Просандеева Н. В., доктор философских наук, профессор кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин Московского пограничного института ФСБ России.
Обращение к истории и социальной теории позволяет выявить важнейший параметр коррупции: ее связь с «интересом дома» — социальной практикой, предшествующей появлению государства. «Интерес дома» — это поддержка близких и родных, что противоречит сути государственного интереса. В качестве противодействия коррупции различные государства в различные периоды истории предлагали свой «закон избегания» — разрыв с «интересом дома».
Ключевые слова: коррупция, частный интерес, публичный интерес, государственный интерес, право на доступ, «интерес дома», «закон избегания», делегирование центральной власти.
Reference to the history and social theory allows to identify the most important parameter of corruption: its connection with «interest house» — a social practice before the state. «The interest of the house» — is the support of friends and relatives that contradicts the essence of the state interest. As countering corruption different States at different periods of history offered his own «law of avoidance» — the gap with «interest the house».
В основе авторских размышлений — положения французской политической философии и социологии XX в., в частности идеи Мишеля Фуко (1926 — 1984) и Пьера Бурдье (1930 — 2002). Именно они выдвинули тезис, что коррупция — вовсе не отклонение и деформация, а универсальная норма процесса государственного строительства. Коррупция возникает (точнее, о ней начинают говорить), когда появляются государство, государственная служба. Так было в Древнем и средневековом Китае, во Франции эпохи абсолютизма (самый известный пример — деятельность суперинтенданта финансов королевства Николя Фуке (1615 — 1680)), в России (показательна судьба приближенного царя Петра I — Александра Даниловича Меншикова (1673 — 1729)). Некоторые аналитики замечают: «До Французской революции коррупция была явлением почти конституционно одобренным» <1>. Для этого есть основания. ——————————— <1> Tiihonnen S. (2003). Central Government Corruption in Historical Perspective // Tiihonen S. (ed). The History of Corruption in Central Government. Amsterdam: IOS Press, 2003. P. 4 — 5.
Следует вспомнить, что официальное вознаграждение чиновников и государственных служащих в современном понимании появляется только в Британии XIX в. По данному вопросу Бурдье писал <2>: ——————————— <2> Bourdieu P. (2012) Sur l’Etat. Cours au de France 1989 — 1992. Paris: Raisons d’agir/Seuil, 2005. P. 443 — 447.
«Эрик Хобсбаум рассказал мне: в английской бюрократии вплоть до середины XIX в. считалось допустимым, когда высшие функционеры выделяли собственные, частные ресурсы в свои округи. Система публичной бюрократии, при которой функционеры получали зарплату, является изобретением очень недавним и относительно ограниченным. Пьер-Этьен Виль описывает институализированную коррупцию в Китае как регулярные отклонения. «Низшая бюрократия», которая выделялась из провинциального общества, стабильно сидящая на своих должностях, поскольку эта стабильность позволяла им создавать сети, у них не было лояльности ни по отношению к государству, ни по отношению к начальнику как частному лицу. Эти субфункционеры были нацелены на изъятие как можно более крупных денег за кратчайший период. Власть посредника появляется благодаря их способности продать наверх жизненно важные элементы информации, которой они обладают. Посредник может присвоить часть власти, осуществляя контроль за информацией, которой он обладает; с другой стороны, он может применить власть и блокировать доступ к начальнику, к главному. Это типичный случай, который англичане называют accessfees, правом на доступ». В Гражданском кодексе Наполеона впервые в европейском законодательстве термин «коррупция» понимается как государственное преступление, которое заключается в смешении понятий «частный интерес» и «публичный долг». Понятие «публичный долг» — синоним понятия «государственный интерес», ставший актуальным в эпоху Европейского средневековья. Поэтому М. Фуко и П. Бурдье называют государством не социальный институт, или некую объективированную конструкцию, но принцип политического действия, «регулятивную идею политики» <3> (М. Фуко). ——————————— <3> Foucault M. (2004) , territoire, population. Paris: Gallimard/Seuil, 2004. P. 263.
