ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ДИРЕКТОРА ЗА УБЫТКИ, ПРИЧИНЕННЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННОМУ ОБЩЕСТВУ
Ф. О. БОГАТЫРЕВ
Богатырев Федор Олегович Родился 24 сентября 1976 г. в г. Москве. Кандидат юридических наук, магистр частного права. В 1997 г. окончил Российскую правовую академию, в 1999 г. — магистратуру Российской школы частного права (магистерская диссертация «Залог прав», научный руководитель — проф. М. И. Брагинский). В 2003 г. защитил кандидатскую диссертацию на тему «Обязательство с нематериальным интересом» (научный руководитель — проф. М. И. Брагинский). С 1997 по 1998 г. работал в банках «Российский кредит», «ОНЭКСИМ Банк», с 1999 г. — в Институте законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ (с 2003 г. — старшим научным сотрудником). С 2003 г. работает юристом в юридической фирме «АЛРУД». С 2000 по 2003 г. преподавал в Московской гуманитарно-социальной академии, в Российской правовой академии Министерства юстиции РФ (лекции по гражданскому праву, спецкурсы «Общее учение об обязательстве», «Залоговое право»). Автор ряда статей по гражданскому праву в журналах и сборниках («Хозяйство и право», «Журнал российского права», «Законодательство», «Актуальные проблемы гражданского права», Комментарий судебной практики, Комментарий судебно-арбитражной практики).
Директор (генеральный директор, председатель правления и пр.) хозяйственного общества (акционерного общества, общества с ограниченной (дополнительной) ответственностью), являющийся его единоличным исполнительным органом, несет перед этим обществом гражданскую (имущественную) ответственность за убытки, возникшие в результате ненадлежащего управления. Эта идея достаточно последовательно проводится в отечественном законодательстве в сфере хозяйственных обществ, однако за лаконичностью данного тезиса следует большое количество трудных теоретических и практических вопросов, наличие которых не в последнюю очередь препятствует полноценной реализации института ответственности директоров. По этой причине, а также в силу того, что доказать факт убытков и их размер, в частности, по данной категории споров в судах чрезвычайно сложно, судебная практика все еще крайне бедна делами, касающимися ответственности директоров, и практически не встретить дел, которые заканчивались бы решением о взыскании с директора убытков <*>. Хотя совершенно очевидно, что размах злоупотреблений и всякого рода ошибок при выполнении функций исполнительного органа хозяйственного общества весьма значителен. ——————————— <*> Редкими примерами удовлетворения требования к директору о возмещении убытков являются Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 27 мая 2003 г. N Ф08-1555/2003 (убытки причинены акционерному обществу) и Постановление Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 22 сентября 2005 г. N А33-25557/04-С1-Ф02-4683/05-С2 (убытки причинены обществу с ограниченной ответственностью).
Законодательная регламентация ответственности директора перед хозяйственным обществом исчерпывается положениями ГК РФ, Трудового кодекса (далее — ТК РФ), Федерального закона «Об акционерных обществах» (далее — Закон об АО) и Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» (далее — Закон об ООО). Общей нормой, устанавливающей главные черты ответственности директора перед хозяйственным обществом, является п. 3 ст. 53 ГК РФ. Данный пункт предусматривает, что лицо, которое в силу закона или учредительных документов юридического лица выступает от его имени, должно действовать в интересах представляемого им юридического лица добросовестно и разумно. Оно обязано по требованию учредителей (участников) юридического лица, если иное не предусмотрено законом или договором, возместить убытки, причиненные им юридическому лицу. Законы о хозяйственных обществах развивают эти положения ГК РФ, при этом, отбрасывая некоторые редакционные различия между этими законами, регулирование вопросов ответственности директора перед обществом почти идентично (что неудивительно, учитывая схожесть отношений по управлению обоими хозяйственными обществами). Если взглянуть на ключевые нормы законов о хозяйственных обществах по рассматриваемой проблеме, то они суть следующие. В соответствии с п. 1 ст. 71 Закона об АО и п. 1 ст. 44 Закона об ООО единоличный исполнительный орган хозяйственного общества при осуществлении своих прав и исполнении обязанностей должен действовать в интересах хозяйственного общества добросовестно и разумно. Как указано в п. 2 ст. 71 Закона об АО и п. 2 ст. 44 Закона об ООО, единоличный исполнительный орган несет перед хозяйственным обществом ответственность за убытки, причиненные его виновными действиями (бездействием), если иные основания и размер ответственности не установлены федеральными законами. Пункт 3 ст. 71 Закона об АО и п. 3 ст. 44 Закона об ООО предусматривают, что при определении оснований и размера ответственности единоличного исполнительного органа должны быть приняты во внимание обычные условия делового оборота и иные обстоятельства, имеющие значение для дела. Право иска принадлежит как самому хозяйственному обществу, так и его участнику (в акционерном обществе — акционеру, владеющему не менее чем одним процентом размещенных обыкновенных акций общества) <*>. ——————————— <*> Нормы об ответственности директоров за убытки перед обществом известны истории нашего гражданского права и содержались, в частности, в проекте Гражданского уложения Российской империи, а также в ГК РСФСР 1922 г.
Основание ответственности директора: нарушение договора или деликт
Прежде чем перейти к подробному разбору условий, при наличии которых хозяйственное общество может привлечь директора к ответственности, необходимо предварительно уяснить, о какой ответственности директора говорит закон: договорной или деликтной. Само собой разумеется, что ответ на этот вопрос весьма важен ввиду различия в регулировании того и другого вида гражданской ответственности. Достаточно сказать, что квалификация ответственности директора в качестве деликтной лишает смысла саму постановку вопроса о праве хозяйственного общества и директора устанавливать условия ответственности в договоре между ними (в том числе ограничивать ответственность директора тем или иным образом). Нелишне также напомнить, что при присуждении возмещения вреда, причиненного гражданином по неосторожности, суд может уменьшить его размер, принимая во внимание имущественное положение причинителя вреда. Напротив, нормы о договорной ответственности не знают такого основания для снижения размера ответственности <*>. ——————————— <*> Если быть точным, не знают нормы о договорной гражданской ответственности. Решение этого вопроса по нормам ТК РФ не такое однозначное (см. об этом далее).
Ответ на поставленный вопрос зависит от того, в каких отношениях состоят между собой директор и юридическое лицо. В настоящее время в отечественной литературе уже достаточно устоялся взгляд на то, что внутри корпорации возникают корпоративные отношения гражданского права, свидетельством чего является включение корпоративных отношений в систему гражданских прав (наряду с традиционными видами), что впервые сделано в учебнике гражданского права Московского университета в издании 1998 г. <*>; разработка теории корпоративных отношений активно ведется на монографическом уровне <**>. ——————————— <*> Гражданское право: Учебник. В 2 т. Т. 1 / Отв. ред. Е. А. Суханов. 2-е изд., перераб. и доп. М.: БЕК, 1998. С. 103 (автор — В. С. Ем); В. А. Белов относит корпоративные права к группе прав участия в общей или чужой деятельности, куда, по его классификации, входят членские, товарищеские и корпоративные права (Белов В. А. Гражданское право. Общая и особенная части: Учебник. М.: ЮрИнфоР, 2003. С. 806 и сл.). <**> См., например: Козлова Н. В. Правосубъектность юридического лица. М.: Статут, 2005.
Если наличие корпоративных отношений между участником (членом) юридического лица и самим юридическим лицом не вызывает сомнений и вполне согласуется с реальностью, то связь «юридическое лицо — директор» не очевидна как корпоративное отношение. Причина этого, на наш взгляд, заключается в том, что до конца не ясно, кто в точности является субъектами данного корпоративного отношения. Есть ли основания полагать, что на стороне юридического лица на самом деле выступает не юридическое лицо, а его высший орган — общее собрание участников; на стороне же директора — не физическое лицо, а именно исполнительный орган? Иными словами, вопрос формулируется так: допустимо ли считать рассматриваемое отношение как отношение между органами юридического лица? Само собой разумеется, что по такому сложному вопросу нет единства мнений в цивилистической литературе <*>. Следует отметить, что коллегиальные и единоличные органы юридического лица во внутренних отношениях действуют не как простая совокупность лиц (общее собрание, совет директоров и т. д.) или как физическое лицо в личном качестве (единоличный исполнительный орган). Можно утверждать, что и те, и другие действуют именно как органы. Принимается решение общего собрания или совета директоров, это решение — самостоятельный акт (сделка) именно органа юридического лица, хотя за ним, безусловно, стоит совокупность волеизъявлений (сделок) членов данного органа. Но, повторим, это самостоятельный акт, а не простая совокупность волеизъявлений, поэтому сообщенные, к примеру, директору указания (совпадающие по содержанию) от всех участников общества по вопросу компетенции общего собрания, не имеют никакого юридического значения (не могут быть признаны за волеизъявление общего собрания) и необязательны для директора. Физическое лицо, являющееся единоличным исполнительным органом, представляя вышестоящему органу, к примеру, отчет, также действует в качестве органа. ——————————— <*> Против — Н. В. Козлова (Козлова Н. В. Указ. соч. С. 352 и сл.), которая говорит о рассматриваемом корпоративном отношении только как об отношении «юридическое лицо — директор», В. С. Кононов (Кононов В. С. Корпоративные правоотношения: понятие, признаки, сущность // Актуальные проблемы гражданского права. Сб. статей. Вып. 9 / Под ред. О. Ю. Шилохвоста. М.: Норма, 2005. С. 91 — 92). За — М. А. Рожкова (Рожкова М. А. Корпоративные отношения и возникающие из них споры // Вестник ВАС РФ. 2005. N 9. С. 143 и сл.).
