О. Тиунов, судья Конституционного Суда РФ, доктор юридических наук, профессор.
В преамбуле Конституции РФ провозглашено, что многонациональный народ Российской Федерации сознает себя частью мирового сообщества. Одним из объективных факторов, характеризующих это сообщество, является взаимодействие в его рамках суверенных государств. Отношения между ними регулируются нормами международного права, играющими огромную роль в жизни человечества. Они закрепляют международный правопорядок и находят отражение в национальных правовых системах государств.
Система норм международного права и нормы внутригосударственных правовых систем взаимосвязаны и влияют друг на друга. Посредством этого взаимодействия происходит согласование норм указанных систем и проявляется их социальная ценность, позволяющая судить об их эффективности: социальная ценность нормативности в праве связана с той ролью, которую играют социальные нормы в жизни общества. Один из основных вопросов теории и практики как раз состоит в том, чтобы определять и осуществлять меры, позволяющие нормативной системе обеспечивать достижение целей, ради которых создается эта система в виде части правового порядка. Это касается как внутригосударственной правовой системы, так и системы норм международного права. Что касается последней, то связующим ее звеном во взаимодействии с внутригосударственной нормативной системой является принцип добросовестного выполнения международных обязательств. Требования этого фундаментального принципа, в частности, раскрываются как юридическая обязанность государства, взявшего на себя определенные международно — правовые обязательства, реализовать их, т. е. осуществить. Осуществление международно — правовых обязательств принято связывать с термином «имплементация», которая может иметь место как на межгосударственном, так и на внутригосударственном уровнях. Применительно к внутригосударственным отношениям, определенные вопросы которых относятся к предмету данной статьи, имплементация отражает обязанность государства посредством уполномоченных им органов предпринять все необходимые меры и действия по выполнению его международных обязательств. От соответствующих действий органов государства зависит уровень эффективности реализации международно — правовых норм, обеспечения господства права и укрепления тем самым правового государства. Действия и решения компетентных органов государства в сфере имплементации его международно — правовых обязательств есть их конкретное участие в согласовании определенных положений внутригосударственных норм с требованиями соответствующих норм международного права.
В этом согласовании, связанном с внутригосударственной имплементацией норм международного права, на основе своих решений в необходимых случаях участвует и Конституционный Суд Российской Федерации — судебный орган конституционного контроля, самостоятельно и независимо осуществляющий судебную власть посредством конституционного судопроизводства. Суд руководствуется в своей деятельности Конституцией РФ и Федеральным конституционным законом «О Конституционном Суде Российской Федерации», согласно ст. 74 которого решения Конституционного Суда должны основываться на материалах, исследованных им. Конституционный Суд принимает решение по делу, оценивая как буквальный смысл рассматриваемого акта, так и смысл, придаваемый ему официальным и иным толкованием или сложившейся правоприменительной практикой, а также исходя из его места в системе правовых актов.
При определении роли норм международного права в решениях Конституционного Суда вопрос о системности правовых актов имеет первостепенное значение. Некоторые нормы международного права Конституцией России введены непосредственно в правовую систему государства. Согласно ч. 4 ст. 15 Конституции РФ общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Это означает, что определенная часть международно — правовых норм посредством общей инкорпорации введена в правовую систему России, что, в частности, закрепляет возможность их непосредственного использования и применения во внутригосударственных отношениях. В то же время санкционирование внутригосударственным актом — Конституцией РФ — введения норм международного права во внутригосударственные отношения не ликвидирует значения этих норм как международно — правовых установлений, воплощенных, в частности, в международных договорах Российской Федерации. В связи с этим на них распространяются положения права международных договоров относительно действия договоров во времени, в пространстве, применительно к наступлению определенных обстоятельств (разрыв дипломатических отношений, начало военных действий, ситуация, связанная с оговоркой о неизменных обстоятельствах, и т. д.). На инкорпорированный международный договор продолжают распространяться и те правила толкования, которые обычно применяются при толковании норм международного права.
Таким образом, международно — правовые нормы, введенные во внутригосударственную правовую систему, не меняют своего качества и продолжают также оставаться частью системы норм международного права. Однако процесс осуществления этих норм, порядок их имплементации регулируются в данном случае нормами внутригосударственного права, если иное не определено международным договором государства.
Конституционный Суд, кроме того, учитывает важность содержащихся во внутригосударственных актах отсылочных норм, посредством которых правомочные субъекты внутригосударственного права получают возможность применить соответствующую правовую модель, закрепленную той или иной нормой международного права. Разновидностью отсылки к нормам международного права является положение ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, устанавливающее, что если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора. В этом аспекте значение отсылочных норм для правоприменителя заключается, во-первых, в том, что он обязан учитывать соотношение юридической силы определенных внутригосударственных норм и соответствующих международных норм в пользу последних; во-вторых, иметь в виду фактор непосредственного действия международно — правовых норм во внутригосударственных отношениях (при достаточном уровне конкретности их содержания); в-третьих, способствовать обеспечению имплементации этих норм и, в-четвертых, поддерживать на основе принимаемых им решений стабильность законодательства.
