(Подкатилина М. Л.) («Эксперт-криминалист», 2010, N 4)
К ВОПРОСУ О ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЕ ЭКСТРЕМИСТСКИХ МАТЕРИАЛОВ
М. Л. ПОДКАТИЛИНА
Подкатилина М. Л., заведующая учебно-экспертной лабораторией института судебных экспертиз МГЮА имени О. Е. Кутафина.
В статье кратко обозначены основания, позволяющие отграничить судебную лингвистическую экспертизу экстремистских материалов от других видов экспертизы по предмету и объекту исследования.
Ключевые слова: экстремизм, объекты лингвистической экспертизы, экспертное исследование.
В современном обществе нередки случаи проявления агрессии, в том числе и вербальной, направленной на возбуждение ненависти либо вражды, унижение достоинства человека/группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, принадлежности к какой-либо социальной группе. В процессе доказывания по категории дел, связанных со словесным экстремизмом, важная роль отводится судебной лингвистической экспертизе. Исходя из специфики предмета, объектов, цели и задач лингвистической экспертизы по делам экстремистской направленности, мы предлагаем выделить ее в отдельный вид лингвистической экспертизы — лингвистическую экспертизу экстремистских материалов. Название данного вида экспертизы условно, поскольку в соответствии с Федеральным законом от 25 июля 2002 г. N 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» признание материала экстремистским относится к компетенции суда. Использование в названии вида экспертизы понятия «экстремистские материалы» вовсе не означает, что каждый объект лингвистической экспертизы экстремистских материалов будет признан таковым. Здесь уместна аналогия с устоявшимся в рамках судебной экспертизы веществ, материалов, изделий названием рода экспертизы — «экспертиза наркотических средств и психотропных веществ» название которого также не означает, что все исследуемые в рамках этого вида объекты являются наркотическими. В литературе уже предпринимались попытки определить предмет и объект лингвистической экспертизы по делам экстремистской направленности. Например, К. И. Бринев полагает, что предметом исследования по спорным речевым произведениям в связи с уголовными делами по обвинению в экстремистской деятельности, а также возбуждении расовой, религиозной, национальной и социальной ненависти и вражды (ст. ст. 280, 282 УК РФ) является речевое поведение автора спорного речевого произведения <1>. На наш взгляд, это определение недостаточно полное, поскольку при производстве экспертизы может исследоваться речевое поведение не только автора, но и лица, озвучившего авторский текст (для того, чтобы установить автора текста, необходимо проведение автороведческой экспертизы). ——————————— <1> См.: Бринев К. И. Лингвистическая экспертиза: Справочные материалы. Барнаул — Кемерово, 2009. С. 10.
Исходя из определения предмета экспертизы, принятого в общей теории, предметом судебной лингвистической экспертизы экстремистских материалов должно быть установление фактических данных, имеющих значение для дела, которые могут быть положены в основу принятия правоприменителем решения о признании или непризнании исследуемых объектов экстремистскими материалами, на основе специальных знаний в области лингвистики. В соответствии с предметом судебной лингвистической экспертизы экстремистских материалов ее целью является определение смысловой направленности текстовых сообщений. Объекты лингвистической экспертизы — единицы языка и речи, тексты, представленные на любом материальном носителе <2>. В научной литературе существует и более узкое понимание объекта лингвистической экспертизы: продукты речевой деятельности (от отдельного слова до целого текста или группы текстов), зафиксированные в письменной форме (в том числе устные тексты, записанные с помощью букв) <3>. Думается, что это определение является слишком узким, поскольку из круга объектов исключаются морфемы <4> (хотя трудно представить, чтобы они были объектами лингвистической экспертизы экстремистских материалов, но в определении речь идет о лингвистической экспертизе в целом) и тексты, представленные на цифровых носителях. Нерационально привязывать понятие объекта экспертизы к виду носителя, поскольку на разрешение судебной лингвистической экспертизы не всегда представляются объекты, форма фиксации которых является письменной, ведь объектом может быть и звучащая речь (выступление на митинге, радиопередача и т. д.). В таких случаях на лингвистическую экспертизу должна предоставляться фонограмма или видеофонограмма. Причем органу/лицу, назначающему экспертизу, необходимо учитывать, что если на исследование предоставляется не оригинал, а копия фонограммы/ видеофонограммы, то этот факт должен быть отражен в постановлении/определении о назначении экспертизы. Если же на экспертизу предоставляется расшифровка фонограммы (ее дословное содержание), то эксперту следует заявить ходатайство о предоставлении дополнительных материалов, поскольку проведение исследования только на основе имеющейся расшифровки методически некорректно. ——————————— <2> См.: Теория и практика судебной экспертизы в гражданском и арбитражном процессе: Научно-практическое пособие / Под ред. д. ю.н., проф. Е. Р. Россинской. М., 2006. С. 136 (автор главы — Е. И. Галяшина). <3> См.: Возможности производства судебной экспертизы в государственных судебно-экспертных учреждениях Минюста России. М., 2004. С. 421. <4> Морфема — наименьшая (предельная, неделимая далее без потери данного качества) и регулярно воспроизводимая согласно моделям данного языка единица системы выражения, непосредственно соотносимая с соответствующим ей элементом системы содержания (семемой). См.: Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. 4-е изд., стереотип. М., 2007. С. 240 — 241.
