(Белковец Л. П., Белковец С. В.) («Миграционное право», 2006, N 5)
ВЫЕЗД ЗА РУБЕЖ СОВЕТСКИХ ГРАЖДАН В 1920 — 1930-Е ГОДЫ
Л. П. БЕЛКОВЕЦ, С. В. БЕЛКОВЕЦ
Советское гражданство как институт государственного права принадлежит к числу почти забытых в нашей историко-правовой науке последнего времени. В посвященных российскому гражданству работах можно обнаружить разве что отдельные экскурсы в его историю <1>, в то время как открывшиеся в последнее время архивы позволяют исследовать его с необходимой полнотой и с соблюдением объективного подхода к нашему прошлому. В данной статье рассмотрен только один сюжет из истории советского гражданства, а именно выезд за рубеж в первые два десятилетия очень непростой истории Российского государства, исследованный с привлечением нормативно-правовых и делопроизводственных документов, извлеченных из российских и зарубежных архивов <2>. ——————————— <1> См.: Кутафин О. Е. Российское гражданство. М., 2003. <2> Это Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), Государственный архив Новосибирской области (ГАНО) и Политический Архив МИД Германии (Politisches Archiv des Auswartigen Amts (PA AA).
Можно утверждать, что в течение почти всего первого десятилетия существования советской власти сохранялся относительно свободный выезд за рубеж советских граждан. Им пользовались в первую очередь бывшие немецкие колонисты и меннониты, поселявшиеся в России со времен Екатерины II и прибегнувшие к эмиграции в США и Канаду еще до начала Первой мировой войны. Около 80000 их проживало после Октябрьской революции 1917 г. на территории Сибири. В это время были еще живы многие демократические свободы, которыми Россия успела воспользоваться в первое десятилетие XX в., и выезд за рубеж в целях воссоединения с родственниками или в целях поселения в другой стране не рассматривался советскими властями в качестве контрреволюционного действия. К тому же имела место заинтересованность в налаживании экономического и политического сотрудничества со странами Запада, что вынуждало советское руководство поддерживать сложившиеся нормы международного права. Поэтому вплоть до 1927 г. легальная эмиграция (выезд с разрешения властей) осуществлялась практически беспрепятственно. Поскольку в эти годы заинтересованное участие в судьбе российских немцев стала принимать Германия, ранее совершенно индифферентно относившаяся к ним, проблема их выезда стала предметом обсуждения всех советско-германских договоренностей и соглашений. Уже во время заключения Брест-Литовского договора 1918 г. германская сторона добилась согласия советской стороны предоставить возможность выезда из России не только военнопленным и другим подданным Германии, жившим на ее территории, но и всем потомкам бывших немецких эмигрантов. Подписанный в Брест-Литовске «Русско-Германский дополнительный договор к Мирному договору» содержал специальную главу N 6 под названием «Забота о реэмигрантах», ст. 21 которой давала гражданам обеих договаривающихся сторон, «которые сами или их предки являются выходцами из территории противной стороны», «по соглашению с властями этой стороны», право возвращения на родину в течение 10 лет с момента ратификации мирного договора. Лица, имеющие право реэмиграции, говорилось в ней, «должны быть по их заявлению освобождены от их принадлежности к государству, гражданами которого они до сих пор были». В случае если эти лица имели во время войны ущерб, «причиненный им вследствие их происхождения (речь могла идти о колонистах, выселенных с Волыни и некоторых других мест, входивших в 150-километровую прифронтовую зону), они должны были получить «соответствующее вознаграждение». При выезде они могли ликвидировать свое имущество и «вырученную сумму взять с собой, так же, как и прочее свое движимое имущество». Им разрешалось досрочное расторжение арендных договоров без возмещения причиненных этим арендодателю убытков при условии предупреждения о том за шесть месяцев до срока. Стороны соглашались также на беспрепятственное письменное и устное общение российских граждан немецкой национальности с дипломатическими и консульскими представительствами Германии в России (и наоборот) <3>. ——————————— <3> Документы внешней политики СССР (далее — ДВП СССР). М., 1957. Т. 1. С. 177.
Хотя этот договор почти не получил практического применения, поскольку уже в ноябре 1918 г. был аннулирован советской стороной «в связи с революцией в Германии», но он оказал свое решающее влияние на все последующие договоренности в этом вопросе. Соглашение от 19 апреля 1920 г., касавшееся возвращения на родину военнопленных и гражданских интернированных лиц, разрешило создание миссий, которые в соответствии с соглашением 6 мая 1921 г. были наделены консульскими полномочиями и переименованы в «Представительство РСФСР» и «Германское Представительство в России». Им поручалась защита интересов граждан их стран и обеспечение их свободного выезда на родину. В не столь открытой форме, как это было в Брест-Литовском дополнительном договоре, соглашение предусматривало и возможный выезд колонистов. «Российское правительство, — говорилось в статье IX, — разрешает выезд лицам, находившимся в германском подданстве, но утратившим таковое, а также их женам и детям, если при этом будет удостоверено, что их выезд совершается для переселения в Германию» <4>. Свободный выезд из СССР бывших германских выходцев подтверждался и советско-германским договором 1925 г. <5>. ——————————— <4> ДВП СССР. М., 1959. Т. 3. С. 14; М., 1960. Т. 4. С. 99. <5> Советско-германский договор 12 октября 1925 г. // ДВП СССР. М., 1963. Т. 8. С. 582 — 627.
