Правовое регулирование применения сотрудниками полиции физической силы

(Соловей Ю. П.) («Административное право и процесс», 2012, N 7)

ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ПРИМЕНЕНИЯ СОТРУДНИКАМИ ПОЛИЦИИ ФИЗИЧЕСКОЙ СИЛЫ

Ю. П. СОЛОВЕЙ

Соловей Юрий Петрович, заслуженный юрист Российской Федерации, ректор Омского юридического института, доктор юридических наук, профессор.

В статье анализируются нормы Федерального закона от 7 февраля 2011 г. N 3-ФЗ «О полиции», регламентирующие применение полицией одной из наиболее жестких мер государственного принуждения — физической силы. Дается авторское определение понятия «физическая сила», предлагается толкование новых и наиболее сложных для практического применения норм Закона, предусматривающих основания применения сотрудниками полиции физической силы, а также вносятся предложения по их совершенствованию.

Ключевые слова: закон, полиция, правовые основания, физическая сила, боевые приемы борьбы, пресечение, доставление, задержание, преодоление противодействия, законные требования сотрудника полиции.

Legal reguliation of the use of force by policemen Yu. P. Solovey

In the article the norms of the Federal Law of February, 7, 2011, N 3-FZ «About the Police» determining the use of a physical force as the most severe measure of coercion on the part of the state are analyzed. The author gives his own definition of «a physical force», interpretation of the new and the most complicated norms for practical application, providing the justification of the use of a physical force by policemen. Proposals on the improvement of these norms are also put forward.

Key words: law, police, legal justification, physical force, modes of combating, preclusion, forwarding, detention, overcoming of counteraction, legal demands of a police officer.

Применение физической силы по-прежнему остается жесткой реальностью полицейской практики. Это неудивительно, ибо социальная роль полиции, коренным образом отличающая ее от иных структур государства, не может быть адекватно понята вне ее полномочий прибегать в случае необходимости к непосредственному принуждению. Пожалуй, никакие другие акции агентов публичной власти так глубоко не вторгаются в сферу основных прав человека, и вполне естественно, что они должны подлежать детальному нормативно-правовому регулированию и действенному контролю со стороны общества. По этой причине Основные принципы применения силы и огнестрельного оружия должностными лицами по поддержанию правопорядка, принятые VIII Конгрессом ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями, требуют от государств — членов ООН законодательного нормирования «силовой» полицейской деятельности и доведения соответствующих правовых норм до сведения «населения в целом» <1>. ——————————— <1> Восьмой конгресс ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями (Гавана, 27 августа — 7 сентября 1990 г.). Доклад, подготовленный Секретариатом. Нью-Йорк, 1990. С. 125.

Термин «физическая сила» давно известен отечественной правовой теории и практике <2>. Будучи предложенным автором и использованным в ранее действовавшем Законе Российской Федерации от 18 апреля 1991 г. «О милиции» (далее — Закон о милиции), а также его аналогах стран ближнего зарубежья, этот термин пришел на смену узкому и неточному понятию «приемы самбо» (самозащиты без оружия), применявшемуся в Уставе патрульно-постовой службы советской милиции (1974 г.). Следует подчеркнуть, что конституционность положений ст. 13 Закона о милиции, касавшихся применения физической силы и в целом воспроизведенных в ст. 20 ныне действующего Федерального закона от 7 февраля 2011 г. N 3-ФЗ «О полиции» (далее — Закон о полиции), оценивалась Конституционным Судом Российской Федерации, который признал, что указанные положения не могут рассматриваться как нарушающие конституционные права граждан <3>. ——————————— <2> См.: законопроект о преобразовании полиции в Империи. Приложение 1. СПб., 1913. С. 65; Мемнонов А. Возможно ли применять физическую силу при исполнении служебных обязанностей работниками милиции // Административный вестник. 1926. N 10. С. 41. <3> См.: Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 19 октября 2010 г. N 1400-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Бондаренко Константина Михайловича на нарушение его конституционных прав статьей 13 Закона Российской Федерации «О милиции» // СПС «КонсультантПлюс».

