Коррупционные риски в деятельности таможенных органов по защите прав интеллектуальной собственности и борьбе с контрафактом

(Астанин В. В.) («Законы России: опыт, анализ, практика», 2009, N 2)

КОРРУПЦИОННЫЕ РИСКИ В ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ТАМОЖЕННЫХ ОРГАНОВ ПО ЗАЩИТЕ ПРАВ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ И БОРЬБЕ С КОНТРАФАКТОМ

В. В. АСТАНИН

Вводить законы, противоречащие законам природы, — значит порождать преступления, чтобы потом их наказывать.

Томас Джефферсон

Астанин Виктор Викторович, кандидат юридических наук, профессор Российской экономической академии им. Г. В. Плеханова.

Запрет гражданского оборота контрафактной продукции находится в тесной связи с защитой прав интеллектуальной собственности, а также с устранением угроз безопасности потребителей, которые нередко таят в себе технологические свойства контрафактной продукции. Внимание к этим вопросам на уровне нормативно-правового регулирования отмечается в различных документах, имеющих отношение к деятельности таможенных органов. Прежде всего, ограничительные меры в отношении товаров (предметов) с исключительными правами (интеллектуальной собственности) содержатся в Таможенном кодексе Российской Федерации (далее — Кодекс). В частности, в ст. 403 Кодекса отмечены две основные функции таможенных органов в рассматриваемой области. В пп. 5 указанной статьи указывается на обеспечение в пределах своей компетенции защиты прав интеллектуальной собственности. В пп. 6, в частности, отмечается, что таможенные органы «ведут борьбу с контрабандой и иными преступлениями, административными правонарушениями в сфере таможенного дела, пресекают незаконный оборот через таможенную границу… объектов интеллектуальной собственности, других товаров». Кроме того, в ст. 393 Кодекса «Основания приостановления выпуска товаров» предусматриваются общие подходы к реализации мер, которые можно рассматривать как инструменты защиты прав интеллектуальной собственности, выраженные в товарах, перемещаемых через таможенную границу. Так, например, в п. 1 указанной статьи отмечается, что таможенные органы принимают меры, связанные с приостановлением выпуска товаров, на основании заявления обладателя исключительных прав (интеллектуальной собственности) на объекты авторского права и смежных прав, на товарные знаки, знаки обслуживания и обладателя права пользования наименованием места происхождения товара. Наряду с этим в соответствии с п. 2 этой же статьи меры, принимаемые таможенными органами, не препятствуют правообладателю прибегать к любым средствам защиты своих прав в соответствии с действующим законодательством Российской Федерации. Первичный анализ содержания указанных законодательных положений позволяет выявить условия их возможной реализации в коррупционных целях. Такие условия можно обозначить как коррупционные риски, которые обусловлены противоречивостью, несогласованностью либо пробельностью предмета регулирования отдельных положений нормативных правовых актов. Утрируя, в данном случае речь можно вести и о коррупционном содержании норм, т. е. о наличии в них условий и положений, способствующих коррупции или определяющих ее. Их выявление осуществляется в целях предупреждения коррупции, а собственно ее предупреждение — это их нейтрализация. Это достигается путем внесения соответствующих изменений и дополнений в законодательные и иные нормативные правовые акты, потому как многие содержащиеся в них нормы имеют дефекты юридической техники и не всегда корректные формулировки, что может быть использовано в коррупционных целях. Для целей настоящей работы необходимо исследовать конкретные нормы действующих законодательных и иных нормативных правовых актов в рассматриваемой сфере деятельности таможенных органов. Такой анализ необходимо считать международно-правовым обязательством Российской Федерации. В ст. 5 Конвенции ООН против коррупции (вступила в силу для России 8 июня 2006 г.) содержится положение о необходимости периодического проведения оценки правовых актов и административных мер с целью определения их адекватности с точки зрения предупреждения коррупции и борьбы с ней. Наряду с этим антикоррупционная экспертиза нормативных правовых актов Российской Федерации рассматривается в качестве одной из первостепенных мер по законодательному обеспечению противодействия коррупции в рамках реализации Национального плана противодействия коррупции, утвержденного Президентом РФ 31 июля 2008 г. Следует отметить, что деятельность таможенных органов по защите прав интеллектуальной собственности основывается на незначительном количестве ведомственных документов. В частности, одним из них является Приказ Государственного таможенного комитета РФ от 27 октября 2003 г. N 1199 (в редакции от 8 июня 2007 г.), которым утверждено Положение о защите прав интеллектуальной собственности таможенными органами <1> (далее — Положение). ——————————— <1> Российская газета. 2003. 25 дек.