В пользу того, что органы юридического лица являются реальными участниками корпоративных отношений внутри юридического лица, может говорить еще следующее соображение. Если признать, что в отношениях «юридическое лицо — директор» общее собрание (или совет директоров) принимает от имени общества решение, которое обязан реализовать директор (например, принимается решение о выпуске дополнительных акций, это решение должен будет выполнить директор, подготовив и подав все необходимые для регистрации выпуска документы), то необходимо признать, что выполнение этого решения осуществляется директором также от имени общества. По такой схеме корпоративное отношение «юридическое лицо — директор» не выстраивается, так как его участники совпадают с точки зрения личности (у нас на самом деле получается отношение «юридическое лицо — юридическое лицо»). Проблема совпадения личности встанет еще острее, если российский закон допустит (а это может иметь место уже в недалеком будущем) возможность оспаривания актов (решений) органа юридического лица другим органом (очевидно, нижестоящим, так как вышестоящему может быть предоставлено право отменять решение нижестоящего органа) того же юридического лица <*>. ——————————— <*> Между прочим, германское законодательство предоставляет правлению акционерного общества право на оспаривание решения общего собрания акционеров (§ 245 германского Акционерного закона от 6 сентября 1965 г.) (приводится по изданию: Германское право. Ч. II. Торговое уложение и другие законы / Пер. с нем. Серия: Современное зарубежное и международное частное право. М.: МЦФЭР, 1996).
Несмотря на то что законы о хозяйственных обществах говорят об ответственности именно членов совета директоров, членов правления (но не совета директоров, правления) и подразумевают ответственность директора как физического лица (но не директора как органа), эти факты, конечно, не лишают смысла постановку вопроса об участии в корпоративных отношениях органов юридического лица, поскольку отношения по ответственности носят самостоятельный характер, хотя и возникают на основании нарушения корпоративных прав. Достаточно сказать, что участники отношений по ответственности могут не совпадать с участниками отношений, которые были нарушены (и такое, как известно, не редкость в гражданском праве). Н. В. Козлова, с одной стороны, признает, что корпоративное отношение возникает между организацией и физическим лицом, являющимся единоличным исполнительным органом данной организации <*>; с другой — обосновывает на почве п. 2 ст. 27 АПК РФ юридическую допустимость участия органа юридического лица в арбитражном процессе в качестве стороны <**>. Однако, если орган юридического лица признать участником процесса, тогда его необходимо признать субъектом гражданского (корпоративного) права, коль скоро мы говорим о споре, вытекающем из гражданского корпоративного отношения. В этом плане более последовательна М. А. Рожкова, говоря, что «ОРГАНЫ КОРПОРАЦИИ, КОТОРЫЕ ВО «ВНЕШНИХ» ОТНОШЕНИЯХ НЕ РАССМАТРИВАЮТСЯ КАК САМОСТОЯТЕЛЬНЫЕ СУБЪЕКТЫ ПРАВА, В КОРПОРАТИВНЫХ ОТНОШЕНИЯХ ПРИОБРЕТАЮТ СТАТУС САМОСТОЯТЕЛЬНОГО СУБЪЕКТА, КОТОРЫЙ ОБЛАДАЕТ СУБЪЕКТИВНЫМИ ПРАВАМИ И НЕСЕТ ОБЯЗАННОСТИ, ОБЕСПЕЧЕННЫЕ ВОЗМОЖНОСТЬЮ ПРИМЕНЕНИЯ К НЕМУ МЕР ОТВЕТСТВЕННОСТИ» <***> (курсив и кавычки автора. — прим. Ф. Б.). ——————————— <*> Козлова Н. В. Указ. соч. С. 360. <**> Там же. С. 399. <***> Рожкова М. А. Указ. соч. С. 143.
И все же признать органы юридического лица субъектами корпоративного отношения мешает тот факт, что они не обладают имущественной самостоятельностью, на них невозможно возложить гражданскую (имущественную) ответственность. Привлечь к имущественной ответственности, говоря строго юридически, можно только физическое лицо, выполняющее функции исполнительного органа, но не сам исполнительный орган. Убытки от ненадлежащего управления возникают в имущественной сфере юридического лица, а не высшего органа управления. В связи с этим следует скорее присоединиться к тому мнению, что корпоративное отношение (если оно в принципе имеет место) возникает между юридическим лицом и физическим лицом (действующим в качестве исполнительного органа). Корпоративное отношение между юридическим лицом и его директором не есть договорное отношение, так как директор назначается на должность в силу одностороннего акта юридического лица (решение общего собрания участников, иного органа), который для его действительности (завершенности) не требует принятия со стороны директора. Таким образом, нарушение директором корпоративного отношения, являющееся основанием для привлечения его к ответственности, должно признаваться нарушением внедоговорным. Следует ли из этого вывод, что директор отвечает перед юридическим лицом в силу обязательства из причинения вреда, т. е. является ли ответственность директора деликтной? Ответ на поставленный вопрос осложняется тем фактом, что наряду с корпоративным отношением юридическое лицо и директор связаны между собой отношением из трудового договора. В литературе уже было высказано мнение, что между директором и юридическим лицом складываются два типа отношений: корпоративные отношения, возникающие в силу факта назначения физического лица на должность директора, и трудовые отношения, основанные на трудовом договоре <*>. ——————————— <*> См.: Козлова Н. В. Указ. соч. С. 355 и сл.
В то же время отсутствие полной ясности в характере отношений между юридическим лицом и его директором делает задачу разграничения этих двух типов отношений очень сложной. П. Степанов указывает на то, что Закон об АО исходит из возможности существования определенных правоотношений между исполнительными и руководящими органами (общее собрание, совет директоров) <*>. Автор приводит пример, основанный на п. 1 ст. 69 Закона об АО, которым предусматривается, что исполнительные органы подотчетны совету директоров и общему собранию. Однако он также наталкивается на проблему природы данных отношений и их субъектного состава. На основе верного тезиса, что «гражданские отношения могут существовать только между самостоятельными субъектами, но не между его частями», автор, по нашему мнению, стал двигаться в неверном и противоречивом направлении. Утверждая, что отношения между акционерным обществом и исполнительными органами представляют собой «внутриорганизационные обязательственные отношения», П. Степанов по сути допускает отношения между целым и частью. К тому же он сводит их практически только к трудовым, указывая на то, что они регулируются «не столько гражданским, сколько трудовым правом», хотя далее при обсуждении отношений между акционерным обществом и физическим лицом, осуществляющим функции единоличного исполнительного органа, он не раз упоминает о наличии внутрикорпоративных гражданских отношений. Более того, по П. Степанову, получается, что отношения между акционерным обществом и единоличным исполнительным органом скорее трудовые, а отношения с физическим лицом, осуществляющим функции единоличного исполнительного органа, «скорее гражданские, нежели трудовые» <**>, и это вконец запутывает дело. ——————————— <*> Степанов П. Правовая квалификация отношений, возникающих между единоличным исполнительным органом и акционерным обществом // Хозяйство и право. 2002. N 12. С. 92. <**> Степанов П. Указ. соч. С. 92 — 94.
