Казанский совет присяжных поверенных и адвокаты Пермской губернии

(Смирнов В. Н.) («Российский юридический журнал», 2014, N 2)

КАЗАНСКИЙ СОВЕТ ПРИСЯЖНЫХ ПОВЕРЕННЫХ И АДВОКАТЫ ПЕРМСКОЙ ГУБЕРНИИ

В. Н. СМИРНОВ

Смирнов Владимир Николаевич, заслуженный юрист Российской Федерации, кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного процесса Уральской государственной юридической академии (Екатеринбург).

На основании архивных документов и других источников показана деятельность Казанского совета присяжных поверенных, в округе которого уральские адвокаты составляли одну треть и играли видную роль в делах корпорации.

Ключевые слова: судебные уставы, окружной суд, судебная палата, совет присяжных поверенных, помощник присяжного поверенного, патронат, касса взаимопомощи, Временное правительство.

Kazan Board of barristers and advocates in Perm province V. N. Smirnov

The activity of Kazan Board of barristers which district consisted of one third of the Ural advocates who played a prominent role in the affairs of the corporation is shown on the basis of archival documents and other sources.

Key words: legal statutes, district court, trial chamber, board of barristers, assistant attorney, patronage, mutual aid fund, Provisional government.

В Пермской губернии к моменту создания в 1874 г. окружных судов местной присяжной адвокатуры не существовало. Даже через 13 лет, в 1887 г., при Пермском окружном суде было восемь присяжных поверенных, в то время как в Екатеринбурге их насчитывалось уже 14. Весь этот период, вплоть до образования в 1905 г. Совета присяжных поверенных Казанской судебной палаты, обязанности совета исполняли окружные суды. К 1900 г. окружным судам Российской империи было подведомственно более половины всей присяжной адвокатуры (53%), включая помощников присяжных поверенных. К 1913 г. после открытия шести новых советов «около трети всех окружных судов (34 из 109) выполняют обязанности советов и им подведомственны свыше четверти (26%) всей присяжной адвокатуры» <1>. Деятельность присяжных поверенных регламентировалась особыми наказами или отдельными определениями окружных судов <2>. ——————————— <1> История русской адвокатуры. 1864 — 1914: В 3 т. / Под ред. М. Н. Гернета. М., 1916. Т. 3. С. 16. <2> Там же. С. 17.

Комитет присяжных поверенных Казанского окружного суда был учрежден в соответствии с наказом <1>. До этого с 1889 г. адвокаты «организованно осуществляли функцию товарищеского дисциплинарного суда и даже влияли на прием в сословие новых членов». У Распорядительного комитета консультации присяжных поверенных запрашивались сведения о претендентах на звание помощника присяжного поверенного. Если комитет выносил отрицательное решение по кандидату, то никто из адвокатов не мог ходатайствовать за него в окружной суд <2>. ——————————— <1> Там же. С. 45. <2> Там же. С. 23 — 24.

Комитет был закрыт 9 ноября 1902 г. из-за конфликта на судебном процессе между председателем суда Кудревичем и присяжным поверенным М.-Д., закончившегося удалением последнего из зала заседания. Общее собрание присяжных поверенных оправдало М.-Д. и обязало его подать жалобу дисциплинарному присутствию Правительствующего сената. В результате председатель суда на общем собрании отделений суда предложил изменить текст статей Особого наказа, прекратить функционирование комитета присяжных поверенных, запретить его председателю присяжному поверенному Брокмиллеру (будущий товарищ председателя первого состава Казанского совета присяжных поверенных) впредь именоваться старшиной сословия, сдать все дела комитета в канцелярию окружного суда. Общее собрание отделений суда согласилось с председателем, однако предложило организовать особую комиссию из состава присяжных поверенных для помощи суду. Она так и не была создана, а через три года был открыт Совет присяжных поверенных при Казанской судебной палате <1>. ——————————— <1> История русской адвокатуры. Т. 3. С. 44 — 46.

Особый наказ Екатеринбургского окружного суда определял полномочия общего собрания отделений суда в отношении адвокатуры, аналогичные функциям Совета присяжных поверенных. Наказ обязывал адвокатов, в частности, уведомлять председателя суда о своем временном выезде; устанавливал очередность присяжных поверенных по уголовным делам <1>. ——————————— <1> Особый наказ Екатеринбургского окружного суда. Екатеринбург, 1885. С. 66.

Инструкция Пермского окружного суда предписывала каждому присяжному поверенному изготовить за свой счет книгу учета принятых к ведению гражданских дел, пронумерованную, прошнурованную и с печатью суда. В книге отражались цена иска, решение по делу, сумма гонорара, подлежит ли дело 10-процентному сбору, который вносился присяжным поверенным «не позднее чем через две недели после получения им вознаграждения, под квитанцию в местное казначейство» <1>. ——————————— <1> ГАПК. Ф. 1. Оп. 1. Д. 11. Л. 9.

Порядок поступления в адвокатуру в Пермском окружном суде был следующий. Желающий получить звание присяжного поверенного подавал в окружной суд прошение, в котором указывал город, выбранный для проживания (по округу Пермского окружного суда), и подтверждал, что к получению звания препятствий, установленных Учр. Суд. Уст., нет. Если их обнаруживали позже, уже у обладателя звания, то он не только исключался из числа присяжных поверенных, но и предавался суду. К прошению прилагались документы, удостоверяющие положительные условия для поступления в присяжные поверенные. После получения указанного прошения окружной суд отправлял запрос на имя пермского губернатора и окружного прокурора на предмет характеристики личности кандидата. По представлении таких данных прошение рассматривалось по существу в общем собрании отделений окружного суда и выносилось определение: принять просителя в число присяжных поверенных либо отказать ему. Так, 31 мая 1875 г. Пермский окружной суд в общем собрании отделений под председательством А. В. Лебедева, в составе пяти членов суда, секретаря и с участием прокурора суда рассматривал дело об отставном потомственном дворянине титулярном советнике Николае Ивановиче Грацинском. Грацинский подал прошение об утверждении его присяжным поверенным, при этом предъявил аттестат и свидетельство съезда мировых судей Соликамского уезда о его службе, «из которого видно, что Грацинский тридцати восьми лет, православной веры, окончил со степенью кандидата юридические науки, находится в отставке, проходил вообще государственную службу с 1856 года в разных должностях и особенно по Министерству юстиции в должности судебного следователя с 25 июня 1865 года по 4 февраля 1872 года и участкового мирового судьи с 11 октября 1873 года по 30 января 1874 года, — всего около семи лет, препятствий, указанных в ст. 355. Учр. Суд. Уст. 20 ноября 1864 года, не имеет; сведения же, собранные о нем председателем Окружного суда от местных губернатора и прокурора, вполне удовлетворительны. Ввиду этих данных, общее собрание Окружного суда находит, что Грацинский отвечает всем условиям, необходимым для присяжного поверенного, а потому на основании ст. ст. 354 и 378. Учр. Суд. Уст. признает возможным принять его в число присяжных поверенных Пермского округа… и выдать ему о принятии его присяжным поверенным надлежащее свидетельство… представить о сем Казанской судебной палате» <1>. ——————————— <1> ГАПК. Ф. 1. Оп. 2. Д. 109. Л. 7 — 8.

14 июля 1875 г. палата в общем собрании департаментов в составе пяти членов палаты под председательством старшего председателя И. Н. Орлова вынесла определение: разрешить Пермскому окружному суду «привести Грацинского к присяге на звание присяжного поверенного и доставить в палату присяжный лист, по получении коего внести его, Грацинского, в списки присяжных поверенных округа палаты и опубликовать во всеобщее сведение» <1>. ——————————— <1> Там же. Л. 12 — 12 об.

