Поиск разумного соотношения либерального и социального начал ведется с давних времен. Не одно поколение экономистов поседело в надежде найти такое их сочетание, которое не позволило бы пустить экономику ко дну под бременем непосильных сборов на социальные нужды, но чтобы и правители при этом не слишком рисковали стать украшением фонарных столбов. Вдохновенный научный поиск помог осознать, что полностью игнорировать интересы социально незащищенных слоев населения невозможно. Россия не является исключением: несмотря на либеральные речи вождей о том, что дельным людям рыночная экономика идет на пользу, а все прочие — только лишняя обуза, наше государство сохраняет большинство социальных гарантий, хотя и копеечных для каждого отдельно взятого гражданина, но довольно ощутимых для госбюджета. В их числе важные трудовые льготы для лиц, обремененных малолетними детьми, до последнего времени не позволявшие прекратить трудовые отношения с указанными гражданами ни при каких обстоятельствах.
В тех же целях всемерной защиты прав работников установлены льготы и для профсоюзов, в советские времена имевших несусветные полномочия вплоть до возможности издания нормативных актов, но и сейчас сохранивших значительную их часть. К сожалению, права и полномочия часто провоцируют на злоупотребление ими. Так, неизбежное восстановление на работе профсоюзного босса, уволенного без согласия профкома, не могло не породить такие явления, как создание профсоюза лицами, подлежащими увольнению по сокращению штата, и прочие художества. Но даже если профсоюз реально существует, неуязвимость его вождей делает для них трудовую дисциплину понятием весьма абстрактным.
25 декабря 2001 г. Конституционный Суд под председательством судьи Ю. М. Данилова взялся проверить конституционность сразу двух норм КЗоТ РФ, пользующихся традиционно дурной славой в среде работодателей, — ч. 2 ст. 235 (вместе с ч. 3 ст. 25 Федерального закона «О профессиональных союзах и гарантиях их деятельности» от 10 января 1996 г. N 10-ФЗ), которая фактически исключает увольнение профбосса, что бы он ни натворил, и ч. 2 ст. 170, предоставляющей сходную льготу еще более многочисленной прослойке всевозможных родителей и тому подобных лиц. Долгое время эти нормы (особенно гуманная ст. 170) считались важнейшим социальным завоеванием цивилизованных стран, закрепленным даже в Конвенциях МОТ (N 135 и 156), и потому воспринимались юридической мыслью в качестве своего рода священных коров, посягнуть на которые способно разве что гестапо. Робкие попытки возразить, что родители (не говоря уже о профбоссах) бывают разные, пресекались на корню доводом о природной слабости работника как стороны договора. Чтобы несостоятельность этого довода проявилась во всей красе, потребовалось редкостное стечение обстоятельств — одновременное направление в Конституционный Суд запросов Зерноградским судом Ростовской области по поводу ст. 170 и Центральным судом г. Кемерово по поводу ст. 235, которые были объединены в одном производстве.
Зерноградский житель Вакуленко — отец ребенка-инвалида — неоднократно привлекался к ответственности за нарушение трудовой дисциплины. В конце концов у работодателя лопнуло терпение, и он уволил его, что с неизбежностью повлекло восстановление гражданина на работе. Сознавая свою безнаказанность, Вакуленко заработал еще 2 выговора, а затем был вновь уволен, но на этот раз суд отказал ему в восстановлении, сославшись на то, что норма ст. 170 распространяется на добросовестных работников. Не веря своим глазам, Вакуленко обжаловал решение, но и кассационная инстанция высказалась в том смысле, что надо учитывать не только букву, но и дух закона.
В конце концов невиданное по смелости решение было отменено президиумом областного суда, после чего и был направлен запрос о конституционности статьи. Можно только догадываться, что пришлось перенести работодателю, если суды нескольких инстанций решились предоставить ему защиту.
Еще более характерное дело рассмотрел кемеровский суд. Носков — председатель независимого профсоюза энергетиков Кузбасса — даже не собирался отрицать факты нарушения им трудовой дисциплины, тем более, что это не имело смысла. Он был уволен за прогул, подтвержденный актом и показаниями свидетелей, и за появление на работе в нетрезвом состоянии, которое подтверждалось заключением врача. Увольнение Носкова, видимо, стало актом отчаяния, иначе директор ГРЭС не рискнул бы пойти на очевидное и циничное нарушение трудового законодательства. Консультативный совет обсудил предложение об увольнении Носкова и отказал директору, причем свидетель Ягодка пояснил суду, что воспользовался своим правом отказать и ничем не аргументировать свой отказ. И в этом случае суд заподозрил несоответствие нормы ст. 19 и ч. 2 ст. 55 Конституции РФ.
От Госдумы в заседание КС явилось сразу два представителя с диаметрально противоположными точками зрения. Если В. В. Лазарев признал, что гарантии не должны распространяться на тех, кто злоупотребляет правом (он также отметил, что в ст. 374 нового Трудового кодекса гарантии, аналогичные ст. 235, предоставлены только уволенным по сокращению, несоответствию занимаемой должности и за систематическое нарушение), то депутат С. А. Попков высказался в пользу соответствия норм Конституции и мировой практике, указав, что профсоюзного лидера приятнее уволить (с чем нельзя не согласиться). Не ограничившись этим, депутат не оставил без заботы и работодателей, рекомендовав им обжаловать отказ профкома в суде на основании ст. 46 Конституции.
(Содержание выступления представителя Совета Федерации В. Бакшинскаса редакция решила не излагать, т. к. он сам изложил свою позицию в настоящем номере — ред.).
Судья Хохрякова задала вопрос депутату Попкову, действительно ли он считает, что суд может обязать профком дать согласие на увольнение, при том, что конституционное право предъявлять любые иски не вызывает никаких сомнений. На это депутат ответил, что таких случаев в практике он не наблюдал, но думает, что если бы действия профкома были признаны незаконными, суд мог бы не учитывать позицию профкома, а работодатели, по словам депутата, «не умеют пользоваться своими правами». Больше вопросов Попкову судьи не задавали, а выступивший следом заместитель министра труда назвал совет депутата курьезным. Выслушав также судью Верховного Суда РФ М. Лаврентьеву, полагавшую запросы отклонить (вероятно, отсюда и росли ноги у судебной практики, удовлетворявшей иски работников только потому, что они работники), судьи удалились на совещание, завершившееся 24 января оглашением решения. Спорные статьи были признаны не соответствующими Конституции РФ в части, исключающей во всех случаях право работодателя на применение мер воздействия на недисциплинированного работника. Представляет интерес также обоснование своего вывода КС: фактически вопрос об обоснованности увольнения решается не судом, а профкомом, т. к. суд ограничивается проверкой того, в законном ли составе рассматривал дело профком и т. п. Сославшись на ряд решений Европейского Суда и собственные постановления, Конституционный Суд подтвердил, что право обратиться в суд предполагает также обязанность суда вынести законное и обоснованное решение, о чем, надо признать, кое-где у нас порой кое-кто начал забывать.
Жаль только, что данная позиция была высказана Судом на 30-м году действия КЗоТ и за 5 дней до утраты им юридической силы. Случись это лет на 10 раньше да проверь Суд конституционность еще нескольких наиболее вызывающих статей, возможно, депутатам не пришлось бы трудиться над новым Кодексом.