Из содержания ч. 4 ст. 15 Конституции РФ также вытекает, что при отсутствии противоречия между признаваемыми Россией правилами международных договоров и правилами того или иного закона указанные правила международных договоров как часть правовой системы России и соответствующие правила российских законов могут применяться совместно. Кроме того, практика показывает, что в современный период при одном и том же объекте регулирования наблюдается неуклонное сближение содержания ряда международно — правовых и конституционно — правовых институтов. В первую очередь это имеет место в сфере прав и свобод человека, что учитывается Конституционным Судом при вынесении им соответствующих решений. Тем более что Конституционный Суд в своем Постановлении от 31 июля 1995 г. особо отметил, что органы власти государства в своей деятельности связаны как внутренним, так и международным правом. Но в то же время правоприменитель должен учитывать, что если обнаруживается противоречие между международным договором Российской Федерации и ее Конституцией, то оно разрешается в пользу Конституции на том основании, что она имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей российской территории. Принцип верховенства положений Конституции РФ не допускает верховенства правил международного договора Российской Федерации в отношении нее самой в случае противоречия между ними. Поэтому важно учитывать данное обстоятельство в том случае, если Конституционный Суд оказался бы перед необходимостью оценить конституционность таких законов или иных нормативных актов, которые хотя и были бы принятыми с целью имплементации взятых на себя государством международных обязательств, но последние вступили бы в противоречие с самой Конституцией. В то же время международное обязательство, согласованное с требованиями Конституции, создает благоприятные правовые условия для принятия решений, способствующих его имплементации. Важным фактором в этом процессе является опора правоприменителя на общепризнанные принципы и нормы международного права, которые, как уже отмечалось, наряду с международными договорами России являются составной частью ее правовой системы.
Конституционный Суд в значительной части своих решений обращается, в частности, именно к этой категории международно — правовых норм, особенно в сфере защиты прав человека. При этом он опирается на положение ч. 1 ст. 17 Конституции РФ, устанавливающей, что в Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с настоящей Конституцией.
Общепризнанные принципы представляют собой разновидность норм международного права. Это его универсальные нормы. Они, как и иные общепризнанные нормы, имеют наиболее общую форму выражения и признаны всеми или абсолютным большинством государств в качестве обязательных. Более узкая группа общепризнанных принципов (норм) — основные принципы международного права. Это — нормы, отражающие коренные, фундаментальные интересы государств и народов. Они представляют собой нормативную основу всей системы международного права, служат его фундаментом. Этому способствует одно из отличительных свойств основных принципов — их императивность (jus cogens — неоспоримое право). Это означает, что отклонение от императивных норм, обладающих высшей юридической силой по отношению к другим международно — правовым нормам, признается международным сообществом государств как недопустимое, поскольку нарушение такой нормы может причинить ущерб правам и интересам всех государств. В связи с этим договор, в случае его противоречия императивной норме, будет считаться юридически ничтожным (недействительным) с момента его заключения. Одним из свойств основных принципов является также их взаимообусловленность, т. е. содержание каждого из них должно рассматриваться в контексте содержания других. Эту особенность основных принципов как разновидности общепризнанных принципов и норм международного права Конституционный Суд использовал еще в Постановлении от 13 марта 1992 г. по делу о проверке конституционности Декларации о государственном суверенитете Республики Татарстан от 30 августа 1990 г. и ряда других актов, в частности Закона Республики Татарстан от 29 ноября 1991 г. «О референдуме Республики Татарстан». В Постановлении Суда сделан вывод, согласно которому, «не отрицая право народа на самоопределение, осуществляемого посредством законного волеизъявления, следует исходить из того, что международное право ограничивает его соблюдением требований принципа территориальной целостности и принципа соблюдения прав человека» (Вестник Конституционного Суда Российской Федерации. 1993. N 1. С. 49). «В противном случае, — как подчеркнул Суд, — при реализации любого права, в том числе и права на самоопределение, будет иметь место не осуществление права, а злоупотребление правом» (там же. С. 49).
Основные принципы международного права закреплены в Уставе ООН, в Резолюции ООН «Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций» (1970 год), в Парижской хартии для новой Европы (1990 год) и во многих других международных документах. Для тех государств, которые не участвуют в международных договорах, закрепивших эти принципы, они обязательны как международно — правовые обычаи.
Конституционный Суд в своих решениях неоднократно использовал общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации для обоснования своих правовых позиций. Эти позиции Суда содержатся в мотивировочной части его решения и влияют на излагаемое в резолютивной части окончательное решение о соответствии Конституции РФ или несоответствии ей оспариваемого нормативного акта. Сутью правовых позиций Суда является формулирование имеющих существенное значение для окончательного решения системных выводов и аргументов, позволяющих выявить конституционный смысл оспариваемой нормы. В необходимых случаях выявление конституционного смысла такой нормы требует привлечения и толкования определенных общепризнанных принципов и норм международного права и отдельных международных договоров Российской Федерации. В связи с этим использование Судом норм международного права способно помочь сформулировать, обогатить или усилить его правовую позицию по рассматриваемому делу, что в свою очередь оказывает влияние на окончательное решение Суда.