Окружному суду принадлежала и дисциплинарная власть над присяжными поверенными. На основании изучения дисциплинарных дел, рассматривавшихся в 1881 — 1887 гг. Пермским окружным судом, можно выделить следующие основания возбуждения дисциплинарного производства: 1) совершение присяжным поверенным преступления; 2) отказ в возврате гонорара; 3) небрежное исполнение своих обязанностей; 4) неправомерные действия присяжного поверенного; 5) нарушение порядка работы по назначению суда. Чаще всего жалобы признавались необоснованными и оставлялись без последствий. Так, в декабре 1882 г. в Пермский окружной суд поступила жалоба бессрочно отпускного рядового Песякова на присяжного поверенного Белоруссова и частного поверенного Озмидова. По рекомендации частного поверенного Озмидова, не имевшего свидетельства на ходатайство по делам в Окружном суде, Песяков засвидетельствовал у кунгурского нотариуса на имя Белоруссова полную доверенность на ведение его дела с Лапиным в Пермском окружном суде. Одновременно с этим он передал Белоруссову 125 руб. за ведение дела и на расходы по иску. В дальнейшем Озмидов по уполномочию Белоруссова «исковым прошением предъявил к Песякову у мирового судьи 1 участка Кунгурского округа иск в сумме 158 руб. 20 коп., приведя в основание иска таксу вознаграждения присяжных поверенных за хождение по гражданским делам, объяснив, что письменного условия о вознаграждении Белоруссов с ним, Песяковым, не совершал; причем о сказанных выше 125 руб. ни Белоруссов, ни Озмидов не упоминают ни слова». Заявитель посчитал, что действия присяжного поверенного Белоруссова «составляют вид утайки и мошенничества, а действия частного поверенного Озмидова подходят под понятие соучастия в деянии Белоруссова» <1>. ——————————— <1> Там же. Оп. 1. Д. 3130. Л. 13 — 15.

В ответ на жалобу Белоруссов пояснил, что он вел дело Песякова против Лапина в 1880 г.; право на таксовую плату обеспечено присяжному поверенному законом, сверхтаксовая доплата была получена вперед, расходные же деньги обеспечивались доверием к Озмидову. По окончании дела Белоруссов выслал документы Озмидову, чтобы тот взыскал ему таксовую плату с Лапина. Однако нотариус Куренбин прекратил доверенность Песякова Озмидову. Тогда Белоруссов выслал доверенность Озмидову на взыскание ему таксовой платы с самого Песякова, что Озмидов и сделал. Частный поверенный Озмидов дал аналогичные объяснения и подтвердил, что передал Белоруссову деньги в качестве установленной ему доплаты и расходных. Рассмотрев жалобу в общем собрании отделений под председательством барона А. Н. Зальца, в составе членов суда Н. С. Никольского, Н. И. Ерапольского, Л. О. Смоловика с участием товарища прокурора и секретаря Пермский окружной суд определил: «Жалобу Песякова оставить без последствий, о чем ему и объявить через Кунгурское полицейское управление» <1>. ——————————— <1> ГАПК. Ф. 1. Оп. 1. Д. 3130. Л. 16 — 22.

Дисциплинарное производство могло быть возбуждено и по инициативе самого суда и вышестоящих судов. 5 декабря 1885 г. Пермский окружной суд в общем собрании отделений под председательством барона А. Н. Зальца слушал доклад по материалам судебного следователя 1-го участка Красноуфимского уезда, затребованным председателем суда. Поводом к возбуждению дисциплинарного производства послужила жалоба дворянина Кандыбо и две телеграммы присяжного поверенного Ландсберга. Из них следовало, что Кандыбо жаловался на незаконные действия врача Пономарева, который взял с него 300 руб. за медицинское заключение. В первой телеграмме Ландсберг советовал Кандыбо «войти в соглашение с Пономаревым» <1>. ——————————— <1> Там же. Д. 3271. Л. 14.

В объяснении Ландсберг указал, что, «признавая присутствие врача-специалиста необходимым в деле Кандыбо, так как во время производства предварительного следствия возбуждался вопрос о ненормальности умственных способностей Кандыбо, Ландсберг в интересах защиты счел нужным послать телеграмму Кандыбо о том, чтобы он вошел в соглашение с Пономаревым, желая тем самым указать все средства защиты, причем он даже не мог подозревать Пономарева в каких-нибудь незаконных требованиях, зная по опыту, что по закону могут быть приглашены врачи-специалисты на счет подсудимого, тем более что Пономарев уже не однажды бывал в судебных заседаниях и должен знать свои обязанности, предусмотренные специальным уставом Врачебным» <1>. О том, что Пономарев получил от Кандыбо деньги, ни Пономарев, ни Кандыбо Ландсбергу не сообщали. ——————————— <1> Там же. Л. 14 об — 15.

Суд пришел к следующему решению: «Признавая объяснение присяжного поверенного Ландсберга заслуживающим уважения, переписку по настоящему делу прекратить». В другом, весьма любопытном случае Ландсберг был обвинен в небрежности. Дело возникло по жалобе коллежского асессора Дмитрия Васильевича Орлеанского, служившего смотрителем пересыльного замка и осужденного за корыстные злоупотребления по службе 13 октября 1883 г. В жалобе Орлеанский указал, что 27 сентября ему был назначен защитником присяжный поверенный Ландсберг. Он явился в суд непосредственно перед слушанием дела, не читал его, находился в болезненном состоянии и при секретаре окружного суда и товарище прокурора сообщил подсудимому, что к его защите не готов, «упрашивал меня (Орлеанского) отказаться от защиты… вследствие чего я лишен был средств защиты… безвинно осужден присяжными заседателями и судом… по 359 ст. Уложения о наказаниях. Имея в виду, что назначенный судом защитник по долгу службы и присяги обязан к выявлению… всех обстоятельств, могущих служить к оправданию обвиняемого или к смягчению его участи, для чего заблаговременно ознакомиться с делом, чего г. Ландсберг не исполнил и заявил о неготовности к защите в тот день и час, когда назначено… разбирательство… Посему… прошу кому следует поручить следствие и с г. Ландсберг поступить законным порядком… выдать мне засвидетельствованную копию на предмет приложения таковой к кассационной жалобе, имеющей быть поданной мною в Правительствующий сенат» <1>. ——————————— <1> Там же. Д. 3270. Л. 1 — 2.

Ландсберг в своем объяснении сообщил, что дело знает по копиям «почти всего производства», которые ему дал Орлеанский, в день суда переговорил с ним, «высказался, что он в подробностях лучше знает свое дело, предложил ему отказаться от защиты, так как… я не надеялся принести пользы, тем более что… я не разделял взглядов подсудимого на защиту и имел в виду его достаточную развитость, которая давала ему возможность самому защищаться… Но когда подсудимый заявил, чтобы я его защищал, то я исполнил свои обязанности с полным усердием… Вообще надо сказать, что все прошение Орлеанского измышлено… подыскать кассационный повод для отмены приговора, что ясно следует из заключительной части его и от подобных жалоб… никто из присяжных поверенных при самом добросовестном исполнении своих обязанностей не гарантирован» <1>. ——————————— <1> ГАПК. Ф. 1. Оп. 1. Д. 3270. Л. 4 — 5 об.

5 декабря 1883 г. Пермский окружной суд в общем собрании отделений рассмотрел жалобу и нашел, что она справедлива. Секретарь окружного суда подтвердил, что Ландсберг «публично в канцелярии суда заявлял о своем незнакомстве с делом и просил его освободить от порученной ему защиты… при этом Ландсберг не рассматривал дело Орлеанского ранее дня судебного заседания и потому не мог знать его подробности… Такое заявление Ландсберга о незнакомстве с делом, сделанное лишь за несколько минут до открытия судебного заседания, конечно, должно было встревожить подсудимого, лишить его самообладания и помешать подробно высказываться по обстоятельствам, которые служили бы к его оправданию…» Поведение присяжного поверенного Ландсберга было признано не соответствующим «указанию закона о характере деятельности присяжных поверенных и их роли в уголовном процессе как защитников подсудимых». Поскольку «небрежность Ландсберга имела весьма серьезные последствия, то общее собрание считает справедливым избрать среднее из возможных взысканий — сделать ему выговор» <1>. ——————————— <1> Там же. Л. 8 — 11.

