В газетах пишут разное и по-разному. Но наиболее привлекательны информация, заметки и даже огромные статьи на криминальные темы. Поэтому важна цель подобных публикаций, которые должны нести прежде всего положительный заряд. Но бывает нередко иное: безысходность, беспомощность, беспредел. Поводом для этих заметок стали две публикации в двух газетах в один день и на одну тему — о человеческом облике и людском отношении к умершим людям. То есть случилось нечто «от противного»: тему подсказал не читатель, а авторы и их редакторы. Конечно же, в практике СМИ есть результативные выступления, в том числе газетные. Наиболее выразительным и результативным представляется материал Е. Васильковой «Самосуд», опубликованный в «Российской газете» 12 января 1999 г. под рубрикой «Журналистское расследование» — почти полоса! Газетная площадь позволила автору рассказать о действительном преступлении и наказании за него, изложив условия, причины и обстоятельства умышленного убийства на семейно-бытовой нездоровой почве двумя женщинами мужа одной из них. В материале — драматическая история, происшедшая в свое время с участием криминогенной личности — погибшего, закончившаяся осуждением двоих женщин — каждой на 12 лет лишения свободы. Конечно же, в статье был поставлен вопрос о строгости наказания. Но в многочисленных откликах (РГ. 1999. 30 января и 3 февраля) под выразительной рубрикой «Доведите дело до конца» писали не только об этом. Верховный Суд РФ снизил назначенное женщинам наказание вдвое — до 6 лет лишения свободы. Между тем на публикации по делу обратили внимание в Комиссии по вопросам помилования при Президенте РФ и по ее инициативе Указом Президента осужденные женщины были освобождены из мест лишения свободы с заменой неотбытого срока наказания на условное <1>. В приведенной истории, драматической и трагической одновременно, помимо высокого журналистского мастерства автора статьи «Самосуд», помогли еще отклики и Его Величество Случай, благодаря которому за женщин заступилась Комиссия по помилованию, Президент — первый руководитель государства. Да и редакция «РГ», что называется, не дремала: статья опубликована 12 января, Указ издан 29 июля, но женщины даже благодаря контролю газеты были освобождены только после 7 сентября того же 1999 года. Газете пришлось напомнить об исполнении Указа Президента самому министру юстиции, главнейшему начальнику Главного управления исполнения наказаний. Вот так-то: воистину, точнее, ради истины за «А» всякого автора и редакции требуется их же «Б», которое должно долбить-дробить бюрократические камни преткновения на тернистом пути поисков одной единственной истины. А при ее поисках, известно, ломаются не только копья в борьбе с ветряными мельницами (вспомните бескорыстного рыцаря Дон Кихота!), в жестоких жерновах противления добра злу ломаются и людские судьбы. Но надо быть готовым к трудностям бытия и уметь их преодолевать. К слову, а честным судье, прокурору, следователю, адвокату легко? ——————————— <1> См.: Российская газета. 1999. 7 сент.
К сожалению, примеров неэффективного озвучивания в газетах конкретных фактов много. Так, 5 июля 2000 г. в Нижнем Новгороде на городском кладбище был совершен явный вандализм: надгробные памятники выворочены из земли и осквернены, надругательски испорчены могильные ограждения — полностью разрушены 37 надгробных памятников. Понятны гнев и возмущение тех, кому дорога память о родных и близких. Как же отреагировали газеты? Сначала в них появилась очень краткая информация. И это правомерно. 