Порядок выезда с выдачей заграничных паспортов был установлен в 1919 г. Оформление паспортов из иностранных отделов Наркомата внутренних дел и из губернских Советов депутатов перешло в ведение Наркомата иностранных дел. Но за НКВД и Наркоматом по военным делам сохранилось право делать заключение о возможности выдачи заграничного паспорта лицу <6>. Право выдачи заграничных паспортов исключительно Наркоматом иностранных дел было подтверждено и годом позже в особом его постановлении, установившем срок действия такого паспорта на территории РСФСР в один месяц со дня его выдачи. По возвращении владельца из-за границы, где паспорт действовал в течение одного года, он подлежал обмену в течение месяца. В заграничный паспорт главы семьи можно было включать в качестве членов семьи лиц, не достигших 16-летнего возраста. Достигшие такого возраста дети получали заграничный паспорт самостоятельно. «При обстоятельствах исключительного времени» загранпаспорта подлежали визированию не только в Комиссариате иностранных дел, но и в «Особом отделе ВЧК». Просроченные за границей паспорта можно было продлить уполномоченными на то представителями РСФСР за границей <7>. ——————————— <6> Постановление СНК «О порядке выдачи заграничных паспортов». 24 апреля // СУ РСФСР. 1919. N 18. Ст. 211. С. 236. <7> Постановление НКИД «О заграничных паспортах». 8 июня // СУ РСФСР. 1920. N 56. Ст. 245. С. 253 — 254.
Порядок выезда был усовершенствован в 1922 г. после того, как в РСФСР появились первые зарубежные дипломатические и консульские представительства. Теперь на выдаваемые НКИД заграничные паспорта, как и на национальные паспорта иностранных граждан, надо было накладывать визу. Усложнялась и процедура оформления документов. Заявление «в установленной форме», поданное в НКИД, должно было сопровождаться приложенным к нему удостоверением Государственного политического управления (ГПУ) НКВД «об отсутствии законного препятствия к выезду». В местах, где выдача разрешений на выезд за границу не производится, с просьбами о выдаче таких удостоверений надо было обращаться в местные губернские отделы ГПУ по месту жительства, а за заграничным паспортом или визой на национальном документе (для иностранцев) — в губернские отделы Управления. С лиц, отправлявшихся за границу, брался сбор согласно тарифам консульских сборов. Сроки пользования выданным паспортом теперь определялись в визе, поэтому невыезд в указанный срок требовал ее возобновления или «немедленного» получения установленного для россиян вида на жительство. Паспорт действовал за границей только в течение шести месяцев со дня выдачи, но мог быть продлен еще на полгода, уже за отдельную плату, у Полпреда РСФСР. Не получившие разрешения на продление и не вернувшиеся в срок наказывались 3-кратным размером уплачиваемого за паспорт сбора. Удостоверение ГПУ выдавалось по предоставлении поручительств двух граждан РСФСР, не опороченных по суду и не состоявших под следствием, свидетельства об отношении к воинской повинности (для военнообязанных), удостоверений с места службы или с места учета, командировочного удостоверения для лиц, командированных советскими учреждениями и общественными организациями. Такие удостоверения не требовались лишь членам ВЦИК, народным комиссарам, их заместителям, членам Коллегий народных комиссариатов, членам Президиума губернских исполнительных комитетов. Кроме общегражданских заграничных паспортов имели хождение дипломатические и служебные паспорта, выдававшиеся бесплатно лицам дипломатического корпуса и служащим разных ведомств за границей <8>. ——————————— <8> О выезде за границу граждан РСФСР и иностранцев. 10 мая 1922 г. // СУ РСФСР. N 34. Ст. 401. С. 550 — 552.
В 1923 г. в РСФСР были отменены все прежние дореволюционные паспорта, виды на жительство, трудовые книжки, введенные Декретом от 25 июля 1919 г., и введены «удостоверения личности» единого образца. Они выдавались милицией в городах и поселках городского типа, а в сельской местности — волостными исполкомами всем лицам, достигшим 16-летнего возраста. До 31 декабря 1923 г. удостоверения выдавались в обмен видов на жительство, после этого срока требовалось предоставление актовых или метрических выписок о рождении, справок домоуправлений, сельсоветов, справок с места работы или службы. В удостоверение вносились данные о времени и месте рождения лица, месте его постоянного жительства, роде занятий, отношении к воинской повинности, семейном положении. Сюда же вносились малолетние, до 16 лет, лица, находившиеся на иждивении владельца удостоверения. В документ, заверенный печатью учреждения, его выдавшего, по желанию владельца могла быть вклеена фотография. Такой документ подлежал обмену по прошествии трех лет <9>. Теперь он становился основанием для выдачи лицу заграничного паспорта. ——————————— <9> Декрет ВЦИК и СНК РСФСР от 20 июня 1923 г. «Об удостоверении личности» // СУ РСФСР. 1923.