Данное решение показывает, насколько серьезно относились суды к соблюдению гарантий права обвиняемого на защиту. Выговор стал не первым для Ландсберга взысканием. В 1881 г. общее собрание отделений Пермского окружного суда объявило ему предостережение за то, что он, приняв обязанности поверенного Бурновой, почти на два года заволокитил дело о получении ею исполнительного листа на владение мельницей по духовному завещанию умершего мужа. Мельница находилась в Красноуфимском уезде на речке Арти, в Староартинской деревне. Как утверждал в жалобе поверенный Бурновой Ю. Луканин, Ландсберг «ложно успокаивал доверительницу и сообщал ей заведомо ложные сведения». Окружной суд, однако, не нашел умышленной вины, посчитав, что Ландсберг «упущение совершил по небрежности и нерадению» <1>. ——————————— <1> Там же. Д. 3269. Л. 1 — 2 об., 46 — 52.

В 1898 г. окружной суд объявил предостережение присяжному поверенному В. В. Грибелю. Вина его была в том, что он «допустил медленность в ведении порученного ему Александром Калашниковым дела о правах наследства умершего в Туркестане его родного брата капитана Павла Калашникова». Применяя наказание, окружной суд учел, что «бездействие В. В. Грибеля не повлекло особо важных последствий» <1>. ——————————— <1> Там же. Д. 110. Л. 30 — 31.

Подбор помощников присяжных поверенных до 1905 г. также относился к юрисдикции Пермского окружного суда. Поступающие в помощники приносили присягу, процедура происходила в здании окружного суда с участием священника и трех членов суда, один из которых председательствовал. Присяга несколько отличалась от присяги присяжного поверенного и скорее была схожа с присягой государственного чиновника; именовалась она не «клятвенным обещанием», а «присяжным листом». В нее входила клятва «верно и нелицемерно служить, и во всем повиноваться не щадя живота своего до последней капли крови, и все к высокому Его Императорского Величества Самодержцу, силе и власти принадлежащия права и преимущества, узаконенные и впредь узаконяемые… о ущербе же Его Величества интереса, вреде и убытке, как скоро о том уведаю, не токмо благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать и не допускать тщатися, и всякую вверенную тайность крепко хранить буду, и поверенный и положенный на мне чин… надлежащим образом по совести своей исправлять, и для своей корысти, свойства, дружбы и вражды противно должности своей и присяге не поступать и таким образом себя весть и поступать, как верному Его Императорского Величества подданному благопристойно есть и надлежит» <1>. ——————————— <1> ГАПК. Ф. 1. Оп. 2. Д. 344. Л. 4.

Губернское правительство заботил вопрос оказания доступной юридической помощи населению. В официальном органе печати «Пермские губернские ведомости» была опубликована статья «О земской юридической помощи крестьянам». Поводом к ее написанию послужил отчет Министерства юстиции, в котором отмечалось, что опыты учреждения при некоторых уездных земствах юридических консультаций для крестьян «следует признать удачными». Однако вскоре Сенат заявил, что учреждение юридических консультаций не относится к ведению земства. Автор статьи обращал внимание на то, что «консультации — дело новое, еще неизвестное тогда, когда составлялось земское положение… Если закон считает прямой обязанностью земства учреждать для населения доступную и надлежащую медицинскую помощь, то, очевидно, и помощь юридическая не может не озабочивать земство. Юридическая помощь является настоятельно необходимой, и если не принимать соответствующие меры к ее организации, то эту помощь население получит от дельцов, способных своими советами причинить лишь вред, а не пользу… Нет юристов — будут великолепно обделывать свои делишки трактирные «аблакаты» и «ходатели» <1>. ——————————— <1> Пермские губернские ведомости. 1905. N 46.

Знаменательным для уральской адвокатуры стал 1904 г.: 10 ноября после ряда ходатайств последовало Высочайшее повеление об учреждении Совета присяжных поверенных при Казанской судебной палате. 8 мая 1905 г. в Казани было созвано общее собрание присяжных поверенных Казанского судебного округа, на котором присутствовало 50 адвокатов. На этом собрании был избран совет в составе председателя Ю. М. Смельницкого, товарища председателя Ф. А. Брокмиллера и 12 членов, среди которых был екатеринбургский адвокат Н. Ф. Магницкий. Общее собрание постановило внести каждому присяжному поверенному по 15 руб. в кассу совета на расходы, связанные с его учреждением <1>. ——————————— <1> Отчет совета присяжных поверенных Казанской судебной палаты. Первый год. Казань, 1906. С. 3 — 4.

В 1910 — 1914, 1917 гг. председателем совета избирался И. И. Степанов, в 1915 г. — К. В. Лаврский. Неоднократно в состав совета входили Н. Н. Андреев, В. Ф. Баудер, И. Г. Вечеслов, Н. А. Макаров, Н. И. Миролюбов <1>. ——————————— <1> НАРТ. Ф. 52. Оп. 1. Д. 112. Л. 53; Д. 197. Л. 34; Д. 471. Л. 37; Д. 268. Л. 8.

На первом собрании было решено проводить по два собрания в год, что не всегда выполнялось из-за загруженности адвокатов и огромных расстояний, отделявших Казань от тех мест, где служили многие присяжные поверенные. Так, на собрании в мае 1909 г. из 122 присяжных поверенных Казанской судебной палаты присутствовало всего 33. После споров было принято решение прекратить прения из-за неправомочности собрания. 28 августа 1909 г. Н. Ф. Магницкий направил в совет заявление о возбуждении ходатайства об изменении в законодательном порядке ст. 365 Учр. Суд. Уст., которая определяла правомочность собрания присяжных поверенных при наличии 50% от их общего числа. На собрании 5 сентября 1909 г. кворум удалось собрать. Присутствовало несколько адвокатов из Перми и Екатеринбурга <1>. Часть адвокатов на это собрание не пришли, полагая своим правом, а не обязанностью «бывать или не бывать на тех или иных собраниях». Совет присяжных рассмотрел «в порядке надзора вопрос о тех присяжных поверенных, которые, проживая в Казани, не явились 5 сентября 1909 г. в общее собрание». Совет пришел к выводу: «Сословие присяжных представляет собой организацию, созданную законом для выполнения определенных целей и задач… Организация присяжной адвокатуры налагает на лиц, входящих в ее состав, известные специальные обязанности, не лежащие на иных членах общества или гражданах государства… Вопрос об обязанности присяжных поверенных посещать эти собрания должен быть разрешен исключительно с точки зрения специальных обязанностей, лежащих на них, как на членах законом установленного сословия… К числу первых и важнейших обязанностей присяжных поверенных принадлежит обязанность их не только не совершать действий, направленных к разрушению установленной законом сословной организации присяжной адвокатуры, но, наоборот, всемерно способствовать укреплению последней и поддержанию тех органов ее, которые служат законно выразителями интересов всей адвокатской корпорации… Посещение общих собраний, созываемых в порядке ст. ст. 364 и 365 Учр. Суд. Уст., составляет не только обязанность каждого присяжного поверенного, как члена сословия, но и обязанность весьма важную, ибо безразличное отношение к совету, как к корпоративному учреждению, в конечном результате может завершиться тем, что совет может прекратить свое существование, а само собой разумеется, что лица, сознательно или по недоразумению направляющие деятельность свою к такому результату, не имеют права считаться членами той корпорации, которую они сами разрушают» <2>. ——————————— <1> Отчет совета присяжных поверенных Казанской судебной палаты. Пятый год. Казань, 1910. С. 12 — 14. <2> Цит. по: Правила адвокатской профессии в России: опыт систематизации постановлений советов присяжных поверенных по вопросам профессиональной этики (По одноименной книге А. Н. Маркова. М., 1913) / Сост. А. В. Воробьев, А. В. Поляков, Ю. В. Тихонравов. М., 2003. С. 49 — 51.