26 июля того же года по теме опубликованы обстоятельные материалы в «Российской газете» («Пошли купаться, а попали на кладбище») и в «Комсомольской правде» («У вандалов в Нижнем будущего нет»). В первом утверждается, что вандалы — учащиеся одной из средних школ Ленинского района Нижнего Новгорода. Но… (цитирую): «Возбуждать уголовное дело против «хулиганов» нельзя, поскольку они несовершеннолетние. Теперь шестнадцатилетние уйдут от ответственности за свои действия, а 85 тысяч рублей убытков на восстановление порушенного на кладбище придется возмещать их родителям». В «Комсомольской правде» читаем: «На сегодняшний день установлены личности всех преступников. Ими оказались ученики восьмого класса одной из школ Ленинского района Нижнего Новгорода». Тут же утверждается, что «шестнадцатилетние вандалы даже не пытались объяснить свои действия» и далее: «Однако они являются несовершеннолетними, поэтому (приводятся слова начальника Управления внутренних дел по Нижегородской области «какое наказание им будет вынесено, решит суд», а расплачиваться за содеянное, видимо, будут родители» (кавычки так по тексту. — М. М.). «Выстрелов» мимо цели в указанных материалах множество. 1. Оставим пока в покое гневное «вандалы», а вот преступниками их суд пока не признал. 2. Ясно, что правонарушители являются школьниками и несовершеннолетними и что им уже (?) по 16 лет (обе газеты). Но «РГ» почему-то утверждает, что возбудить уголовное дело против «хулиганов» нельзя (почему тут игриво амортизирующее осуждение кавычки?), а «КП», правда, со ссылкой на начальника УВД утверждает: «какое наказание им будет вынесено, решит суд»… Вопрос: возможен ли суд «хулиганам» («РГ») и «вандалам» («КП»)? Если соответственно квалифицировать действия правонарушителей как хулиганство по п. 2 ст. 213 УК РФ или как вандализм — по ст. 214 УК РФ, то правонарушители подлежат уголовной ответственности с 14 лет, а уж суд действительно определит меру ответственности каждого «недоросля», в том числе и порядок возмещения имущественного ущерба. Ну как тут не заглянуть автору и редактору в ст. 20 УК РФ? Да и почему бы не напомнить «шалунам», их воспитателям-учителям и родителям, покровителям и даже «начальникам» всех уровней, что ст. 213 УК предусматривает уголовное наказание в виде лишения свободы на срок до 7 лет. А почему, собственно, надо говорить только о санкциях ст. 213 УК? А потому, что есть основания для такой юридической квалификации содеянного «подонками» («РГ»), которые только в последний раз разгромили 37 надгробий, полтора года назад — 6 и ранее еще больше — 120 надгробий. 3. К слову, имущественный ущерб и небрежно обозначенные в газетах убытки — разные правовые категории, с различным порядком их взыскания. 4. Происшествие совершено: по «РГ» — «в ночь с 4 на 5 июля, а по «КП» — 5 июня. Хорошо хоть год понятен. Но непонятно другое: насколько действительно оперативно нашли вандалов или хулиганов, в связи с чем работники органов милиции вознаграждены. С датой в состоянии разобраться только незабвенный Козьма Прутков со своим нетленным афоризмом, стреляющим не в бровь, а в глаз: «Не верь глазам своим!». 5. В обеих газетах утверждается, что погром на том кладбище (заметим для придирчивых, что погром как таковой юридической квалификации не поддается) совершен не впервые: полтора года назад осквернены 6 могил, а 8 лет назад («КП») — аж 120 могил были обезображены. Впрочем, «РГ» пишет, что 120 надгробий было разрушено семь лет назад. Ну да ладно, год туда или сюда… Но ведь это должно идти от даты официально зарегистрированной, а тут скорее по памяти потерпевших. По этим случаям никаких юридических последствий не определено, видимо, кто-то «не увидел судебной перспективы». Бывает. Но вот стыдливое умолчание об «одной из школ» превращает серьезность публицистического обстрела залпом со страниц двух почитаемых газет в выстрел из пушек по всем воробышкам, тогда как конкретные ястребы остаются неузнаваемыми, хотя таких «героев» надо было назвать поименно. Чтобы директор и завучи этой конкретной школы не засыпали на ходу и конкретно работали со своим отрицательным «активом» и чтобы родители мимо той конкретной школы проводили своих воробышек — первоклашек. 