«Государство можно определить как принцип ортодоксии, то есть как скрытый принцип, который может быть схвачен только в проявлениях публичного порядка, понятый одновременно как физический порядок, противоположный беспорядку, анархии, и, например, гражданской войне. Скрытый принцип, схваченный в проявлениях публичного порядка, понятый как физический и как символический одновременно» <4>. ——————————— <4> Bourdieu P. (2012) Sur l’Etat. Cours au de France 1989 — 1992. Paris: Raisons d’agir/Seuil, 2005. P. 443 — 447.
Но государственный интерес (raisond’Etat) — не только противоположность социальной анархии, но и «интересу дома» («raisonmaison») — синониму социальной практики, существующей до возникновения государства. «Интерес дома» — это социальная жизнь на уровне семьи, общины — родовой и сельской, городских ремесленных корпораций, которые полагали солидарность, взаимные услуги как этическую норму и необходимость, обязательные и социально одобряемые формы взаимодействия в любом сообществе. «Большие нарушения в публичной морали практически всегда связаны со стратегиями воспроизводства: это для моего сына, для моего дяди, для моего кузена. И «raisonmaison» всегда является темным задним планом raisond’Etat. Время от времени об африканских странах говорят: «Ах, новые государства — это ужасно, они не могут выйти из дома, нет государственного интереса», и это называется коррупцией» <5>. ——————————— <5> Bourdieu P. (2012) Sur l’Etat. Cours au de France 1989 — 1992. Paris: Raisons d’agir/Seuil. P. 406 — 408.
Коррупция возникает там, где логика государства противостоит социальной логике. Это неизбежный побочный продукт трудности процесса автономизации государственного интереса. «Трудность эта состоит в том, что правовое поле сильно отличается от обычного мира. Скажем, в социальном мире приветствуется помощь родителям, сыну, другу. В мире права, напротив, надо поступать вопреки этим интересам (семьи, дружбы, землячества и пр.). Трудности эти переживают государства, испытывающие нехватку интегрированности людей в государство, то есть в публичное пространство. Поэтому и в хорошо интегрированных государствах периодически возникают рецидивы, когда одно спутывается с другим» <6>. ——————————— <6> Там же. С. 591.
«…теоретически в публичном мире нет больше ни брата, ни матери, ни отца… В публичном мире (или в Евангелиях) мы добровольно отрекаемся от домашних или этнических связей, с помощью которых [проявляются] все формы зависимости и коррупции. Происходит становление публичного субъекта, определением которого является служение той реальности, что трансцендентна локальным, партикулярным, домашним интересам, которая и является государством» <7>. ——————————— <7> Там же. С. 407.
Проникновение государства в социальную «ткань» вызывает резонанс — коррупцию в виде сопротивления. Этот резонанс нарастает пропорционально давлению государства. Появление государственных служащих в любом варианте — римских префектов, приказных в Московском царстве, французских откупщиков, современных бюрократов сопровождается тем же процессом. Еще одна причина экспансии коррупционности — «самозванство власти». Когда государственный интерес персонифицируется, монарх отождествляет себя с государством как таковым. Но все те, с кем он вынужден делить управление и господство, — чиновники — воспроизводят аналогичную модель поведения на том уровне социальной и политической иерархии, который они занимают. Это означает, что коррупция задается сверху как некий эталон поведения для всех субъектов государственной власти. И коррупция «разбухает». «Создается цепь зависимости, и для каждого звена цепи создается возможность злоупотребления. Иначе говоря, то, что король делает для самого себя, может делать для себя каждый уполномоченный. Таким образом, процесс развития государства нужно представить как процесс размножения делением. Процесс делегирования сопровождается процессом деления власти и приводит к возникновению возможности злоупотреблений властью при каждой артикуляции власти. Потому в некотором смысле коррупция вписана в саму структуру: потенциалом коррупции является просто-напросто то, что делает король, но будучи воспроизведенным на низших ступенях; это злоупотребление в пользу личности, выгоды, обеспечиваемые авторитетом, которым обладает личность и который он получил посредством делегирования» <8>. ——————————— <8> Bourdieu P. (2012) Sur l’Etat. Cours au de France 1989 — 1992. Paris: Raisonsd’agir/Seuil. P. 432 — 437.