В силу трудового договора между хозяйственным обществом и директором на директора возлагается обязанность надлежащего управления юридическим лицом. Причинение хозяйственному обществу убытков в результате ненадлежащего выполнения директором своих обязанностей должно признаваться нарушением трудового договора и влечь за собой ответственность директора (работника) перед его контрагентом — хозяйственным обществом (работодателем). Эта ответственность является договорной, так как она возлагается за нарушение договора. Известно, что трудовое законодательство не знает понятия «договорная ответственность» (и тем более оно не использует более широкое понятие «гражданская ответственность») для выражения характера санкций, возлагаемых за нарушение трудового договора. Трудовое законодательство оперирует понятием «материальная ответственность». Однако различие только в терминах, а по существу материальная ответственность — та же самая гражданская (договорная) ответственность. Для этого достаточно взглянуть на разд. XI ТК РФ («Материальная ответственность сторон трудового договора»). В соответствии со ст. 233 ТК РФ материальная ответственность стороны трудового договора наступает за ущерб, причиненный ею другой стороне этого договора в результате ее виновного противоправного поведения (действия или бездействия). Как видно, материальная ответственность по ТК РФ основана на тех же принципах, что и гражданская ответственность: имущественный характер ответственности, необходимыми условиями являются противоправность, вина, причинная связь, убытки потерпевшего <*>. ——————————— <*> Небезынтересно будет обратиться к тому, как специалисты по трудовому праву отграничивают материальную ответственность от гражданской ответственности. В одном из современных учебников по трудовому праву говорится: «Существенным отличием материальной ответственности по трудовому праву от иных видов имущественной ответственности (гражданской. — Ф. Б.) является следующее: [1] возмещению подлежит лишь прямой действительный ущерб и не возмещаются неполученные доходы (упущенная выгода); [2] взыскание осуществляется из заработной платы работника (т. е. не обращается на имущество) и ограничивается суммами, соразмерными с величиной заработной платы; [3] в подавляющем большинстве случаев решение о привлечении к ответственности принимает работодатель, который сам же и реализует это решение, обращая взыскание на заработную плату работника» (см.: Трудовое право России: Учебник / Под ред. С. П. Маврина, Е. Б. Хохлова. М.: Юристъ, 2003. С. 453; автор главы — А. В. Гребенщиков). Указанные автором признаки материальной ответственности соответствуют действительности, но они вряд ли могут быть основанием для строгого размежевания (и, значит, противопоставления) материальной и гражданской ответственности. В самом деле, неужели гражданскому праву неизвестны случаи ограничения ответственности одного контрагента перед другим пределами реального ущерба? Конечно, известны и в немалом количестве! С другой стороны, само трудовое законодательство знает случаи расширения объема ответственности (так называемая полная материальная ответственность или даже возмещение всех убытков директором организации). Относительно того, что работодатель не обращает взыскание на имущество работника и принимает решение о привлечении работника к ответственности самостоятельно, обращая взыскание на его заработную плату, можно сказать следующее. За громкими словами о «власти» работодателя самостоятельно привлекать работника к ответственности кроется обычная фактическая возможность удержать причитающиеся работнику деньги. Работодатель действительно не обращает взыскание на имущество работника, так как невыплаченная заработная плата еще не составляет собственности работника. Удерживая причитающиеся работнику деньги, работодатель, говоря цивилистическим языком, зачитывает требование работника к работодателю о выплате заработной платы требованием к работнику о возмещении ущерба. В гражданско-правовых отношениях такое также возможно и происходит на каждом шагу, когда кто-либо, имея фактическую возможность самостоятельно привлечь к ответственности своего контрагента, делает это. Например, покупатель может удержать из покупной цены часть, которая приходится на ответственность продавца за недостатки проданной вещи (или ответственность в форме уплаты неустойки за просрочку), привлекая таким образом контрагента к ответственности своим решением. Возвращаясь к особенностям материальной ответственности, можно указать на ст. 248 ТК РФ, которая предписывает судебный порядок взыскания ущерба с работника, если сумма ущерба, подлежащего взысканию с работника, больше среднемесячного заработка. Л. А. Чиканова отмечает, что материальная ответственность работника по трудовому праву имеет некоторые сходные черты с имущественной ответственностью граждан по нормам гражданского права. Однако, по ее мнению, между этими видами юридической ответственности есть и серьезные различия. Учитывая, что стороны трудового правоотношения находятся в неравном положении, работник, как более слабая сторона, несет ограниченную материальную ответственность перед работодателем. По этой же причине нормы трудового права, регламентирующие основания, пределы и порядок возмещения материального ущерба, носят императивный характер. Они установлены законом и не могут быть изменены по соглашению сторон (Трудовое право России: Учебник / Под ред. Ю. П. Орловского, А. Ф. Нуртдиновой. М.: МЦФЭР, 2004. С. 517 — 519). Хорошо известно, что гражданское право также учитывает специфику тех или иных отношений для ограничения и императивного регулирования ответственности, в том числе по мотиву участия в таких отношениях слабой стороны (характерный пример — отношения гражданского права с участием потребителей).
Трудовое законодательство в части регулирования трудового договора сплошь и рядом использует хорошо разработанные цивилистикой понятия и категории. За примерами далеко ходить не надо — можно их взять из упомянутого разд. XI ТК РФ. В нем встречаются такие давно известные (и разработанные) цивилистике понятия, как моральный вред, упущенная выгода, непреодолимая сила и др. Нередко цивилистические категории по политическим соображениям выражаются в трудовом законодательстве другими словами (порой коверкающими устоявшееся словоупотребление) или вообще прямо не следуют из текста актов трудового законодательства, но, безусловно, учитываются ими <*>. ——————————— <*> Игнорирование «цивилистического материала» приводит к очевидным несуразицам, когда, например, по ст. 79 ТК РФ предусматривается расторжение трудового договора с истечением срока его действия, тогда как в этом случае договор прекратился в силу истечения срока и строго юридически нечего расторгать. Расторжение договора происходит по воле стороны, в противном случае договор прекращается в силу самого события истечения срока.
При рассмотрении вопросов ответственности директора за нарушение трудового договора необходимо, по нашему мнению, исходить из того, что отношение из этого договора есть такое же имущественное отношение равных между собой участников. Пресловутая «власть» работодателя заключается в праве требовать от должника исполнения взятого им на себя обязательства: выполнять определенную работу. Эта же «власть» работодателя устанавливать трудовой распорядок, естественно, не превращает отношения из трудового договора в отношения «власти и подчинения». Гражданско-правовые отношения часто дают примеры того, как один контрагент диктует условия договора другому (в силу экономической, хозяйственной власти) или устанавливает определенный «распорядок» для другого <*>. Например, собственник здания, сдающий помещения внаем, часто устанавливает определенный режим пользования помещениями всеми арендаторами (время пропуска посетителей или даже пользования помещениями самими арендаторами, ограничения по курению в здании и т. д.). Не надо забывать, что на распорядок, устанавливаемый работодателем, работник сам соглашается и в его воле уйти из-под «власти» работодателя, расторгнув договор. ——————————— <*> Нам часто приходится присоединяться к договорам, условия которых заранее разработаны продавцом товаров (подрядчиком, исполнителем и др.), не имея возможности обсуждать их и что-либо изменять. Этими условиями нам навязывают определенный распорядок действий, которому остается только подчиниться либо вообще отказаться от вступления в договор с более сильным контрагентом. Несмотря на это, договор присоединения регулируется гражданским правом, которое находит возможность (и еще не полностью исчерпало потенциал в этом направлении) защиты слабой, присоединившейся стороны.
Само собой разумеется, что все эти рассуждения не имеют целью отрицать факт наличия отношений между неравными в экономическом плане контрагентами (один из которых находится в экономической зависимости от другого) и необходимость в связи с этим специального трудового законодательства, предмет регулирования которого должен охватывать в том числе отношения из трудового договора. Но коль скоро эти отношения входят в область частноправовых отношений, было бы неправильно выстраивать китайскую стену между двумя близкими отраслями законодательства. В этой статье, конечно, не место развивать дискуссию о самостоятельности трудового права <*>, но будет полезно, если трудовое законодательство будет опираться, по крайней мере субсидиарно, на нормы гражданского законодательства в тех случаях, когда речь идет об изначально цивилистических институтах <**>. ——————————— <*> По этому вопросу нам близко мнение М. И. Брагинского, который рассматривает трудовое право как часть гражданского (см.: Брагинский М. И. О месте гражданского права в системе «право публичное — право частное» // Проблемы современного гражданского права. Сб. статей / Отв. ред. В. Н. Литовкин, В. А. Рахмилович. М.: Городец, 2000. С. 46 и сл.). Кстати сказать, отмеченная М. И. Брагинским еще до появления нового ТК РФ тенденция проникновения цивилистических институтов в постсоветское трудовое законодательство получила дальнейшее развитие в новом ТК РФ. ТК РФ, например, впервые закрепил право работника на взыскание с работодателя процентов при просрочке выплаты заработной платы (т. е. был введен аналог института процентов за пользование чужими денежными средствами по ст. 395 ГК РФ). М. И. Брагинский предлагал взять этот способ защиты из арсенала гражданского права (Там же. С. 78). <**> К такому же выводу приходят некоторые представители науки трудового права. Например, С. Ю. Головина отмечает, что договор как «институт трудового права сформировался в рамках цивилистики, в связи с чем обращение к гражданско-правовым конструкциям актуально и своевременно» (Головина С. Ю. Договорные конструкции трудового права // Цивилистические записки. Межвузовский сборник научных трудов. Вып. 3. К 80-летию С. С. Алексеева. М.: Статут, 2004. С. 290).
