Возникновение прослойки кадровых военных у чеченцев и ингушей (конец XVIII — начало XIX в.)

(Арсанукаева М. С.) («Военно-юридический журнал», 2008, N 8)

ВОЗНИКНОВЕНИЕ ПРОСЛОЙКИ КАДРОВЫХ ВОЕННЫХ У ЧЕЧЕНЦЕВ И ИНГУШЕЙ (КОНЕЦ XVIII — НАЧАЛО XIX В.)

М. С. АРСАНУКАЕВА

Арсанукаева М. С., профессор кафедры частного права РУК, докторант-соискатель МГЮА.

Тема зрелости общественных отношений у чеченцев и ингушей в конце XVIII — начале XIX в. является предметом научной дискуссии уже не одно столетие <1>. Несмотря на многочисленность имеющихся исследований по данной проблематике, как нам представляется, упущен такой аспект, как возникновение прослойки военных, в том числе офицерства. ——————————— <1> Кушева Е. Н. О некоторых особенностях генезиса феодализма у народов Северного Кавказа // Проблемы возникновения феодализма у народов СССР. М., 1969; Скитский Б. В. К вопросу о феодальных отношениях в истории ингушского народа // Известия ЧИНИИ. Т. 1. Вып. 1. Грозный, 1959; Крупнов Е. И. Древняя история Северного Кавказа. М., 1960; Хасбулатов А. И. Установление российской администрации в Чечне (II пол. XIX — нач. XX в.). М., 2001; Гриценко Н. П. Рабство и рабовладение в Чечено-Ингушетии (XV — первая половина XIX в.) // Вопросы истории Чечено-Ингушетии. Т. X. Грозный, 1968; Анчабадзе З. В., Робакидзе А. И. К вопросу о природе горского феодализма // Иберийско-кавказское языкознание. Вып. XVIII. Тбилиси, 1976; Борчашвили Э. А. Социально-экономические отношения в Чечено-Ингушетии в XVIII — XIX вв. Тбилиси, 1988; Ахмадов Ш. Б. Феодальные владения на равнинной части Чечни и Ингушетии в XVIII в. // Сб. статей профессорско-преподавательского состава ЧИГПИ. Грозный, 2001; Исаева Т. А. Социальные отношения чеченцев и ингушей в XVII в. // Вопросы истории классообразования в дореволюционной Чечено-Ингушетии (XVI — нач. XX в.). С. 27 — 41; Ахмадов Я. З. История Чечни с древнейших времен до конца XVIII в. М., 2001; и др.

Сведений о национальном составе офицеров русской армии, по справедливому замечанию известного исследователя С. В. Волкова, либо очень мало, либо они практически отсутствуют, так как официального понятия «национальность» в России не существовало и большее значение придавалось вероисповеданию <2>. Однако судить о национальной принадлежности военнослужащих царской армии все же можно. В формулярных списках офицеров из так называемых кавказских выходцев указывается их социальное происхождение («из кумыкских князей», «из старшин назрановского общества», «из старшин карабулакского общества», «из простых чеченцев», «из узденей чеченского происхождения», «из почетной белгатоевской фамилии» и т. д.). ——————————— <2> Волков С. В. Русский офицерский корпус. М., 1993. С. 273 — 274.

