Подзащитный без защиты

(Самарин В. А.)

(«ЭЖ-Юрист», 2007, N 11)

ПОДЗАЩИТНЫЙ БЕЗ ЗАЩИТЫ

В. А. САМАРИН

Самарин Владимир Алексеевич, адвокат, заместитель президента Гильдии российских адвокатов, заместитель председателя комиссии по защите прав адвокатов Гильдии российских адвокатов.

Смысл и значение словосочетания «конституционное право на защиту» в теории понятны всем — каждый человек имеет право на адвоката. Однако на практике госорганы зачастую могут лишить гражданина такого права, используя различные бюрократические препоны и пробелы в российском уголовно-процессуальном законодательстве.

Данное право на защиту является общепризнанным. В законе четко (ст. 49 УПК РФ) указано, с какого момента адвокат вступает в защиту:

— с момента вынесения постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого, за исключением случаев, предусмотренных п. п. 2 — 5 настоящей части;

— с момента возбуждения уголовного дела в отношении конкретного лица;

— с момента фактического задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, в случаях:

а) предусмотренных ст. 91 и ст. 92 УПК РФ;

б) применения к нему в соответствии со ст. 100 настоящего Кодекса меры пресечения в виде заключения под стражу;

— с момента объявления лицу, подозреваемому в совершении преступления, постановления о назначении судебно-психиатрической экспертизы;

— с момента начала осуществления иных мер процессуального принуждения или иных процессуальных действий, затрагивающих права и свободы лица, подозреваемого в совершении преступления.

Для того чтобы приступить к работе, адвокат должен представить удостоверение и ордер. Данный список документов является исчерпывающим и не включает в себя, например, договор адвоката с доверителем.

Однако в УПК РФ есть множество «дыр» и недосказанностей, которыми пользуются как адвокаты, так и представители следственных органов — каждый в своих целях. Представителями органов, в частности следствия, прокуратуры, такие пробелы законодательства используются, чтобы нейтрализовать работу адвоката.

В качестве примера приведем конкретный случай. В Генеральной прокуратуре РФ в прошлом году появилась новая, достаточно изощренная система допуска адвокатов к своим подзащитным. Работники Генеральной прокуратуры РФ нормативных актов или инструкций, на основании которых введена данная система, адвокатам не предъявляют, отговариваясь, что «теперь у них так принято».

В соответствии с вышеуказанными требованиями УПК РФ адвокат, вступая в дело, предъявляет следователю Генеральной прокуратуры РФ, который ведет данное дело, ордер и свое удостоверение, а также, как правило, пишет ходатайство, в котором просит допустить его с такого-то числа в качестве защитника и не предпринимать никаких следственных действий в отношении его подзащитного без присутствия его адвоката.

В случае отказа подзащитного от услуг этого адвоката, регламентируемого ст. 52 УПК РФ, в ходатайстве указывается, что данное волеизъявление должно быть выражено в присутствии адвоката.

Проблема состоит в том, что данные документы сейчас принимаются только через канцелярию Генеральной прокуратуры РФ. Как объясняют сотрудники прокуратуры, это связано с тем, что все входящие и исходящие документы должны проходить регистрацию. Конечно, адвокат имеет право потребовать у следователя ознакомить его с инструкцией, на основании которой принята такая процедура, но в УПК РФ о ней ничего не сказано. Она не запрещена, поэтому в прокуратуре считают ее законной и объяснений по этому поводу не дают.

На основании ст. 124 УПК РФ адвокат имеет право жаловаться в вышестоящую прокуратуру на действия следователя, прокурора и прочих, а на основании ст. 125 УПК РФ — в суд. Догадайтесь, какой может быть ответ на жалобу в порядке ст. 124 УПК РФ вышестоящему прокурору? Как правило, отрицательный. Именно такой ответ автор данной статьи и получил спустя продолжительное время после подачи жалобы.