Вместе с тем, с нашей точки зрения, Закон о полиции сохранил определенные недостатки, которые были присущи нормам Закона о милиции, относившимся к применению ее сотрудниками физической силы. Так, Закон о полиции по-прежнему не раскрывает содержания понятия «физическая сила», указывая лишь на «боевые приемы борьбы» как на разновидность физической силы. Представляется, что физической силой в соответствии с Законом о полиции следует считать предпринимаемые в законных целях и не сопровождающиеся применением специальных средств и огнестрельного оружия физические действия сотрудника полиции, направленные против отдельных граждан либо имущества и состоящие в ограничении телесной неприкосновенности этих граждан, свободы их действий, передвижения или распоряжения какими-либо предметами, а также в повреждении или временном изъятии принадлежащего кому-либо имущества. Например, применением физической силы являются и принудительное извлечение из салона транспортного средства управляющего им водителя, имеющего внешние признаки опьянения, который, будучи отстраненным сотрудником полиции от управления транспортным средством, отказывается его покинуть, и извлечение ключа из замка зажигания автомобиля, на котором он пытается скрыться. Как применение физической силы можно расценить также водворение в служебный автомобиль задерживаемого в связи с административным правонарушением гражданина, который демонстративно лег на землю и не желает проследовать туда самостоятельно; спуск воздуха из покрышек колес остановленного в результате преследования сотрудниками полиции транспортного средства, находящегося в розыске (водитель и пассажиры которого, отказываясь выйти, заперлись изнутри), в целях предотвращения повторной попытки скрыться, а также повреждение стекол или дверных замков такого автомобиля для проникновения в него и задержания подозреваемых; взлом замка входной двери квартиры, когда находящиеся в ней лица отказываются выполнить законное требование сотрудников полиции впустить их; физические усилия, направленные на сдерживание, оттеснение или рассредоточение толпы в ходе поддержания порядка на митингах, демонстрациях или, в случае их незаконности, ликвидации подобных нарушений и т. д. Приведенная интерпретация понятия «физическая сила», предложенная мною еще в начале 90-х годов прошлого века <4>, в целом нашла поддержку среди специалистов <5>. Наряду с этим некоторые ученые отмечают, что в теории и методике физической культуры понятия физической силы нет; сила является одним из физических качеств человека. Поэтому в тексте законодательных актов вместо «физической силы» целесообразнее было бы использовать термин «силовые приемы» <6>. ——————————— <4> См.: Соловей Ю. П. Правовое регулирование деятельности милиции в Российской Федерации. Омск, 1993. С. 284, 285. <5> См., напр.: Рождествина А. А. Комментарий к Закону Российской Федерации от 18 апреля 1991 г. N 1026-1 «О милиции» // СПС «Гарант»; Комментарий к Закону Российской Федерации «О милиции» / Под ред. Ю. Н. Мильшина, С. Е. Чаннова // СПС «КонсультантПлюс»; Каменская Е. В., Рождествина А. А. Постатейный комментарий к Федеральному закону от 7 февраля 2011 г. N 3-ФЗ «О полиции». М.: КНОРУС; Саратов: Макет плюс, 2011. С. 78, 79. <6> См.: Лавров В. Н. О совершенствовании правового обеспечения применения милицией физической силы, специальных средств и огнестрельного оружия // Закон Российской Федерации «О милиции»: 15 лет на защите прав и свобод граждан: Мат-лы науч.-практ. конф. 21 апреля 2006 г. М.: Московский университет МВД России, 2006. С. 116.

Подобное предложение представляется недостаточно обоснованным. «Сила» может пониматься не только как одно из физических качеств человека, но и как комплекс физических действий, осуществляемых вопреки воле какого-либо гражданина или группы граждан. Нередко юридическое и иное специальное, а также бытовое значения термина не совпадают. Следует также отдать дань традиции словоупотребления: слово «сила» давно и успешно прописалось в международных нормативных правовых актах, регулирующих правоохранительную деятельность, широко используется отечественными и зарубежными правоведами <7>. ——————————— <7> См., напр.: Оссе А. Принципы деятельности полиции: методическое пособие по правам человека. Амстердам, 2007. С. 131 — 153.

Кроме того, замена в законе «силы» «силовыми приемами» на практике усложнит оценку правомерности полицейских акций и не будет способствовать обеспечению прав граждан, поскольку далеко не все разрешенные виды силовых действий сотрудников полиции можно описать словом «приемы» (например, перенос лица, находящегося в состоянии опьянения в общественном месте и утратившего способность передвигаться самостоятельно, в служебный автомобиль полиции). В юридической литературе верно указывается на то, что одна из закрепленных в законе разновидностей физической силы — боевые приемы борьбы в большей мере, нежели понятие «приемы самбо», соответствует полицейским задачам, ориентирует на активные действия с целью пресечения правонарушений и задержания лиц, их совершивших, а не только на самозащиту. При этом отмечается, что «боевой» означает относящийся к ведению боя, в ходе которого уничтожаются живая сила и техника противника. Милиции (полиции) ведение боевых действий не свойственно, и поэтому правильнее было бы заменить законодательный термин «боевые приемы борьбы» понятием «служебно-боевые приемы», охватывающим и силовые приемы, и применение специальных средств и огнестрельного оружия <8>. ——————————— <8> См.: Лавров В. Н. Указ. соч. С. 116.

