(Галяшина Е. И.) («Эксперт-криминалист», 2009, N 2)
СУДЕБНАЯ ЭКСПЕРТИЗА ВЕРБАЛЬНЫХ ПРОЯВЛЕНИЙ ЭКСТРЕМИЗМА: ПРАВОВЫЕ И МЕТОДИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ
Е. И. ГАЛЯШИНА
Галяшина Е. И., академик РАЕН, профессор, доктор юридических наук, доктор филологических наук, заместитель заведующей кафедрой судебных экспертиз МГЮА.
Экстремизм сегодня является одной из наиболее актуальных и динамично развивающихся угроз государственной, национальной и экономической безопасности России. Такие преступления, как насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации, терроризм, вооруженный мятеж, массовые беспорядки и т. п., всегда имеют идеологических вдохновителей. Именно идеологи вражды, ненависти и насилия прямо или косвенно провоцируют радикальные проявления экстремизма, используя изощренные языковые методы и способы воздействия на умы и настроения масс, целенаправленно культивируя образ врага. Экстремизм в любом своем проявлении представляет большую общественную опасность, в этой связи необходимо своевременно выявлять публичные речевые акты экстремистской направленности. К ним относятся <1>: публичные призывы к насильственному изменению основ конституционного строя и нарушению целостности Российской Федерации; публичное оправдание террористической деятельности; возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни; пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности человека (группы лиц) по признакам социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии; пропаганда нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходных с ними до степени смешения; распространение экстремистских материалов и т. п. <2>. ——————————— <1> См.: п. 1 ст. 1 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» (в ред. Федеральных законов от 27.07.2006 N 148-ФЗ, 27.07.2006 N 153-ФЗ, 10.05.2007 N 71-ФЗ, 24.07.2007 N 211-ФЗ). <2> Под экстремистскими материалами понимаются предназначенные для обнародования документы либо информация на иных носителях, призывающие к осуществлению экстремистской деятельности либо обосновывающие или оправдывающие необходимость осуществления такой деятельности, в том числе труды руководителей национал-социалистской рабочей партии Германии, фашистской партии Италии, публикации, обосновывающие или оправдывающие национальное и (или) расовое превосходство либо оправдывающие практику совершения военных или иных преступлений, направленных на полное или частичное уничтожение какой-либо этнической, социальной, расовой, национальной или религиозной группы. См.: п. 3 ст. 1 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» (в ред. Федеральных законов от 27.07.2006 N 148-ФЗ, 27.07.2006 N 153-ФЗ, 10.05.2007 N 71-ФЗ, 24.07.2007 N 211-ФЗ).
Указанные виды экстремисткой деятельности совершаются вербально, т. е. посредством речевых актов определенной языковой формы и коммуникативной направленности (призывы, пропаганда, оправдание, обоснование и т. п.), включая распространение заведомо экстремистских материалов. Для выявления признаков вербальных проявлений экстремизма правоохранительным органам все чаще требуется помощь сведущих лиц, чье заключение ложится в основу не только принятия решения о возбуждении уголовного дела по признакам преступлений, ответственность за которые предусмотрена ст. ст. 280, 282 УК РФ, но и приговора суда. Значение выводов эксперта (специалиста) о наличии или отсутствии признаков, позволяющих отнести материалы к экстремистским, для исхода дела по указанным составам преступлений трудно переоценить. Субъект, выносящий постановление (определение) о назначении судебной экспертизы <3>, испытывает немалые затруднения, сталкиваясь с необходимостью выбора эксперта (экспертов), проверки его компетенции и компетентности, формулировкой вопросов эксперту, оценкой научной обоснованности, объективности и достоверности экспертного заключения <4>. Зачастую в деле оказываются заключения эксперта и специалиста <5>, содержащие взаимоисключающие выводы. Вопрос оценки таких противоречивых доказательств, полученных на основе специальных знаний, становится все более актуальным. В Интернете в защиту радикальных элементов стали распространяться материалы, содержащие рекомендации по противодействию объективному расследованию экстремистских проявлений посредством организации назначения судебных экспертиз «своим» экспертам или привлечения «своих» специалистов для опровержения выводов экспертов <6>. ——————————— <3> Помимо лингвистической экспертизы нередко назначаются психолого-лингвистические, комплексные, социогуманитарные, религиоведческие и иные виды и роды судебных экспертиз. <4> См.: Галяшина Е. И. Лингвистика vs экстремизма: в помощь судьям, следователям, экспертам / Под ред. М. В. Горбаневского. М.: Юридический мир, 2005; Галяшина Е. И. К вопросу об установлении экстремизма и ксенофобии в текстах СМИ // Журналист. 2006. N 5. С. 79 — 80; Ратинов А. Р., Кроз М. В., Ратинова Н. А. Ответственность за разжигание вражды и ненависти. Психолого-правовая характеристика / Под ред. А. Р. Ратинова. М.: Юрлитинформ, 2005. <5> Как правило, сторона защиты заявляет ходатайство о допросе явившегося в судебное заседание специалиста и просит по результатам такого допроса приобщить к материалам дела его письменное заключение. В силу ч. 4 ст. 271 УПК РФ суд не вправе отказать в ходатайстве о допросе специалиста, явившегося в судебное заседание по инициативе сторон. <6> В качестве примера можно привести допрос в судебном заседании специалиста-филолога, комментировавшей две лингвистические экспертизы, которые проводили автор данной статьи и эксперт Института криминалистики ЦСТ ФСБ России по уголовному делу по обвинению главного редактора газеты «Дуэль» в публичных призывах к осуществлению экстремистской деятельности (ч. 2 ст. 280 УК РФ). Комментарии «специалиста» свелись к личным выпадам против экспертов и не содержали конструктивной критики экспертных заключений. В результате суд критически оценил доводы специалиста, приглашенного стороной защиты, и постановил решение о признании материала, опубликованного в газете «Дуэль», экстремистским, опираясь на выводы экспертов.