Надо сказать, что новый ТК РФ пошел, хотя и очень робко, по правильному пути. С учетом того, что ответственность работника за нарушение трудового договора носит имущественный характер, ТК РФ нашел возможным в ст. 277 отослать по вопросу о расчете убытков к гражданскому законодательству. Некоторые авторы также не считают неправильным обращаться к гражданскому праву для регулирования трудовых отношений тогда, когда акты трудового законодательства не предусматривают исчерпывающего регулирования <*>. ——————————— <*> Например, Л. А. Чиканова в учебнике по трудовому праву пишет применительно к материальной ответственности сторон трудового договора: «Трудовое законодательство не дает общего определения понятия ущерба. В связи с этим при определении понятия ущерба следует учитывать положения ст. 15 ГК РФ, в которой дается определение убытков, подлежащих возмещению, в частности, в случае причинения вреда имуществу» (Трудовое право России: Учебник / Под ред. Ю. П. Орловского, А. Ф. Нуртдиновой. М.: МЦФЭР, 2004. С. 505).
Таким образом, при решении вопросов трудового договорного права мы полагаем возможным обращаться к актам гражданского законодательства в тех случаях, когда тот или иной вопрос не решен в трудовом законодательстве, но с учетом принципов, которые заложены в трудовом законодательстве <*>. ——————————— <*> Аналогичным образом предлагает применять гражданское законодательство к трудовым отношениям С. Ю. Головина: «Нормы договорного права, установленные ГК РФ, следует применять лишь при выявлении пробела в правовом регулировании трудовых отношений и при условии, что они не противоречат основным принципам трудового права, закрепленным в ст. 2 ТК РФ» (Головина С. Ю. Указ. соч. С. 291).
Из всего сказанного выше следует, что директор и юридическое лицо связаны между собой как внедоговорным (гражданским корпоративным) отношением, так и договорным (трудовым). Это приводи т к тому, что один фактический состав — причинение хозяйственному обществу убытков — создает конкуренцию оснований, из которых может проистекать требование общества к директору о возмещении убытков. Требование из нарушения корпоративного отношения является деликтным требованием <*> и подчиняется нормам гражданского права, в частности правилам гл. 59 ГК РФ «Обязательства вследствие причинения вреда». Требование из нарушения трудового договора является договорным требованием, которое регулируется трудовым законодательством. ——————————— <*> Б. Р. Карабельников применительно к ответственности члена совета директоров перед акционерным обществом полагает, что ответственность члена совета директоров является внедоговорной, а именно «ответственностью за нарушение внедоговорных обязательств», но при этом, по его мнению, нет оснований говорить о возникновении деликтных отношений. Автор утверждает, что, причиняя обществу убытки, член совета директоров нарушает обязательство действовать «добросовестно и разумно», возложенное на него Законом об АО. По мнению Б. Р. Карабельникова, это некое особое внедоговорное обязательство, которое допустимо, так как п. 1 ст. 8 ГК РФ содержит неисчерпывающий перечень оснований возникновения гражданских прав и обязанностей (Карабельников Б. Р. Трудовые отношения в хозяйственных обществах. М.: ИД ФБК-ПРЕСС, 2003. С. 80). Мы не думаем, что Закон об АО предусматривает какое-либо особое основание ответственности члена совета директоров, так как правовая связь члена совета директоров с акционерным обществом и условия возложения на первого ответственности перед вторым полностью совпадают с фактическим составом деликтной ответственности. К тому же с формальной точки зрения основание возникновения такого внедоговорного обязательства не укладывается в рамки п. 2 ст. 307 ГК РФ, по которому обязательства возникают из оснований, предусмотренных ГК РФ. Правило п. 2 ст. 307 ГК РФ является специальным по отношению к п. 1 ст. 8 ГК РФ, поэтому вытесняет последнее.
Хорошо известно, какой острой была дискуссия о проблеме конкуренции исков — договорного и вещного, договорного и деликтного — в литературе по гражданскому праву советского периода; и сейчас, в наше время, эта дискуссия продолжается. Как и тогда, в современной литературе большинство правоведов выступают против права управомоченного выбирать основание для требования. Практика также скорее против конкуренции. Надо отметить, что если конкуренция в рамках гражданско-правовых отношений основана на выборе института гражданского права, то рассматриваемая нами конкуренция является конкуренцией оснований, регулируемых различными отраслями законодательства. Этот момент делает конкуренцию требований из отношений «юридическое лицо — директор» еще более недопустимой. По нашему мнению, проблему конкуренции требований юридического лица к директору следует решить в пользу требования, вытекающего из трудового договора (договорного требования). Разумным основанием для такого вывода является тот факт, что трудовой договор есть акт двусторонний, который применительно к конкретному отношению взаимно определяет права и обязанности юридического лица и директора. Трудовой договор часто представляет собой баланс между объемом труда, ответственностью за его ненадлежащее выполнение и размером вознаграждения, поэтому нельзя не принимать во внимание в первую очередь содержание этого акта, а также законодательства, его регулирующего. В связи с тем, что ответственность директора перед юридическим лицом является договорной, из этого, как принцип, следует, что условия и пределы ответственности директора могут регулироваться не только законодательством, но и трудовым договором.
Условия привлечения директора к ответственности
Необходимо обратить внимание на те условия, при наличии которых на директора может быть возложена имущественная ответственность за нарушение трудового договора. В соответствии со ст. 233 ТК РФ материальная ответственность стороны трудового договора наступает за ущерб, причиненный другой стороне в результате ее виновного противоправного поведения. Из этой нормы вытекает, что для возложения имущественной ответственности на директора необходимо наличие следующих условий: в действиях (бездействии) директора должна быть противоправность; должна существовать причинная связь между поведением директора и возникшими убытками; в действиях (бездействии) директора должна быть вина; хозяйственное общество должно понести убытки.
Противоправность
Хотя в ст. 71 Закона об АО и ст. 44 Закона об ООО ничего не сказано о противоправности поведения директора как условии возложения на него ответственности, такое требование вытекает из ст. 233 ТК РФ. К тому же это принцип любой юридической ответственности <*>. Противоправность поведения директора заключается в том, что его действия (бездействие) нарушают норму права, выраженную в каком-либо законе, ином нормативном акте, а также в ином источнике права. Само собой разумеется, что речь идет не только о нормах, регламентирующих деятельность директора как органа юридического лица, но прежде всего о нормах, относящихся к деятельности самого юридического лица, от имени которого действует директор, к каким бы отраслям законодательства не относилась нарушенная норма. ——————————— <*> Гражданское право в силу п. 3 ст. 1064 ГК РФ допускает из этого принципа исключения в отношении деликтных обязательств, когда законом может быть предусмотрена ответственность за правомерное поведение.
Применительно к проблеме противоправности встает вопрос, является ли поведение директора противоправным, если он своим поведением нарушает какое-либо условие трудового договора с хозяйственным обществом и при этом не нарушает какую-либо норму права <*>. Поставленный вопрос относится к давнему спору в литературе гражданского права о том, всегда ли нарушение субъективного права является одновременным нарушением и нормы права, и наоборот, может ли норма права быть нарушенной без нарушения субъективного права. О. С. Иоффе полагал, что в силу «диалектической взаимосвязи, существующей между нормой права и правоотношением, невозможно нарушить правовую норму без нарушения конкретного правоотношения, как и нельзя нарушить правоотношение, не нарушив в то же время закрепляющей его правовой нормы» <**>. ——————————— <*> Например, хозяйственное общество включило в трудовой договор условие об обязанности директора заручиться согласием правления общества на любую сделку, превышающую определенную договором сумму, а директор нарушил это условие. <**> Иоффе О. С. Ответственность по советскому гражданскому праву // Иоффе О. С. Избранные труды. В 4 т. Т. 1. Правоотношение по советскому гражданскому праву. Ответственность по советскому гражданскому праву. СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. С. 285 — 286.
Если говорить о договорах, регулируемых гражданским правом, то всякое нарушение договора сопровождается нарушением нормы права, благодаря наличию ст. 309 ГК РФ, согласно которой обязательства должны исполняться надлежащим образом в соответствии с условиями обязательства и требованиями закона, иных правовых актов, а при отсутствии таких условий и требований — в соответствии с обычаями делового оборота или иными обычно предъявляемыми требованиями. Таким образом, ст. 309 ГК РФ служит запасным вариантом на тот случай, если нарушение обязательства не входит в противоречие с нормой, относящейся к конкретной ситуации. Что касается трудового договора, основанием противоправности должно, по нашему мнению, считаться нарушение ст. 21 ТК РФ. Данная статья предусматривает в числе прочих основных (общих) обязанностей работника обязанность добросовестно исполнять свои трудовые обязанности, возложенные на него трудовым договором. Нельзя обойти вниманием ситуацию, когда директор, не нарушая норму права или какое-либо условие трудового договора, нарушает, однако, локальный акт, принятый хозяйственным обществом <*>. Например, в обществе установлена система премирования, которая подпадает под понятие «стимулирующих выплат» в соответствии со ст. 144 ТК РФ. Директор не выплачивает положенные работникам премии. Работники взыскали с работодателя не только сумму премии, но и проценты в соответствии со ст. 236 ТК РФ <**>. Хозяйственное общество желает отнести уплаченные проценты на счет директора (очевидно, что саму сумму премии нельзя отнести на его счет, так как это выплата того, что причитается работнику с работодателя в силу локального акта). ——————————— <*> В то же время можно сказать, что нарушение локального акта, вероятно, всегда сопровождается нарушением, по крайней мере трудового договора (а через него и нормы права — ст. 21 ТК РФ), поскольку нарушением локального акта нельзя избежать нарушения трудовой функции директора. <**> Надо полагать, что взыскание процентов по ст. 236 ТК РФ на неуплаченную сумму премии является возможным, так как норма этой статьи предусматривает обязанность работодателя уплатить проценты при нарушении работодателем установленного срока выплаты заработной платы, оплаты отпуска, выплат при увольнении и других выплат, причитающихся работнику.
