Формы применения специальных познаний в уголовном процессе

(Селина Е.)

(«Законность», N 5, 2002)

ФОРМЫ ПРИМЕНЕНИЯ СПЕЦИАЛЬНЫХ ПОЗНАНИЙ

В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ

Е. СЕЛИНА

Е. Селина, доцент Кубанского государственного университета.

Эффективность использования достижений науки и техники в расследовании и судебном рассмотрении уголовных дел зависит от учета современных научных возможностей и различных факторов, обусловленных реалиями следственной и судейской работы. Большую роль при этом играет степень соответствия установленной процессуальной формы требованиям практики.

Если рассмотреть собирательный вариант уголовного дела, полученный в результате изучения ста уголовных дел из краснодарской следственной и судебной практики, то помимо предусмотренных законом заключения эксперта, протокола его допроса, протоколов следственных действий и судебного заседания об участии в них специалистов, акта ревизии, назначенной по требованию следователя, можно встретить другие источники, отражающие применение специальных познаний. Это и медицинское заключение об освидетельствовании по поручению следователя, и справка эксперта, и справка специалиста, а также протокол допроса эксперта, не производившего экспертизу, и т. д.

Безусловно, основная форма использования специальных научных познаний в расследовании и судебном рассмотрении уголовных дел — это судебная экспертиза. Все процессуальные действия, содержанием которых является применение специальных познаний, связаны с этим институтом.

В соответствии со ст. 79 УПК РСФСР, ст. 196 УПК РФ назначение и производство судебной экспертизы обязательно для установления характера и степени вреда, причиненного здоровью человека. Практически врачебное заключение требуется и для констатации отсутствия телесных повреждений в тех случаях, когда это входит в предмет доказывания. Заключения эксперта в таких случаях умещаются на треть страницы с выводом: при судебно — медицинской экспертизе каких-либо повреждений не обнаружено. Приемы оценки экспертного заключения здесь не требуются, по содержанию документ представляет собой акт освидетельствования.

При этом следует подчеркнуть, что самостоятельная «корректировка» процессуальной формы следователем бывает связана с недопустимыми ее нарушениями, препятствующими получению достоверных данных. Так, недопустима замена заключения эксперта протоколом его допроса. Примером может служить следующий случай из следственной практики.

Следователь пригласил сведущее лицо и допросил в качестве эксперта. В ходе расследования разбойного нападения выяснилось, что один из нападающих нанес потерпевшему удары ногами в живот. От ударов, по показаниям потерпевшего, имелись кровоподтеки. В медицинские учреждения он не обращался, судебно — медицинскую экспертизу не проходил. От повреждений каких-либо вредных последствий не было. Следователь задал вопрос: «Могли ли данные повреждения повлечь какой-либо вред здоровью потерпевшего, каков механизм их причинения?»

В протоколе зафиксирован ответ эксперта: принимая во внимание, по материалам дела, характер повреждений, а именно кровоподтеки на теле потерпевшего, могу предположить, что данные повреждения не влекут за собой расстройство здоровья. По механизму образования повреждений могу пояснить, что они могли возникнуть от действия тупых предметов.

Описанное действие недопустимо сразу по нескольким основаниям.

Во-первых, утрачена возможность своевременного непосредственного обследования тела потерпевшего, т. е. отсутствуют необходимые исходные данные для обследования.

Во-вторых, не предусмотрен законом и вообще не имеет смысла допрос «эксперта», когда экспертиза не производилась.

В-третьих, для установления характера и степени вреда, причиненного здоровью человека, проведение судебно — медицинской экспертизы обязательно в соответствии со ст. 79 УПК РСФСР, п. 2 ст. 196 УПК РФ.

Закон не различает «важных» исследований, заканчивающихся составлением заключения, и «неважных», позволяющих ограничиться справкой или иным документом. Поэтому по результатам патолого — анатомического вскрытия, например, трупа собаки, выявившего причину ее гибели, произведенного ветеринаром по заданию следователя, а также по результатам исследования растений на предмет того, являются ли они сырьем для получения наркотических средств, в соответствии с уголовно — процессуальным законом должно быть дано заключение эксперта, а не справка.