Первостепенные признаки возможных коррупционных проявлений можно обнаружить в п. 3 Положения, в котором определены правомочия правообладателя в части подачи заявления в таможенный орган о принятии мер, связанных с приостановлением выпуска товаров, которые содержат объекты авторского права, смежных прав, товарные знаки, знаки обслуживания, наименования мест происхождения товаров. Возможность подачи такого заявления поставлена под определенное условие, а именно в отношении таких товаров правообладатель должен с «достаточными основаниями полагать, что их перемещение через таможенную границу или совершение с ними иных действий при их нахождении под таможенным контролем может осуществляться с нарушением его исключительных прав в соответствии с законодательством Российской Федерации об интеллектуальной собственности». Представляется, что такое обязательное условие может являться существенным препятствием для реального предупреждения нарушений в сфере защиты прав интеллектуальной собственности. Препятствия могут возникнуть при оценке таможенным органом представленных правообладателем оснований (сведений) о возможных нарушениях его исключительных прав. Достаточность оснований (сведений) — категория оценочная. В этой связи сведения правообладателя могут рассматриваться в разном значении (в том числе не определяющем необходимости принятия запретительных мер). Необходимо иметь в виду, что реализация правомочий правообладателем по запрету оборота товаров, в отношении которых он имеет исключительные права, при условии предоставления достаточных оснований о возможных нарушениях имеет высокие коррупционные риски. Соответственно, предусмотренное в Положении право усмотрения должностного лица таможенного органа по оценке достаточности или недостаточности оснований, определяющих необходимость принятия запретительных мер, можно оценивать в качестве коррупциогенного фактора. В такой ситуации в целях защиты прав интеллектуальной собственности их обладатель мог бы обратиться к предусмотренному п. 8 Положения «применению методов анализа рисков для определения товаров, документов и лиц, подлежащих проверке, а также степени такой проверки». Между тем методы анализа рисков и механизмы их применения не определены ни в рассматриваемом, ни в каком-либо ином документе и поэтому обращение к таким методам, с одной стороны, невозможно, а с другой — ссылки на них в Положении также можно оценивать в качестве коррупциогенного фактора. Меры, принимаемые таможенными органами при выявлении товаров, обладающих признаками контрафактных, которые рекомендуется применять в соответствии с Положением и Кодексом, не всегда адекватны в своем содержании целям действенного предупреждения коррупционных проявлений. Это становится очевидным при прочтении п. 69 Положения: «Если после изъятия или ареста товары не будут конфискованы или уничтожены в соответствии с уголовным, гражданским законодательством или законодательством об административных правонарушениях, оборот таких товаров на территории Российской Федерации допускается после их выпуска таможенными органами в соответствии с таможенным законодательством Российской Федерации». В этой связи следует заметить, что порядок и способы распоряжения товарами после их выпуска таможенными органами в соответствии с п. 1 ст. 431 Кодекса рассматриваются в рамках компетенции и деятельности организации, уполномоченной Правительством РФ. Согласно Постановлению Правительства РФ от 5 июня 2008 г. N 432 функции специализированного государственного учреждения, на которое возложены обязанности по реализации конфискованного, изъятого и иного имущества, обращенного в собственность государства в соответствии с законодательством Российской Федерации, осуществляет Федеральное агентство по управлению государственным имуществом. Таким образом, обязательным условием для распоряжения товарами, которые содержат объекты интеллектуальной собственности и которые изъяты таможенными органами как контрафакт, являются их конфискация, а также изъятие или обращение в собственность государства в соответствии с российским законодательством. Наряду с этим названные товары могут и не подпадать под режим выпуска таможенными органами и, соответственно, не могут быть переданы в распоряжение Федерального агентства по управлению государственным имуществом. Это становится возможным в силу применения положений п. 5 ст. 431 Кодекса. Указанной нормой установлено, что товары, оборот которых запрещен в Российской Федерации (таковыми являются и контрафактные товары), а также товары, расходы на хранение и реализацию которых превышают их стоимость, подлежат уничтожению или утилизации в соответствии с федеральными законами и иными правовыми актами Российской Федерации. Для выявления условий, способствующих коррупционной технологии, связанной с оборотом контрафактной продукции и основанной на использовании недостатков указанной нормы Кодекса, важно проанализировать следующие обстоятельства. Во-первых, из содержания действующих норм таможенного законодательства, определяющих условия определения юридической и фактической судьбы контрафактных товаров, неясно, о каком таможенном режиме в отношении данных товаров идет речь — о ввозе их на таможенную территорию Российской Федерации или вывозе? Если исходить из смысла п. 5 ст. 431 Кодекса, которым предусматривается возможность уничтожения товара, то для ответа на этот вопрос следует обратиться к нормативно-правовому определению понятия «уничтожение», которое дано в ст. 243 Кодекса. Под уничтожением понимается таможенный режим, при котором уничтожаются иностранные товары. Соответственно, по смыслу данной нормы таможенный режим уничтожения предусматривается в отношении преимущественно ввозимых (импортных) товаров, каковыми являются товары иностранные. Таким образом, в силу этого контрафактные товары, произведенные на территории Российской Федерации, не подпадают под таможенный режим уничтожения. Это означает, что их оборот вследствие выпуска из-под таможенного режима становится вполне допустимым. В такой ситуации актуальность приобретает вопрос, связанный с экстраполяцией принятия решения о конфискации контрафакта, с реализацией обладателя прав интеллектуальной собственности, которые выражены в контрафакте. Данный вопрос не находит ответа в таможенном законодательстве. Между тем в соответствии с п. 44 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19 июня 2006 г. N 15 «О вопросах, возникающих у судов при рассмотрении гражданских дел, связанных с применением законодательства об авторском праве и смежных правах» <2> суд в обязательном порядке выясняет мнение обладателя авторского права или смежных прав о возможности уничтожения либо передачи ему контрафактных экземпляров. ——————————— <2> Бюллетень ВС РФ. 2006. N 8.