К 29 августа 1911 г. в Казанском судебном округе было по-прежнему 122 присяжных поверенных, «из них трое Судебной палатой еще не приведены к присяге, один еще не утвержден Министром юстиции (мусульманин)» <1>. На этот день было назначено «второе годовое собрание, в 12 часов дня, в помещении Казанской судебной палаты, для обсуждения правил о помощниках присяжных поверенных округа» <2>. Однако оно не состоялось, поскольку большинство присяжных поверенных, как и два года назад, отсутствовали (из 118 явились 42) <3>. ——————————— <1> НАРТ. Ф. 52. Оп. 1. Д. 466. Л. 20. <2> Там же. Л. 4. <3> Там же. Л. 24.

К тому времени Правительствующий сенат издал разъяснение о том, что неявка в общее собрание половины подведомственных совету присяжных поверенных непременно влечет недействительность выборов. Вместе с тем ряд советов ходатайствовали об изменении кворума, в частности Казанский совет предлагал снизить кворум до четверти присяжных поверенных округа <1>. ——————————— <1> История русской адвокатуры. Т. 2. С. 66.

Казанский совет присяжных поверенных внес лепту в разработку и поддержание нравственных начал профессии, принципов взаимоотношений с судами. Поводом для одного из решений послужили «оскорбительные высказывания судьи в публичном заседании». Совет разъяснил, что на присяжном поверенном лежит прежде всего обязанность защищать честь, достоинство и привилегию того сословия, к которому он принадлежит. Независимость адвоката есть одновременно и право, и обязанность адвоката. Независимость как обязанность предписывает присяжному поверенному исполнять профессиональный долг, невзирая на лиц, с которыми имеет дело; как правом присяжный поверенный должен пользоваться независимостью в сношении с другими лицами, в том числе с магистратурой. В сношениях этих он должен быть приличен и скромен. Если судья, вместо того чтобы охранять достоинство и права лиц, имеющих с ним дело, сам позволяет их нарушать, то присяжный поверенный не только вправе, но и обязан принять законные меры к тому, чтобы поставить такого судью в границы приличия и законности. «Адвокат должен обладать бесстрашием и энергией в отстаивании своего личного достоинства и своих прав. Смущаться возможностью бестактности судьи и только на этом основании поступаться своими законными интересами член присяжной адвокатуры не имеет права» <1>. ——————————— <1> Правила адвокатской профессии в России: опыт систематизации постановлений советов присяжных поверенных по вопросам профессиональной этики. С. 22 — 23.

В то же время совет предостерегал против использования по службе «добрых отношений». Адвокат обязан всячески избегать того, чтобы «пользоваться хорошими неофициальными отношениями к членам магистратуры при исполнении своих профессиональных обязанностей, и вообще он поступит лучше, если свои отношения к составу суда, при котором состоит, ограничит строго деловыми сношениями» <1>. ——————————— <1> Там же. С. 308.

Нетерпимо относился Казанский совет к проявлениям грубости, невоспитанности, самохвальству. «Человеку, мало понимающему свои отношения к суду, к доверителям, к товарищам, к совету, а в лице его и ко всему сословию, человеку, не брезгующему злословием и клеветой, как орудием борьбы со своим бывшим патроном и другими не угодившими ему товарищами и этим рекламирующему себя перед обществом… не место в среде присяжной адвокатуры, ибо не подлежит сомнению, что правильное, нормальное существование и деятельность адвокатской корпорации, как нравственного единения, невозможны, немыслимы без дисциплины и порядка» <1>. ——————————— <1> Там же. С. 23 — 24.

Недопустимой считалась реклама присяжных поверенных и их помощников. Так, 12 июля 1913 г. Казанский совет слушал сообщение С. К. Грыцевича о 25-летней деятельности. Как следует из материалов, помощник присяжного поверенного С. К. Грыцевич прислал в совет брошюру «Биография С. К. Грыцевича», снабженную его портретом. В ней описывались его заслуги, состоятельность, трудоспособность и полученные награды. Ввиду явно рекламного содержания разосланной Грыцевичем брошюры Совет присяжных поверенных постановил: «Находя действия помощника присяжного поверенного Грыцевича крайне неприличными и несовместимыми с носимым им званием, сообщить о таковых подлежащему Окружному суду» <1>. ——————————— <1> НАРТ. Ф. 52. Оп. 1. Д. 267. Л. 26.

Ранее непредставление объяснений присяжным поверенным при рассмотрении дисциплинарных дел Окружным судом оставлялось без последствий. Казанский совет ужесточил практику: он назначал наказание в имеющемся производстве и возбуждал второе дисциплинарное дело в связи с непредставлением объяснений. Так, в протоколе совета от 25 ноября 1915 г. указано: «Объявить присяжному поверенному И. И. Белоруссову выговор; за непредставление объяснения по сему делу возбудить новое дисциплинарное производство… и потребовать от него объяснения по поводу непредставления объяснений в совет в 3-х дневный срок» <1>. ——————————— <1> НАРТ. Ф. 52. Оп. 1. Д. 408. Л. 1 об.

Увеличивалось количество дисциплинарных дел. В первый год деятельности (1905 г.) Казанский совет рассмотрел 38 дисциплинарных дел <1>, в 1909 г. — 77 <2>, а в 1916 г. — 99 дел присяжных поверенных и их помощников <3>. Поводом для дисциплинарного преследования были сообщения судебных учреждений и должностных лиц, а также жалобы частных лиц. Большой процент жалоб оставался без удовлетворения вследствие отсутствия вины адвокатов. Основными мерами взысканий служили разъяснение неправильности действий адвоката, выговор, в редких случаях — запрещение адвокатской практики, что было равносильно исключению из сословия. ——————————— <1> Отчет совета присяжных поверенных Казанской судебной палаты. Первый год. С. 7. <2> Отчет совета присяжных поверенных Казанской судебной палаты. Пятый год. С. 6. <3> Отчет совета присяжных поверенных Казанской судебной палаты. Двенадцатый год. Казань, 1917. С. 9 — 10.

Значительное внимание совет уделял адвокатской стажировке, формами которой являлись сословный и личный патронат. В 1909 г. были обстоятельно регламентированы правила для помощников присяжных поверенных <1>. В помощники могли быть приняты только те лица, которые окончили полный курс юридических наук в высших учебных заведениях. Помощники обязаны были вести списки всех порученных им дел (как судебных, так и административных) в хронологическом порядке и с указанием места производства. ———— ——————— <1> Отчет совета присяжных поверенных Казанской судебной палаты. Пятый год. С. 194; НАРТ. Ф. 52. Оп. 1. Д. 461. Л. 12 — 13.

Помощник и его патрон не могли быть противниками на суде. При участии их в одном и том же деле из процесса выходил тот, кто позднее вступил в дело, без права передоверять его ведение другому. Возникавшие при этом конфликты разрешались советом присяжных поверенных. Помощник имел право в течение стажа избрать себе нового патрона без объяснения причин, но с разрешения совета. В декабре 1906 г. общим собранием помощников был образован комитет помощников присяжных поверенных Казанской судебной палаты. Комитет состоял из председателя, его товарища и трех членов, избираемых общим собранием. Кворум был равен половине числа помощников, живущих в Казани. Это объяснялось тем, что многим помощникам было трудно добираться до города, удаленного от места их службы на сотни километров. В компетенцию комитета входили: отправление товарищеского суда над помощниками по делам о нарушении ими профессиональных и корпоративных обязанностей, возбуждаемых по усмотрению комитета; разработка вопросов, касающихся интересов помощников; заведование кассой помощников присяжных поверенных. В качестве товарищеского суда комитет был вправе давать разъяснения, делать замечания, объявлять выговоры и предлагать обвиняемому выйти из сословия. Если помощник присяжного поверенного не желал подчиняться товарищескому суду, комитет сообщал об этом совету и патрону помощника <1>. ——————————— <1> История русской адвокатуры. Т. 3. С. 276.