6. Читатель верит каждому печатному слову, в том числе и «пропечатанному» названных органов власти. «РГ» и «КП» как-то походя упоминают начальника Управления внутренних дел по Нижегородской области, но «РГ» пишет «управление» со строчной (малой) буквы, «КП» — с прописной (большой). А это серьезный орган, официальное его (а стало быть, и уважительное) название не помешало бы его имиджу. К слову, УВД — это не федеральная структура, поэтому надо было в данном случае называть Управление внутренних дел администрации Нижегородской области (если официально) или Управление внутренних дел Нижегородской области (если по-газетному). Впрочем, и начальник УВД получился как бы «безымянным» — для случая важнее не его имя и фамилия, а милицейское (эмвэдэшное) звание, небось, генерал по лампасам и узнал бы себя скорее, да и другие тоже. По проведенным газетным выступлениям трудно вынести суждение о цели их: то ли есть правосудие и порок будет наказан, то ли нет и не будет этого, а есть только газетный «пшик». Непонятно, искали и нашли ли преступников по первым случаям надругательств над могилами, памятью умерших и над их живыми родственниками, то ли уже все списано за давностью. Непонятно, кто и в какой мере будет отвечать за то, что произошло то ли 5 июня, то ли в ночь с 4 на 5 июля 2000 года. Ясно одно, что даже возможное возмещение имущественного ущерба в 85 тысяч рублей никак не может стать вселенским утешением тем, кому безмерно дорога память об умерших. 7. До сего времени (до 2000 года) остается без ответа вопрос «РГ»: «почему в Нижнем Новгороде уже не первый раз происходит одно и тоже преступление, а правоохранительные органы не в силах предотвратить акты вандализма?». Да потому, что вопрос задан «в никуда». Оставим без комментария конструкцию предложения (преступления не происходят сами по себе, а совершаются умышленно или по неосторожности. А почему «РГ», демонстрируя сверхлояльность по отношению к правонарушителям, прием умолчания к их именам, школе, учителям и родителям, вдруг утверждает, что «не первый раз происходит одно и то же преступление»? А может, это следы неопознанного безголового существа? Нормальный человек такое не позволит. Да и почему «одно и то же преступление»: оно что, длящееся или продолжаемое и «происходит» вот уже 7 («РГ») — 8 («КП») лет и без всякого перерыва или с перерывами все-таки? Социальный эффект двух «пушечных» выстрелов («РГ» и «КП») мог быть прицельным, если бы упомянутый «в никуда» вопрос был прямо адресован конкретным служивым людям в погонах с большими звездами и золотыми ветвями в петлицах. Нет сомнения в том, что груз ответственности если не юридической, то моральной весомее ложится на золотые же генеральские погоны, нежели на малиновую целину погон усатеньких сержантов — новобранцев и невидимого и незримого фронта борьбы за правопорядок. Тут надо учесть бы и то, что разгромы на кладбищах стали частыми, об этом пишут, говорят и просят оградить покой умерших и память о них, оградить от надругательства и разорения. Буквально через три дня после названной публикации, 29 июля этого же 2000 г., «Российская газета» в кричащей заметке «ТЕМНОЙ НОЧЬЮ НА КЛАДБИЩЕ БРОДЯТ АЛЧНЫЕ НЕДОНОСКИ» (выделено мной. — М. М.) поведала о краже 30 надгробных памятников на Томском городском кладбище… Ну как тут оставить заданный «Российской газетой» 26 июля вопрос: «Почему?..». Были подонки, которых нужно ли учить, а скорее надо лечить, а потом на газетной странице появились недоноски. И тут уж случай хуже клинического: у таких деток асфальта, по рецепту незабвенного Остапа Бендера, надо срывать головки, пока они не распустились. Конечно же, заканчивать названные материалы нотой безысходности никак не следовало. Конечно же, надо резко ставить вопрос о возбуждении уголовных дел по каждому случаю надругательств над могилами. А суд действительно решит судьбу подонков, недоносков и преступников. И о гражданско-правовой ответственности родителей скажет свое слово, и с гражданскими исками решит вопрос в уголовном деле куда как более результативно по сравнению с рассмотрением в порядке гражданского судопроизводства. Но как в газетных материалах не напомнить работникам правоохранительных органов, директорам, учителям и иным «недоработчикам», легко признающим ничего незначащее «не доработали», об Указе Президента Российской Федерации от 6 июня 1996 г. «О мерах по укреплению дисциплины в системе государственной