В практике довольно часто встречаются протоколы допросов специалистов, произведенных с различными целями. Советы сведущих лиц следователю, дознавателю, прокурору, судье по вопросам назначения судебной экспертизы, формулирования задания эксперту и т. п. в теории относятся к непроцессуальным формам применения специальных познаний. Практика же придает им форму участия специалиста, что, по-видимому, объясняется реалиями следственной работы.

Действующим УПК регламентирован допрос эксперта для разъяснения и дополнения его собственного заключения. По смыслу закона, письменное заключение эксперта может быть дополнено устными пояснениями следователю, суду и всем участникам судебного разбирательства. Описание методов исследования и обоснование их применения часто приводится в сокращенном виде, что также может быть восполнено в ходе допроса эксперта. Практически обязателен допрос экспертов из комиссии, мнения в которой разделились.

Основания допроса иного сведущего лица для разъяснения чужого заключения лишь частично совпадают с перечисленными. Конечно, если речь идет о разъяснении значения термина или об источниках, в которых описан примененный метод исследования, то, возможно, достаточно и разъяснений другого лица. Но обосновать выбор примененных им методов может только сам эксперт, давший заключение.

Вызов для разъяснения заключения эксперта иного лица может быть обусловлен, конечно, невозможностью обратиться к самому эксперту по различным причинам (болезнь, отпуск…). Это действие не преследует цели «критической оценки» заключения, а касается лишь деталей, требующих разъяснения. Наряду с этим в практике сведущее лицо дает полную критическую характеристику экспертного заключения в форме отдельного документа «мнение специалиста», представленного стороной защиты.

В УПК РФ, как и в УПК РСФСР, закреплены только правила допроса эксперта, давшего заключение, а не иного специалиста для разъяснения чужого заключения. Более того, новый УПК в качестве самостоятельного источника доказательств рассматривает показания эксперта, чем предусмотрена его возможность сообщить органу предварительного расследования и суду новые данные об обстоятельствах, подлежащих доказыванию по делу, если будет задан вопрос, не решавшийся в заключении, но доступный для решения экспертом, который провел исследование. Например, мог ли потерпевший передвигаться после полученного ранения, какое расстояние он мог преодолеть и т. п.

В соответствии со ст. 282 УПК РФ, суд вправе допросить эксперта, давшего заключение в ходе предварительного расследования, что, как представляется, очень удачно решает проблему статуса лиц, давших экспертное заключение в ходе предварительного расследования и допрашиваемых в практике в роли специалистов или свидетелей.

Допросы специалистов подчас проводятся для получения ответа на вопрос, возможно ли производство первоначальной или повторной экспертизы, исходя из имеющихся исходных данных и возможностей науки в данной области. Очень важно участие специалиста в составлении задания эксперту. Дискутируемый в теории вопрос об участии сведущего лица в отборе исходных данных в практике иногда решается в пользу такого участия, если сторона защиты его обеспечивает.

Новый УПК во многом здесь упорядочил ситуацию. Учет мнения специалиста действительно предусмотрен не только в ходе следственных и аналогичных судебных действий, но и по другим, исчерпывающе указанным вопросам — для постановки вопросов эксперту, а также для разъяснения сторонам и суду вопросов, входящих в профессиональную компетенцию специалиста (ч. 1 ст. 58 УПК РФ). Помощь специалиста в отборе исходных данных для экспертизы не предусмотрена.

Обратимся к проблеме иного рода. Процессуальный закон призван составлять доброкачественную основу этическим нормам. Недостаточно регламентированы сегодня взаимоотношения эксперта — судебного медика и следователя, связанные с извлеченными при вскрытии трупа предметами (дробинами, пыжами и т. д.), а также снятой одеждой. Сложилась практика получения следователем этих предметов в результате проведенной в экспертном учреждении выемки, а иногда, если верить написанному на бланках, — «выемки с обыском». При этом напротив каждого «изъятого» специально помечается, что выдано «добровольно».