Реализация данного предложения представляется нецелесообразной, поскольку чрезмерная широта содержания термина «служебно-боевые приемы» опять же затруднит оценку законности соответствующих действий сотрудников полиции. Еще раз подчеркну, что, как ясно следует из положений ст. 20 Закона о полиции, применение физической силы не включает в себя применение специальных средств и огнестрельного оружия (этому посвящены самостоятельные ст. 21 — 24 Закона о полиции). Здесь налицо ошибка, уже допущенная составителями Наставления по физической подготовке (НФП-96) сотрудников органов внутренних дел, утвержденного Приказом МВД России от 29 июля 1996 г. N 412. Раздел 11 названного Наставления относит к боевым приемам борьбы не только удары и защиту от ударов, болевые приемы, удушающие приемы, броски, освобождения от захватов и обхватов, пресечение действий вооруженного преступника, способы помощи, способы наружного осмотра, связывания, но и способы надевания наручников, действия с использованием средств индивидуальной защиты и активной обороны, приемы рукопашного боя с автоматом <9>. ——————————— <9> См.: СПС «КонсультантПлюс».

«Боевые приемы борьбы» как разновидность применения сотрудниками полиции физической силы, с точки зрения своего содержания, полагаю, включают в себя силовые физические действия без применения специальных средств и огнестрельного оружия, состоящие в причинении лицу, против которого они применяются, боли или телесных повреждений. Исчерпывающее их описание, предлагавшееся еще в ходе принятия Закона о милиции <10>, невозможно, да и нецелесообразно. Здесь надо подчеркнуть, что термин «рукопашный бой», использованный в украинском законодательстве о милиции, представляется более точным, нежели термин «борьба», поскольку, в отличие от последнего, вне всякого сомнения, подразумевает возможность применения ударных и болевых приемов. ——————————— <10> См.: Третья сессия Верховного Совета РСФСР: Бюллетень N 15 совместного заседания Совета Республики и Совета Национальностей (27 февраля 1991 г.). М., 1991. С. 67.

Закону, в принципе, безразлично, к какой системе рукопашного боя — боксу, самбо, каратэ и т. п. — относится тот или иной прием, что конкретно он из себя представляет и насколько технически безупречно выполняется. Критерии законности «силовой» полицейской деятельности лежат в иной плоскости. Во-первых, боевые приемы борьбы не должны носить характера наказания, пытки или издевательства. Часть 3 ст. 5 Закона о полиции содержит на этот счет более развернутые (в сравнении с ч. 2 ст. 5 Закона о милиции) положения. И все же, имея в виду нынешний уровень правосознания сотрудников российской полиции, соблюдения законности и дисциплины в органах внутренних дел, действующий законодательный акт о полиции должен был, на мой взгляд, вобрать в себя соответствующие международно-правовые нормы текстуально. Целесообразно, в частности, с учетом положений Декларации о защите всех лиц от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, принятой 9 декабря 1975 г. Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН N 3452 (XXX) <11>, и Кодекса поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка, принятого 17 декабря 1979 г. Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН N 34/169 <12>, заменить ч. 3 ст. 5 Закона о полиции двумя частями следующего содержания: ——————————— <11> См.: СПС «КонсультантПлюс». <12> См.: Международная защита прав и свобод человека: Сб-к док-в. М.: Юрид. лит., 1990. С. 319 — 325.