Статья 5 ТК РФ относит к числу источников трудового права локальные нормативные акты <*>. В связи с этим нарушение локального акта само по себе должно считаться противоправным. ——————————— <*> Употребление прилагательного «нормативный» применительно к акту, совершаемому частным лицом (организацией), в дополнение к тому, как редактирована ст. 5 ТК РФ (мы имеем в виду, что редакция статьи ставит в один ряд властные акты и акты частного лица), нельзя признать правильным (в этом, конечно, находит выражение идея якобы применяющегося в трудовых отношениях метода власти и подчинения).
Учредительные документы хозяйственного общества также регулируют отношения между хозяйственным обществом и директором. Можно предположить ситуацию, когда директор нарушает учредительный документ общества, не нарушая при этом какой-либо конкретный запрет или конкретное предписание нормы права, а также трудовой договор либо локальный акт. В этом случае противоправность имеет место, если закон предписывает директору соблюдать учредительные документы. В отношении АО такая норма имеется. В соответствии с п. 2 ст. 11 Закона об АО требования устава общества обязательны для исполнения всеми органами общества и его акционерами. Что касается ООО, то нам не удалось отыскать необходимое указание на этот счет. Вероятно, применительно к ООО можно опереться на общую норму п. 1 ст. 53 ГК РФ, которая предусматривает, что юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительными документами. К источникам права принято относить также обычаи, которые в определенном объеме признаются регулятором отношений частного права. Обычаи не признаются источником регулирования трудовых отношений. Но мы уже говорили выше, что противоправность поведения директора основывается не только и не столько на нарушении норм, регулирующих отношения «работодатель — работник». Противоправность поведения директора часто покоится на противоправности поведения самого хозяйственного общества, которое участвует в отношениях гражданского права. Гражданский закон признает обычай (преимущественно в форме обычая делового оборота) источником гражданского права. Если хозяйственное общество нарушает обычай, этот факт может служить основанием для признания противоправным поведения директора при решении вопроса о его ответственности перед хозяйственным обществом. Необходимо иметь в виду, что, даже если директор не нарушает какой-либо специальный закон (иной нормативный акт, обычай), какое-либо условие трудового договора, учредительные документы или локальные акты, его действия будут считаться противоправными, если будет доказано, что директор действовал недобросовестно либо без должной осмотрительности. Основанием противоправности в такого рода случаях является п. 3 ст. 53 ГК РФ, п. 1 ст. 71 Закона об АО, п. 1 ст. 44 Закона об ООО, в соответствии с которыми директор должен действовать в интересах хозяйственного общества добросовестно и разумно. Например, директор заключил договор за взятку (действует недобросовестно) либо дает распоряжение о перечислении денег в пользу контрагента, если известно, что контрагент не сможет исполнить встречное обязательство, потому что, в частности, находится в преддверии банкротства или предмет исполнения встречной обязанности ничтожен (действует без должной осмотрительности) <*>. ——————————— <*> В арбитражной практике встречаются дела, когда кассационная инстанция кладет в основу постановления об отмене актов судов первой инстанции о взыскании с директора убытков, в частности, тот факт, что сделка, совершенная директором и, по мнению истца, причинившая убытки, не признана в установленном порядке недействительной. При этом истец указывает на недобросовестность директора при совершении сделки и чаще всего речь идет о продаже имущества общества по заниженной цене. В таких случаях вопрос о недействительности сделки не имеет значения для удовлетворения требования о возмещении убытков. Сама по себе продажа по заниженной цене не сообщает сделке юридического порока (за редкими исключениями — кабальная сделка). Истец ставит вопрос о противоправности недобросовестного поведения директора, и его решение не зависит от наличия или отсутствия юридических пороков совершенной директором сделки.
Бездействие директора носит противоправный характер, если в силу указанных выше источников директор должен был совершить то или иное действие, однако воздержался от его совершения. Он должен действовать также тогда, когда по обстоятельствам дела это было бы разумно необходимо. Частным случаем бездействия является непринятие директором мер, необходимых для предотвращения убытков хозяйственного общества. Например, имуществу хозяйственного общества был причинен вред третьим лицом, но директор не организовал работу по сбору доказательств против причинителя вреда для последующего предъявления иска. Если предположить, что ни один из вышеназванных источников прямо не предписывает директору совершить указанные действия, все же следует полагать, что принятие таких мер разумно необходимо, а значит, их непринятие — противоправно.
Причинная связь
При обсуждении вопросов ответственности директора данное условие играет, пожалуй, более важную роль, чем в других сферах человеческой деятельности, так как директор часто руководит большим коллективом людей, которые принимают решения на разных уровнях внутренней организации, из-за чего порой очень трудно установить, чье решение должно быть выделено из цепи решений и квалифицировано в качестве причины возникших убытков. Поведение директора, причиняющее хозяйственному обществу убытки, может выражаться в двух формах: действиях или бездействии. Бездействие, так же как и действие, способно быть причиной возникновения убытков <*>. В хозяйственном обществе директор принимает решения и совершает иные действия (а также воздерживается от совершения действий) с участием коллектива работников. Это участие выражается в том, что часто работники хозяйственного общества готовят для директора соответствующие документы и информацию, а также принимают необходимые на своем уровне решения, формируя, таким образом, основу для решения или иного действия со стороны директора. Поэтому действие (бездействие) директора есть во многих случаях результат, достигнутый благодаря действиям (бездействию) также других работников хозяйственного общества. ——————————— <*> Бездействие имеет юридическое значение (в вопросах ответственности), только когда оно носит противоправный характер. Г. К. Матвеев выразил это формулой: «не каждое бездействие влечет только противоправный результат, равно как и не всякое бездействие (как и не всякое действие) влечет ответственность» (см.: Матвеев Г. К. Основания гражданско-правовой ответственности. М.: Юридическая литература, 1970. С. 128). Обзор мнений и критику по интересному вопросу о каузальности бездействия см. там же. С. 114 и сл.
Как принцип, директор не может и не должен отвечать перед хозяйственным обществом, если вред был причинен действиями (бездействием) других работников. Этот тезис находит прямое выражение в п. 2 ст. 71 Закона об АО и в п. 2 ст. 44 Закона об ООО, в которых указывается на ответственность директора за убытки, причиненные хозяйственному обществу его действиями (бездействием). Вот почему в каждом конкретном случае важным представляется выяснение той роли, которую играл директор в совершении того или иного действия. О. С. Иоффе писал в свое время: «Рассматривая каждое конкретное дело, судебно-арбитражные органы должны исходить из того, что, поскольку результат наступил, имело место и такое обстоятельство, благодаря которому этот результат был превращен из возможного в действительный. Это обстоятельство и должно быть выявлено в первую очередь в целях отграничения его от условий, которые создавали лишь возможность наступления результата» <*>. Опираясь на слова О. С. Иоффе, мы можем сказать, что директор, который, например, выдал доверенность другому работнику, не может отвечать только в силу одного того факта, что на основании выданной им доверенности работник совершил сделку, исполнение которой причинило обществу убытки. Выдача доверенности — это лишь одно из тех условий, которые создали возможность наступления неблагоприятного результата, но не его причина. ——————————— <*> Иоффе О. С. Указ. соч. С. 470.
С учетом специфики деятельности директора необходимо признать, что искомая причинная связь между поведением директора и причиненными обществу убытками налицо в двух абстрактных ситуациях. Во-первых, когда поведение директора не основано на участии актов поведения других работников и, во-вторых, когда на поведение работника(ов) в конкретном случае оказывает решающее воздействие поведение директора. Это деление более чем условно, приведено для наглядности, так как второй случай по большому счету ничем не отличается от первого по той причине, что решающее воздействие поведения директора делает юридически безразличным поведение других работников (по крайней мере, в отношении ответственности директора перед обществом). Их поведение в этом случае рассматривается как условия, которые лишь создавали возможность наступления неблагоприятного результата. Примерами второй ситуации являются случаи, когда убытки были причинены работником, который действовал (бездействовал) по прямому указанию директора (к примеру, главный бухгалтер по указанию директора заключил договор от имени общества, исполнением которого был нанесен вред обществу). Сюда же следует отнести случаи, когда действие (бездействие) работника было прямо одобрено (письменно или устно) директором. Например, работник подготовил отчет директора для совета директоров или общего собрания, содержащий недостоверные данные, а директор одобрил его (мог ли директор обнаружить неправильность содержания отчета — это вопрос вины, см. об этом ниже). Само собой разумеется, что для установления причинной связи не имеет значения, совершены ли директором соответствующие действия в рамках его полномочий или за их пределами.