службы», в соответствии с которым конкретные чиновники в 14-дневный срок после опубликования материала обязаны сообщить о принятых конкретных мерах по конкретным негативным фактам, опубликованным в газете. Возвращаясь к публикациям о кладбищенских погромах, нельзя не упомянуть подвешенного вопроса «РГ»: «почему… уже не первый раз происходит одно и то же преступление»? Да потому, что они свершаются безнаказанно для тех, кто совершает, и для тех, кто деньги получает, чтобы не допускать преступлений. Где безнаказанность, там вседозволенность, беспредел. А с этим связывается все еще более худшее — непредсказуемость: что сеем, то и пожинаем. На газетных страницах встречаются погрешности разного калибра, в том числе корректорского характера. Профессионал-юрист может быть и воспримет их «философски»: с кем, мол, не бывает. Но это как посмотреть, если иметь в виду, что газета просвещает, воспитывает и образовывает. К примеру, нередко пишут: судья приговорил на 15 суток гр. Х. за мелкое хулиганство (постановление судьей выносится единолично и не является приговором; приговор — процессуальный документ, составляемый и провозглашаемый при рассмотрении уголовных дел по существу); «накладывается штраф» (штраф налагается или применяется, накладывается что-то другое в ином месте); «согласно статье 401 КоАП», то есть статья 40.1, а статьи 401 в КоАП просто-напросто нет и т. п. К чему об этом? Да к тому, что давно следовало признать правилом хорошего тона «держать корректуру» автором (или редактором) — юристом. А ведь газеты и газетчики могут и бывают разными. «Российская газета» — тоже. Не только в смысле заклеймить вандалов подонками, преступниками и недоносками, но и в смысле готовности и умения поставить вопрос ребром. Так, в «РГ» того же 29 июля 2000 г. под упоминавшейся рубрикой «Журналистское расследование» опубликован в три колонки солидный материал «Укрощение строптивого» с не менее выразительным подзаголовком «Транспортная милиция в Магнитогорске по части беззакония переплюнула известных гоголевских персонажей». Не станем пересказывать публикацию о злоупотреблениях и «недоработках» не только работников милиции, но и прокуроров: это надо читать полностью. Известный журналист очень предметно закончил статью: «можно было бы завершить эту публикацию очередными стенаниями: когда же мы наведем порядок в стране, ведь закон у нас просто не срабатывает. Но стенания, извините, всем надоели. Мы высылаем эту публикацию в Генеральную прокуратуру. А там посмотрим». Как говорится, все хорошо, все правильно: «Российская газета» — на то она и есть российская газета. Мы, в свою очередь, готовы подписаться под двумя последними абзацами в названной публикации, если отсюда убрать сверхделикатное «извините», за неясностью того, перед кем же автор извиняется: то ли за нарушение хронической спячки блюстителей закона, то ли за беспокойство нарушителей закона и законности. Да, наша «Российская газета» и может, и бывает разной. В том же номере от 29 июля названные публикации на странице 5 вызвали в общем-то одобрение вроде того: «правильно идете, коллеги-товарищи!». А вот на 6 странице под рубрикой «Скандал» почему-то анонимная заметка под необычным названием «Начальники матерились, а редактора посадили». Речь здесь о том, что в читаемой газете Приморского края ее редактор воспроизвела «административно-матерный» язык двух руководителей регионального масштаба. И далее о том, как редактора «уговаривали-воспитывали», все-таки женщина! Если по заголовку предположить, то посадили серьезно и надолго, что подтверждает и подводка: «прямо из здания Федерального районного суда Владивостока ее отправили отбывать наказание в следственный изолятор, где она в знак протеста объявила сухую голодовку». Невольно «холодок бежит за ворот»: редактору-женщине 57 лет! Но чуть теплее становится от того, что она «содержится в 8-местной камере городского спецприемника-распределителя, где кроме нее находятся еще 2 женщины». Но вопрос в том, что приемник-распределитель — это еще не следственный изолятор! Объективно