(Гусев В. Г.) («Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление», 2008, N 6)
К ВОПРОСУ ОБ УЖЕСТОЧЕНИИ НАДЗОРНОГО ПРОИЗВОДСТВА
В. Г. ГУСЕВ
Гусев В. Г., доцент кафедры гражданского процесса Саратовской государственной академии права, кандидат юридических наук.
С 1 февраля 2008 г. в силу вступил Федеральный закон «О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации» от 4 декабря 2007 г. N 330-ФЗ. Анализ положений данного Закона свидетельствует о проводимой законодателем политике по ужесточению надзорного производства, а в конечном итоге — к сокращению возможности для заинтересованных лиц обжаловать ущемляющие их права и охраняемые законом интересы судебные акты. Более того, новые нормы Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, введенные в действие данным Федеральным законом, возлагают на подателя надзорной жалобы дополнительные обязанности, которые противоречат основным принципам гражданского процессуального законодательства. Отдельные положения, вызывающие наибольшее сомнение с точки зрения обеспечения прав и охраняемых законом интересов граждан, являются предметом изучения в настоящей статье. П. 1 ст. 1 названного Федерального закона приводит новую редакцию ч. 4 ст. 112 ГПК РФ, посвященной восстановлению пропущенного процессуального срока на подачу надзорной жалобы. Новизна положений этой статьи состоит в том, что она предусматривает исключения из общего порядка восстановления пропущенного процессуального срока, установленного ст. 112 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, а именно — пропущенный подателем надзорной жалобы процессуальный срок теперь может быть восстановлен только в исключительных случаях, «когда суд признает уважительными причины его пропуска по обстоятельствам, объективно исключающим возможность подачи надзорной жалобы в установленный срок (тяжелая болезнь лица, подающего надзорную жалобу, его беспомощное состояние и другое), и эти обстоятельства имели место в период не позднее одного года со дня вступления обжалуемого судебного постановления в законную силу». Таким образом, на подателя надзорной жалобы, пропустившего срок на подачу надзорной жалобы, теперь возлагается обязанность доказывания суду первой инстанции, рассматривающему его заявление о восстановлении пропущенного процессуального срока, исключительности причины такого пропуска, ее чрезвычайной уважительности. То есть теперь на всех граждан, чьи права и охраняемые законом интересы нарушены вступившими в законную силу судебными актами, возлагается обязанность даже в случае болезни презреть свое недомогание, необходимость соблюдения медицинских ограничений (не волноваться, соблюдать постельный режим, посещать медицинские процедуры, соблюдать карантин в случае пониженного иммунитета или заразного заболевания и т. п.) и принимать меры к обжалованию в порядке надзора, поскольку их «гипертонический криз», «грипп», «камни в почках» или «язвенная болезнь» могут быть не расценены судом в качестве тяжелой болезни, а пропущенный по причине «нетяжелой» болезни срок на подачу надзорной жалобы не будет восстановлен. Только граждане, лежащие в коме, могут быть спокойны — если они выживут, то, скорее всего, суд согласится восстановить им срок на подачу надзорной жалобы на судебный акт, нарушивший их права. Во-первых, нельзя согласиться с введением особенного порядка восстановления пропущенного срока именно на надзорное обжалование. Во-вторых, представляется, что данное нововведение Закона создает обширное поле для злоупотреблений, необъективности и судебных ошибок. Так, наличие у судьи, рассматривавшего гражданское дело в первой инстанции по существу, служебного интереса (в других ситуациях — вполне полезного) в избегании отмены в порядке надзора вынесенного им судебного акта склоняет его предвзято отнестись к ходатайству о восстановлении срока на обжалование данного судебного акта в порядке надзора, особо (или излишне) скрупулезно, порой — пристрастно «взвесить» тяжесть болезни заявителя. В-третьих, крайне неопределенным является термин «беспомощное состояние», используемый законодателем как основание для восстановления пропущенного на надзорное обжалование процессуального срока. По этой причине затруднительно его применение. Что такое «беспомощное состояние»? Младенчество? Старость? Инвалидность? Но лица, находящиеся в такого рода беспомощном состоянии, крайне редко или небыстро его покидают. Конечно, введенные Федеральным законом новеллы исключают восстановление процессуального срока по причине «беспомощности» для инвалида III группы — ведь он вполне, хотя и ограниченно, трудоспособен, соответственно, не беспомощен с жесткой точки зрения действующей редакции ГПК РФ. Инвалиды II и I групп могут воспользоваться данной нормой только после восстановления трудоспособности, поскольку если они, оставаясь на соответствующей группе инвалидности, воспользуются услугами представителя, суд тут же парирует их ходатайство о восстановлении пропущенного срока убедительнейшим доводом о том, что не такие уж они и беспомощные, коли нашли в себе силы на поиск представителя, и не было никаких препятствий, мешающих им найти представителя в установленный срок. Беспомощность старика, вызванная возрастом, вообще, как правило, только