В обязанности помощников входило участие в юридических конференциях. Для их организации общее собрание помощников при каждом окружном суде Казанской судебной палаты ежегодно избирало руководителя из состава присяжной адвокатуры. Темы для конференций могли быть предложены руководителями или участниками конференций с одобрения руководителя соответствующей специальности. Каждый помощник присяжного поверенного за время стажировки обязан был представить не менее двух работ. Первый реферат выполнялся в течение первого года, второй — в один из последующих. В случае непредставления помощником реферата в течение первого года этот год ему в стаж не засчитывался. При непредставлении установленного числа рефератов вообще помощник не получал звание присяжного поверенного. Помощник был обязан провести не менее 20 обязательных уголовных защит при окружном суде или в выездных сессиях суда <1>. Согласно ст. 485 Учр. Суд. Уст. в редакции 1894 г. в первый год стажа помощникам предоставлялось право ведения гражданских и уголовных дел в пределах мировой подсудности и притом не иначе как по передоверию и за имущественной ответственностью своих патронов. По истечении годичного стажа помощник, выдержавший испытание, получал удостоверяющее свидетельство. Не получившие такого свидетельства продолжали пользоваться правом, указанным в ст. 485, однако если означенное свидетельство помощник не мог получить по истечении трех лет, то он отчислялся из сословия. Получившие свидетельство помощники приобретали право вести дела самостоятельно в пределах мировой подсудности, а в общих судебных установлениях — лишь по передоверию и за имущественной ответственностью своих патронов. Этих помощников суд мог назначить для защиты подсудимых и допустить к защите интересов подсудимых и потерпевших. ——————————— <1> Отчет совета присяжных поверенных Казанской судебной палаты. Двенадцатый год. С. 196; НАРТ. Ф. 52. Оп. 1. Д. 461. Л. 12 — 13; История русской адвокатуры. Т. 3. С. 211.

Прежде чем стать полноправным адвокатом, помощник принимал клятвенное обещание (присягу), установленную законом. Текст присяги, заверенный подписями священника и присутствовавших при ее принятии членов суда, отсылался в Казанскую судебную палату, которая утверждала помощника в звании присяжного поверенного. 20 декабря 1914 г. Казанский совет присяжных поверенных принял проект устава кассы взаимопомощи, предложенный товарищем председателя В. Ф. Баудером, 29 декабря устав был утвержден министром юстиции. В уставе, в частности, было записано, что «касса взаимопомощи учреждается для выдачи: ссуд участникам кассы; пенсий и единовременных пособий утратившим трудоспособность участникам кассы, равно и нуждающимся семействам умерших; похоронного пособия в случае смерти участников. Участие в кассе взаимопомощи обязательно для всех присяжных поверенных и их помощников Казанского судебного округа» <1>. ——————————— <1> Отчет совета присяжных поверенных Казанской судебной палаты. Пятый год. С. 242; НАРТ. Ф. 52. Оп. 1. Д. 259.

По этому уставу каждый присяжный поверенный вносил ежегодно в кассу 10 руб., а помощники — 5 руб. Ссуды, выдаваемые на срок до трех месяцев, были в основном беспроцентными. Касса сыграла замечательную роль в годы Первой мировой войны: денежные пособия выдавались семьям адвокатов, ушедших на фронт. П. В. Всесвятский детально исследовал «радикально наболевший адвокатский вопрос о себепомощи в сословии»: ему посвящено свыше ста страниц в третьем томе «Истории русской адвокатуры». В разные годы адвокатура «приходила на помощь своим товарищам, пострадавшим вследствие чрезвычайных обстоятельств»: понесшим административную кару в период русской революции 1905 г., в Русско-японскую войну и в «современную войну» (Первую мировую. — прим. авт.) <1>. ——————————— <1> История русской адвокатуры. Т. 3. С. 424 — 425.

Совет давал разъяснения по проблемам профессиональной деятельности адвокатуры. Так, один присяжный поверенный поставил вопрос: «Противно ли адвокатской этике, если присяжный поверенный принимает дела по передоверию от частных поверенных при уездном съезде или от лиц, не имеющих никакого отношения к адвокатуре». Товарищ председателя совета Ф. А. Брокмиллер разъяснил, что дела по передоверию законом не запрещены и что «…при наших отдаленных расстояниях (сотни верст), часто первобытных путях сообщения, неграмотности, бедности и полной беспомощности простого люда в разрешении юридических вопросов и ведении своих дел в судах данное запрещение поставило бы многих лиц в положение совершенно беззащитных». Вместе с тем он призвал «…считать недопустимым, чтобы присяжные поверенные и помощники их ставили себя в положение подставных лиц, через которых подпольные ходатаи вели бы чужие дела» <1>. ——————————— <1> Отчет совета присяжных поверенных Казанской судебной палаты. Четвертый год. Казань, 1909. С. 116.

В 1913 г. случился конфликт, делающий честь Казанскому совету присяжных поверенных. В совет обратилась женщина с ходатайством о принятии ее помощником присяжного поверенного. Она прослушала полный курс наук на юридическом факультете университета, выдержала экзамен в юридической испытательной комиссии и была удостоена диплома второй степени. Члены совета пришли к мнению, что в Судебных уставах от 20 ноября 1864 г. не содержится запрета лицам женского пола быть поверенными вообще и помощниками присяжного поверенного в частности. Статья 406 Учр. Суд. Уст. запрещала женщинам быть лишь частными поверенными. 19 октября 1913 г. Совет присяжных поверенных во главе со Степановым принял большинством голосов постановление, которым ходатайствовавшая дама принималась в помощники присяжного поверенного. Однако прокурор Казанской судебной палаты вынес протест на это Постановление. 20 декабря 1913 г. общее собрание департаментов Казанской судебной палаты, рассмотрев данное дело, пришло к выводу, что, хотя в ст. 246 Устава гражданского судопроизводства не было запрета женщинам участвовать в чужих судебных делах в качестве присяжных поверенных и их помощников, отсутствие такого запрета не могло служить законным основанием для допущения женщин в присяжные поверенные и их помощники. «В судебных уставах 20 ноября 1864 г., — говорилось в решении собрания, — имелось единственное указание в ст. 389 Устава гражданского судопроизводства на право женщин ходатайствовать по судебным делам от лица своих родителей, супругов и детей, а такое указание было бы излишне, если бы право ходатайства по чужим делам принадлежало женщинам на общем основании, и само собой устанавливает, что это право не принадлежит им по закону» <1>. Отменяя постановление совета, Казанская судебная палата отметила, что уже дважды предостерегала совет от приема женщин в адвокатуру, а совет «уклоняется подчиняться точным указаниям по сему предмету. Палата возбудила против членов совета (кроме Брокмиллера и Вечеслова, оставшихся в меньшинстве и при особом мнении) дисциплинарное преследование, каковое и было передано на рассмотрение Московского совета» <2>. Последний не нашел факта неподчинения Казанского совета указам палаты и оснований для наложения дисциплинарных взысканий на членов совета (Постановление от 21 мая 1914 г.). Последовал новый протест прокурора и дело перешло в Московскую судебную палату. Та вынесла определение в весьма резких тонах, подчеркнула неповиновение совета палате, хотя «низшая инстанция лишена права борьбы с высшей, а обязана ей подчинением». В итоге «всем привлеченным — председателю Казанского совета Степанову, членам Совета Андрееву, Баудеру, Миролюбову — была запрещена практика» <3>. ——————————— <1> Отчет совета присяжных поверенных Казанской судебной палаты. Девятый год. Казань, 1914. С. 263 — 264. <2> История русской адвокатуры. Т. 3. С. 115 — 116. <3> Там же. С. 116 — 117.