Вина
ТК РФ не дает понятия вины. Наиболее близкое понимание вины для трудовых отношений содержится в гражданском законе. Полагаем возможным опереться на него <*>. В силу п. 1 ст. 401 ГК РФ лицо признается невиновным, если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства. Пункт 3 ст. 71 Закона об АО и п. 3 ст. 44 Закона об ООО дают определенные ориентиры для суда, подвергающего квалификации поведение директора с точки зрения вины. Согласно этим нормам суд при выяснении вопроса о вине должен принять во внимание обычные условия делового оборота и иные обстоятельства, имеющие значение для дела. ——————————— <*> В. В. Глазырин также допускает для трудовых отношений заимствование понятия вины из гражданского законодательства (Комментарий к Трудовому кодексу РФ. 2-е изд., испр. и доп. / Отв. ред. Ю. П. Орловский. М.: Контракт; Инфра-М, 2004. С. 660).
Используя традиционную цивилистическую классификацию форм вины, можно сказать, что вина директора может выражаться в умысле, грубой неосторожности, простой неосторожности. Понимание умысла достаточно ясно и не требует анализа. Что касается вины в форме грубой неосторожности, то поведение директора должно считаться виновным, если будет признано, что любой управленец такого уровня, принимая во внимание обстановку, в которой действовал директор, мог бы предотвратить наступление вреда. Например, директором совершена сделка, повлекшая наступление убытков для общества. Суд может рассуждать так: при совершении данной сделки любой менеджер такого уровня, будучи в должности директора, мог бы изначально обнаружить убыточность сделки. ТК РФ и законы о хозяйственных обществах не делают каких-либо изъятий относительно форм вины, поэтому директор несет ответственность за вред, даже если он причинен в результате простой неосторожности. Иными словами, если директор совершил какое-либо действие, вредные последствия которого были неочевидны, однако, принимая во внимание навыки данного директора, его квалификацию и обстановку, в которой он действовал, допустимо утверждать, что он мог бы в этих условиях предвидеть наступление вредных последствий, директор несет ответственность за причиненный вред. Таким образом, разница между грубой и простой неосторожностью в степени осмотрительности директора. При грубой неосторожности он не проявляет минимальной осмотрительности, т. е. такой, которая свойственна любому, кто занимает его положение, а необходимость принятия соответствующих мер очевидна. Простая неосторожность слагается из непринятия повышенных мер осмотрительности, принятия которых можно требовать, учитывая личность директора и обстановку, в которой он действовал <*>. ——————————— <*> В советское время гражданскую вину принято было рассматривать скорее с субъективной (психологической) стороны. Наиболее последовательным сторонником такого подхода был Г. К. Матвеев, который давал фактически одинаковое понимание гражданской и уголовной вины. Его взгляд на общее понятие вины прослеживается при разграничении грубой и простой неосторожности. Он писал: «Таким признаком (признаком, разграничивающим простую и грубую неосторожность. — Ф. Б.) может служить различная степень предвидения вредных последствий плюс различная степень долженствования предвидения» (Матвеев Г. К. Указ. соч. С. 294 — 295). По правде сказать, вторая часть данного утверждения — «различная степень долженствования предвидения» — ближе к правильному пониманию гражданской вины и соответствующему различию между грубой и простой неосторожностью.
Раз уж директор несет ответственность за вину, разумеется, что он не отвечает за риск (риск находится за пределами вины). В ст. 239 ТК РФ этот момент выражается в норме, согласно которой материальная ответственность работника исключается в случае возникновения ущерба вследствие непреодолимой силы, нормального хозяйственного риска. Для определения непреодолимой силы необходимо использовать в конкретных случаях ее понятие, содержащееся в п. 3 ст. 401 ГК РФ, а также положения доктрины гражданского права и судебной практики. Ссылка на так называемый нормальный хозяйственный риск может иметь место тогда, когда поведение директора не упречно, т. е. отсутствует его вина, так как он проявил необходимую в данной обстановке осмотрительность. Например, нельзя привлечь директора к ответственности только на основании того факта, что он заключил договор с контрагентом, который не выполнил свои обязательства (из-за чего обществу были причинены убытки), если директор при выборе контрагента проявил обычную осмотрительность. Степень обычной осмотрительности увеличивается пропорционально объему совершаемой сделки и возможным последствиям в результате ее исполнения. Например, при совершении обычных, незначительных сделок, естественно, не требуется проверка бухгалтерского баланса контрагента. Однако в случае намерения совершить значительную по объему сделку, когда есть основания предполагать, что она подпадет под режим крупных сделок, обычная осмотрительность требует проверки бухгалтерского баланса контрагента в целях соблюдения условий совершения крупных сделок при возникновении такой необходимости. Статья 239 ТК РФ предусматривает перечень обстоятельств, наличие которых исключает материальную ответственность работника, т. е. в нашем случае — директора перед обществом. Среди этих обстоятельств названы непреодолимая сила, нормальный хозяйственный риск, крайняя необходимость, необходимая оборона, неисполнение работодателем обязанности по обеспечению надлежащих условий для хранения имущества, вверенного работнику. Последнее обстоятельство основано на вине работодателя. Нельзя исключать иные случаи, когда директор должен быть освобожден от ответственности, либо его ответственность должна быть снижена ввиду наличия вины работодателя (вина работодателя исключает полностью или в части вину работника). ТК РФ не знает понятия смешанная ответственность (смешанная вина), которое известно гражданскому праву (в настоящее время — ст. 404 ГК РФ). Между тем причинение хозяйственному обществу убытков может явиться следствием обоюдной вины: директора и хозяйственного общества. В этом случае снижение размера ответственности директора в соответствии с виной хозяйственного общества является справедливым. По нашему мнению, ссылка на ст. 404 ГК РФ для обоснования уменьшения размера ответственности допустима. В отношениях «юридическое лицо — директор» вина юридического лица (общества) будет выражаться в актах общего собрания или совета директоров. Если директор выполнял решение вышестоящего органа общества, он может рассчитывать на снижение или даже освобождение от ответственности перед обществом тогда, когда он предупреждал вышестоящий орган о том, что выполнение его решения может привести к убыткам для общества. Какое влияние на ответственность директора оказывает исполнение им незаконного решения вышестоящего органа, т. е. решения незаконного по содержанию или принятого с нарушением компетенции и порядка его принятия? Исполнение незаконного решения вышестоящего органа само по себе не ослабляет ответственность директора. Строго говоря, директор вправе не исполнять такое решение, однако фактически часто не в его власти противостоять давлению со стороны вышестоящего органа. Вопрос об уменьшении размера ответственности за исполнение незаконного решения или об освобождении от нее решается опять-таки в зависимости от того, насколько директор противостоял исполнению данного решения. О снижении или об освобождении директора от ответственности не может быть и речи в том случае, если он действовал согласно «инструкции» одного из членов вышестоящего органа (например, одного из участников ООО). Этот вывод основан на том, что указания одного из членов вышестоящего органа общества не имеют юридического значения.
Убытки
В соответствии со ст. 277 ТК РФ руководитель организации несет полную материальную ответственность за прямой действительный ущерб, причиненный организации. Согласно ст. 238 ТК РФ под прямым действительным ущербом понимается реальное уменьшение наличного имущества работодателя или ухудшение состояния указанного имущества, а также необходимость для работодателя произвести затраты либо излишние выплаты на приобретение или восстановление имущества. Статья 238 ТК РФ упоминает также о том, что в понятие прямого действительного ущерба входят затраты работодателя на возмещение ущерба третьим лицам. Как видно, понятие «прямой действительный ущерб» совпадает по объему с понятием «реальный ущерб (положительный ущерб)» гражданского права. Таким образом, указанная статья не предусматривает в качестве общего правила возможность возложения ответственности в полном объеме, т. е. прямой действительный ущерб (реальный ущерб) и упущенную выгоду. Однако, как сказано в ст. 277 ТК РФ, в случаях, предусмотренных федеральным законом, руководитель организации возмещает организации убытки, причиненные его виновными действиями. При этом расчет убытков осуществляется в соответствии с нормами, предусмотренными гражданским законодательством. Для целей ст. 277 ТК РФ такими федеральными законами являются п. 2 ст. 71 Закона об АО и п. 2 ст. 44 Закона об ООО, которые устанавливают ответственность директора за убытки. Таким образом, директор хозяйственного общества обязан возместить обществу как реальный ущерб, так и упущенную выгоду. Правда, названные пункты Законов о хозяйственных обществах отсылают в свою очередь к другим федеральным законам, которые могут предусмотреть иные основания и размер ответственности. Означает ли это, что по вопросу о размере ответственности директора следует возвратиться к ст. 277 ТК РФ (вопрос имеет значение только применительно к размеру ответственности, так как основание ответственности — вина — совпадает в Законах о хозяйственных обществах и ТК РФ)? Полагаем, что нет. Законы о хозяйственных обществах являются специальными законами в отношении ТК РФ, так как предусматривают специальные правила, касающиеся ответственности работника (директора) по трудовому договору, входя в допускаемое противоречие с нормами ТК РФ. Отсылка к другим федеральным законам, содержащаяся в Законах о хозяйственных обществах, означает отсылку к законам, которые регулируют деятельность акционерных обществ и обществ с ограниченной ответственностью в особых сферах (по примеру ст. 1 Закона об АО и ст. 1 Закона об ООО) и которым разрешено устанавливать изъятия на этот счет <*>. ——————————— <*> Иного мнения Т. Ю. Коршунова, которая полагает, что Законы о хозяйственных обществах отсылают к ТК РФ (Комментарий к Трудовому кодексу РФ / Отв. ред. Ю. П. Орловский. 2-е изд., испр. и доп. М.: Контракт; Инфра-М, 2004. С. 753).