Во-вторых, негативно с точки зрения возможного коррупционного содержания может оцениваться механизм определения свойств (качеств, признаков) товаров, которые подлежат уничтожению или утилизации. В частности, в Кодексе определено, что уничтожению или утилизации подлежат те товары, которые запрещены к обороту в Российской Федерации, а также товары, расходы на хранение и реализацию которых превышают их стоимость. В этой связи представляет интерес возможный коррупционный механизм оценки стоимости контрафактных товаров для целей определения размера расходов на их хранение и реализацию. Правовые основания оценки товаров, подлежащих уничтожению или утилизации, могут базироваться на положениях Федерального закона от 20 июля 1998 г. N 135-ФЗ «Об оценочной деятельности в Российской Федерации» <3> (далее — Закон). Это означает, что цена товаров может быть определена на основании отчета независимого оценщика. Достаточно высок риск того, что оценщик может являться представителем аффилированной структуры (субъекта), которая заинтересована в определении такой стоимости товаров, которая будет свидетельствовать о целесообразности их уничтожения или утилизации, нежели сохранения для передачи в Федеральное агентство по управлению государственным имуществом. Оспорить произведенную оценку будет сложно. В соответствии со ст. 3 Закона под рыночной стоимостью объекта оценки понимается наиболее вероятная цена, по которой данный объект может быть отчужден на открытом рынке в условиях конкуренции. Проверка или экспертиза оценки является дорогостоящей процедурой, да и вряд ли можно найти заинтересованное лицо в ее инициировании (если не принимать во внимание возможности проведения судебно-следственной экспертизы при наличии к тому оснований, например если контрафактная продукция является вещественным доказательством). ——————————— <3> СЗ РФ. 1998. N 31. Ст. 3813.