Анализируя эту историю, современник сделал вывод об ограниченной самостоятельности выборных органов адвокатуры. Власть судебной «Палаты по надзору за Советами… все развивавшаяся и по содержанию и по объему» путем толкования и интерпретаций Судебных уставов, «не могла не дойти до крайних своих степеней и по интенсивности, и по обязательности» <1>. ——————————— <1> Там же. С. 117.

Казанский совет занимали и другие вопросы жизнедеятельности сословия. Архивные источники свидетельствуют, что фактически не оплачивался труд присяжных поверенных, когда их назначали в процессы председатели судебных мест. Так, Казанская судебная палата сообщала, что «суммы на вознаграждение присяжных поверенных для защиты подсудимых по назначению председателей судебных мест в 1914 г. не поступали. И с 80-х годов не взимались» <1>. ——————————— <1> НАРТ. Ф. 52. Оп. 1. Д. 475. Л. 2.

Аналогичные ответы дали Новочеркасская <1>, Петроградская <2>, Харьковская <3>, Саратовская <4>, Омская <5>, Одесская <6>, Иркутская <7>, Московская палаты <8>. ——————————— <1> Там же. Л. 5 а. <2> Там же. Л. 5. <3> Там же. Л. 6. <4> Там же. Л. 10. <5> Там же. Л. 12. <6> Там же. Л. 13. <7> Там же. Л. 15. <8> Там же. Л. 17.

Актуальным для того времени был вопрос размещения советов присяжных поверенных. Современник отмечал, что советы обычно занимали отводимые им помещения в зданиях судебных установлений. «Казанский совет поставлен в положение, которое трудно охарактеризовать как невозможное: он владеет всего-навсего одной комнатой (7 арш. длины и 6 арш. ширины), где должны ютиться и Зал Заседаний Совета, и приемная, и канцелярия со своими шкафами для дел, и библиотека». Библиотека насчитывала всего 37 названий, «большей частью справочных», скудность ее «должна быть отнесена на счет исключительных неудобств советского помещения в Казани». При созыве годовых и иных собраний присяжных поверенных советам приходилось испрашивать залы судебных заседаний <1>. ——————————— <1> История русской адвокатуры. Т. 3. С. 446, 448, 450, 454.

Казанский совет присяжных поверенных имел тесные связи с другими советами Российской империи, делился опытом и вел переписку с ними по различным вопросам. Так, 11 декабря 1916 г. Ташкентский совет присяжных поверенных обратился к Казанскому совету с просьбой разъяснить, «при определении законодательного кворума общего собрания принимаются ли в расчет мобилизованные члены сословия», а также «имеют ли право участвовать в общем собрании (с правом избирать и быть избранными) присяжные поверенные, которые отбывают наказание, т. е. запрещение практики» <1>. Ответ Казанского совета был следующим: «При определении законного кворума присяжные поверенные, призванные к исполнению военной повинности, в расчет не принимаются, так как на время призыва они состоят на службе государственной и посему лишены возможности отправлять обязанности сословные. Присяжные поверенные, отбывающие наказание, не лишаются права активного и пассивного участия в общих собраниях» <2>. Любопытно, что современное законодательство исключает подобную возможность для адвокатов, чей статус приостановлен (ч. 3.1 ст. 16 Закона об адвокатуре в РФ). ——————————— <1> НАРТ. Ф. 52. Оп. 1. Д. 475. Л. 5. <2> Там же. Л. 7.

8 апреля 1917 г. поступила телеграмма Омского совета присяжных поверенных о поддержке перед министром юстиции представления Казанского совета «Об уничтожении второй инстанции по дисциплинарным делам» <1> (апелляционного пересмотра судебной палатой решений советов присяжных поверенных). ——————————— <1> Там же. Д. 433. Л. 49.

Ранее Казанский совет на запрос Саратовского совета присяжных поверенных от 20 августа 1915 г. сообщил, что «разделяет позицию» последнего «о своевременности возбуждения ходатайства об отмене примечания к 380 ст. Учр. Суд. Уст.», но «со своей стороны считает нежелательным совместные действия всех советов в этом вопросе и уведомляет, что до сего времени никаких шагов в этом направлении Казанским советом не принималось» <1> (ст. 380 Учр. Суд. Уст. касалась порядка приема в сословие присяжных поверенных). ——————————— <1> Там же. Д. 353. Л. 26.

21 мая 1917 г. Новочеркасский совет присяжных поверенных прислал письмо с «искренней благодарностью Казанскому совету присяжных поверенных за присылку трех экземпляров отчета о деятельности Казанского совета за 1916 год» <1>. ——————————— <1> Там же. Д. 333. Л. 128.

К 1917 г., видимо, относится и просьба Совета присяжных поверенных Петроградской палаты «в связи с пожаром» выслать «по 2 экз. изданий и отчетов за все годы деятельности Вашего (Казанского) Совета» <1>. ——————————— <1> Там же. Д. 433. Л. 68.

Число адвокатов непрерывно росло. В 1902 г. в округе Казанской судебной палаты практиковали 104 присяжных поверенных <1>, а к 1917 г. их стало 194, помощников присяжных поверенных — 106 <2>. ——————————— <1> Там же. Д. 450. <2> Там же. Д. 482. Л. 161.

Свыше 80% вступающих в сословие в 1905 — 1914 гг. были помощниками присяжных поверенных. Случаев выхода на государственную службу из присяжных поверенных было всего четыре, из числа помощников — 14, по другим причинам — «незначительное число». По статистике, приведенной Я. Л. Берманом во втором томе «Истории русской адвокатуры», к 1910 г. присяжные поверенные и их помощники Казанского судебного округа составляли 2,1% от общей численности адвокатов Российской империи <1>. На каждого адвоката приходилось 75,4 жителей и 222,1 судебных (уголовных и гражданских) дела. Выше была нагрузка только у двух судебных округов: Омского (227,8) и Ташкентского (227,4) <2>. ——————————— <1> История русской адвокатуры. Т. 2. С. 25. <2> Там же. С. 49.

В Перми в 1902 г. было 10 присяжных поверенных и 10 их помощников <1>, а к 1917 г. — 27 адвокатов и 6 помощников <2>. В Екатеринбурге к 1917 г. адвокатский корпус составляли 37 присяжных поверенных, 25 их помощников, 13 частных поверенных <3>. ——————————— <1> НАРТ. Ф. 52. Оп. 1. Д. 461. Л. 43. <2> Там же. Д. 481. Л. 161. <3> Отчет совета присяжных поверенных Казанской судебной палаты. Двенадцатый год. С. 9.

В документах Национального архива Республики Татарстан первым по времени приобретения статуса присяжного поверенного при Пермском окружном суде значится Иван Герасимович Тихонравов (со 2 января 1875 г.), вторым — Владимир Белоруссов (с 11 ноября 1875 г.) <1>. ——————————— <1> НАРТ. Ф. 52. Оп. 1. Д. 450.

На 25 февраля 1917 г. в Пермской адвокатуре значились: 1. Безбородов Федор Степанович (с 27 октября 1901 г.); 2. Белоруссов Валериан Владимирович (с 28 октября 1900 г.); 3. Бутаков Михаил Фролович; 4. Вармунд Николай Августович (с 28 октября 1900 г.); 5. Вишневский М. П.; 6. Каменев Л. И.; 7. Кауфман Бер Иосифович; 8. Кузнецов Михаил Михайлович; 9. Кузнецов Петр Михайлович; 10. Кисненский Владимир Иванович; 11. Курочкин Иван Сильвестрович; 12. Наговицын Михаил Иванович; 13. Насальчук Александр Андрианович; 14. Никитин Николай Иванович; 15. Павлов Николай Владимирович; 16. Павлов Константин Константинович; 17. Падалка Николай Петрович (с 28 января 1895 г.); 18. Полозов Александр Николаевич; 19. Пономарев Иван Александрович. Всего в Пермской губернии насчитывалось 64 присяжных поверенных и 31 их помощник, что составляет треть от числа адвокатов Казанского судебного округа. Несомненно, уральские адвокаты играли заметную роль в общих делах корпорации. В юбилейном издании к 300-летию дома Романовых «Россия в ея прошлом и настоящем» (1914 г.) помещены жизнеописания 11 уральских присяжных поверенных: Безбородова Федора Степановича, Брагина Константина Михайловича, Веселова Дмитрия Михайловича, Деви Аполлония Александровича, Кванина Сергея Ивановича, Курочкина Ивана Сильвестровича, Магницкого Николая Флегонтовича, Немировского Иллариона Осиповича, Попова Сергея Савича, Полозова Александра Николаевича, Синельникова Николая Викторовича — и двух частных поверенных: Герца Константина Андреевича, Сажина Петра Исааковича <1>. ——————————— <1> Россия в ея прошлом и настоящем (1613 — 1913) / Под ред. В. П. Федорова. М., 1914. Отд. IV. Судебн. учрежд. С. 20 — 21.