«Сотруднику полиции запрещается осуществлять, подстрекать или терпимо относиться к любому действию, которым какому-либо лицу умышленно причиняется боль, физическое или нравственное страдание в целях получения от него или третьего лица сведений либо признаний, наказания, запугивания его или третьего лица, а также действию, представляющему собой жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания. К запрещенным настоящей статьей видам обращения и наказания не относятся боль и страдания, которые возникают в результате законных действий полиции, неотделимы от них или вызываются ими случайно». Во-вторых, применение сотрудником полиции ударных, удушающих, бросковых и болевых приемов признается правомерным только в том случае, если, как того требует ч. 3 ст. 19 Закона о полиции, он действовал с учетом создавшейся обстановки, характера и степени опасности действий лиц, в отношении которых применялись приемы, характера и силы оказываемого ими сопротивления, а также стремился к минимизации любого ущерба. Часть 1 ст. 20 Закона о полиции допускает применение ее сотрудниками физической силы при условии, что «несиловые способы не обеспечивают выполнения возложенных на полицию обязанностей». Отсюда следует, что, прежде чем применять физическую силу, сотрудник полиции должен убедиться в отсутствии или несостоятельности доступных ему «мирных» способов достижения законных целей. Данное требование содержится и в ряде решений Европейского суда по правам человека <13>. ——————————— <13> См., напр.: Постановление Европейского суда по правам человека от 15 октября 2009 г. по делу «Антипенков (Antipenkov) против Российской Федерации» (жалоба N 33470/03) // Российская хроника Европейского суда. 2011. N 3; Постановление Европейского суда по правам человека от 21 декабря 2010 г. по делу «Кузьменко (Kuzmenko) против Российской Федерации» (жалоба N 18541/04) // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2011. N 10.

Закон о милиции уполномочивал ее сотрудников применять физическую силу «для пресечения преступлений и административных правонарушений». Поправки депутатов об ограничении круга административных правонарушений, пресекать которые можно физической силой, только теми, которые создают «угрозу личной и общественной безопасности», а также о запрещении применения в подобных случаях боевых приемов борьбы были отвергнуты. В Законе о полиции рассматриваемая норма, к сожалению, не претерпела никаких изменений (п. 1 ч. 1 ст. 20). Некоторые российские ученые ощущают, что подобное законодательное предписание заключает в себе избыточный потенциал полицейского принуждения. Так, по мнению А. П. Рыжакова, «неправомерно использовать в отношении граждан, совершивших незначительные правонарушения, а нередко и просто законопослушных граждан такие же методы (в нашем случае — физическую силу, в том числе боевые приемы борьбы), как и в отношении опасных преступников» <14>. Зарубежные эксперты в области прав человека выражаются более четким, юридическим языком, подчеркивая, что наделение милиции (полиции) правом применять физическую силу для пресечения административных правонарушений «совершенно явно противоречит принципу пропорциональности» <15>. Однако если вспомнить, что в число административных правонарушений входит мелкое хулиганство и подобные ему деликты, круг которых в связи с перспективой декриминализации преступных (на сегодня) деяний будет возрастать, то указанную оценку придется признать, на мой взгляд, излишне категоричной. ——————————— <14> Рыжаков А. П. Постатейный комментарий к Федеральному закону «О полиции». М.: Московская финансово-промышленная академия, 2011 // СПС «Гарант». <15> Заключение эксперта Генерального директората по правам человека Совета Европы доктора С. Казале на Закон Российской Федерации «О милиции» // Вестник Московского университета МВД России. 2006. N 3. С. 159.

Думается, в качестве основания (цели) применения физической силы законодателю надо было бы указать пресечение не «преступлений и административных правонарушений», а «преступных и административно наказуемых действий» (в отличие от бездействия). Эта идея, высказанная мной в начале 90-х годов прошлого века <16>, получила поддержку в юридической литературе <17>. ——————————— <16> См.: Соловей Ю. П. Указ. соч. С. 287. <17> См., напр.: Комментарий к Закону Российской Федерации «О милиции» / Под ред. Ю. Н. Мильшина, С. Е. Чаннова; Каменская Е. В., Рождествина А. А. Указ. соч. С. 79.

Устанавливать пресечение противоправного бездействия в качестве цели (основания) применения сотрудниками полиции физической силы закон не должен потому, что в ряде случаев, когда соответствующее лицо будет упорно стоять на своем, названная цель окажется недостижимой. «Силою можно действительно помешать совершению запрещенного деяния, можно отобрать потребные для администрации вещи, — отмечал по этому поводу известный русский государствовед Н. М. Коркунов. — Но принудить человека силою к совершению какого-либо положительного действия невозможно» <18>. ——————————— <18> Коркунов Н. М. Русское государственное право: Особенная часть. СПб., 1893. Т. II. С. 172, 173.