С образованием Союза Советских Социалистических Республик порядок выезда за границу советских граждан стал регулироваться союзным законодательством. Одним из первых законов стало «Положение о въезде в пределы СССР и о выезде из пределов СССР», принятое ЦИКом и СНК СССР 5 июня 1925 г. В значительной степени новый закон копировал старый. В частности, как и прежде, выезд осуществлялся с выдачей общегражданского заграничного паспорта, имевшего силу в течение указанного в нем срока действия, который мог быть продлен полномочными представительствами и консульствами СССР за границей. Этот срок определялся теперь в три месяца до выезда за границу и в один год со дня фактического выезда из пределов СССР. Срок мог быть возобновлен, но с обязательной оплатой установленного за выдачу паспорта сбора <10>. ——————————— <10> Положение о въезде в пределы Союза ССР и о выезде из пределов Союза ССР // СЗ СССР. 1925. N 37. Ст. 277.
Гражданам СССР выдавались для выезда из его пределов, для проживания за границей и для возвращения в пределы СССР заграничные паспорта трех видов: общегражданские, служебные и дипломатические. Консульский сбор устанавливался только за общегражданские паспорта, а также за визу национальных иностранных паспортов по единому тарифу, если иной тариф не был предусмотрен специальными соглашениями с иностранными правительствами на основе взаимности. Выдача общегражданских заграничных паспортов и наложение визы на выезд возлагались на НКВД союзных республик и на особо уполномоченные этими комиссариатами местные органы (административные отделы (АО) управлений). Служебные паспорта выдавались самим Наркоматом иностранных дел, его уполномоченными при СНК союзных республик или особо уполномоченными на выдачу таких паспортов агентами НКИД, а также полномочными представителями и консулами СССР за границей. Получить такие паспорта могли сотрудники наркоматов Союза ССР, едущие за границу для занятия служебных должностей; командируемые за границу по служебным делам те же сотрудники наркоматов по письменному ходатайству соответствующего наркома или его заместителя; другие лица по специальному постановлению Коллегии НКИД. Дипломатические паспорта выдавались НКИД, его уполномоченными при СНК союзных республик и полномочными представительствами СССР большой группе руководящих лиц, перечень которых содержал 12 пунктов. Это были Председатели, члены и кандидаты в члены Президиума ЦИК СССР, Председатель СНК СССР, его заместители, народные комиссары и их заместители, полномочные представители Союза ССР за границей (советники, первые и вторые секретари, атташе, генеральные консулы, консулы и вице-консулы, дипкурьеры, а также прочие лица, пользующимся правом экстерриториальности) <11>. ——————————— <11> СЗ СССР. 1925. N 37. Ст. 277.
Денежный сбор за общегражданские паспорта был установлен Постановлением ЦИК и СНК Союза ССР от 9 ноября 1926 г. <12>. Он зависел от социального положения заявителя. Для «трудящихся» (рабочих, служащих, крестьян, кустарей, выезжающих по частным делам или командированным частными предприятиями, акционерными обществами и др. учреждениями), он составлял 200 руб. (средний месячный оклад высококвалифицированного рабочего или служащего); с граждан, «живущих на нетрудовые доходы», и с находящихся на их иждивении членов их семей — 300 руб. Сбор взыскивался при подаче заявления и возвращался в случае отказа в паспорте с удержанием 10% от суммы. Заявка на визу стоила 5 руб., если с обратной визой, то 10 руб. При неиспользовании загранпаспорта или визы взысканный за них сбор возврату не подлежал <13>. ——————————— <12> Постановление ЦИК и СНК Союза ССР о сборах, взимаемых органами НКВД за выдачу общегражданских заграничных паспортов, разрешений и виз на въезд в СССР и выезд из Союза ССР и видов на жительство для иностранцев // Там же. 1926. N 27. Ст. 167. <13> Там же; см. также: циркуляр НКВД от 9 декабря 1926 г. о применении постановления // ГАНО. Ф. Р-47. Оп. 1. Д. 1091. Л. 13.
Постановление вводило льготы для граждан, принадлежащих к неимущим слоям населения, которые оговаривались в специальной инструкции Наркомата финансов, его сопровождавшей. Льготы предоставлялись «в исключительном случае» гражданам, «принадлежащим к трудовым категориям», выезжающим за рубеж по частным делам, в целях лечения, свидания с родственниками или эмиграции. Закон делил их на две категории. Льготой 1-й категории, ставка для которой составляла 50 руб., могли пользоваться лица, не подлежащие обложению подоходным налогом, крестьяне, предоставившие справки волостных исполкомов о том, что их сельхозналог с доходов своего хозяйства не превышает пятикратный необлагаемый минимум. Льготой 1-й категории могли пользоваться также научные работники, работники искусства, учащиеся, члены технических, художественных и прочих обществ. Право на льготу имели члены семей иностранцев, состоящие в гражданстве СССР и эмигрирующие из него <14>. Последние кроме других бумаг (заявлений, справок, в том числе на членов семей) оформляли еще справку из органов ЗАГС или нотариальную выписку из документа о том, что состоящее в гражданстве СССР лицо является родственником иностранца. Специальное постановление о льготе 1-й категории в отношении жен военнопленных, которые должны были платить за загранпаспорт 50 руб., было опубликовано в «Правде» 18 августа 1926 г. <15>. ——————————— <14> ГАНО. Л. 20. <15> ГАНО. Л. 42.