После Февральской революции 4 (17) марта 1917 г. в газетах были опубликованы манифесты об отречении Николая II и Михаила Александровича, а также политическая программа первого состава Временного правительства. Февральская революция породила надежду на демократизацию российского общества и адвокатуры. В декларации Временного правительства о его составе и задачах от 3 марта 1917 г. утверждалось: «Временный комитет членов Государственной Думы при содействии и сочувствии столичных войск и населения достиг в настоящее время такой степени успеха над темными силами старого режима, что он дозволяет ему приступить к более прочному устройству исполнительной власти». Провозглашалась полная и немедленная амнистия по всем делам, политическим и религиозным, свобода слова, печати, собраний и стачек. До революции даже радикально настроенные присяжные поверенные не желали идти в социальных преобразованиях дальше реформы. Яркий тому пример — общее собрание Петербургской адвокатуры, созванное во время Первой мировой войны, на котором лидер левого крыла А. Ф. Керенский предложил революционную резолюцию против «гнилого» правительства. После длительных дебатов председатель совета Н. П. Карабчевский отверг это предложение и 80% присутствующих его поддержали <1>. ——————————— <1> Карабчевский Н. Что глаза мои видели: В 2 т. Берлин, 1921. Т. 2. С. 125.

Однако после Февральской революции адвокаты сгруппировались вокруг Временного правительства и практически за ночь заняли ведущие позиции в русской политико-правовой системе. Через два дня после переворота Керенский, ставший министром юстиции, на встрече с Петроградским советом присяжных поверенных выразил надежду на поддержку адвокатами нового правительства и их активное участие в его деятельности. Он получил полное согласие совета, что ознаменовало начало тесного сотрудничества Временного правительства с адвокатурой. Свержение царя обусловило то, что советы присяжных поверенных обрели возможность де-факто действовать как независимые учреждения <1>. ——————————— <1> Хаски Ю. Российские адвокаты и советское государство. Происхождение и развитие советской адвокатуры. 1917 — 1939. М., 1993. С. 28.

В период девятимесячного пребывания Временного правительства у власти адвокатура была одним из основных источников, из которого новый режим черпал необходимые знания и опыт. Помимо Керенского, занявшего в июле 1917 г. пост премьер-министра, из адвокатов были назначены четыре министра юстиции, шесть адвокатов стали членами департаментов Правительствующего сената <1>. Пост сенатора был предложен и Н. П. Карабчевскому, но тот отказался: «Разрешите мне остаться тем, кто я есть» <2>. Присяжные адвокаты заняли ключевые позиции в суде и прокуратуре, заменив многих своих противников, служивших при царе. ——————————— <1> Право. 1917. N 12. С. 717 — 718. <2> Крохмалюк А. В., Малышева А. Ж. Корифеи присяжной адвокатуры. М., 2007. С. 123.

Получили места в государственных учреждениях шесть из девяти членов Петроградского совета присяжных поверенных. Многие рядовые адвокаты были назначены гражданскими и полицейскими комиссарами в местные исполнительные органы. Н. В. Муравьев на правах товарища министра юстиции возглавил чрезвычайную комиссию по расследованию злоупотреблений царских сановников и пригласил туда большую группу адвокатов <1>. Он же вошел в комиссию по восстановлению судебных уставов, возглавлял в ней адвокатскую подкомиссию, его заместителем был Н. П. Карабчевский. Подкомиссия занималась пересмотром накопившихся ограничений адвокатуры <2>. ——————————— <1> Карабчевский Н. П. Указ. соч. С. 125, 128; Крохмалюк А. В., Малышева А. Ж. Указ. соч. С. 155; Рогаткин А. А. Очерки московской адвокатуры. М., 2006. С. 88. <2> Троицкий Н. А. Корифеи российской адвокатуры. М., 2006. С. 30 — 302.

В Национальном архиве Республики Татарстан сохранились свидетельства предполагаемой реформы, получившей название «Учреждения об адвокатуре». 8 — 9 июля 1917 г. в Петрограде по инициативе Харьковской адвокатуры <1> проходил общероссийский съезд адвокатов по выработке и обсуждению проекта Учреждения об адвокатуре. Он стал третьим по счету адвокатским съездом. Первые два собирались в 1905 г. и провозгласили создание Всероссийского союза адвокатов, основной задачей которого была заявлена «борьба за политическую свободу». Союз все больше уходил от профессиональных задач и «очень быстро умер» от внутреннего политического раздвоения <2>. ——————————— <1> НАРТ. Ф. 52. Оп. 1. Д. 433. Л. 132. <2> История русской адвокатуры / Под ред. И. В. Гессен. М., 1914. Т. 1. С. 392 — 393, 417 — 421.

Подготовительная работа по созыву съезда 1917 г. велась в предыдущие годы. Так, Московский совет присяжных поверенных «остановился на мысли на предстоящие рождественские праздники между 20 декабря 1915 года и 15 января 1916 года собраться на предварительное совещание и заняться обсуждением вопроса о созыве всероссийского адвокатского съезда», имея в виду, что «требуется прежде всего разрешение на самый съезд» <1>. ——————————— <1> НАРТ. Ф. 52. Оп. 1. Д. 297. Л. 2.

Первоначально съезд планировался на конец июня 1917 г., об этом говорилось в телеграмме подкомиссии по адвокатуре от 30 мая 1917 г., хранящейся в Национальном архиве Республики Татарстан <1>. ——————————— <1> Там же. Д. 433. Л. 132.

Проект Учреждения об адвокатуре, выработанный подкомиссией, содержал свыше 60 пунктов и предполагал образование единой самоуправляемой корпорации адвокатов и их помощников: «Для решения вопросов общего для всей российской адвокатуры значения созываются съезды представителей российской присяжной адвокатуры. Съезды делятся на очередные, созываемые не менее одного раза каждые два года, и чрезвычайные, созываемые по постановлению совета съездов представителей присяжной адвокатуры» <1>. ——————————— <1> Там же. Д. 406. Л. 32 — 40.

Авторы нововведений приняли весьма демократичный способ формирования съезда. Половину представителей составляли члены региональных советов, половину — рядовые адвокаты. Решения съезда и его совета объявлялись обязательными для адвокатов всей страны. Как и раньше, советы и общие собрания должны были функционировать и на региональном уровне. В дополнение к этим структурным преобразованиям проект предлагал ряд изменений, которые могли улучшить работу адвокатуры в целом. Среди них — положения о том, что в зданиях судов сословным учреждениям должны отводиться достаточные помещения; такса вознаграждений по гражданским делам; текст новой присяги; понятие и гарантии адвокатской тайны: «Присяжный поверенный не вправе оглашать обстоятельства, которые стали ему известны при исполнении обязанностей звания и давать об этих обстоятельствах свидетельские показания» <1>. ——————————— <1> Там же.