Анализ архивных данных, научных публикаций, сборников документов и различных сведений по истории чеченцев и ингушей показывает, что наряду с основной частью — узденством, отличавшимся неоднородностью, и зависимыми слоями населения (ясырями и лаями) в изучаемый период у чеченцев и ингушей появилась прослойка военных, в том числе кадровых. В то же время нельзя не отметить слабую изученность темы в рамках данного исторического отрезка времени. Большая часть публикаций в дореволюционной печати (П. Г. Бутков, В. В. Крестовский, Г. К. Градовский, Н. И. Беляев и др.) <3> и научных исследований советского и постсоветского периодов (М. П. Санокоева, Л. Ю. Бабурина, Х. А. Акиев, В. В. Лапина, С. В. Волков и др.) <4> либо посвящены формированию национальных военных кадров в имперской России в целом, либо раскрывают отдельные аспекты данной темы. Внимание исследователей обращено главным образом к более позднему периоду истории (вторая половина XIX — начало XX в.). И это понятно, ведь национальные формирования чаще всего стали создаваться и задействоваться во внутренних и внешних войнах России более масштабно и организованно лишь начиная со второй половины XIX в. ——————————— <3> Крестовский В. В. Двадцать лет в действующей армии (1877 — 1878 гг.). СПб., 1878; Градовский Г. К. Война в Малой Азии. СПб., 1879; и др. <4> Санакоев М. П. Чеченцы и ингуши — участники Русско-турецкой войны 1877 — 1878 гг. Сухинели, 1875; Бабурин Л. Ю. Представители народов Северного Кавказа в составе русского офицерства в 70 — 90-х гг. XIX в. // Некоторые проблемы отечественной и зарубежной истории. Вып. 2 / Отв. ред. И. Г. Жиряков. М., 1995; Акиев Х. А. Привилегированные сословия горцев Северного Кавказа на службе в царской армии и милиции // Вопросы истории классообразования и социальных движений в дореволюционной Чечено-Ингушетии в XVI — начале XX в. Грозный, 1980; Гриценко Н. П. К вопросу о социально-экономических отношениях в Чечено-Ингушетии в пореформенный период (поземельные отношения) // Известия Чечено-Ингушского НИИ. Том IV. Вып. 1. История. Грозный, 1964; Лапин В. В. Национальные формирования в Кавказской войне // Россия и Кавказ: сквозь два столетия. СПб., 2001; Волков С. В. Русский офицерский корпус. М., 1993; и др.

Первые сведения о привлечении горцев Северного Кавказа к участию в войнах и службе их в русской армии относятся к 1756 г., когда императрица Елизавета Петровна выразила пожелание включить в состав частей, воюющих с Пруссией, соединения из представителей горских народов. Высочайший указ о вызове добровольцев был доставлен горцам в сентябре 1756 г. <5>. Князь Г. А. Потемкин планировал создать иррегулярные части из кавказских горцев из кабардинцев, осетин и ингушей <6>. При нем горцы воевали в составе русских войск против шведов и турок. ——————————— <5> Бутков П. Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год. Ч. 1. СПб., 1869. С. 261. <6> Там же. С. 173.

Позже генерал-поручик П. С. Потемкин пытался собрать для Екатерины II лейб-гвардейскую сотню из горцев <7>. ——————————— <7> Потто В. А. Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах, легендах и биографиях. Вып. 4. СПб., 1877. С. 722.

В период пребывания П. С. Потемкина в должности кавказского наместника, так же как и в другие периоды российской истории, все горские общества, отдельные владельцы и уздени, как призванные проходить военную службу, так и добровольно присягнувшие русскому царю, предоставляли аманатов (заложников). Наличие аманатов не только помогало держать кавказских горцев в покорности <8>. Аманаты стали важным источником формирования офицерского состава из горцев для Российской армии. После смерти П. С. Потемкина в 1792 г. «депутаты» и посланники от кавказских народов были возвращены. Часть из них получила чины: брагунские владельцы Асланбек Таймазов — премьер-майора, Айтока Таймазов — секунд-майора, их уздень Хасан Бакин — капитана и т. д. <9>. ——————————— <8> ГВИА. Ф. 52. Оп. 1/194. Д. 286. Л. 18. <9> Борчашвили Э. А. Социально-экономические отношения в Чечено-Ингушетии в XVIII — XIX вв. С. 258 — 259.

Из числа бывших аманатов впоследствии формировались кадры чиновников местной администрации, судебной системы и милиции. Наиболее часто выходцы из горцев, в том числе чеченцев и ингушей, использовались для службы в милиции, конно-иррегулярных частях, а также переводчиками при командующих армейскими частями, в конвоях командующих войсками и русских императоров. Одним из первых постоянно действующих национальных формирований на Северном Кавказе можно считать ингушскую милицию, которая была создана в 1786 г. <10>. Позже в числе милиционеров из других народов Северного Кавказа ингуши использовались в карательных экспедициях и военных действиях против своих соплеменников, соседних горских племен, для охраны крепостей и дорог, имевших стратегическую значимость, в частности Военно-Грузинской дороги. ——————————— <10> Мартиросиан Г. К. История Ингуши. Материалы. Орджоникидзе, 1953. С. 44.