Льготная ставка 2-й категории в 100 руб. предоставлялась рабочим и служащим, чей месячный заработок не превышал 250 руб. Ею могли пользоваться также обладатели справок финансовых органов об уплате налога с дохода, который у рабочих и служащих не превышал 3000 руб. в год, а у кустарей, ремесленников и прочих лиц, «извлекающих средства личным трудом не по найму», — 1000 руб. В сомнительных случаях АО могли требовать от претендентов на льготу дополнительные документы: патенты, членские билеты профсоюзов, удостоверения с места службы, справки о подоходном налоге и т. п. Они были вправе «путем опроса» выявить также, не проживает ли заявитель на иждивении других лиц, не имеет ли каких-либо источников существования, проверить через органы милиции его имущественное положение. За дачу ложных показаний устанавливалась уголовная ответственность. Льготой можно было воспользоваться только один раз, при повторном выезде следовало платить по нормальной ставке <16>. ——————————— <16> ГАНО. Л. 18 — 22.
Положение разрешало и бесплатный выезд в эмиграцию беспризорных подростков, направлявшихся к проживающим за границу родным, если ходатайство о том возбуждали центральные, областные, краевые, губернские или окружные комиссии по борьбе с беспризорностью и гуманитарные учреждения Красного Креста и Полумесяца или отделения Международного Красного Креста в СССР. На бесплатный выезд могли претендовать члены семей лиц, получающих государственную пенсию в порядке социального обеспечения, и некоторые другие необеспеченные лица. Уголовная ответственность устанавливалась и за неправильное оформление заявителем прилагавшегося к заявлению «опросного листа», состоявшего из 22 пунктов. В нем особенно тщательно исследовалось положение лица до революции 1917 г. (какое имел занятие, звание, на какие средства жил, владел ли недвижимым имуществом или капиталами) и столь же обстоятельно — его послереволюционное прошлое. Необходимо было указать «все пункты местожительства после революции 1917 г.», все занятия, «причем по каждому периоду деятельности указать в отдельности, особо оговорив при этом причины перемены занятий». Следовало написать о том, получает ли лицо пособие от государства, с какого времени и в каких размерах, и на какие средства жило до его получения. Указывались источники дохода, служащие средством к существованию, владение имуществом (с описью и оценкой стоимости по средним рыночным ценам), «ежемесячные расходы по существованию» (с отдельным указанием расходов по квартире, столу и пр.). В обязательный перечень сведений о лице, намеревавшемся выехать за рубеж, входили также данные о домочадцах и возможных содержателях на иждивении, а также обо всех без исключения родственниках, которые оно имеет (с указанием фамилий, имен, отчеств, степени родства, точного адреса проживания, занятий и средств, на которые они живут). Такие же подробные данные лицу следовало представлять и о родственниках, живущих за границей и оказывающих или не оказывающих материальную помощь и состоящих или не состоящих с ним в переписке. Большое внимание уделялось предстоящей поездке за границу (срок, первая она, или уже имел место выезд после 1917 г., на какие средства он осуществлялся и предполагается осуществить и т. д.). Последний пункт требовал указать состояние или несостояние лица под судом и следствием, и если да, то по обвинению в чем. Правильность заполнения листа свидетельствовали подписи не менее двух лиц, лично знающих заявителя. Подписи их заверялись в установленном порядке с указанием точного адреса постоянного жительства свидетелей. Кроме того, ответы на вопросы о государственном пособии подтверждались справками соответствующих органов, а ответы на вопросы об имущественном положении и о несостоянии на иждивении заверялись домоуправлением, жилищным товариществом, органами милиции или районными исполнительными комитетами. Все ответы должны были быть «по возможности полными и освещать затронутые вопросы со всех сторон» <17>. ——————————— <17> Форма опросного листа // ГАНО. Л. 23 — 24
Можно констатировать тот факт, что НКВД получал в результате полный банк данных о лицах, выезжавших за рубеж в 1920-е — начале 1930-х годов, когда выезд еще был возможен, а также об их родственниках. Они сыграли важную роль в период массового террора при определении контингентов, подлежащих репрессиям. К циркуляру от 9 декабря 1926 г. прилагался секретный дополнительный циркуляр, которым было указано отказывать в льготах лицам, лишенным избирательных прав, состоящим под судом и следствием, пользующимся пособиями (пенсионерам, безработным). Среди перечисленных категорий находились и лица, выезжающие за границу на постоянное местожительство. Не освобождались от сборов даже «административно-высланные», то есть те, кому вместо высылки в пределах РСФСР разрешалось выехать за границу. Добиться снижения сбора или даже освобождения от него можно было по ходатайству профсоюзной или общественной организации, разрешению ОГПУ. Оно касалось лиц, «имеющих заслуги» или «едущих по командировкам политорганов». Окончательное решение по ним, после имущественного обследования органами милиции, принимал НКВД. Льготы могли получить также не обеспеченные материально политэмигранты, реэмигрирующие из СССР <18>. ——————————— <18> ГАНО. Л. 30 — 31.
В январе 1928 г. был определен порядок выезда за границу граждан СССР в целях обучения в заграничных учебных заведениях и отправке детей из РСФСР за границу к родителям, бывшим российским подданным. Выезд на учебу разрешался либо по заключению Наркомата просвещения о желательности и целесообразности поездки за границу в целях обучения либо без него, если выезжающее лицо имело за границей родственников, обязующихся содержать его в течение всего периода обучения. Для этого достаточно было представить соответствующее обязательство родственников, заверенное Полпредством или консульством СССР за границей <19>. ——————————— <19> Циркуляр НКВД от 11 января 1928 г. // ГАНО. Ф. Р-47. Оп. 1. Д. 600. Л. 1.