Бурдье иронично продолжает: «Эта ситуация институализированной коррупции ставит функционеров в положение «перманентной шизофрении» и «институализированного лицемерия». Это центральный момент: универсальное свойство бюрократов. Есть своего рода институализированное лицемерие уполномоченных, которые всегда могут говорить на двух языках: они могут говорить от своего имени или от имени института. Это Робеспьер, который заявляет: «Я — народ». Это форма самозванства мандаринов — узурпация легитимной личности ради власти осуществлять интересы личности реальной. Это разновидность непрерывной прозопопеи «я — Франция», «я — республика», «я — государство», «государство — это я». Это выражение шизофрении. Факт обмана самого себя рассказом о том, что действие совершается во имя универсального, тогда как универсальное присваивается ради партикулярных интересов» <9>. ——————————— <9> Там же. С. 452.
Любопытно, что попытка остаться «чистоплотным», некоррумпированным в этом общем движении воспринимается как предательство, ибо нарушает устоявшиеся формы воспроизводства отношений власти. «Чистоплотным» не доверяют, ибо не верят в их чистоплотность и считают, что они саботируют работу государственной машины. В качестве «симметричного» ответа — ненависть, преследования, остракизм. Чистоплотные становятся жертвами расправ подлинных коррупционеров. Их и обвиняют в коррупции, как правило. И изгоняют. История государственного строительства, сопряженная с наиболее заметными эффектами коррупционных проявлений, дает богатую эмпирию фактов и условий коррупционного поведения и не менее богатый арсенал попыток им противостоять. Как правило, все формы противодействия коррупции сводимы к практике разрыва с «интересами дома». Так, Рим использовал на высших должностных постах в провинции прошедших социализацию в Римской империи варваров либо собственных наместников (Понтий Пилат) для снижения коррупционности. Отсутствие родственных связей и соответствующих обязательств снижало вероятность коррупционных форм поведения. Наместник — всегда чужой в сложившихся отношениях. Древний и средневековый Китай, создавший мощное имперское образование с развитой системой государственного строительства и философией конфуцианства, освятившей процессы китайской этатизации, создал несколько заслонов для развития «интересов дома». Во-первых, на высшие придворные должности допускались исключительно евнухи, не способные заводить семью и детей. Во-вторых, чиновникам запрещалось работать там, откуда они были родом: в своих или соседних провинциях. Наконец, в-третьих, жесткий конкурсный отбор чиновников, который предполагал серьезные экзаменационные испытания на право быть государственным служащим, вынуждал дорожить своим местом. Вся эта система противодействия коррупции именовалась законом избегания. Средневековая Европа даже в период Крестовых походов активно привлекала евреев к управлению финансами и сбору налогов в королевствах. Евреи были среди высших сановников монархий, приближенных королей, в рядах испанской и польской аристократии, оставаясь аутсайдерами по мнению большинства. Не просто инородцами-чужестранцами, но стигматизированным этническим и религиозным сообществом, представители которого были вынуждены вести себя «чистоплотно» на государственной службе. Иное поведение было просто опасным в условиях всеобщей ненависти христиан к иудеям. Франция эпохи Луи XIV с подачи самого короля практиковала использование представителей неаристократических классов, «чужаков» (Жан-Батист Кольбер (1619 — 1683)), давая им возможность продвижения по социальной лестнице, беспрецедентную в жестко иерархизированном феодальном обществе. В основе лежала та же идея — разорвать устоявшиеся связи внутри первого сословия, которые непосредственно вели к прямому изъятию и перераспределению — «короткому замыканию», как называет этот феномен Бурдье. Размышления Бурдье и исторические коннотации, связанные с феноменом коррупции, позволяют содержательно взглянуть на современную Россию. По данным Счетной палаты и других источников, три четверти всех злоупотреблений в силовых ведомствах, которые квалифицируются как коррупция, прямо или косвенно связаны с Минобороны и Вооруженными Силами РФ <10>. Множество доказательств этому тезису появилось в связи с отставкой министра Минобороны А. Э. Сердюкова, прояснив некоторые устойчивые схемы коррупционных действий. И мы можем смоделировать феномен под названием «коррупция в современной России». ——————————— <10> Шаров А. Коррупционеры украли танковый полк // Российская газета. 2008. 2 декабря.