Применение физической силы для пресечения преступлений и административных правонарушений, совершаемых в форме бездействия, т. е. невыполнения юридически обязательных для тех или иных субъектов действий (например, проживание гражданина Российской Федерации без удостоверения личности (паспорта), управление транспортным средством без документов, выгул собаки в общественном месте без поводка и намордника и т. п.), если и может мыслиться, то лишь в качестве телесного наказания. Понятно, что такой подход является антиправовым, противоречащим принципу соблюдения и уважения прав и свобод человека и гражданина, которым, как устанавливает ст. 5 Закона о полиции, ее сотрудники должны руководствоваться во всей своей деятельности. Статья 20 Закона о полиции недостаточно четко закрепляет положение о вынужденном характере применения физической силы сотрудником полиции, пресекающим преступные и административно наказуемые действия. Общим, «прописанным» в законе правилом должно стать предварительное предъявление сотрудником полиции к соответствующим лицам требования о прекращении указанных действий либо использование им иных несиловых способов выполнения возложенных на полицию обязанностей. Исключения из данного правила могут касаться только тех случаев, когда предъявление соответствующего требования либо использование иного несилового способа выполнения служебных обязанностей неуместны (например, применение физической силы для прекращения пьяной драки в общественном месте) или невозможно (например, применение физической силы против крупной породистой собаки, находящейся в общественном месте в отсутствие владельца, без поводка, намордника и создающей своим поведением угрозу жизни и здоровью окружающих). В теории и на практике по-разному решается вопрос о пределах применения сотрудниками полиции физической силы для пресечения таких противоправных действий, которые выражаются лишь в словесной форме (например, нецензурная брань в общественном месте при мелком хулиганстве или оскорблении сотрудника полиции, публичные призывы митингующих к массовым беспорядкам, насилию над гражданами и т. п.). Полагаю, что если увещевания сотрудника полиции и сам факт задержания соответствующего лица на месте правонарушения не привели к его прекращению, эта цель вполне может достигаться применением физической силы до тех пор, пока правонарушение не будет прекращено. Однако вред здоровью правонарушителя, причиненный применением физической силы, здесь не должен быть, при отсутствии сопротивления, иным, нежели легкий. По мнению Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации, «действующее законодательство никак не предусматривает юридической возможности применения силы и задержания участников пусть даже «несогласованной» или спонтанной мирной акции» <19>. Данное мнение противоречит не только отечественным, но и международным нормативным правовым актам. Так, согласно Основным принципам применения силы и огнестрельного оружия должностными лицами по поддержанию правопорядка, принятым VIII Конгрессом ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями, «при разгоне противозаконных собраний ненасильственного характера должностные лица по поддержанию правопорядка избегают применения силы или, если это невозможно, ограничивают такое применение до необходимого минимума» <20>. Иными словами, строгие международно-правовые стандарты поведения полиции допускают применение ею пропорциональной силы как экстраординарной меры пресечения незаконных публичных акций. ——————————— <19> Доклад Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2011 год // Российская газета. 06.03.2012. <20> Восьмой конгресс ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями. С. 127.

