданию ядерного оружия в нашей стране. Курчатов как-то обронил в своем кругу: разведка обеспечила пятьдесят процентов успеха в создании атомной бомбы. И первый советский атомный заряд был изготовлен по американскому образцу с помощью сведений, полученных от К. Фукса. По словам академика Ю. Харитона, когда вручались правительственные награды участникам советского атомного проекта, И. В. Сталин, удовлетворенный тем, что американской монополии в этой области не существует, заметил: «Если бы мы опоздали на один-полтора года, то, наверное, испробовали бы этот заряд на себе».