Государство разрешило также выезд детей к родителям или родственникам, чьи семьи были разлучены в годы предшествующих катаклизмов. Бывшие российские граждане, жившие за границей, могли апеллировать к заграничным представительствам советских обществ Красного Креста и Красного Полумесяца, располагавшимся в Париже, Токио, Берлине и Берне. Ходатайства могли возбуждать и российские граждане, опекуны детей, проживающие в РСФСР, у которых дети находились на иждивении. Правда, разрешение давалось только несовершеннолетним детям, не достигшим 14-летнего возраста, и при обязательном оформлении кучи бумаг, которое практически закрывало возможность выезда (требовались метрики здешних и заграничных родственников, всевозможные справки с места жительства, о роде занятий, о получаемом вознаграждении лицами, у которых дети проживают, и т. д. и т. п.). Особенно тщательно надо было выяснять историю заграничных родственников (где проживают, на какие средства, когда выехали и почему, на какие средства проживали в России до революции). При приеме заявлений у родственников или опекунов в России, если речь шла о детях старше 14 лет, надо было отказывать «без всяких объяснений, лишь со ссылкой на настоящее положение». Получить такое разрешение было непросто даже и в том случае, если все бумаги оказывались собранными. АО передавали документы в ОГПУ (в окружной отдел), который делал свое заключение о возможности выезда. Тут-то как раз играли роль данные о происхождении заграничных родственников, чья принадлежность к эксплуататорским классам закрывала возможность воссоединения с детьми. После этого документы шли в НКВД, он давал окончательное разрешение и определял сумму сбора за общегражданский заграничный паспорт, каковая могла быть уплачена родственниками или опекунами ребенка, или за «привесную визу», если родителями были присланы какие-либо документы, могущие служить основанием для ее выдачи <20>. ——————————— <20> Циркуляр НКВД от 24 января 1928 г. «О порядке отправки детей из РСФСР за границу к родителям или родственникам — бывшим российским подданным» // ГАНО. Л. 4 — 11.
Относительно либеральная политика Советского государства в отношении выезда за рубеж российских граждан завершилась с началом коллективизации, когда тонкий ручеек из желающих выехать из страны превратился в мощный необратимый поток. С сентября 1929 г. все льготы для выезжающих за рубеж, кроме едущих на лечение и членов семей иностранцев, возвращающихся домой на постоянное жительство, были сняты <21>. В отношении немецких колонистов и меннонитов ограничения стали вводиться уже в 1926 г., когда секретным циркуляром НКВД было предписано отказывать в льготах при получении паспорта гражданам, чей выезд за границу «нецелесообразен с точки зрения государственных интересов» <22>. По поводу меннонитов было принято особое строго секретное постановление следующего содержания: «Поскольку Наркомзем заинтересован в прекращении эмиграции меннонитов, ибо, как показывает практика, в Канаду отбывают в порядке эмиграции меннониты, ведущие наиболее культурные хозяйства на территории Советского Союза, сделать соответствующее распоряжение ОГПУ о проведении жесткой линии в смысле максимального сокращения» этой эмиграции <23>. ——————————— <21> ГАНО. Л. 39. <22> ГАНО. Д. 1091. Л. 30. <23> Постановление Междуведомственного Совещания при НКИД от 23 февраля 1927 г. // ГАРФ. Ф. 1235. Оп. 2. Д. 249. Л. 24. См. подробнее в кн.: Белковец Л. П. «Большой террор» и судьбы немецкой деревни в Сибири (конец 1920-х — 1930-е годы). М., 1995. С. 14 — 18.
23 сентября 1929 г. ЦИК СССР в связи «с усилившимся в последнее время стремлением к выезду за пределы Советского Союза» принял постановление о полном прекращении выдачи разрешений на выезд за границу меннонитам и немцам, являющимся советскими гражданами и занимающимся сельским хозяйством. Местным АО было предложено «прекратить прием заявлений за границу означенным категориям граждан» впредь до особого распоряжения центральных органов <24>. ——————————— <24> ГАНО. Ф. Р-47. Оп. 1. Д. 776. Л. 129.
Уже в 1928 г. стали вводиться дополнительные бюрократические проволочки при оформлении выездных бумаг всеми другими выезжающими за рубеж российскими гражданами. В июле 1928 г., например, стало действовать распоряжение НКВД о необходимости требовать при выдаче паспортов лицам, выезжающим за границу, «справки финансовых органов о том, что за ними не числится налоговых недоимок». Но эти справки выдавались только лицам, проживающим в данной местности не менее трех лет. Те же, кто жил менее трех лет, должны были «требовать справки от тех органов, где жили ранее». Оформить такую справку можно было «после телеграфных вопросов об отсутствии за этими лицами налоговой недоимочности по соответствующим финорганам за счет лиц, отъезжающих за границу» <25>. ——————————— <25> Распоряжение начальника Сибкрайадмотдела Мирошника о выдаче справок лицам, выезжающим за границу // ГАНО. Д. 1091. Л. 48.