написано о режиме питания и содержания: тут тоже не положены спальные мешки. И только из последних 30 строк узнаем, что речь в данном случае идет об административном аресте, а это не уголовное наказание, а административное взыскание. Но со ссылкой на слова юриста газеты-страдальца «РГ» пишет о комментировании им решения суда об административном аресте и будто бы юрист заявил («будто бы» здесь потому, что не хочется верить, что это сказал юрист), что редактор «не совершала деяний, попадающих под статью УК РФ, предусматривающую наказание за мелкое хулиганство», а арест «лишь доказывает, что в крае нет независимого суда». Что тут не так? 1. Неназванная «статья УК РФ» — это ст. 213 УК РФ «Хулиганство» — она и не предусматривает уголовной ответственности за мелкое хулиганство: надо было смотреть даже не так глубоко, не «в корень» (опять нетленный афоризм Пруткова!), а ст. 158 КоАП. Тем более что юрист газеты комментировал решение суда об административном аресте. К слову, тут не решение, а постановление, и не суда, а судьи Фрунзенского районного суда Владивостока. Иными словами, речь должна идти о единоличном постановлении судьи. Не знаю, кто не посчитал нужным посмотреть ст. ст. 202 и 261 КоАП — юрист газеты, автор заметки или редактор. Следственно (простите, следовательно!) поспешным воспринимается финал заметки — «в крае нет независимого суда». Зачем далеко идущие крутые обобщения? Если есть основания для упрека судье — назовите его, а подрывать веру в правосудие никому не дано. Куда как полезней специально была бы информация о том, в каком порядке отменено постановление судьи (если оно ошибочно), в какой мере компенсирован имущественный и моральный вред, причиненный «безвинно» наказанной женщине и кто и какую ответственность понес (если верить публикации?). Примером с пострадавшей из-за административно-матерной терминологии (обтекаемо-ненормативной лексики) редактора газеты подсказано суждение о том, что надо различать: а) правосудие как результат судебного рассмотрения уголовных и гражданских дел коллегиальным составом суда — профессиональный судья-юрист с участием двоих народных заседателей или с участием присяжных заседателей; б) единоличное рассмотрение дел федеральными судьями всех уровней дел уголовных, гражданских и дел об административных правонарушениях, в том числе и дел о мелком хулиганстве, о чем рассмотренная публикация. И еще. К этому разбору впору писать post factum, поскольку уверенность написавшего эти строки автора в том, что материал о редакторе связан с юридической квалификацией содеянного редактором как мелкое хулиганство, за которое статьей 158 КоАП установлена административная ответственность, была, мягко говоря, поколеблена: в вечернем выпуске телевизионной передачи НТВ «Сегодня» показали телекадры о том, как трое судей рассматривали кассационную жалобу (так было сказано), оставили без удовлетворения эту жалобу женщины, пять дней голодающей в знак протеста. Наутро 1 августа 2000 г. в радионовостях и днем в той же телепрограмме НТВ было сообщено, что подвергнутая административному аресту за мелкое хулиганство редактор освобождена, показали интервью с ней и она благодарила всех ей сочувствующих за поддержку пережить наказание и голодовку. Вот так. Но… Если все написанное здесь о мелком хулиганстве правильно, то причем тут кассационная жалоба и коллегиальное рассмотрение ее «троими мужчинами», т. е. судьями Приморского краевого суда? А вопрос связывается с тем, что единоличные постановления судей кассационному обжалованию не подлежат, постановление судьи, в частности, по делу о правонарушении, предусмотренном статьей 158 КоАП (цитирую ч. 1 ст. 274 КоАП 1984 г., действовавшей во время описанных событий) «может быть отменено или изменено по протесту прокурора самим народным судьей, а также независимо от наличия протеста прокурора председателем вышестоящего суда». То есть в данном случае — опять единолично судьей или председателем Приморского краевого суда. Что ж, надо, как говорится, следить за рекламой. И если в дело вступила судебная