Потенциальные риски коррупции в этой сфере косвенно подтверждает следующая информация: «В настоящий момент хранением и уничтожением контрафакта по решению суда в Петербурге и области занимаются около 40 коммерческих организаций. Хранение вещественных доказательств (в том числе контрафактной продукции) и передача их на уничтожение или переработку очень затратны. Несмотря на то, что они отнесены законом к процессуальным издержкам, они не компенсируются финансово, так как порядок этого процесса законодательно не закреплен» <4>. ——————————— <4> Смольный приобретет контрафакт // Деловой Петербург. 2006. 6 окт.

Таким образом, правоприменительная практика показывает еще и серьезный коррупционный риск, связанный с отсутствием законодательного регулирования порядка и способов определения и возмещения затрат, связанных с уничтожением и переработкой контрафакта. Наряду с этим если речь вести об изъятии товаров (обладающих признаками интеллектуальной собственности), признанных вещественным доказательством, то нужно учитывать, что на практике нередки факты изъятия товаров (имущества) без составления их детальной описи, хранения, без обеспечения гарантий сохранности, с проведением необъективной, часто заниженной в сравнении с реальной рыночной стоимостью цены реализации. При этом объем реализуемого на ранних стадиях процессуального производства товаров (имущества) рассматриваемого вида, признанного вещественным доказательством, весьма значителен. В результате обладатель товаров, исключительных прав на объекты интеллектуальной собственности в случае признания судом его невиновности получает вырученные от реализации принадлежащего ему имущества денежные средства, несоизмеримые с его реальной рыночной стоимостью. Между тем такой порядок вещей следует признать антиконституционным в целом, поскольку в соответствии с ч. 3 ст. 35 Конституции РФ «никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда. Принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения». Необходимо подчеркнуть, что в таких условиях осуществляют свою деятельность оценщики, которых рассматривать в качестве потенциальных нарушителей уголовного закона весьма проблематично. Требования к отчету оценщика в силу указания ст. 11 Закона неимперативны в части определения точной рыночной стоимости товара, его оценки. В результате при определении цены товара становится возможным (допустимым) отступление от его рыночной стоимости, поскольку основания для запрета на отступление ни в одном нормативном правовом акте не содержатся. В-третьих, при моделировании вероятных коррупционных рисков использования норм законодательства, определяющих юридическую судьбу контрафактных товаров, не напрасно акцентировано внимание на существе предлагаемых форм использования контрафакта, который не может быть обращен в пользу государства в соответствии с действующим законодательством. Речь идет о содержании формулировки «подлежат уничтожению или утилизации в соответствии с федеральными законами и иными правовыми актами Российской Федерации». В этой связи следует заметить, что уничтожение как действие, ведущее к прекращению функциональных свойств контрафактного товара, определено в нормах Кодекса. Утилизация как юридически значимое действие в отношении контрафактного товара в современном российском законодательстве, в том числе в таможенном, не определена. Более того, в соответствии с п. 4 ст. 1252 Гражданского кодекса РФ в случае оборота «материальных носителей, в которых выражены результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации, которые приводят к нарушению исключительного права на такой результат или на такое средство, такие материальные носители СЧИТАЮТСЯ КОНТРАФАКТНЫМИ И ПО РЕШЕНИЮ СУДА ПОДЛЕЖАТ ИЗЪЯТИЮ ИЗ ОБОРОТА И УНИЧТОЖЕНИЮ БЕЗ КАКОЙ БЫ ТО НИ БЫЛО КОМПЕНСАЦИИ (выделено нами. — А. В.), если иные последствия не предусмотрены настоящим Кодексом». Следует заметить, что указанной норме ГК РФ противоречат положения Таможенного кодекса РФ, касающиеся подходов к определению юридической и фактической судьбы контрафактных товаров. Между тем в ведомственных нормативных документах Федеральной таможенной службы используется термин «утилизация», но определения ему не дается. В такой ситуации определять понятие «утилизация» можно только по аналогии (в ряде правовых актов термин «утилизация» употребляется в качестве синонима словам «переработка», «захоронение») <5> или вовсе без какой-либо аналогии. В последнем случае безграничными становятся основания для такой формы утилизации, которая может предполагать даже извлечение доходов от использования контрафактных товаров. В этом случае если следовать аналогии права, то формой утилизации можно считать получение средств от реализации продуктов утилизации контрафактных товаров. Такая форма сопровождения процессов утилизации нередко предусматривается на практике, например в рамках деятельности субъектов оборонного значения <6>. ——————————— <5> См., например: Постановление Правительства РФ от 19 апреля 2002 г. N 260 «О реализации арестованного имущества, реализации, переработке (утилизации), уничтожении конфискованного и иного имущества, обращенного в собственность государства» или Приказ Федеральной службы по тарифам от 5 августа 2008 г. N 128-э/2 «Об утверждении индексов максимально возможного изменения установленных тарифов на товары и услуги организаций коммунального комплекса, оказывающих услуги в сфере водоснабжения, водоотведения и очистки сточных вод, утилизации (захоронения) твердых бытовых отходов с учетом надбавок к тарифам на товары и услуги организаций коммунального комплекса, оказывающих услуги в сфере водоснабжения, водоотведения и очистки сточных вод, утилизации (захоронения) твердых бытовых отходов на 2009 год». <6> Данное направление в отдельных сферах имеет нормативное обеспечение. См., например: Приказ Федерального космического агентства от 18 декабря 2006 г. N 151 «О порядке учета и использования средств, получаемых Федеральным космическим агентством от реализации продуктов утилизации вооружения и военной техники».