Отказы в выезде «по политическим соображениям» или без всякого объяснения причин с 1927 г. стали нормальным явлением в деятельности сибирских АО. Германскому консульству, располагавшемуся в Новосибирске, центре Сибирского края, приходилось нередко вмешиваться и просить соответствующие органы «оказать протекцию» в деле выдачи заграничного паспорта и оформлении выезда тех или иных российских граждан, отъезжающих в Германию. Так, осенью 1928 г. консул Гросскопф просил о положительном решении дела некоего Ивана Мокина, бывшего русского военнопленного, находившегося с 1914 г. в Германии, женившегося там на австро-венгерской подданной, по национальности украинке, который вместе с женой и дочерью прибыл в 1928 г. в Красноярский округ «по льготному проезду как русский военнопленный», для свидания с родственниками и для возможного поселения на родине. Однако на родине ему не понравилось и он «под видом болезни жены, которая не могла акклиматизироваться в Сибири», стал просить о льготном выезде (по 1-й категории) назад в Германию, но получил от ОГПУ отказ не только в льготе, но и в самом выезде «по политическим соображениям» <26>. ——————————— <26> Дело Ивана Мокина // ГАНО. Ф. Р-47. Оп. 1. Д. 600. Л. 51 — 52.
Летом 1928 г. консул ходатайствовал о заграничном паспорте для выезда в Германию доктора Инны Владимировны Павловой, проживавшей в Новосибирске, которая намеревалась посетить сестру, знакомую супруги посла фон Дирксена, жившую во Франкфурте <27>. Попытка повторить выезд в 1929 г. уже натолкнулась на серьезные препятствия. К этому времени, по словам Гросскопфа, разрешения на выезд для русских граждан предоставлялись только для лечения за границей. Фрау Павлова же назвала в качестве основания для ее поездки посещение родственников. Поэтому, сообщал Гросскопф послу, сегодня руководитель краевого управления «снова звонил мне, чтобы более или менее коротко сообщить, что власти не могут, к их сожалению, удовлетворить мою просьбу, так как отсутствует законная основа для выдачи заграничного паспорта!.. Я не нахожу никакого объяснения для такого полного отсутствия любезности. За время всей моей шестилетней практики в Новосибирске я ни разу не получил отказа в таких незначительных делах, даже если речь шла о ходатайствах для русских граждан». Оставалось предположить, «что в данном случае все происходит только из-за известного упрямства ГПУ» <28>. ——————————— <27> Письмо Гросскопфа в Краевой АО // Там же. Л. 60. <28> Bericht an Botschafter 3. Juni 1929. PA AA, Bd. 320. И. В. Павлова была расстреляна в 1937 г. как агент Германского консульства.
Но как выяснилось из беседы с «хорошо знакомым мне» вице-президентом Сибкрайисполкома, местные власти секретным распоряжением из Москвы были лишены полномочий выдавать разрешения на выезд для советских граждан. В каждом конкретном случае они должны были теперь запрашивать разрешение на его выдачу из Москвы, которая и отказала в выезде Павловой. Уже тогда консул ожидал возникновения сложностей при выезде жен бывших военнопленных, которые являются советскими гражданками <29>. ——————————— <29> Bericht an Botschafter 6. Juni 1929. PA AA. Bd. 320.
В 1930 г. консулу пришлось хлопотать о разрешении выезда Михалине Людвиговне Ивановой-Нейман, польке по национальности, жене германского подданного Ганса Неймана, имевшей с ним двоих детей. Последний прибыл в СССР в 1925 г. по визе Полпреда СССР в Берлине, был членом ВКП(б), но из партии исключен «по собственному желанию», наход ился под судом по обвинению по ст. 109 УК РСФСР. Эта статья применялась к «злостным саботажникам и спекулянтам», отказывавшимся продавать хлеб государству по грабительским государственным ценам, в 2 — 2,5 раза ниже рыночных. Учитывая все это, ОГПУ высказалось против удовлетворения ее ходатайства о загранпаспорте и выходе из гражданства. Консулу пришлось выписать ей германский паспорт за N 185/30 от 15 октября 1930 г., на который и была наложена затем выездная виза <30>. ——————————— <30> ГАНО. Ф. Р-47. Оп. 1. Д. 1091. Л. 99.
С 1929 г. начали постоянно возрастать и тарифы консульских сборов, определенные Консульским уставом СССР 1926 г., в том числе за продление общегражданских заграничных паспортов (для граждан третьей категории до 300 руб.), за внесение в паспорт или выделение из паспорта внесенных в него лиц. Если таковое сопровождалось выдачей отдельного паспорта, надо было теперь платить двойной сбор, за выделение и за выдачу, устанавливались штрафы за уклонение от своевременной явки паспортов после трехмесячного пребывания за границей и за уклонение от явки вообще, сборы за переезд из одного консульского округа в другой и т. п. <31>. Государство целенаправленно закрывало пути выезда своих граждан за рубеж, который мог иметь место только для двух его категорий — дипломатов и служащих. ——————————— <31> Об изменении тарифа консульских сборов. 10 января 1932 г. // СЗ СССР. 1932. N 2. С. 386; 15 марта 1933 г. // СЗ СССР. 1933. N 11. Ст. 133; 21 января 1935 г. // СЗ СССР. 1935. N 3. Ст. 22.
В 1931 г. в новую Инструкцию о въезде и выезде из пределов СССР была введена такая норма: «Разрешения на выезд за границу, для поездок по частным делам советским гражданам выдаются в исключительных случаях». Своего рода сокращающей выезд за рубеж мерой являлось постоянное и довольно значительное сокращение паспортной нормы валюты, которую можно было получить при выезде. С 300 руб. она была сокращена в 1929 г. во время массового выезда германских граждан, осевших в немецких колониях и разоренных коллективизацией, до 75 — 100 руб. Начальникам местных АО было предписано «выдавать деньги на полную сумму в 300 руб. в особо исключительных случаях» <32>. ——————————— <32> ГАНО. Ф. Р-47. Оп. 1. Д. 1091. Л. 89 — 89 об.