Возможно, автор критикуемого мнения имел в виду п. 2 ч. 1 ст. 22 Закона о полиции, запрещающий полиции применять «при пресечении незаконных собраний, митингов, демонстраций, шествий и пикетирований ненасильственного характера, которые не нарушают общественный порядок, работу транспорта, средств связи и организаций», специальные средства. Но ведь в этом пункте ничего не говорится о запрете на применение физической силы. Более того, фактически дезавуированным оказывается и провозглашенный запрет на применение специальных средств. Все дело в том, что объекты правонарушения, предусмотренные рассматриваемым пунктом Закона о полиции, в сравнении с аналогичным положением Закона о милиции дополнены «общественным порядком». Между тем ст. 20.2 КоАП РФ «Нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования» расположена в главе 20 КоАП РФ «Административные правонарушения, посягающие на общественный порядок и общественную безопасность». Иными словами, законодатель презюмирует, что организация и участие в незаконных публичных мероприятиях нарушают общественный порядок всегда, самим своим фактом, и, следовательно, полиция вправе пресечь любое такое мероприятие, в том числе и применением специальных средств. Данное противоречие в правовом регулировании применения полицией мер государственного принуждения, конечно, требует своего устранения. Пункт 2 ч. 1 ст. 20 Закона о полиции разрешает ее сотрудникам применять физическую силу «для доставления в служебное помещение территориального органа или подразделения полиции, в помещение муниципального органа, в иное служебное помещение лиц, совершивших преступления и административные правонарушения, и задержания этих лиц». Некорректность данной законодательной нормы обусловлена, во-первых, тем, что само понятие «лица, совершившие преступления и административные правонарушения» в рассматриваемом контексте противоречит положениям закона о презумпции невиновности. Во-вторых, согласно ст. 14 Закона о полиции далеко не все лица, которые могут быть подвергнуты полицией доставлению и задержанию, охватываются понятием «лица, совершившие преступления и административные правонарушения». В-третьих, такие лица могут доставляться не только в указанные в п. 2 ч. 1 ст. 20 Закона о полиции органы и подразделения, но и в иные организации, например, медицинские (п. 14 и 15 ч. 1 ст. 13 Закона о полиции). В-четвертых, понятие «задержание» до сих пор и в теории, и на практике трактуется не всегда однозначно и, согласно достаточно распространенной, хотя и неверной, на мой взгляд, точке зрения, не включает в себя ограничение свободы граждан на месте вступления в контакт с сотрудником полиции (например, для составления протокола об административном правонарушении). В результате возникают серьезные сомнения в законности действий сотрудника полиции, применившего в указанных случаях физическую силу. Наконец, в-пятых, физическая поддержка может потребоваться не только для осуществления сотрудниками полиции доставления и задержания граждан, но и для реализации других предусмотренных законом мер государственного принуждения — личного досмотра, досмотра и изъятия вещей, досмотра транспортных средств, отстранения водителей от управления транспортными средствами, проникновения в жилые и иные помещения в случаях, предусмотренных федеральным законом, и т. п. Очевидно, что при применении физической силы в целях беспрепятственного осуществления перечисленных и иных мер государственного принуждения сотрудник полиции должен, как исключение из общего правила, иметь право не предъявлять соответствующие требования или не прибегать к иным несиловым способам обеспечения выполнения служебных обязанностей, если это неуместно или невозможно. Законодатель, разрешивший полиции физической силой пресекать преступления и административные правонарушения, казалось бы, не должен был предусматривать в качестве еще одного основания применения такой силы «преодоление противодействия законным требованиям сотрудника полиции» (п. 3 ч. 1 ст. 20 Закона о полиции), поскольку неповиновение законному распоряжению или требованию сотрудника полиции в связи с исполнением им обязанностей по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности и воспрепятствование исполнению им служебных обязанностей являются административными правонарушениями (ч. 1 ст. 19.3 КоАП РФ), а применение насилия в отношении сотрудника полиции в связи с исполнением им своих должностных обязанностей влечет уголовную ответственность (ст. 318 УК РФ). Однако включение рассматриваемого положения в закон имеет под собой определенные основания. Во-первых, противодействие законным требованиям сотрудника полиции, которое иногда невозможно преодолеть без физической силы, может и не заключать в себе состава административного правонарушения (например, в ситуациях, когда сотрудники полиции применяют физическую силу для преодоления противодействия их требованиям со стороны лица, пытающегося покончить жизнь самоубийством в общественном месте). Во-вторых, вводя подобное основание применения физической силы в отличие от «пресечения преступлений и административных правонарушений» законодатель, по-видимому, стремился ограничить принудительную деятельность сотрудников полиции, когда они сталкиваются с одним лишь неповиновением своим законным требованиям. Действительно, пресечь физической силой такое правонарушение, как сопротивление или иное активное противодействие законной деятельности сотрудника полиции, — значит силой заставить соответствующее лицо бездействовать. Например, если задерживаемый отталкивает сотрудника полиции и пытается вырваться либо убегает от него, вполне допустимо, как справедливо указывается в ведомственной литературе, нанесение рассредоточивающего удара по ноге, по туловищу либо выполнение подножки, подсечки с последующим в обоих случаях загибом руки за спину с умеренным болевым воздействием <21>. ——————————— <21> См.: Песлякас В., Николаенок Г. Вопросы правомерности причинения вреда лицу, совершившему общественно опасное деяние, при его задержании // Бюллетень МВД Литовской ССР. 1988. N 2. С. 52.