Родословные некоторых чеченских и ингушских офицеров также показывают, что первые офицеры русской армии из их среды появились еще в конце XVIII в. Так, предки майора Ганжуева, происходившие «из природных узденей чеченского народа», служили русскому правительству не в одном поколении: прадед в 1797 г. был произведен в прапорщики <11>. ——————————— <11> Гриценко Н. П. К вопросу о социально-экономических отношениях в Чечено-Ингушетии в пореформенный период (поземельные отношения) // Известия Чечено-Ингушского НИИ. Том. V. Вып. 1. История. Грозный, С. 17.

Однако наиболее активный характер этот процесс получил в начале XIX в. К примеру, упомянутый Засса Бейсултанов сообщал, что его дед служил при Павле I и в 1807 г. получил чин поручика, а отец — Акка Бейсултанов — служил переводчиком при штабе Черноморского войска у генерала Зассы <12>. ——————————— <12> Там же.

В этот период начали свою службу в русской армии многие офицеры из чеченцев и ингушей: всадник конно-регулярного полка Бери Токалов <13> (из Веденского округа) — в 1844 г.; прапорщик князь Зелимхан Бекович-Черкасский <14> (из Грозненского округа) — в 1849 г.; ротмистр Умалат Лаудаев <15>; поручик Чолло Джанкуев <16> (из Грозненского округа) — в 1845 г.; генерал-майор Арцу Чермоев <17> — в 1842 г., Магомет Мальсагов — в 1842 г. и т. д. ——————————— <13> РГВИА. Ф. 14505. Оп. 1. Д. 6. Л. 21 — 21 об. <14> РГВИА. Ф. 14505. Оп. 1. Д. 6. Л. 17. <15> РГВИА. Ф. 14505. Оп. 1. Д. 6. Л. 7 — 7 об. <16> РГВИА. Ф. 14505. Оп. 1. Д. 6. Л. 9 — 9 об. <17> РГВИА. Ф. 14505. Оп. 1. Д. 6. Л. 1 — 1 об., 4 об.

В 40-х годах XIX в. звание прапорщика было присвоено и многим старшинам ингушских селений. Согласно донесению военного Министерства от 26 июня 1843 г., двое из них, прапорщики Гайты Мальсагов и Чамилк Хамильгов, входили в состав депутации к Николаю I с просьбой о прекращении христианизации ингушей <18>. ——————————— <18> РГВИА. Ф. 405. Оп. 6. Д. 6463. Л. 19.

Часть чеченцев и ингушей, как уже упоминалось, несла службу переводчиками. Так, в делах о крещении ингушей в 30-х годах XIX в. упоминается также посланный в качестве переводчика к своим соплеменникам поручик Базорка. Переводчиками у командующих частями русской армии были чеченцы: Акка Бейсултанов, Бата Шамурзаев, Арцу Чермоев и др. Офицерские чины предоставлялись нередко наиболее известным в народе предводителям, авторитетным горцам. К ним можно отнести, например, чеченца Бейбулата Таймиева, предводителя движения горцев начала XIX в. (1818 — 1826 гг.), которому было предложено 6 ноября 1807 г. поступить на службу в русскую армию с пожалованием чина поручика с годовым жалованьем 250 руб. <19>. ——————————— <19> Гапуров Ш. А., Израйилов А. М., Товсултанов Р. А. Чечня на завершающем этапе Кавказской войны (Страницы хроники русско-горской трагедии XIX в.). Нальчик, 2007. С. 279.

Часто горцы поступали на службу волонтерами, получая впоследствии офицерские чины и правительственные награды. Так, выходец из чеченцев Грозненского округа Чолло Джонкуев поступил на службу добровольцем в июне 1845 г. и в ноябре того же года был награжден серебряной медалью с надписью «За храбрость», в июле 1846 г. — золотой медалью «За храбрость», получал денежные поощрения (1849, 1851 гг.). В июле 1847 г. Ч. Джонкуев был произведен в прапорщики, а в феврале 1852 г. — в поручики царской армии <20>. ——————————— <20> РГВИА. Ф. 14505. Оп. 1. Д. 6. Л. 9 — 10.