Изменения касались также помощников присяжных поверенных. Помощники могли участвовать в общих собраниях адвокатуры с правом совещательного голоса, а при рассмотрении вопросов, касающихся помощников присяжных поверенных, — с правом решающего голоса. Надзор за законностью решений органов сословного самоуправления (общие собрания и советы присяжных поверенных округа, съезд представителей российской присяжной адвокатуры) передавался на уровень Правительствующего сената в лице соединенного присутствия из трех сенаторов и двух присяжных поверенных, избираемых Петроградским и Московским советами присяжных поверенных. Реформа была реализована лишь частично ввиду кратковременного существования Временного правительства. Министерство юстиции отменило ограничения по вероисповеданию, допустило в адвокатуру женщин, предоставило подсудимому свободу избрания защитника, в том числе в военных судах. Остальные идеи воплотились только в XXI в. с образованием Федеральной палаты адвокатов РФ, хотя еще в начале XX в. говорили о необходимости создания «самоуправляющегося сословия присяжных поверенных, единого на всем пространстве Российского государства, самостоятельного и независимого» <1>. Закон об адвокатуре в РФ 2002 г. из проекта 1917 г. заимствовал: организацию региональных адвокатских палат, полномочия общих собраний (конференций), подотчетность им советов адвокатских палат, выдвижение представителей на Всероссийский съезд адвокатов, обязательность решений региональных палат и Федеральной палаты адвокатов для всех членов и другие важные положения. ——————————— <1> НАРТ. Ф. 52. Оп. 1. Д. 406. Л. 32 — 40 (Проект Учреждения об адвокатуре. Статья 1).

В начале 1917 г. русская адвокатура укрепила свои позиции в политической и правовой системах. Временное правительство оказалось по составу, экономическим и политическим целям естественным союзником присяжных адвокатов. Как только Временное правительство было сметено Октябрьской революцией 1917 г., исчезли также условия для развития адвокатской корпорации.

Список литературы

ГАПК. Ф. 1. Оп. 1. Д. 11. Л. 9; Д. 110. Л. 30 — 31; Д. 3130. Л. 13 — 15, 16 — 22; Д. 3269. Л. 1 — 2 об., 46 — 52; Д. 3270. Л. 1 — 2, Л. 4 — 5 об., 8 — 11; Д. 3271. Л. 14, 14 об. — 15; Оп. 2. Д. 109. Л. 7 — 8, 12 — 12 об.; Д. 344. Л. 4. История русской адвокатуры. 1864 — 1914: В 3 т. / Под ред. И. В. Гессен. М., 1914. Т. 1. История русской адвокатуры. 1864 — 1914: В 3 т. / Под ред. М. Н. Гернет. М., 1916. Т. 2, 3. Карабчевский Н. Что глаза мои видели: В 2 т. Берлин, 1921. Т. 2. Крохмалюк А. В., Малышева А. Ж. Корифеи присяжной адвокатуры. М., 2007. НАРТ. Ф. 52. Оп. 1. Д. 112. Л. 53; Д. 197. Л. 34; Д. 259; Д. 267. Л. 26; Д. 268. Л. 8; Д. 297. Л. 2; Д. 333. Л. 128; Д. 353. Л. 26; Д. 406. Л. 32 — 40; Д. 408. Л. 1 об.; Д. 433. Л. 49, 68, 132; Д. 450; Д. 461. Л. 12 — 13, 43; Д. 466. Л. 4, 20, 24; Д. 471. Л. 37; Д. 475. Л. 2, 5 — 7, 10, 12, 13, 15, 17; Д. 481. Л. 161; Д. 482. Л. 161. Особый наказ Екатеринбургского окружного суда. Екатеринбург, 1885. Отчет совета присяжных поверенных Казанской судебной палаты. Первый год. Казань, 1906. Отчет совета присяжных поверенных Казанской судебной палаты. Четвертый год. Казань, 1909. Отчет совета присяжных поверенных Казанской судебной палаты. Пятый год. Казань, 1910. Отчет совета присяжных поверенных Казанской судебной палаты. Девятый год. Казань, 1914. Отчет совета присяжных поверенных Казанской судебной палаты. Двенадцатый год. Казань, 1917. Пермские губернские ведомости. 1905. N 46. Правила адвокатской профессии в России: опыт систематизации постановлений советов присяжных поверенных по вопросам профессиональной этики (По одноименной книге А. Н. Маркова. М., 1913) / Сост. А. В. Воробьев, А. В. Поляков, Ю. В. Тихонравов. М., 2003. Право. 1917. N 12. Рогаткин А. А. Очерки московской адвокатуры. М., 2006. Россия в ея прошлом и настоящем (1613 — 1913) / Под ред. В. П. Федорова. М., 1914. Троицкий Н. А. Корифеи российской адвокатуры. М., 2006. Хаски Ю. Российские адвокаты и советское государство. Происхождение и развитие советской адвокатуры. 1917 — 1939. М., 1993.

References

GAPK. F. 1. Op. 1. D. 11. L. 9; D. 110. L. 30-31; D. 3130. L. 13-15, 16 — 22; D. 3269. L. 1 — 2 ob., 46 — 52; D. 3270. L. 1 — 2, l. 4 — 5 ob., 8 — 11; D. 3271. L. 14, 14 ob. — 15; Op. 2. D. 109. L. 7 — 8, 12 — 12 ob.; D. 344. L. 4. Istoriya russkoj advokatury. 1864 — 1914: V 3 t. / Pod red. I. V. Gessen. M., 1914. T. 1. Istoriya russkoj advokatury. 1864 — 1914: V 3 t. / Pod red. M. N. Gerneta. M., 1916. T. 2, 3. Karabchevskij N. Chto glaza moi videli: V 2 t. Berlin, 1921. T. 2. Kroxmalyuk A. V., Malysheva A. Zh. Korifei prisyazhnoj advokatury. M., 2007. NART. F. 52. Op. 1. D. 112. L. 53; D. 197. L. 34; D. 259; D. 267. L. 26; D. 268. L. 8; D. 297. L. 2; D. 333. L. 128; D. 353. L. 26; D. 406. L. 32 — 40; D. 408. L. 1 ob.; D. 433. L. 49, 68, 132; D. 450; D. 461. L. 12 — 13, 43; D. 466. L. 4, 20, 24; D. 471. L. 37; D. 475. L. 2, 5-7, 10, 12, 13, 15, 17; D. 481. L. 161; D. 482. L. 161. Osobyj nakaz Ekaterinburgskogo okruzhnogo suda. Ekaterinburg, 1885. Otchet soveta prisyazhnyx poverennyx Kazanskoj sudebnoj palaty. Chetvertyj god. Kazan’, 1909. Otchet soveta prisyazhnyx poverennyx Kazanskoj sudebnoj palaty. Devyatyj god. Kazan’, 1914. Otchet soveta prisyazhnyx poverennyx Kazanskoj sudebnoj palaty. Dvenadcatyj god. Kazan’, 1917. Otchet soveta prisyazhnyx poverennyx Kazanskoj sudebnoj palaty. Pervyj god. Kazan’, 1906. Otchet soveta prisyazhnyx poverennyx Kazanskoj sudebnoj palaty. Pyatyj god. Kazan’, 1910. Permskie gubernskie vedomosti. 1905. N 46. Pravila advokatskoj professii v Rossii: opyt sistematizacii postanovlenij sovetov prisyazhnyx poverennyx po voprosam professional’noj ehtiki (Po odnoimennoj knige A. N. Markova. M., 1913) / Sost. A. V. Vorob’ev, A. V. Polyakov, Yu. V. Tixonravov. M., 2003. Pravo. 1917. N 12. Rogatkin A. A. Ocherki moskovskoj advokatury. M., 2006. Rossiya v eya proshlom i nastoyashhem (1613 — 1913) / Pod red. V. P. Fedorova. M., 1914. Troickij N. A. Korifei rossijskoj advokatury. M., 2006. Xaski Yu. Rossijskie advokaty i sovetskoe gosudarstvo. Proisxozhdenie i razvitie sovetskoj advokatury. 1917 — 1939. M., 1993.

——————————————————————