Такой тон взаимоотношений никак не согласуется со ст. 2 Федерального закона «О государственной судебно — экспертной деятельности в Российской федерации» от 31 мая 2001 г., согласно которой задачей государственной судебно — экспертной деятельности является оказание содействия судам, судьям, органам дознания, лицам, производящим дознание, следователям и прокурорам в установлении обстоятельств, подлежащих доказыванию по конкретному делу. Правильным считаю следующий вариант: производится осмотр трупа в присутствии понятых и эксперта в помещении отделения бюро СМЭ одновременно с осмотром изъятого в ходе внутреннего исследования.

В систему форм применения специальных познаний теория уголовного процесса включила также ревизию. Это процессуальное действие справедливо может быть названо одним из самых проблемных и непонятых в современной следственной и судебной практике. УПК РСФСР содержит два указания о ревизии: в ст. ст. 69 и 70. Акты ревизий и документальных проверок являются самостоятельными источниками доказательств. Лицо, производящее дознание, следователь, прокурор и суд вправе по находящимся в их производстве делам требовать производства ревизий и документальных проверок.

Таким образом, ревизия не является следственным (судебным) действием, не назначается следователем (судом, судьей), а лишь назначается и производится по его требованию в рамках административно — правового института. Ревизия может назначаться собственником предприятия, возможно — собранием акционеров и может быть поручена, например, внутренней контрольно — ревизионной комиссии. Даже не связанные с уголовным делом ревизии, произведенные такими комиссиями, например, гаражно — строительных кооперативов, бывают очень действенны и важны для раскрытия преступлений.

Обратимся к современной следственной практике. Стало обычным назначение ревизии, а не требование о ее назначении. Но иногда фактические основания назначения судебно — бухгалтерской экспертизы и ревизии одинаковы, когда преимущество ревизионной формы заключается лишь в возможности оперативно получать объяснения должностных лиц и изучать значительный объем материалов. При этом речь не идет о полной проверке производственной и финансово — хозяйственной деятельности предприятия, связанной с выявлением преступлений. В таком случае ревизия, будучи назначена следователем и поручена сотруднику НИЛСЭ или внештатному ревизору, фактически представляет собой судебно — бухгалтерскую экспертизу, проведенную, возможно, до возбуждения уголовного дела, с использованием эксперта для отобрания исходных данных исследования и получения объяснений от должностных лиц, что недопустимо.

Такие ситуации стирают грань между ревизией и судебно — бухгалтерской экспертизой, препятствуя обеспечению принципа объективности исследований сведущих лиц по уголовным делам. Ведь эксперт не вправе выявлять преступления, в отличие от ревизора, который может проводить полную проверку производственной и финансово — хозяйственной деятельности предприятия за определенный период. В таких случаях форма ревизии просто облегчает работу следователя, позволяя привлечь к расследованию помощника, самостоятельно подбирающего необходимые документы для анализа, отбирающего объяснения, готовящего запросы. С актом ревизии ревизор знакомит руководителя и главного бухгалтера предприятия. В то же время эксперту — бухгалтеру должны быть представлены все необходимые документы, изученные следователем.

Получается, что для решения одних и тех же вопросов используются принципиально противоположные формы.

В заключение отметим, что к достоинствам УПК РФ, вводимого в действие с 1 июля 2002 г., в части регламентации форм применения специальных познаний можно отнести, кроме описанного, регулирование назначения и производства комплексной экспертизы, получения экспертных образцов для сравнительного исследования, более полную регламентацию помещения в медицинский или психиатрический стационар для производства судебной экспертизы, расширение гарантий прав человека при использовании специальных познаний в уголовном судопроизводстве.

——————————————————————