Учитывая объективную сторону преступлений, ответственность за которые предусмотрена в ст. ст. 280, 282 УК РФ, укажем, что в качестве объекта судебной экспертизы выступает речевое сообщение, которое носит публичный характер и имеет определенную содержательно-смысловую и прагматическую направленность. Правовая квалификация речевых актов на предмет наличия в них составов преступлений экстремистского толка требует применения комплексного подхода с опорой на специальные знания из разных отраслей наук, в частности судебного речеведения и судебной лингвистики, психолингвистики, социолингвистики, лингвокультурологии и т. д. Комплексный подход к исследованию речевого акта при подозрении на наличие в нем признаков экстремисткой деятельности или экстремистских материалов необходим в случаях использования специальных манипулятивных приемов речевого воздействия или вуалирования экстремистских призывов псевдопатриотическими лозунгами, использования скрытой пропаганды, специальных композиционных приемов в комбинации с изобразительными средствами, компьютерной графикой, анимацией, видеоклипами и т. д. Выявление смысловой направленности высказываний экстремистского толка, разоблачение скрытых приемов призыва, пропаганды, оправдания или обоснования экстремисткой деятельности, социальной вражды и ненависти является центральным звеном в установлении противоправности речевого деяния или информационного материала. В связи с этим следует указать на некоторые особенности продуктов речевой деятельности, документов и иных материалов, подвергаемых экспертизе на предмет выявления в них признаков экстремизма. Во-первых, публичность предполагает, что призывы <7>, информационные материалы экстремистского толка предназначены именно для публичного восприятия и распространяются устно, письменно или с помощью технических средств (включая печатные и электронные СМИ, службы sms-сообщений, электронные рассылки по локальным и социальным сетям, сайты Интернета и т. п.). Призывы являются одной из форм активного воздействия на сознание, волю и поведение людей для формирования в них побуждения к определенному виду насильственной деятельности, например изменению конституционного строя и нарушению целостности Российской Федерации. Отличительной чертой призывов является их лозунговый, обобщенный характер. Они не обращены персонально к какому-либо конкретному адресату и не содержат указания о конкретном месте, времени и способе совершения экстремистских действий <8>. Форма репрезентации призыва может быть различной: устная, письменная (эксплицитно-императивная, имплицитная), наглядно-демонстрационная, плакатная (графико-изобразительная), мультимедийная (видеоклип), анимационная, смешанная и т. п. ——————————— <7> Призыв — это проявление целенаправленной деятельности, которую следует отличать от формально схожего по императивной форме выражения побуждения или мнения иной прагматической направленности. <8> В противном случае данные действия квалифицируются как подстрекательство к совершению экстремистских действий.
Во-вторых, спектр экстремистских высказываний не ограничивается только языковой формой призыва, но может быть представлен и речевыми формулами оправдания, обоснования экстремисткой деятельности, а также пропаганды исключительности, превосходства или неполноценности одной социальной, национальной или религиозной общности, группы по отношению к другой. В-третьих, при высказывании ненавистнических идей в тексте может отсутствовать указание на конкретных людей либо их имена приводятся только в качестве иллюстрации общей «враждебности» определенной социальной группы. Тем самым данной общности приписываются обобщенные отрицательные свойства, формирующие психологическую установку неприязненного отношения к человеку или группе лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе <9>. ——————————— <9> При этом важно отличать высказывания, направленные на оскорбление, унижение достоинства конкретного человека, которые, будучи выражены в неприличной форме, могут быть квалифицированы по ст. 130 УК РФ «Оскорбление».
При назначении судебной экспертизы и формулировании вопросов эксперту важно четко разграничить полномочия эксперта, дающего заключение на основе специальных знаний, и субъекта, квалифицирующего речевой акт как правонарушение с учетом его объективной и субъективной стороны. С объективной стороны состав рассматриваемых преступлений состоит в оказании активного воздействия на людей с помощью слов, документов, лозунгов и плакатов, иных информационных материалов с целью побуждения их к совершению определенных действий. С субъективной стороны данная группа преступлений совершается с прямым умыслом. Лицо осознает характер и направленность своего речевого поведения и желает действовать именно таким образом. Поэтому эффективность расследования во многом определяется качеством проведенной судебной экспертизы, при назначении которой большую роль играет правильная формулировка вопросов. Недопустимо ставить на разрешение эксперта вопросы о наличии в тексте признаков состава правонарушения, в частности о наличии или отсутствии в тексте «публичных призывов к осуществлению экстремисткой деятельности»; «признаков возбуждения социальной, расовой, национальной или религиозной ненависти либо вражды»; «признаков унижения национального достоинства человека либо группы лиц»; «оскорбления, затрагивающего национальные или религиозные чувства» и т. п. В противном случае заключение эксперта может быть признано недопустимым доказательством, поскольку эксперт, отвечающий на правовые вопросы, выходит за пределы своей компетенции.