В связи с изложенным возникают вопросы, на которые мы постарались дать лаконичные ответы. 1. Можно ли с точки зрения оснований наступления юридической ответственности оценивать риски, которые возникают в связи с недостатками законодательного регулирования вопросов, связанных с выпуском контрафактных товаров из-под таможенного режима изъятия? Вероятно, нет. 2. Возможно ли использование таких товаров для правомерных целей, прежде всего для обеспечения нередко возникающих социальных нужд? При определенных условиях — да, если не принимать во внимание необходимость соблюдения международно-правовых обязательств по применению императивно жестких мер борьбы с контрафактом, которые возникнут в связи со вступлением Российской Федерации во Всемирную торговую организацию. 3. Могут ли быть подвержены коррупционным рискам возможности использования контрафактных товаров для обеспечения таких нужд? Ответ не может быть однозначным, если обоснованием такому ответу будут служить следующие соображения. Для этого предлагаем через призму выявления коррупциогенности оценить содержание ст. 433 Кодекса. Для исключения ошибок приведем полный текст указанной нормы: «Федеральный орган исполнительной власти, уполномоченный в области таможенного дела, вправе безвозмездно передавать обращенные в федеральную собственность лекарственные средства, подвергающиеся быстрой порче продукты питания, продукты детского питания, а также одежду, обувь и другие предметы первой необходимости учреждениям сферы социального обеспечения, здравоохранения, образования, детским учреждениям, органам социальной защиты населения, предметы истории, объекты науки и произведения искусства, не представляющие культурной ценности, — музеям, предметы флоры и фауны — зоологическим паркам, заповедникам, музеям, предметы культа — религиозным организациям». Для того чтобы ограничить, быть может, излишнюю авторскую тенденциозность в стремлении оценивать любое нормативно-правовое определение действий должностных лиц таможенных органов с точки зрения их вероятной коррупционной подверженности, для начала следует признать очевидное позитивное предназначение указанной нормы для социально полезных целей. Между тем нельзя не отметить, что систематическое применение данной нормы встречается крайне редко, прежде всего с позиции публичного освещения действий, которые предусмотрены в ней. В этой связи данное обстоятельство нельзя не признать пробелом в организационном обеспечении таможенными органами собственного пиара в самом позитивном значении этого слова. Количественные показатели, которые свидетельствуют о переданном для обеспечения социальных нужд имуществе (одежда, канцелярия, компьютерная техника, ее расходные материалы и другие товары, даже выведенные из таможенного режима по причине их контрафактности), не являются статистическими (в критериях постоянства, динамики, разбивки и т. д.) — они вовсе отсутствуют. На этом фоне более доступными и открытыми являются данные о количестве привлеченных к уголовной ответственности должностных лиц таможенных органов из числа совершивших преступления коррупционной направленности или о количестве уголовных дел, возбужденных по фактам таких преступлений <7>. ——————————— <7> Например, по информации Федеральной таможенной службы в России за 2005 г. против сотрудников таможенных органов было возбуждено 252 дела коррупционной направленности. См.: Компромат на конфискат // www/expert. ru/articles/2007/03/16/konfiskat/.