Применительно к договорным отношениям гражданское законодательство не дает суду право снижать размер убытков, подлежащих взысканию с неисправного контрагента, в зависимости от степени вины должника, его имущественного положения и тому подобных обстоятельств. В противном случае, возложение гражданско-правовой ответственности не восстанавливало бы в полном объеме имущественное положение потерпевшего, существовавшее до факта нарушения его права <*>. ——————————— <*> Г. К. Матвеев считал, что игнорирование степени вины правонарушителя при определении размера возмещаемого вреда является общим правилом, из которого имеются исключения. В качестве исключений автором приводились примеры, когда по закону применительно к отдельным видам договоров не принималась во внимание какая-либо степень вины должника (в частности, освобождение ссудодателя от ответственности за недостатки при «легкой неосторожности») либо институт смешанной ответственности (Матвеев Г. К. Указ. соч. С. 242 — 246). Приводимые автором примеры некорректны. В первом случае речь идет о полном освобождении от ответственности за определенную степень вины (простую неосторожность), во втором — о вине не причинителя, а потерпевшего (кредитора).
Трудовое законодательство не присоединяется к указанному принципу. В соответствии со ст. 250 ТК РФ орган по рассмотрению трудовых споров может с учетом степени и формы вины, материального положения работника и других обстоятельств снизить размер ущерба, подлежащий взысканию с работника. Снижение размера ущерба, подлежащего взысканию с работника, не производится, если ущерб причинен преступлением, совершенным в корыстных целях. ТК РФ не делает какого-либо исключения относительно руководителя организации, поэтому директор хозяйственного общества может рассчитывать на снижение размера ответственности по правилам ст. 250 ТК РФ. Надо признать, что нет оснований устанавливать исключение для директора хозяйственного общества. Часто директор не в состоянии возместить все причиненные хозяйственному обществу убытки, особенно если это общество с большими оборотами. Справедливым видится снижение объема возмещаемых убытков в тех случаях, когда убытки причинены в силу простой неосторожности директора. И последнее замечание, требование хозяйственного общества о возмещении убытков имеет силу лишь в случае их причинения. Не принимается во внимание лишь возможность причинения хозяйственному обществу убытков. Поэтому невозможен иск о возмещении убытков только на том основании, что совершенное директором действие или продолжающееся бездействие может причинить обществу убытки. В таких случаях общество или его участники должны принимать иные меры защиты: оспаривание сделки, совершенной директором, если это допускается законом; его увольнение и др.
Ограничение и сложение ответственности директора перед хозяйственным обществом
Директор и хозяйственное общество связаны между собой договором, поэтому нельзя обойти вопрос о допустимости ограничения ответственности директора за неисполнение трудового договора либо даже устранения (сложения) ответственности последнего. Ограничение ответственности директора может выражаться в ограничении размера возмещаемых убытков, которое может быть по-разному установлено в договоре (твердая денежная сумма, исключение упущенной выгоды, процент от месячного/годового вознаграждения и т. д.). Устранение ответственности может означать исключение ответственности за какую-либо форму вины (например, за простую неосторожность) либо за любую вину. ТК РФ не дает прямого ответа на вопрос о действительности ограничения или сложения ответственности директора перед обществом. В соответствии со ст. 232 ТК РФ трудовым договором или заключаемыми в письменной форме соглашениями, прилагаемыми к нему, может конкретизироваться материальная ответственность сторон этого договора. При этом, как сказано в ст. 232 ТК РФ, договорная ответственность работодателя перед работником не может быть ниже, а работника перед работодателем — выше, чем это предусмотрено ТК РФ или иными федеральными законами. Правило ст. 232 ТК РФ дает основание предположить a contrario, что ответственность работника (директора) может быть по крайней мере ограничена. Можно также предположить, что ст. 232 ТК РФ разрешает устранение ответственности за определенные формы вины работника (директора), так как и в этом случае ответственность «конкретизируется» в договоре, если, конечно, речь не идет об устранении ответственности за все формы вины. В отношении отказа хозяйственного общества от требования возмещения уже возникших убытков ТК РФ имеет более четкую позицию. Статья 240 ТК РФ предусматривает право работодателя с учетом конкретных обстоятельств, при которых был причинен ущерб, полностью или частично отказаться от его взыскания с виновного работника. Конечно, слова об учете конкретных обстоятельств в наше время имеют символическое значение — работодатель, отказываясь от требования, может учитывать, а может и не учитывать конкретные обстоятельства — это его дело, он распоряжается своим требованием. В науке гражданского права и в гражданском законодательстве всегда считалось допустимым как общее правило ограничение или освобождение от ответственности должника в силу договора. В настоящее время право сторон договора ограничить размер возмещаемых убытков прямо вытекает из п. 1 ст. 15 ГК РФ. Это право может быть выведено также из текста п. 2 ст. 400 ГК РФ. Однако ограничение ответственности невозможно в случае умысла должника. Тем более невозможно полное устранение ответственности за умысел. В соответствии с п. 4 ст. 401 ГК РФ заключенное заранее соглашение об устранении или ограничении ответственности за умышленное нарушение обязательства ничтожно. Следует сказать, что правила гражданского законодательства об ограничении и сложении ответственности по договору не входят в противоречие с нормами трудового законодательства, поэтому суд вполне может основываться на них, разрешая соответствующие споры по нормам трудового законодательства. Резюмируя изложенное, можно вывести следующие положения об ограничении и сложении ответственности директора перед хозяйственным обществом на основании трудового договора. Условие трудового договора об освобождении директора от ответственности за умысел или ее ограничении за умысел, безусловно, ничтожно. Нужно признать действительным условие трудового договора об ограничении или сложении ответственности директора за простую или грубую неосторожность. Условиями трудового договора об ограничении или освобождении от ответственности связаны также участники хозяйственного общества. Хотя они не являются стороной трудового договора, но предъявляют иск за работодателя, т. е. действуют так, как действовал бы работодатель. В практике деятельности хозяйственных обществ имеет значительное распространение назначение так называемых номинальных директоров, которые лишь выполняют «указания» участника (участников) хозяйственного общества. Взамен номинальный директор просит такого участника (участников) освободить его от ответственности за убытки перед хозяйственным обществом. Иностранные участники облекают акт освобождения от ответственности в форму индемнити (indemnity), т. е. письма в адрес директора, в котором участник заранее соглашается освободить директора в том или ином объеме от ответственности. Вопрос, однако, имеет более широкое значение вне зависимости от того, имеем ли мы дело с номинальным директором или с реально работающим директором. Участник имеет право иска к директору о возмещении убытков. Может ли директор рассчитывать на юридическую силу отказа участника от иска против него? Речь идет об одностороннем акте со стороны участника. Вряд ли договор об освобождении от ответственности может иметь место между участником и директором. Мы полагаем, что односторонний акт участника об отказе от иска против директора должен иметь силу на тех же принципах, на которых возможно ограничение и освобождение от ответственности по договору, хотя такой акт не есть договор, но по существу он не отличается от варианта включения соответствующего условия в трудовой договор, так как отказ от иска направлен к выгоде его адресата, поэтому можно сказать, что его согласия не требуется (оно предполагается). Для директора отказ участника от иска не дает таких гарантий, как соответствующие условия трудового договора. Отказ участника от иска не связывает его правопреемников (последующих участников), не лишает само общество и других участников права требовать от директора возмещения убытков, потому что участник в данном случае не вправе действовать от имени общества и других участников и распоряжаться правом, которое принадлежит обществу (другим участникам) или может у него возникнуть. Возможен ли вариант, когда директор отказывается от требования от имени хозяйственного общества в свою пользу? Такая сделка является сделкой с заинтересованностью, поэтому при наличии согласия общего собрания участников (акционеров), вероятно, должна связывать хозяйственное общество.