23 февраля 1929 г. последовало официальное сокращение паспортной нормы валюты, которая теперь зависела от страны выезда. Для граждан СССР и иностранцев, выезжающих в пограничные страны Европы, она составила не свыше 50 руб., а в прочие страны Европы и пограничные страны Азии — 75 руб. Члены семьи могли претендовать лишь на половину этих сумм. К ним причислялись и совершеннолетние дети, если они находились на иждивении родителей или других членов семьи. Право оценивать изделия из благородных металлов и драгоценных камней получили всего несколько АО: Московское, Ленинградское, Северо-Кавказское, Сибирское и Дальневосточное <33>. Они могли поручать оценку экспертам-ювелирам из числа состоящих на службе в местных государственных ювелирных предприятиях, согласовав их список с местным финансовым органом. В опись подлежащих оценке вещей не включались только являющиеся «предметом личного потребления» одни часы, одно обручальное кольцо и серебро по одному предмету каждого наименования общим весом до 400 граммов. ——————————— <33> Циркуляр НКВД от 23 февраля 1929 г. // Там же. Л. 115.
Однако и урезанную норму валюты могли получать не все иностранцы, как и граждане СССР. Теперь вывоз ее стал невозможен для временно пребывающих в стране (менее 18 месяцев), имеющих оседлость не менее 18 месяцев и уже выезжавших за границу, ранее истечения года со дня предыдущего выезда. Лишались права вывоза валюты транзитники, лица, командированные за границу по служебным делам государственных, кооперативных и общественных организаций. Не могли вывозить валютные ценности лица, работающие в учреждениях и предприятиях, получающие средства для своего содержания за границей или обладающие там собственными средствами (иностранные дипломаты, консулы, сотрудники иностранных миссий и консульств, владельцы концессионных предприятий, журналисты, корреспонденты и пр.) <34>. Не полагалась валюта и тем иностранцам, которые не были оформлены как иностранцы в установленном порядке, то есть не имели видов на жительство или имели нарушения правил проживания (просрочка вида, проживание не в тех местностях, куда был разрешен въезд). Без валюты выезжали за рубеж высылаемые по постановлению Коллегии ОГПУ или судебного органа. Не полагалась валюта иностранцам и советским гражданам, имеющим судимость по огромному количеству статей УК РСФСР (свыше 50). ——————————— <34> Дипломатам и консулам все же разрешалось вывозить раз в год паспортную норму валюты в том случае, если их этой валютой снабдило то учреждение или предприятие, в котором они трудятся и получают содержание. В таких случаях положенный штамп о сумме валюты в их паспортах не ставился, а на разрешениях на выезд ставилась надпись: пользуется правом вывоза валюты на… руб. Такой же порядок действовал и в отношении других иностранных граждан-служащих, если они получили валюту от своих учреждений в виде переводов и о том имеют соответствующую справку. Циркуляр НКВД от 1 ноября 1929 г. // ГАРФ. Ф. 9415. Оп. 3. Д. 1390. Л. 54 — 64. Опубликован в Известиях Наркомата финансов СССР. 1929. N 46.
В начале 1930-х годов сокращение паспортной нормы валюты стало приобретать неконтролируемые размеры. Потребность в ней для развивающейся индустрии была так велика, что выезжающим за рубеж она практически перестала предоставляться. В 1931 г. норма сократилась до 50 руб. для выезжающих в лимитрофные государства, до 75 руб. для выезжающих в другие страны Европы, а также в Турцию, Персию, Афганистан, Японию и Китай, 300 руб. полагалось лишь выезжающим в остальные страны. Но и эта норма была признана «чрезмерной», и 5 февраля 1932 г. Наркомат финансов запретил исполкомам выдавать справки на получение валюты свыше следующих сумм: для выезжающих в пограничные с СССР страны Европы (Финляндию, Эстонию, Латвию, Литву, Польшу) — 25 руб., в прочие европейские и пограничные азиатские страны — 35 руб., в остальные — 100 руб. <35>. Однако число желающих выехать за границу сокращалось не так быстро, как рассчитывало правительство, поэтому главным средством борьбы с выездом оставались отказы в выезде местных органов. В 1931 г. Междуведомственная Комиссия при Президиуме ВЦИК рассмотрела 594 жалобы граждан на такие отказы, удовлетворив из них всего 23 <36>. ——————————— <35> ГАРФ. Ф. 5404. Оп. 10. Д. 5. Л. 10. <36> ГАРФ. Ф. 5404. Оп. 10. Д. 5. Л. 10.
Ставшие «предельными» суммы при этом были признаны «необязательными», и НКФ требовал от исполкомов «в зависимости от того, какие фактические расходы на проезд предстоят выезжающим, по своему усмотрению уменьшать» их. Хитрость заключалась также в том, что в справках, которые выдавали финансовые органы, нельзя было указывать на фактическую отмену прежней паспортной нормы, «формально сохраняющей свою силу». Исполкомы должны были ссылаться на некое разъяснение НКФ, предоставившее им право по своему усмотрению определять окончательную сумму разрешенной к вывозу валюты. Собственное усмотрение же не должно было выходить за рамки 3 долларов на члена семьи в первом случае, 5 долларов — во втором (для стран Европы) и 8 долларов — для всех остальных <37>. ——————————— <37> Распоряжение НКФ СССР наркоматам финансов союзных республик от 5 февраля 1932 г. // ГАРФ. Ф. 9415. Оп. 3. Д. 1390. Л. 66 — 67.