Между тем, обращаясь к оценке возможных коррупционных рисков, которые могут возникнуть в ходе применения ст. 433 Кодекса, можно с определенной уверенностью утверждать, что условия для проявления таких рисков имеются. Обоснованием данной гипотезы служит то обстоятельство, что ни в самой норме ст. 433, ни в имеющихся ведомственных нормативных документах Федеральной таможенной службы России не предусмотрены порядок, способы, формы, условия, сроки, отчетность и другие параметры безвозмездной передачи товаров, обращенных в федеральную собственность, в адрес учреждений сферы социального обеспечения. Наряду с этим не находят отражения и аспекты более точного адресного определения учреждений сферы социального обеспечения. По смыслу действующей редакции ст. 433 Кодекса такими учреждениями могут являться произвольно определяемые организации, которые осуществляют свою деятельность в сфере социального обеспечения. Соответственно, таковыми могут быть, наряду с государственными, и негосударственные учреждения и организации, в том числе благотворительные фонды, некоммерческие неправительственные организации, международные филантропические организации и иные организации, в уставных задачах которых хоть каким-то образом будут отражены цели их деятельности в социальной сфере. Учитывая особенности организационно-правового статуса указанных организаций, принятие мер государственного контроля за целевым использованием переданных товаров затруднительно. Наряду с этим существуют риски передачи товаров субъектам, аффилированным с должностными лицами таможенных органов, что еще более очевидно можно оценивать с точки зрения коррупционности таких действий. В этой части можно было бы вести речь о необходимости действенного обеспечения функционирования комиссии Федеральной таможенной службы России по соблюдению требований к служебному поведению государственных гражданских служащих и урегулированию конфликта интересов. Создание такой комиссии предусмотрено Указом Президента РФ от 3 марта 2007 г. N 269 «О комиссиях по соблюдению требований к служебному поведению государственных гражданских служащих Российской Федерации и урегулированию конфликта интересов» <8>. Между тем какой-либо информации об образовании <9>, функционировании или результативности деятельности указанной комиссии в Федеральной таможенной службе России нет. ——————————— <8> СЗ РФ. 2007. N 11. Ст. 1280. <9> Данную ситуацию можно экстраполировать на определенную в п. 8 Постановления Правительства РФ от 11 ноября 2002 г. N 803 «О совершенствовании организации исполнения федеральных законов» необходимость персональной ответственности руководителей федеральных органов исполнительной власти за качество и соблюдение срока подготовки проектов правовых актов, предусмотренных перечнями актов, и за своевременное издание правовых актов федеральных органов исполнительной власти, направленных на исполнение федеральных законов.

Принимая во внимание данные обстоятельства, в целях исключения коррупционных рисков можно предусмотреть более эффективную редакцию ст. 433 Кодекса. Целесообразно указание на возможность передачи товаров не просто учреждениям в сфере социального обеспечения (как на это указано в действующей редакции), а учреждениям государственной и муниципальной системы здравоохранения, образования, социального обеспечения, и прежде всего тех, которые подведомственны федеральным органам исполнительной власти. В немалой степени коррупционными свойствами обладает норма ст. 400 Кодекса, в которой определяется возможность неприменения ограничительных таможенных мер в отношении товаров, содержащих объекты интеллектуальной собственности и перемещаемых через таможенную границу физическими лицами или пересылаемых в международных почтовых отправлениях в незначительном количестве, если такие товары предназначены для личных, семейных, домашних и иных не связанных с осуществлением предпринимательской деятельности нужд. Следуя правилам данной нормы, свободный оборот через таможенную границу товаров, содержащих объекты интеллектуальной собственности, связан с соблюдением условий их незначительного количества и предназначения. При этом трактовка данных условий определяется в соответствии с ведомственными правовыми актами Федеральной таможенной службы <10>, по существу, на усмотрение должностных лиц таможенного органа в соответствии с общепринятыми международными нормами и практикой, количеством и частотой перемещения товаров, с учетом всех обстоятельств поездки физического лица и при отсутствии оснований полагать, что товары перемещаются через таможенную границу не в целях личного пользования или потребления физическим лицом и членами его семьи. ——————————— <10> См.: пункт 2.1 Приказа Государственного таможенного комитета РФ от 24 ноября 1999 г. N 815 «Об утверждении Правил перемещения в упрощенном, льготном порядке товаров физическими лицами через таможенную границу Российской Федерации».