Пресечь же силовым способом неповиновение, т. е. пассивное противодействие, когда соответствующее лицо просто отказывается исполнить законное требование сотрудника полиции, не совершая при этом никаких активных противоправных действий, — значит силой заставить его самого совершить требуемые сотрудником полиции действия. Получается, что, скажем, сотрудники полиции, прибывшие в квартиру по вызову на «семейный скандал» и с учетом ситуации принявшие решение о задержании пьяного «семейного дебошира», находящегося в одном нижнем белье, лежащего на диване и отказывающегося пройти с ними, вправе, добиваясь цели пресечения неповиновения, применять к нему физическую силу, а попросту говоря, бить его до тех пор, пока он сам не оденется, не возьмет свой паспорт и не проследует за ними. Данный пример, очевидно, свидетельствует о том, что достижение цели пресечения неповиновения предполагает использование силы в качестве телесного наказания, которое следует расценивать не иначе, как грубое нарушение прав человека. Наряду со сказанным следует иметь в виду, что зачастую в пресечении собственно неповиновения нет необходимости, так как требования сотрудника полиции легко могут быть осуществлены им самостоятельно, вместо лица, которому предъявлено требование (например, при отказе лица, подвергнутого личному досмотру, выложить содержимое карманов одежды на стол, сотрудник полиции сам извлекает это содержимое). С учетом сказанного становится понятным, почему российский законодатель не воспринял достаточно распространенное в юридической литературе мнение о возможности применения силы для пресечения злостного неповиновения <22>, реализованное, например, в латвийском Законе о полиции. Российский Закон о полиции определил соответствующую цель (основание) применения ее сотрудниками физической силы более узким и, как казалось, четким термином — «преодоление» противодействия. В русском языке слово «преодолеть» означает «пересилить, справиться с чем-нибудь» <23>. На мой взгляд, законодатель пыта лся донести мысль о том, что в случае неповиновения целью применения силы является не пресечение неповиновения, а устранение самим сотрудником полиции препятствий, создаваемых бездействием неповинующегося. В приведенном выше примере с «семейным скандалистом» сотрудники полиции, исходя из рассматриваемого положения Закона, должны были бы сами принудительно одеть задерживаемого (или взять его одежду с собой), предложить членам семьи передать им его паспорт или иной документ, удостоверяющий личность, и, взяв под руки, отвести (отнести) его в служебный автомобиль. Неповиновение здесь оказалось непресеченным, но преодоленным, и этого вполне достаточно для выполнения сотрудниками полиции возложенных на них служебных обязанностей. Более жесткие действия полиции явились бы допустимыми только при том условии, что неповиновение со стороны задерживаемого переросло в сопротивление. ——————————— <22> См.: Мингес А. В. Обеспечение законности при применении специальных мер административного пресечения // Правовые средства обеспечения социалистической законности в деятельности органов внутренних дел. Минск, 1989. С. 56; Ткаченко В. Принуждение к повиновению и выполнению правовой обязанности // Советская юстиция. 1990. N 3. С. 28. <23> Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1986. С. 505.

Конечно, стремление законодателя ввести в надлежащие правовые рамки применение полицией физической силы в случае противодействия ее законным требованиям заслуживает, безусловно, положительной оценки. Вместе с тем неочевидность для неспециалистов, в том числе и рядового правоприменителя, различия между терминами «преодоление» и «пресечение» неповиновения, имеющего столь существенное юридическое значение, может служить одним из факторов, способствующих нарушениям прав и свобод человека и гражданина при применении полицией физической силы. Поэтому в целях ограничения «силовой» полицейской деятельности в ст. 20 Закона о полиции следовало бы, на мой взгляд, указать, что при отказе обязанных граждан от исполнения законных требований сотрудников полиции целью применения физической силы, прежде всего, выступает самостоятельное, в принудительном порядке, осуществление сотрудниками полиции указанных требований. Из п. 3 ч. 1 ст. 20 Закона о полиции со всей очевидностью следует, что полиция вправе поддерживать физической силой любое свое законное требование. Это прямолинейное, на мой взгляд, решение законодателя, дословно воспроизведшего соответствующее положение Закона о милиции, обусловлено в немалой степени тем, что в настоящее время, как и более полувека назад, «вопрос об установлении условий и пределов применения силы… для принуждения к выполнению законного распоряжения представителя власти» в юридической науке остается неразработанным <24>. Думается, отказ соответствующих лиц от исполнения законных требований сотрудников полиции не должен влечь применение ими физической силы при наличии одного из следующих двух условий: ——————————— <24> См.: Мариупольский Л. Некоторые правовые вопросы института личного задержания // Труды Высшей школы МВД СССР. М., 1958. Вып. 3. С. 97.