усугубляется, соответственно, препятствует ему воспользоваться обсуждаемой нормой о восстановлении пропущенного процессуального срока на надзорное обжалование. Кроме того, если ст. 112 ГПК РФ предусматривает в качестве основания для восстановления процессуального срока документально подтвержденное заболевание любой степени тяжести, то совершенно непонятно, каким образом заинтересованное лицо будет подтверждать тяжесть своего заболевания. В соответствии с нормами законодательства о здравоохранении в настоящее время в листках нетрудоспособности врачи не указывают диагноз. В целях доказывания тяжести своего заболевания лицо, ходатайствующее о восстановлении процессуального срока на надзорное обжалование, вынуждено будет представлять в суд медицинскую документацию. Однако судья, не обладая специальными познаниями в области медицины, не всегда может оценить тяжесть заболевания по его научному названию и, для того чтобы установить юридически значимое обстоятельство (тяжесть заболевания), вынужден будет назначать экспертизу. Кроме того, в соответствии с п. 2 ст. 112 ГПК РФ рассмотрение вопроса о пропуске процессуального срока производится в судебном заседании с вызовом лиц, участвующих в деле. Данные лица и их представители вправе знакомиться с материалами дела, в том числе с представленной подателем надзорной жалобы медицинской документацией о проявлениях и течении своего заболевания, его тяжести, также имеют право делать копии и выписки из материалов дела. При этом данные лица не всегда доброжелательно настроены к лицу, желающему обжаловать судебный акт в порядке надзора, и порой не считают необходимым для себя соблюдение этических норм. Указанные обстоятельства грубо нарушают права граждан на сохранение медицинской тайны. Представляется, что указанные изменения в гражданское процессуальное законодательство обусловлены не повышением качества судебных актов, возрастанием уровня правосудия и сокращением количества судебных ошибок (да этого и не может произойти на данном этапе общественного развития в силу существенного увеличения количества рассматриваемых судами гражданских дел, новизной, постоянным совершенствованием и изменением действующего законодательства, расширением сферы правового регулирования, возрастанием деловой активности, реализацией национальных проектов и соответственным повышением благосостояния населения, а данный процесс в применении к правосудию необходимо сопровождать увеличением работы по исправлению соответственно увеличивающегося количества допускаемых судебных ошибок, в том числе реализуемой в порядке надзорного производства), а произвольной инициативой законодателя, направленной на сокращение количества отменяемых в порядке надзора судебных актов. Других целей не позволяет сделать анализ названного Федерального закона. Однако вызывает сомнение целесообразность и обоснованность данной новеллы законодательства. Как совершенно правильно отмечает С. Н. Алехина, «судебная практика показала, что неограниченность такого права (на обращение с иском в суд. — В. Г.) нередко приводит к тому, что им (правом) злоупотребляют, а это, безусловно, является недопустимым. Зачастую в суды предъявляются явно не правовые требования, выходящие за пределы предмета судебной защиты, которым в силу ст. 46 Конституции РФ являются права, свободы и охраняемые законом интересы истца: об оспаривании актов органов государственной власти и должностных лиц, которые к заявителю не имеют и не могут иметь никакого отношения; сделок, в которых они не участвовали и которые на их правах и обязанностях никак не отражаются» <1>. Однако пресечение возможностей злоупотребления правом ни в какой степени не должно умалять возможностей для восстановления нарушенных прав добросовестных лиц, чьи права пострадали от судебной ошибки. ——————————— <1> Алехина С. Н. Эффективное ведение судебных споров: актуальные вопросы процессуального законодательства // Бухгалтерия и банки. 2006. N 7. С. 12.
Конституционный Суд Российской Федерации в Определении от 4 июня 2007 г. N 423-О-П «По запросу Московского областного суда о проверке конституционности ст. 387 и 390 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации» указал, что необходимо исходить из того, что на переходный к новому регулированию период — до установления законодателем процедур, реально обеспечивающих своевременное выявление и пересмотр ошибочных судебных постановлений до их вступления в законную силу, — производство в порядке надзора в существующей системе судебных инстанций может рассматриваться как необходимое для обеспечения баланса между такими конституционно защищаемыми ценностями, как справедливость и стабильность судебных актов. Однако нельзя толковать данную правовую позицию исключительно как направленную на сокращение объема работы органов судебной системы. Абсолютно бесспорно, что в поиске такого баланса (возможно, не быстром и не гладком) предпочтение следует отдать именно справедливости судебных актов. Именно законодатель несет ответственность за формирование конструктивного правового климата в государстве, общественного согласия, самоуважения граждан и их уважения и доверия к органам государственной власти. Эффективным инструментом при этом является проводимая политика с приоритетом справедливости судебных актов.