коллегия, то ее постановление (а может, определение, все можно ожидать!) должно быть отменено за неподведомственностью данного дела. Поживем — почитаем, услышим по радио, увидим по телевизору. Тем более редактор заявила, что она будет добиваться справедливости через Верховный Суд России. Вопросы, как говорится, есть. И они подтверждают известную истину: как и люди, ими делаемые газеты бывают разные, в том числе и российские газеты. В некоторых районных газетах царствует дежурная рубрика «Тему подсказал читатель». Немного перефразируя это, по случаю разобранных нами публикаций можно сказать: «Тему подсказали авторы, редакторы газеты». А тема вечна и весьма серьезна: «Как газетное слово отзовется?». А оно отзовется так, как аукнется в публикациях: только по дельным, серьезным, содержательным, конкретным публикациям могут и должны быть приняты серьезные меры. А это возможно, если, как бы сказали альпинисты, в одной связке будут работать автор, газета, читатель. Тогда меньше будет «разводящих», то есть разводящих в недоумении руками: «А черт его знает, как это случилось!». Знать, а следовательно, отвечать за свое нехорошее дело должен каждый, если только он не нуждается в принудительном лечении, а уж учителя-воспитатели будут в ИТК всякого режима. Впрочем, не обязательно к этому стремиться: в некоторых случаях можно регулировать рублем, должностью, званием, общественным недоверием, лишением не только кредитом на доверие, но и соответствующим мандатом. Ну как иначе реагировать, например, на путаницу с амнистией, по которой успели освободить от уголовной ответственности некоторых «подсуетившихся» и их покровителей и защитников <1>? Как можно иначе реагировать на то, что иногда депутаты не только сгущают краски, но и явно перехлестывают. Достаточно вспомнить, как обсуждался в Госдуме проект нового КоАП в части контактов-конфликтов с участием работников ГИБДД. ——————————— <1> См.: Российская газета. 2000. 1 июля.
Речь шла о том, быть или не быть административной ответственности за невыполнение законного требования сотрудника милиции об остановке транспортного средства (ч. 2 ст. 12.25 по проекту КоАП РФ, принятому в первом чтении 20 июня 1997 г.). Предусматривалась альтернатива административного ареста на срок до 15 суток. Обсуждать можно все, и этот вопрос — тоже. Но зачем же нужны глубокомыслимые «страшилки» о том, что «будут арестовывать за то, что не услышал свисток милиционера»? Если уж не слышит водитель, это серьезный вопрос: надо лечить глухоту и за благо признать «воздержание» от управления до излечения глухоты, что может быть навечно. Но не будут же в таком случае наказывать больного водителя! Речь идет об умышленном и доказанном невыполнении законного, настойчивого и, может, многократно повторенного требования. И это знают не только работники правоохранительных органов, которым давались официальные разъяснения соответствующих нормативно-правовых предписаний, но и «народные заступники» в лице тех депутатов, которые с завидной настойчивостью, кажется, добились своего. И не довелось услышать «резюме» всяких разных представителей в Госдуме, как не довелось прочитать в газетах вразумительного разъяснения, в том числе и неоднократно выступавшего в «РГ» заместителя министра внутренних дел РФ. В СМИ и газетах, в частности, можно критиковать всех и каждого, «заповедных» объектов критики нет, как нет цензуры. Но критиковать надо с пониманием и знанием предмета, а не голословно и только ради критиканства. При этом нельзя забывать прежде всего о пристойности и корректности, в том числе в отношении судов и судей, как это сделано в названной статье «Самосуд». Но не так, как это иногда встречается. Есть публикации иного рода, потешные, что ли. Их можно назвать и курьезно-забавными. Под заголовком «У военной Фемиды — новый шеф» «Комсомольская правда» 8 июля 2000 г. сообщила о том, что Генеральный прокурор РФ «предложил Совету Федерации утвердить в должности Главного военного прокурора России кандидатуру генерал-лейтенанта юстиции… прокурора Московского военного