Наряду с приведенными выше определениями есть и более широкое понимание объекта лингвистической экспертизы, в соответствии с которым объектами являются текст и (если он есть) антураж (иллюстрации, фотографии, видеоряд, саундтрек и пр.), являющийся своеобразным и подчас чрезвычайно значимым контекстом <5>. Нельзя не согласиться с тем, что иллюстрации, видеоряд, сопровождающие текст, являются значимыми и могут даже противоречить текстовому содержанию (принимая таким завуалированным образом на себя основную смысловую нагрузку), поэтому эксперту всегда необходимо исследовать не только отдельные текстовые единицы, например статьи, но и полностью весь контекст публикации, начиная от названия полосы, в которой опубликован исследуемый материал. Но это, по нашему мнению, не является основанием для выделения так называемого антуража в самостоятельный объект именно судебной лингвистической экспертизы. ——————————— <5> См.: Грачев М. А., Маркова Т. Д. Языковой экстремизм: из опыта лингвоэкспертных исследований. Нижний Новгород, 2009. С. 12.
В исследованиях, посвященных проблемам лингвистической экспертизы экстремистских материалов, предлагается понимать под объектом лингвистической экспертизы на предмет экстремистского содержания тексты отдельных статей, интервью, выступлений, лозунгов, плакатов, листовок, а также целых печатных и электронных СМИ <6>. Как мы видим, в данном определении приведен закрытый перечень объектов лингвистической экспертизы экстремистских материалов. Такое ограниченное понимание объекта нам кажется неоправданным, поскольку разнообразие задач, ставящихся перед экспертом, и объектов, предоставляемых на экспертизу, свидетельствует о том, что предусмотреть в закрытом перечне все объекты просто невозможно. В экспертной практике членов Гильдии лингвистов-экспертов по документационным и информационным спорам был случай, когда объектом исследования была надпись на заборе: по запросу одного из управлений ФСБ Центрального региона России они провели лингвистическую экспертизу надписи на заборе синагоги «Бери в руки хворостину, гони жида в Палестину» <7>. ——————————— <6> См.: Булыгина Е. Ю., Лаппо М. А., Трипольская Т. А. Признаки экстремистского текста: квалификация «конфликтоопасных» языковых средств и авторских приемов // Юрислингвистика-9: Истина в языке и праве: Межвузовский сборник научных трудов / Под ред. Н. Д. Голева. Кемерово; Барнаул, 2008. С. 113. <7> Из передачи «Культурный шок» на радио «Эхо Москвы» от 5 сентября 2009 г. URL: http:// www. echo. msk. ru/ programs/ kulshok/ 617624-echo/.
А. Р. Ратинов, М. В. Кроз, Н. А. Ратинова, на наш взгляд, тоже неоправданно сужают объект исследования психолингвистической экспертизы до сообщения в СМИ и материалов публичных выступлений, констатируя, что «в психолингвистических экспертизах основным и, как правило, единственным объектом исследования служит продукт деятельности субъекта (или группы субъектов) — материал СМИ» <8>. В этом определении продукт деятельности субъекта/группы субъектов отождествляется с материалами СМИ, что противоречит объективной действительности. Не каждый обнародованный материал (листовка, плакат, лозунг, прозвучавший на митинге) является материалом СМИ. ——————————— <8> См.: Ратинов А. Р., Кроз М. В., Ратинова Н. А. Ответственность за разжигание вражды и ненависти. Психолого-правовая характеристика / Под ред. проф. А. Р. Ратинова. М., 2005. С. 189 — 191.
В общей теории судебной экспертизы под объектом экспертного исследования понимается материальный объект, содержащий информацию, необходимую для решения экспертной задачи <9>. Исходя из этого мы предлагаем под объектом лингвистической экспертизы экстремистских материалов понимать речевое произведение, зафиксированное в текстовой или аудиовизуальной форме на каком-либо материальном носителе и исследуемое на предмет наличия/отсутствия признаков экстремизма. ——————————— <9> См.: Белкин Р. С. Криминалистическая энциклопедия. М., 2000. С. 139.