Таким образом, проведенный сравнительный анализ рассматриваемых положений ведомственных правовых документов Федеральной таможенной службы России и определенных в Кодексе подходов, касающихся вопросов перемещения через таможенную границу товаров, содержащих объекты интеллектуальной собственности, позволяет оценивать их как минимум в свойствах юридической коллизии <11>. Наряду с этим, а может быть, и в качестве первостепенной причины этого можно отмечать и грубое несоблюдение основных принципов правотворчества, касающегося деятельности таможенных органов по борьбе с контрафактом. ——————————— <11> Под юридическими коллизиями в правовой науке нередко понимают расхождения или противоречия между отдельными нормативными правовыми актами, регулирующими одни и те же либо смежные общественные отношения, а также противоречия, возникающие в процессе правоприменения и осуществления компетентными органами и должностными лицами своих полномочий.

В этой связи недостатки правового регулирования рассматриваемой сферы деятельности можно соотносить с несоблюдением следующих принципов законотворчества: принцип компетентной адекватности нормативно-правовых установлений; принцип понятийно-терминологической определенности; принцип достаточной мотивированности норм права; принцип логической сбалансированности норм права; принцип обеспечения действенности норм права <12>. ——————————— <12> См.: Абрамова А. И., Голубева Т. В., Мицкевич А. В. и др. Законотворчество в Российской Федерации: Научно-практическое и учебное пособие / Под ред. А. С. Пиголкина; Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации. М.: Формула права, 2000. С. 60.

Отмечая проблему существования юридических коллизий в таможенном законодательстве, нельзя не отметить источники их возникновения. Причины коллизий кроются в достаточно слабом уровне юридико-технического и концептуального содержания норм Кодекса. Проблема заключается в подходах к формированию таможенного законодательства. Содержание большинства норм Кодекса не имеет практической составляющей, не учитывает обоснованных реалиями положений иных нормативных правовых актов, имеющих отношение к компетенции таможенных органов. Нельзя не признать, что образуемые в результате юридических коллизий и нарушений принципов законотворчества недостатки нормативно-правового регулирования деятельности таможенных органов по защите прав интеллектуальной собственности и борьбе с контрафактом обладают значительным коррупционным потенциалом. При этом действия, основанные на использовании указанных недостатков, не образуют очевидных составов преступле ний коррупционной направленности, которые предусмотрены современным уголовным законодательством. Только в редких случаях можно отмечать такие коррупционные проявления, которые могут иметь характер гражданско-правового деликта, административного правонарушения или дисциплинарного проступка. Вместе с тем даже выявление таких проявлений и предпринимаемое реагирование на них создают образную картину «битья по хвостам» коррупции, а точнее, разбора ее последствий. В таких условиях высока затратность (ресурсы, кадры, расстановка сил и средств, координация) и неоправданны издержки, которые возникают в связи с противодействием коррупции. Крайне негативным последствием таких издержек является самодетерминация коррупционных проявлений, когда таковые, возникающие в результате использования недостатков правового регулирования деятельности таможенных органов по борьбе с контрафактом, приобретают свойства институциональной коррупции, которой сопутствуют уже не только преступления коррупционной направленности, но и нарушения в антимонопольной, финансовой, внешнеэкономической, торговой и налоговой сферах <13>, крайние формы лоббизма (в том числе имеющие признаки коррупции), а также споры между хозяйствующими субъектами и др. В результате образуется системная проблема с неочевидными источниками ее происхождения, но с заметно отрицательными последствиями, влияющими на деловой климат в Российской Федерации. ——————————— <13> В торговой сфере такие последствия выражаются в недобросовестной конкуренции, а в налоговой сфере — в уменьшении налоговых поступлений, поскольку стоимость контрафактных товаров ниже стоимости товаров от правообладателя.