округа» и Комитет Совета Федерации по конституционному законодательству единодушно рекомендовал сенату рассмотреть вопрос о назначении… Главным военным прокурором. Но ведь «предложен» и «рекомендован» еще не назначен, а в заголовке утвердительно — «шеф Фемиды». А вдруг не назначат? (хотя, полагаем, тут все о’кей). Но дело прежде всего в том, что у Фемиды, если она даже военная, шефом не может быть прокурор (уведет эту даму от правосудия), а может быть только председатель Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации. А потом, военный суд назвать Фемидой — как-то не звучит: судьи не только в погонах, но и… в штанах. В судебном очерке «Обрез на антресолях» «Московский Комсомолец» 18 февраля 2000 г., на наш взгляд, объективно критиковал судью за строгость уголовного наказания, назначенного судом (!) с участием народных заседателей. Но в очерке дана резкая аттестация судьи, к тому же женщины (!): «Ее назначения боятся даже судебные секретари. Судья Петрова славится (?) чрезвычайной жестокостью». Ну прямо Змей Горыныч в юбке! Тут бы газетчикам не помешал сигнал «Стоп»: а по какому праву приведена убийственная аттестация? Ведь статья 297 УК РФ предусматривает уголовную ответственность за неуважение к суду, выразившееся в оскорблении судьи, участвующего в отправлении правосудия. Да, судью поправила кассационная судебная инстанция. И был повод обратить внимание квалификационной коллегии судей на указанный факт (дело-то не ординарное!), но в очерке об этом ни слова, как ни слова и о том, как реагировала на факт кассационная судебная инстанция. Между тем, полагаем, это помогло бы судебным секретарям избавиться от панической болезни жестокого судьи. Конечно, люди бывают разные. Всех любить не обязательно. Но мера такта и корректности только прибавит авторитет и уважение автору, редактору, газете или иному СМИ. Во всяких случаях, при всеобщей любви к «братьям нашим меньшим» нельзя с одинаковой легкостью или непонятным юмором писать о трагедиях человеческих и… лесных. Вот дословный пример из «Российской газеты» от 22 июня 2000 г. под заголовком «Каннибализм по-новомосковски»: «Безголовый обрубок человеческого тела, обнаруженный в овраге за гаражным кооперативом в Новомосковске, как потом выяснилось, принадлежал 21-летнему Сергею Б. Уже на следующий день оперативники задержали подозреваемых в убийстве. В ходе допросов выяснилась чудовищная картина. Четверо молодых бездельников в возрасте от 18 до 24 лет устроили пьяное застолье в одном из домов рядом с гаражами. Потом была драка — трое набросились на одного. Сергея не только забили насмерть… Тело разрубили на куски, печень зажарили и съели сами. Оставшиеся «филейные части», выдав за говядину, обменяли на две бутылки самогона. Особую дикость этой жуткой истории придает участие в убийстве и каннибализме старшего брата жертвы». Все очень просто, как будто байка о лосе, заблудившемся в городе, с глубокомысленным предположением: а, может, был болен или ранен и искал помощи у людей? Не спеши, лось, выходить к людям! И можно было бы тут завершить «экскурсию» к каннибалам веселеньким предостережением доктора Айболита — «Не ходите, дети, в Африку гулять», если бы… Если бы это не было бедой без границ, если не бедствием далеко не африканского, куда как более опасного свойства: если бы в «Комсомольской правде» от 2 августа 2000 г. не было двух публикаций, каждая под красноречивыми заголовками: «В водоемах Барнаула плавают отрезанные головы» (с. 3) и «Котлеты из Володьки» (с. 61). В первой речь идет «всего-навсего» о трех человеческих головах, обнаруженных в пригородной речке. Во второй тоже о «филейных частях» человечины, котлетах и пельменях из нее. Но за внешней инертностью описания конкретных фактов скрывается жуткая действительность. «Комсомолка» приводит беспокойную и страшную статистику о съедении семьей… 13 девочек и иных «единичных» жертвах двуногих хищников. До африканских саванн далеко, а в кастрюлю можно угодить прямо с асфальта. Но нет в газетах глубокого разбора человекопадения. Слов может быть много, гнев на «братьев по разуму» можно выражать, наверное, более красноречивой статистикой. Но уместны были бы и такие изречения: «Убить в человеке зверя невозможно, но подавить его — реальная задача… Убить человека — значит убить человека в себе… Опустившись, двуногие становятся четвероногими» <1>. ——————————— <1> См.: Шевелев Иван. Афоризмы, мысли, эмоции. М., 1997. С. 126.