Перед самой отставкой министра было возбуждено 5 уголовных дел по подозрению в махинациях с имуществом оборонного ведомства через предприятие-холдинг «Оборонсервис». Должностные лица из МО выбирали из имущественного комплекса наиболее престижные объекты, участки, акции, вкладывали в них бюджетные средства и продавали их «родственным» коммерческим структурам по заниженным ценам. Предварительный ущерб, нанесенный государству, оценивается в 3 млрд. руб. <11>. Ниже мы приводим примеры конкретных сделок. ——————————— <11> Ладожский С. БастрыкинVSСердюков — эхо Азова // http://www. echo. msk. ru/ blog/ladozhsky/944432-echo/?utm_source= twitterfeed&utm;_medium=twitter.
Ситуация с Государственным проектным институтом спецстроительства (ГПИСС). ГПИСС — секретный институт, обслуживающий интересы воздушно-космической обороны РФ. Он занимался реконструкцией космодромов и проектированием пусковых установок, ракетных шахт, причалов для атомных подлодок. Значительная часть сотрудников были носителями гостайны. Однако институт был объявлен непрофильным и приватизирован вопреки предложению трудового коллектива о 100% акционировании в пользу государства. По той же схеме были проданы еще три предприятия: ОАО «Полигон», ОАО «Владимироборонстрой», ОАО «Воронежское строительно-ремонтное предприятие «Замоскворечье». Сделки датируются январем 2012 г. Любопытно, что по каждой сделке направлялось ходатайство в Федеральную антимонопольную службу, где и получалось одобрение. ОАО «Полигон» обслуживало инфраструктуру Учебного центра боевого применения Ракетных войск и артиллерии Сухопутных войск. В зону ответственности ОАО «Полигон» входила одна из баз ВМФ. Генеральная военная прокуратура заявила еще о 10 подобных эпизодах. Общий ущерб государственной казне — 1 млрд. руб. Некоторые незавершенные сделки «Оборонсервиса» также впечатляют. Минобороны продало ОАО «43 Центральный экспериментальный производственный комбинат» — головное предприятие по разработке и пошиву военного обмундирования, а также часть гостиничных комплексов, например московскую гостиницу «Славянка» <12>. Параллельно с делом «Оборонсервиса» появились данные о хищении средств на разработку технологии ГЛОНАСС — важнейшего элемента обороноспособности РФ. Представители МВД заявили, что украдено 6,5 млрд. руб. ——————————— <12> Русский репортер. 2012. 15 — 22 ноября. N 45. С. 35.
Уже после отставки министра обороны Главная военная прокуратура вскрыла факт незаконной продажи военного объекта с занижением стоимости на 240 млн. рублей. «В Мурманской области как минимум на 240 миллионов дешевле стоимости был продан нефтеперевалочный комплекс, который обеспечивал горючим корабли Северного флота и являлся важным элементом военной инфраструктуры отдаленного региона. Его сначала безвозмездно приватизировали, а потом решили продать, посчитав более не нужным флоту. «При этом предыдущего генерального директора, категорически отказывавшегося продавать данное имущество, заменили на более покладистого руководителя», — сообщает пресс-служба ГВП. Она добавляет, что сделка купли-продажи в итоге была оформлена совсем недавно — 17 октября. Одновременно сайт МВД сообщил в среду о задержании и. о. гендиректора коммерческой организации, уполномоченной Минобороны на реализацию недвижимости, высвобождаемой «Оборонсервисом». Задержанного подозревают в том, что он потребовал у представителя заинтересованной инвестиционной компании взятку в 3 миллиона рублей за помощь в покупке объектов недвижимости в подмосковном городе Щелково. При этом он обещал добиться существенного снижения цены, притом что общая рыночная стоимость этих объектов составляет более 35 миллионов рублей. Источник в правоохранительных органах позже уточнил «Интерфаксу», что речь идет о гендиректоре ООО «Мира» <13>. ——————————— <13> В деле оборонсервиса всплыли новые махинации // http://newsru. com/russia/ 07nov2012/newoboron. html012/ newoboron. html.