а) предъявленные сотрудником полиции законные требования не могут и не должны исполняться тут же, немедленно, на его глазах, предполагают какую-то подготовку для их исполнения (например, обращенное к водителю транспортного средства требование сотрудника полиции устранить произведенную с нарушением установленных норм тонировку стекол этого транспортного средства); б) законодательство прямо предусматривает иные, кроме ответственности, последствия отказа от исполнения законного требования сотрудника полиции или в той или иной мере допускает такой отказ (например, водитель, отказавшийся исполнять требование сотрудника полиции о прохождении освидетельствования на состояние алкогольного опьянения на месте задержания с использованием алкотестера, направляется на медицинское освидетельствование; при отказе лица, в отношении которого возбуждено дело об административном правонарушении, исполнить требование сотрудника полиции о подписании протокола о данном правонарушении, в указанном протоколе об этом делается отметка; лицо, привлекаемое к административной ответственности, вправе отказаться от исполнения требования сотрудника полиции дать объяснения по делу и т. п.). Мало кто обратил внимание, но Закон о полиции ввел совершенно новое в сравнении с Законом о милиции основание применения полицией физической силы — «для выявления лиц, совершающих или совершивших преступления или административные правонарушения». Подобное утверждение со всей очевидностью следует из сопоставления ч. 2 ст. 20 и п. 10 ч. 1 ст. 21 Закона о полиции. Указанное правовое основание применения физической силы, на мой взгляд, открывает широчайший простор для легализации разнообразных нарушений сотрудниками полиции прав граждан, прежде всего, в ходе оперативно-розыскной и контрольно-надзорной деятельности. В качестве примера можно привести принудительное введение рвотного препарата в организм лица, проглотившего, по наблюдениям сотрудников полиции, пакетик с наркотическим средством. Оценивая ситуацию, когда четверо полицейских физически удерживали подозреваемого во время производства врачом инъекции и введения через нос в его желудок рвотного препарата, Европейский суд по правам человека однозначно высказался о том, что подобная полицейская мера, несомненно, нарушает права и свободы человека и гражданина <25>. А между тем, с точки зрения критикуемых положений отечественного Закона о полиции, подобного рода действия, как, впрочем, и принудительное освидетельствование, и ряд других полицейских акций, считавшихся до сих пор недопустимыми, придется признать вполне законными. ——————————— <25> См.: Постановление Европейского суда по правам человека от 11 июля 2006 г. по делу «Яллох (Jalloh) против Германии» (жалоба N 54810/00) // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2007. N 2.

Нет никаких сомнений, что ч. 2 ст. 20 Закона о полиции должна быть изменена в целях безусловного исключения возможности применения сотрудниками полиции физической силы «для выявления лиц, совершающих или совершивших преступления или административные правонарушения». Все сказанное выше, как представляется, требует изложения ст. 20 Закона о полиции в следующей редакции: «1. Сотрудники полиции имеют право лично или в составе подразделения (группы) применять физическую силу, в том числе приемы рукопашного боя, то есть совершать физические действия, направленные против отдельных граждан либо имущества и состоящие в ограничении телесной неприкосновенности этих граждан, свободы их действий, передвижения или распоряжения какими-либо предметами, а также в повреждении или временном изъятии принадлежащего кому-либо имущества, для: 1) самостоятельного осуществления в принудительном порядке любых своих законных требований при отказе обязанных граждан от их исполнения, за исключением случаев, когда закон прямо предусматривает иные, кроме ответственности, последствия отказа или допускает возможность неисполнения предъявленных сотрудником полиции законных требований либо указанные требования не могут и (или) не должны исполняться немедленно; 2) пресечения преступных и административно наказуемых действий, ограничения свободы граждан на месте, их доставления в служебное помещение территориального органа или подразделения полиции, в помещение муниципального органа, в другое служебное помещение, медицинские и иные предусмотренные федеральным законом организации, и задержания этих граждан, беспрепятственного осуществления в соответствии с федеральным законом иных мер государственного принуждения, когда предъявление соответствующих законных требований сотрудников полиции, использование ими иных несиловых способов выполнения возложенных на полицию обязанностей неуместны или невозможны. 2. Сотрудник полиции имеет право применять физическую силу в случаях, предусмотренных пунктами 1 — 9, 11 части 1 статьи 21, пунктами 1 — 7 части 1, пунктами 1 — 3 части 3 статьи 23 настоящего Федерального закона». Полагаю, совершенствование положений Закона о полиции в предложенном направлении позволит создать более надежные юридические гарантии, с одной стороны, соблюдения в деятельности полиции прав и свобод человека и гражданина, а с другой — уверенного и эффективного осуществления полицией возложенных на нее полномочий.

——————————————————————