Без криминала газеты, наверное, для многих читателей были бы менее привлекательны. Но криминал в газетах не должен делать криминальными сами газеты, на «площадях» которых из-за казенного равнодушия авторов и редакторов дают недобрые всходы ложь, лицемерие, безразличие, бездуховность, безнаказанность, беспредел, вседозволенность. Конечно, газеты не могут обойтись без информационных материалов. Но ведь часто кроме возмущения, а то и негодования читателя некоторые материалы ничего не вызывают да и не могут вызвать, поскольку результат для читателей остается неизвестным. Примеров — более нужного… Подполковник облвоенкомата вымогал взятку у солдата за направление его служить за границу; другой подполковник — начальник РОВД промышлял бандитизмом; полковник с Лубянки хранит снайперский арсенал оружия с предполагаемым оптическим прицелом на Кремль <1>. Таким материалам место в УВД-эшных газетах класса «События и факты» для отработки профессионального чутья. ——————————— <1> См.: Российская газета. 2000. 1 авг. С. 8; РГ. 2000. 28 июня. С. 8; Комсомольская правда. 2000. 4 авг. С. 2.
Нужно ли предавать широченной огласке мелочные факты о кражах пустых стеклянок, банок, ведра картошки, двухметрового шланга, за что, правда, иногда выносят более чем строгие приговоры <1>. К слову, о начальнике-разбойнике написано с большим вопросом, начиная с заголовка заметочки — «Под подозрением — начальник РОВД?». Пока, как говорится, суд да дело, шум может кончиться тихим пшиком — не такие громкие дела заваливались по профессиональному скудоумию, а то и по злому умыслу. Примеры? Дела о долларовой взятке Станкевича, Гусинского с его задержанием и шумом на весь мир; дело по «Автовазу» о сбыте «левых» 200000 тысяч «Жигулей» и миллиардовом ущербе. ——————————— <1> См.: Российская газета. 2000. 2 авг. С. 3, 8.
На что должны настраивать приведенные и другие примеры: никакого живописания до вступления приговора в законную силу. Если уж крик души прорвался «до того», надо выкладываться и вести дело до завершения и не плестись вслед за делом, которое «ведет следователя». Со стопроцентной уверенностью писать о судебной перспективе можно только о ежике, задержанном по подозрению в том, что он колется. Да и то, как говорится, бабка ежа надвое сказала — запросто может оказаться, что ее еж действовал в состоянии необходимой обороны. И можно ожидать, что это подтвердят такие же колючие (нечестные) свидетели. Голословные факты, не подтвержденные в судебном порядке, могут порождать только нагнетание страстей, неверие в правоту, праведность, справедливость и правосудие. Так, из подборки «Что еще крадут в нашей армии?» <1> можно вынести только одно: крадут все, даже чего и вынести нельзя — разбирают, деталируют. Примеров много: от миллионных до бесценных — хищения электронных плат с ракетного комплекса С-300 и станции слежения, бензин-керосин из топливных баков самолетов и вертолетов. Вся страница 7 сдабривается анекдотом про прапорщика (вспомним: золотой фонд армии!): куда хочет — ходит, что хочет берет. Ну, если бы только прапорщики. Полковник, забывший в туалете миллион, продавший оружие и боеприпасы… ——————————— <1> См.: Комсомольская правда. 2000. 3 авг.
Но зачем писать — опубликовывать, если по названным материалам ни слова о судебном финале. Воруют и в армии — это точно. Но кто может припомнить информацию в прессе и в «Комсомолке» в частности о результатах расследования и судебного разбирательства? Вопросы, как говорится, есть. И жизнь будет их задавать. Предугадать все вопросы нельзя. Но учиться этому тоже надо, и газеты учебе помогут — велика сила печатного слова. И ценить его должны все: читатели, авторы и редакторы.