Если подвести итог, то «интерес дома» в этом важнейшем ведомстве Российской Федерации, призванном обеспечить российскую военную мощь, техническую и технологическую модернизацию, обороноспособность и национальную безопасность, ничем не ограничен. Наоборот. Все коррупционные схемы прямо используют «короткое замыкание», описанное Бурдье. Родственные связи, корпоративная солидарность, использование гражданских лиц на ключевых финансовых постах в военной структуре. И полученное от Президента право самостоятельно распределять ресурсы от продажи объектов недвижимости в условиях, когда 50% бюджета МО секретны и полностью отсутствует режим отчетности о потраченных деньгах <14>. ——————————— <14> Васильев В. Дело Сердюкова? // http://www. golos-ameriki. ru/content/ serdukov-corruption-case/ 1538093.html.
Создание дополнительных структур в Минобороны, подобных компании «Оборонсервис», — это целенаправленное формирование устойчивых каналов для вывода недвижимости и ресурсов, которые крайне сложно контролировать. И наконец, общий фон, свойственный всем силовым ведомствам, который является во многом неизбежным следствием профессиональных и должностных регламентов: режим секретности; отсутствие общественного контроля; непрозрачность финансовых схем; беспрецедентные права начальников и руководства подразделений, в том числе в финансовых отношениях, что усиливает вероятность коррупционных действий. В результате, как заключает Бурдье «государство может быть присвоено людьми, которые используют его также как наследство и которые обладают государством как наследством. Всегда существует соблазн регрессии от raisond’Etat к «raisonmaison» <15>. ——————————— <15> Bourdieu P. (2012) Surl’Etat. Cours au de France 1989 — 1992. Paris: Raisonsd’agir/Seuil. P. 406 — 408.
«В этой модели выражается динамика появления государства. Весь процесс эволюции государства вписан в это противоречие; коррупция структурна до такой степени, что обладатели пожизненной ренты с семьями мечтают превратиться в династии, либо став благородными по крови, либо торгуя должностями. Как найти стимулы, которые были бы способны противостоять этой коррупции? Централистская логика, в которой находится король, очень опасна: он не может уступать так, чтобы не порождать власть, способную его уничтожить» <16>. ——————————— <16> Там же. С. 432 — 437.
Из этого следует, что в какой-то момент делегирования и разделения центральной власти у ее креатур-чиновников возникает вполне понятное желание минимизировать риски от коррупции, сделав ее основным источником дохода. Это становится возможным, когда экономические и финансовые ресурсы срастаются с властью в конкретном опыте клана коррупционеров. Он неизбежен. Коррупция в индивидуальном режиме невозможна. Это всегда сеть или группа заинтересованных лиц в качестве отлаженной коллективной системы изъятия ресурсов у государства и общества. Усиливаясь, эти группы начинают оказывать обратное влияние на официальную, легальную систему власти (королевскую, президентскую и т. п.). И последняя становится заложником и охранителем возникшей параллельной структуры господства. Так возникает «теневой» режим управления. И разрушить его крайне сложно, поскольку опасно даже для людей принимающих решения: президента, премьер-министра, высших должностных лиц. Возникает парадоксальная ситуация: власть не способна управлять и доминировать, т. е. быть профессиональной. Нужно иметь в виду и другое: коррупцию ни в коем случае нельзя использовать как инструмент государственного строительства, надеясь удержать ее под контролем. Как известно, блестящий диалектик и творец немецкой классической философии Гегель утверждал: «Бытие средств полагает бытие цели». Коррупция в качестве ситуативного временного инструмента, например для обеспечения лояльности региональных лидеров и элит в целях ослабления центробежных тенденций в стране, способна трансформировать саму природу политической системы, сделав коррупцию ее системообразующим фактором. Неудивительно, что коррупцией в подобных условиях называют самые разнородные и многообразные формы злоупотреблений. И на уровне обыденного сознания обычные граждане констатируют: всюду коррупция, и все чиновники коррумпированы. Проблема в том, что рано или поздно ситуация радикально меняется, и из принципа функционирования и развития системы коррупция трансформируется в принцип ее разрушения. В результате, говоря языком системологии, система идет вразнос. Став самоцелью, коррупция уничтожает ресурсы общества и государственного аппарата, делая невозможным создание совершенно иной системы структурирования общественной и политической жизни. И сама ей уже не служит. Общество и государство оказываются в ситуации, когда ресурсы безнадежно уходят «не туда». Поэтому события недавнего времени, связанные с шумными антикоррупционными процессами, дают некоторую надежду на оздоровление ситуации в РФ.