Автором этих строк документы были сданы в канцелярию 22 декабря прошлого года для защиты одного из фигурантов по очень громкому делу, главаря банды киллеров, после заключения с его родственниками договора о защите. Можно только строить предположения, когда следователем были получены документы.

Устный ответ следователя на данный вопрос был получен спустя месяц после их сдачи в канцелярию. О результатах рассмотрения ходатайства следователь говорить отказался, заметив, что ответ на ходатайство был выслан по почте. В итоге ответ был получен только спустя еще две недели в ходе судебного процесса по моей жалобе (копия ответа была приложена в материалах по рассмотрению жалобы) как раз в порядке вышеупомянутой ст. 125 УПК РФ.

Заметим, что все это время у моего подзащитного был бесплатный адвокат, предоставленный следствием в порядке ст. 51 УПК РФ. О качестве такой защиты можно спорить, но фактом остается то, что адвокат, с которым было заключено соглашение и который имел оговоренные этим соглашением обязательства, к следствию не был допущен. Формально права обвиняемого не были нарушены, потому что защитник был. Но не тот, с которым был заключен договор и которого родственники обвиняемого хотели видеть представляющим его интересы.

Мой подзащитный содержался в следственном изоляторе Лефортово, с ним, естественно, не было никакой связи, зайти к нему было нельзя, потому что по закону без допуска следствия я не имел на это право. Только в процессе по рассмотрению моей жалобы я узнал, что постановление следователя содержит полный отказ в удовлетворении моего ходатайства о допуске в качестве защитника, кстати, не мотивированный возражениями обвиняемого в отношении моего участия в его защите. В ходе судебного рассмотрения жалобы я выдвинул требование о присутствии в зале суда моего потенциального клиента. Басманный суд г. Москвы (а эти вопросы подсудны ему ввиду территориального расположения Генеральной прокуратуры) 9 февраля удовлетворил мое ходатайство, назначив следующее рассмотрение на 15 марта. Красиво, не правда ли? Сколько раз за это время обвиняемого можно еще допросить, сколько времени на него можно воздействовать!

Представьте, человек с 22 декабря прошлого года до как минимум 15 марта года текущего находился без того адвоката, с которым его родственниками заключено соглашение о защите. Фактически он был лишен своего конституционного права на защиту. Даже право отказаться от защитника ему не было предоставлено.

15 марта судья Басманного суда г. Москвы вынес свое решение, отказав в удовлетворении моей жалобы и, соответственно, оставив моего подзащитного без законного представителя его интересов.

Как мы уже говорили, в законе не указан порядок передачи ордера и ходатайства о вхождении в дело. Там сказано просто: адвокат допускается к участию в уголовном деле в качестве защитника по предъявлении удостоверения адвоката и ордера. Поэтому Генеральная прокуратура, воспользовавшись этим пробелом, вводит свои правила, направленные на воспрепятствование допуска адвоката к его подзащитному.

Другой нюанс состоит в том, что данная система провода документов через Генеральную прокуратуру распространяется не на всех адвокатов, а выборочно — в зависимости от «политичности» и серьезности дела, от симпатии следователя и других моментов. Можно назвать ряд адвокатов, которые спокойно напрямую отдают документы следователю и тут же получают допуск к своему подзащитному. О причинах такого положения дел догадайтесь сами.

Как видим, налицо еще одна недоработка существующего УПК. Что же делать? Во-первых, зная, как могут развиваться события, основываясь на изложенном примере, необходимо немедленно обжаловать действия следователя. Обжаловать вышестоящему прокурору, обжаловать в суд.

Сейчас важно добиться судебного решения по рассмотренному вопросу с тем, чтобы поставить под сомнение законность всей этой процедуры. Кроме того, данный вопрос, как и многие другие, будет поднят на заседаниях комиссии по защите прав адвокатов и Экспертного совета Гильдии российских адвокатов и по нему будут предложены пути выхода из создавшегося положения уже на законодательном уровне. Очевидно, будет соответствующее обращение в Генеральную прокуратуру РФ, в Верховный и Конституционный Суды РФ.

——————————————————————