Принимая во внимание такие обстоятельства, следует признать, что оптимальные и реальные возможности противодействия системным проявлениям коррупции в деятельности таможенных органов по защите прав интеллектуальной собственности и борьбе с контрафактом можно связывать с таким нормативно-правовым регулированием указанной деятельности, которое исключит несистемный характер правовых норм, их противоречивость и несогласованность, а также пробельность в регулировании ряда вопросов. Устранение этих недостатков будет содействовать предупреждению коррупционных проявлений на уровне нейтрализации причин и условий, способствующих им. В этом, как представляется, и выражается механизм действенной антикоррупционной превенции, который должен сопровождаться проводимой на постоянной основе антикоррупционной экспертизой проектов нормативных правовых актов, регулирующих отношения в рассматриваемой сфере. Необходимость в этом продиктована не только издержками правотворческой и законотворческой деятельности. Более опасно постоянное развитие коррупционных отношений между организаторами, исполнителями и инвесторами контрафактного рынка, которые складываются на основе использования «сырых» или «серых», в том числе специально проектируемых, правовых норм. Показательным примером правотворческих инициатив, способных даже из благих целей породить дополнительные коррупционные риски к уже имеющимся в деятельности таможенных органов, является проект Федерального закона N 97604-5 «О внесении изменений в Таможенный кодекс Российской Федерации», который 10 октября 2008 г. рассмотрен в первом чтении Государственной Думой РФ. Как следует из пояснительной записки к данному проекту, он предусматривает дополнение Кодекса ст. 399.1, направленной на защиту прав интеллектуальной собственности. Поясняется, что эти дополнения расширяют полномочия таможенных органов по борьбе с контрафактной продукцией, что соответствует нормам ст. 58 Соглашения по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности (ТРИПС) — Agreement on Trade-Related Aspects of Intellectual Property Rights (далее — Соглашение), и являются предметом переговоров по вступлению России во Всемирную торговую организацию. Суть предлагаемых дополнений состоит в том, что должностные лица таможенных органов приобретут полномочия приостанавливать (сроком до семи рабочих дней) выпуск товаров, содержащих объекты интеллектуальной собственности, которые не внесены в таможенный реестр объектов интеллектуальной собственности. Заметим, что в соответствии с действующим законодательством запрет на выпуск указанных товаров из-под таможенного режима возможен при условии, если правообладатель объектов интеллектуальной собственности заявит об этом. Это указание служит основанием для внесения соответствующих сведений в таможенный реестр объектов интеллектуальной собственности. Таким образом, предлагаемая норма позволит уполномоченному должностному лицу таможенного органа, основываясь на принципе ст. 58 Соглашения, осуществляя действия ex officio (по служебному долгу) без заявления правообладателя (но с уведомлением его на следующий день), приостановить выпуск товаров при выявлении признаков их контрафактности. При этом в предлагаемой новелле не предусматривается императивное условие о том, что приостановка выпуска указанных товаров должна сопровождаться соответствующими проверочными мероприятиями в отношении их. Представляется, что нормы проектируемой ст. 399.1 Кодекса способны определить благоприятные условия для так называемых дискреционных полномочий должностных лиц таможенных органов, которые могут руководствоваться правом усмотрения в отношении запрета на выпуск товаров не только из числа тех, которые являются контрафактными. В таких условиях риски простоя на таможенной границе товаров (которые могут вовсе и не являться контрафактными, но подозреваться в качестве таковых) способны детерминировать инициативные коррупционные предложения со стороны предпринимателей в отношении уполномоченных должностных лиц таможенных органов решить вопрос.

——————————————————————