Ярким примером использования Конституционным Судом международно — правовых актов, анализ содержания которых способствовал формированию его правовой позиции, в данном случае касающейся обеспечения права собственности, явилось дело о проверке конституционности Федерального закона от 15 апреля 1998 г. «О культурных ценностях, перемещенных в Союз ССР в результате Второй мировой войны и находящихся на территории Российской Федерации». Суд исходил из того, что законодатель, принимая указанный Закон, не мог не учитывать правовые основания нахождения указанных культурных ценностей на территории России. Эти основания определены международно — правовыми актами, принятыми в период и после окончания Второй мировой войны и сохраняющими свое действие для возникших в силу этих актов имущественных отношений в настоящее время. Для формирования своей правовой позиции Конституционный Суд выделил, в частности, такие акты, как соглашение о контрольном механизме в Германии между правительствами СССР, США и Великобритании от 14 ноября 1944 г.; приговор Нюрнбергского трибунала от 1 октября 1946 г.; мирные договоры 1947 года с Болгарией, Венгрией, Италией, Румынией и Финляндией и много других международных документов.
Конституционный Суд опирался и на один из основных и общепризнанных принципов международного права — принцип международно — правовой ответственности государства — агрессора за развязывание и ведение агрессивной войны, позволивший возложить после окончания войны на бывшие неприятельские государства обязательства по обычной и компенсаторной реституции культурных ценностей. С учетом этого правовая позиция Конституционного Суда, в частности, охватила положение, согласно которому бывшие неприятельские государства — Германия, Болгария, Венгрия, Италия, Румыния и Финляндия утратили право собственности на те принадлежавшие им культурные ценности, которые были правомерно изъяты и перемещены с их территории на территорию СССР в осуществление его права на компенсаторную реституцию, а СССР в свою очередь получил право владения, пользования и распоряжения ими. К Российской Федерации как правопреемнику Союза ССР перешли соответствующие права на такие культурные ценности, находящиеся на ее территории (Вестник Конституционного Суда Российской Федерации. 1999. N 5. С. 62). В правовой позиции Суда в числе других нашло закрепление и положение о том, что государство обязано признавать, соблюдать и защищать право собственности согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией РФ (там же. С. 61).
В деле о проверке конституционности положения п. 2 ст. 1070 ГК РФ, согласно которому вред, причиненный при осуществлении правосудия, возмещается в случае, если вина судьи установлена приговором суда, вступившим в законную силу, Конституционный Суд оценил смысл положения рассматриваемого акта «исходя из его места в системе правовых актов, в том числе международных договоров Российской Федерации, которые согласно статье 15 (часть 4) Конституции Российской Федерации являются составной частью правовой системы Российской Федерации» (Вестник Конституционного Суда Российской Федерации. 2001. N 3. С. 18). В связи с этим центральное место при выработке Конституционным Судом правовой позиции и установлении им конституционного смысла оспариваемой нормы заняло исследование положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод, которыми урегулированы вопросы компенсации ущерба, причиненного в результате нарушения права каждого на справедливое судебное разбирательство. Из этих положений вытекает, что за ошибку суда, повлекшую вынесение приговора, государство несет ответственность и обязано обеспечить компенсацию незаконно осужденному независимо от вины судьи. Однако Конвенция не обязывает государства — участников возмещать ущерб за любую судебную ошибку, независимо от вины судьи, если ущерб причинен при осуществлении правосудия посредством гражданского судопроизводства. С учетом сказанного Конституционный Суд сформулировал важный для окончательного решения вывод, согласно которому оспариваемое положение ГК РФ «должно рассматриваться и применяться в непротиворечивом нормативном единстве с требованиями Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Иное расходилось бы с его действительным конституционно — правовым смыслом, выявленным в настоящем постановлении, и привело бы вопреки требованиям статьи 15 (часть 4) Конституции Российской Федерации и воле федерального законодателя, ратифицировавшего Конвенцию, к блокированию ее действия на территории Российской Федерации» (Вестник Конституционного Суда Российской Федерации. 2001. N 3. С. 19).
Конституционный Суд неоднократно использовал определенные положения Конвенции о защите прав человека и основных свобод и в том толковании, которое уже придал им Европейский Суд по правам человека. Это связано с тем, что Россия признала его юрисдикцию и обязалась привести правоприменительную, в том числе судебную, практику в полное соответствие со своими обязательствами, вытекающими из участия в Конвенции и Протоколах к ней.
Таким образом, использование Конституционным Судом в своих решениях общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации способствует как их имплементации, так и совершенствованию действующего законодательства.