Лица, имеющие право требовать возмещения убытков, их процессуальный статус, подведомственность споров, распределение бремени доказывания
Трудовой договор, неисполнение которого может причинить обществу убытки, связывает общество и директора. Требование о возмещении убытков принадлежит хозяйственному обществу (юридическому лицу). Имея в виду, что само хозяйственное общество часто не в состоянии обратиться с таким требованием в суд до смены директора, п. 5 ст. 71 Закона об АО и п. 5 ст. 44 Закона об ООО предоставляют право иска к директору также участникам общества. В ООО таким правом обладает любой участник. В АО право иска предоставлено акционерам, владеющим не менее чем одним процентом размещенных обыкновенных акций общества. Это, однако, не означает, что участник хозяйственного общества имеет материально-правовое требование к должнику (директору). Участник имеет только право иска, но не становится кредитором. Поэтому убытки взыскиваются в пользу хозяйственного общества, а не истца. Это важно иметь в виду, так как условия ответственности директора должны обсуждаться на основе отношений «юридическое лицо — директор». В частности, исходя из данного принципа, следует учитывать ограничения ответственности, установленные трудовым договором. Участник общества связан этими ограничениями, хотя и не является контрагентом директора <*>. ——————————— <*> С. Д. Могилевский, по-видимому, считает, что члены органов управления несут ответственность «перед самим обществом и его участниками» (Могилевский С. Д. Общества с ограниченной ответственностью. Комментарий. Практика. Нормативные акты. М.: Дело, 1999. С. 181), что, конечно, неверно. Директор несет ответственность именно перед обществом, участникам предоставлено только право иска.
В тех случаях, когда само хозяйственное общество заявляет требование в суд против директора, его процессуальный статус очевиден. Хозяйственное общество является истцом. Иное дело, иск участника (акционера) хозяйственного общества к директору, предъявленный в интересах хозяйственного общества. Такой иск принято называть косвенным иском <*>. Кто же является истцом по косвенному иску: участник или само хозяйственное общество? ——————————— <*> Ярков В. В. Защита прав акционеров по Закону «Об акционерных обществах» с помощью косвенных исков // Хозяйство и право. 1997. N 11, 12; Елисеев Н. Г. Процессуальный статус акционерного общества в производстве по косвенному иску // Вестник ВАС РФ. 2005. N 8. Термин «косвенный иск» не имеет общего признания. Например, Г. Л. Осокина полагает более правильным называть такой иск «корпоративным иском» (см.: Осокина Г. Л. Иск (теория и практика). М.: Городец, 2000. С. 94).
Г. Л. Осокина считает истцом хозяйственное общество, представителем (корпоративным представителем) которого признается участник <1>. Этого же мнения придерживаются В. В. Ярков <2>, Г. С. Шапкина <3>. Н. Г. Елисеев полагает правильным рассматривать акционера как истца, а акционерное общество признать в процессе в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора <4>. ——————————— <1> Осокина Г. Л. Указ. соч. С. 105. <2> Ярков В. В. Особенности рассмотрения дел по косвенным искам // Юрист. 2000. N 11, 12. Ранее В. В. Ярков рассматривал два варианта процессуального статуса акционера: первый вариант предполагает, что акционер — представитель общества, т. е. общество является истцом; согласно второму варианту акционер — соистец наряду с другими акционерами. Однако для практики В. В. Ярков предлагал рассматривать в качестве истца только акционера, обратившегося в суд (Ярков В. В. Защита прав акционеров по Закону «Об акционерных обществах» с помощью косвенных исков // Хозяйство и право. 1997. N 12. С. 43 — 44). <3> Шапкина Г. С. О применении акционерного законодательства (комментарий к Постановлению Пленума ВАС РФ от 18 ноября 2003 г. N 19) // Вестник ВАС РФ. 2004. N 2. С. 121. <4> Елисеев Н. Г. Указ. соч. С. 168 и сл.
Не имея возможности в рамках данной статьи подвергнуть подробному разбору этот сложный вопрос, следует сказать, что нам близка последняя точка зрения. Участник хозяйственного общества обращается с иском в интересах другого лица (хозяйственного общества), но действует от своего имени, что не дает права называть участника представителем хозяйственного общества. К тому же с формальной точки зрения ни материальный, ни процессуальный закон не называет участника представителем хозяйственного общества, да и в этом нет необходимости, так как общество вполне дееспособно <*>. ——————————— <*> В арбитражной практике имеет место и тот и другой вариант процессуального положения хозяйственного общества, в интересах которого заявлено требование. Хотя встречаются постановления, когда кассационный суд отправляет дело на новое рассмотрение, указывая суду первой инстанции на необходимость, в частности, разрешить вопрос о надлежащем процессуальном положении акционерного общества, в интересах которого заявлен иск. В Постановлении Федерального арбитражного суда Московского округа от 31 мая 2005 г. N КГ-А40/4395-05 сказано, что третье лицо без самостоятельных требований ограничено в процессуальных правах исходя из того, что оно не является субъектом спорного правоотношения. Поэтому, продолжает кассационный суд, удовлетворение заявленных исковых требований и присуждение денежных средств, взысканных с ответчика, в пользу третьего лица без самостоятельных требований нельзя признать соответствующим нормам процессуального права (см. также: Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 17 февраля 2006 г. N А52-4064/2005/1 // СПС «КонсультантПлюс»).
До принятия Постановления Пленума ВАС РФ от 18 ноября 2003 г. N 19 «О некоторых вопросах применения Федерального закона «Об акционерных обществах» иски акционеров к директорам рассматривались общими судами или арбитражными судами в зависимости от того, в какую систему судов обратился истец. В п. 38 указанного Постановления предусматривается, что иски на основании п. 5 ст. 71 Закона об АО рассматриваются арбитражными судами. Поэтому теперь суды общей юрисдикции не принимают (или должны не принимать) такого рода дела к рассмотрению. Применительно к ООО аналогичного разъяснения не имеется, в связи с чем в настоящее время дела по искам участников ООО к директорам предъявляются и рассматриваются судами обеих систем. Что касается бремени доказывания условий, при наличии которых на директора возлагается ответственность перед обществом, то относительно противоправности и причинной связи действует общее процессуальное правило об обязанности истца (хозяйственного общества или его участника) доказать эти факты <*>. В отношении вины вопрос более сложный. ТК РФ не дает ответа на вопрос, на кого возложено бремя доказывания наличия/отсутствия вины директора. ГК РФ (п. 2 ст. 401) устанавливает презумпцию вины лица, нарушившего обязательство, т. е. оно должно доказать отсутствие своей вины для освобождения от ответственности. Суд вряд ли будет руководствоваться указанным правилом ГК РФ при решении вопроса об ответственности директора. Учитывая, что трудовое законодательство и суды всегда склоняются скорее в пользу работника, суд, разрешающий дело об ответственности директора, вероятнее всего, возложит бремя доказывания на работодателя <**>. ——————————— <*> К. Б. Ярошенко применительно к деликтным обязательствам считает, что причинитель вреда должен доказать отсутствие противоправности (Гражданское право России. Обязательственное право: Курс лекций / Под ред. О. Н. Садикова. М.: Юристъ, 2004. С. 794). Вопрос о бремени доказывания противоправности должен одинаково решаться как в отношении договорных, так и деликтных обязательств. Надо сказать, что возложение на причинителя вреда (или контрагента, нарушившего договор) бремени доказывания отсутствия в его поведении противоправности трудно реализуемо на практике. Причинитель, конечно, может заявлять, что он не нарушил никакой нормы права или в ответ на ссылку истца на нарушение конкретной нормы оспаривать факт ее нарушения, но обязанность отыскания и представления суду нарушенной нормы должна быть бременем потерпевшего (кредитора). <**> М. В. Телюкина, комментируя ст. 71 Закона об АО, указывает на применение презумпции вины в соответствии с п. 2 ст. 401 ГК РФ, давая тем самым понять, что директор должен доказывать свою невиновность, чтобы избежать ответственности (Телюкина М. В. Комментарий к Федеральному закону «Об акционерных обществах» (постатейный)). Противоположную позицию можно обнаружить в Постановлении Федерального арбитражного суда Московского округа от 15 декабря 2005 г. N КГ-А40/12187-05, в котором было указано на то, что истец не представил, в частности, доказательства наличия вины в действиях ответчиков (в деле ответчиками были генеральный директор и председатель совета директоров), т. е. кассационный суд в своих мотивах исходил из презумпции невиновности ответчиков (в том числе директора). См. также Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 15 апреля 2004 г. N А66-5248-03 // СПС «КонсультантПлюс».
Наконец, в отношении размера убытков бремя доказывания лежит также на истце. Статья 233 ТК РФ подтверждает применение в данном случае общего правила доказывания: согласно этой статье каждая из сторон трудового договора обязана доказать размер причиненного ей ущерба.