Драконовские меры были введены и для советских граждан, эмигрирующих из СССР. Эмиграция не была совсем запрещена, но обставлена такими условиями, которые делали ее для разоренных коллективизацией крестьян, прежде всего немецких, составлявших основную массу эмигрирующих, практически невозможной. «Желающим эмигрировать из СССР, — говорилось в очередном постановлении 1931 г., — разрешения на выезд выдаются (в случае отсутствия специальных возражений против них) при условии предоставления шифскарты (т. е. пароходного билета), отмеченной за границей, и при переводе из-за границы на соответствующую сумму иностранной валюты на оплату пошлины, взимаемой при выдаче заграничных паспортов» <38>. ——————————— <38> ГАРФ. Ф. 5404. Оп. 10. Д. 5. Л. 11 об.
Секретное Постановление СНК СССР от 17 октября 1932 г., подтвердив это распоряжение, разрешило все сборы с эмигрантов, как паспортные, так и иные, взимать в иностранной валюте. Исполкомы таким гражданам могли оформлять паспорта «в облегченном порядке», если ходатайства поступают через «Интурист», который берет на себя организацию выезда. Сбор определялся в 500 руб. для «трудящегося» и в 1000 руб. для «нетрудящегося элемента», в валюте оплачивались все расходы по оформлению документов, сбор в пользу Красного Креста, проезд и провоз багажа до места жительства. Произошло это тогда, когда германские дипломаты уже пришли к окончательному выводу, что в СССР со стороны органов власти при выдаче советских заграничных паспортов на частные поездки стала проявляться такая большая сдержанность, что практически только лица, которые имеют служебное поручение, могут выезжать за границу. Не помогало и посредничество германских представительств. Теперь частные лица получили возможность выезда через посредничество туристического бюро «Интурист», если они финансово в состоянии покупать себе заграничный паспорт. Валютные средства могли вносить на инвалютный счет «Интуриста» в Госбанке СССР заграничные организации и родственники выезжающих на постоянное проживание за рубеж. Были восстановлены и так называемые припейды, то есть кредиты пароходных компаний — контрагентов «Интуриста» по заграничным пассажирским перевозкам, которым припейдные перевозки эмигрантов были запрещены после известных событий осени 1929 г. — массовой попытки эмиграции из СССР немецких колонистов. Заявления о желании эмигрировать за валюту было разрешено принимать не только правлению, конторам и агентствам «Интуриста», но и там, где их не было, обычным иностранным столам исполкомов по месту жительства. Обязательным условием становилась справка «Интуриста» о получении необходимой суммы в инвалюте на покрытие расходов по оплате паспортных и иных сборов. Причем в том случае, если лицо получало отказ в выезде за границу, как правило, по инициативе ОГПУ, то инвалютные суммы, кредитуемые в порядке припейда, не подлежали возврату, а оставались на счетах «Интуриста» (шли в доход государства). Все свои действия (проекты, рекламу, объявления) «Интурист» обязан был согласовывать с ОГПУ и НКФ <39>. ——————————— <39> Циркуляр НКФ СССР и ОГПУ от 19/20 декабря 1932 г. «О новом паспортном сборе в инвалюте для выезжающих советских граждан» // ГАРФ. Ф. 9415. Оп. 3. Д. 1390. Л. 72 — 73.
Потребность в валюте проводившего индустриализацию СССР была столь высока, что пришлось пожертвовать политическими интересами, настоятельно требовавшими прикрыть выезд советских граждан за рубеж. Когда в начале 1933 г. выяснилось, что оформление выездных дел на местах (из-за противодействия отделов ОГПУ) затягивается на месяцы, последовал строгий циркуляр из ИНО ОГПУ, дела на лиц, эмигрирующих за валюту, рассматривать в течение 15 дней, а все письменные запросы центра исполнять в течение 48 часов <40>. ——————————— <40> Циркуляр ИНО ОГПУ «О медлительности оформления выездных дел на местах» // ГАРФ. Ф. 9415. Оп. 3. Д. 1390. Л. 249.
При всей дороговизне такого выезда из СССР многие бывшие немецкие колонисты, имевшие своих родственников на Американском континенте, смогли в течение ряда лет, пока действовало это предписание, выехать из страны. Что же касается германских граждан, то к середине 1930-х годов валютное возмещение ликвидированного при выезде имущества, оговоренное в советско-германском договоре 1925 г., перестало практиковаться, и не только потому, что власти перестали выполнять его положения, но и потому, что у выезжающих после уплаты всех налогов не оставалось более ни одного рубля. Этой же цели служили проволочки с оформлением выездных виз, которое затягивалось на такое время, за которое семья успевала проесть все, что у нее еще осталось. В целом ряде случаев после этого консульствам приходилось отправлять своих граждан домой на собственные средства <41>. ——————————— <41> Die Reichsdeutschen in der Union der S. S.R. Stand vom November 1935. PA AA. R 83854.
К середине 1930-х годов утвердившийся в СССР политический режим практически закрыл для советских граждан выезд за пределы страны.