Поступил на службу волонтером и упомянутый выше Арцу Чермоев, выходец из почетной чеченской фамилии белгатоевского тейпа (2 июля 1842 г.). 5 января 1842 г. А. Чермоев получил первый чин — прапорщика. В последующие периоды его службы он был награжден многочисленными боевыми орденами и медалями и дослужился до генерал-майора, как некоторые другие офицеры из чеченцев и ингушей <21>. ——————————— <21> РГВИА. Ф. 14505. Оп. 1. Д. 6. Л. 1 — 2 об.

Следует отметить, что часть офицеров из чеченцев и ингушей, приняв православие, уже не возвращались на родину и остались в России. К их числу относится выходец из селения Брагуны, взявший русское имя и фамилию, — Леонид Степанович Чижнаков. В 1848 г. он окончил Константиновское военное училище, поступил на службу в царскую армию, за короткий срок получил чин подполковника и стал впоследствии русским дворянином <22>. ——————————— <22> Гриценко Н. П. К вопросу о социально-экономических отношениях в Чечено-Ингушетии в пореформенный период (поземельные отношения) // Известия Чечено-Ингушского НИИ. Том. V. Вып. 1. История. С. 17.

Принимает православие и получает дворянство Александр Чермоев (до крещения — Царыс), сын генерал-майора Арцу Чермоева <23>. ——————————— <23> РГВИА. Ф. 970. Оп. 1. Д. 714. Л. 108.

Известно, что источником пополнения рядов офицеров русской армии были пленные горцы и дети горцев, увезенные в Россию и воспитанные в семьях русских офицеров. Так, например, Бота Шамурзаев был воспитан в семье подполковника Розена, брата корпусного командира генерала Г. В. Розена <24>. Выходец из чеченского аула Алды А. Чеченский, герой Отечественной войны 1812 г., воспитывался в семье генерала Н. Раевского, дослужился до чина генерал-майора кавалерии <25>. ——————————— <24> Волконский Н. А. Погром Чечни в 1852 году // Кавказский сборник. Т. V. Тифлис, 1880. С. 23 — 24. <25> РГВИА. Ф. 194. Оп. 1. Д. 21. Л. 66 об.

Важным средством поощрения горцев, пожелавших служить в царской армии, стало наделение особо отличившихся земельными угодьями, по своим размерам в сотни раз превосходившими наделы их соплеменников. В первой половине XIX в. впервые отмечаются факты зачисления детей наиболее влиятельных чеченцев и ингушей в военно-учебные заведения. В то же время большая часть горцев-офицеров приобретала специальные военные знания непосредственно на службе. Одним из первых русских офицеров чеченского происхождения, получивших военное образование во II кадетском корпусе, был Умалат Лаудаев (июнь 1838 г.). В августе 1845 г. У. Лаудаев произведен в корнеты с оставлением в армейской кавалерии, в июне 1849 г. — в поручики, в июне 1857 г. — в штаб-ротмистры, в марте 1865 г. — ротмистры <26>. ——————————— <26> РГВИА. Ф. 14505. Оп. 1. Д. 6. Л. 7 — 7 об.

Александр Чермоев окончил I кадетский корпус с «отличнейшими показателями» и был выпущен корнетом в гвардию <27>. ——————————— <27> РГВИА. Ф. 970. Оп. 1. Д. 714. Л. 108.

Для большинства горцев наиболее почетной считалась служба в собственном императорском конвое, в котором существовал специальный взвод горцев. Однако следует при этом отметить, что не всегда отобранные кандидаты соглашались на службу в конвое <28>. В разное время в конвое состояли Засса Бейсултанов (из чеченцев), Магомет Мальсагов («из назрановских старшин»), Мачуко Ужахов («из назрановских старшин») Пейзула Курумов («из первостепенных узденей надтеречных деревень»), Булат Яндаров (из почетных чеченцев), Бочил Докинхотов Бриков (из «дворян» назрановского племени), Татархан Бейсултанов («из чеченского племени»), упомянутый выше Александр Александрович Чермоев и другие чеченцы и ингуши. ——————————— <28> РГВИА. Ф. 970. Оп. 1. Д. 743.

В соответствии со ст. 305 части 2-ой книги 1-ой Свода военных постановлений (изд. 1879 г., том V) офицеры из горцев, служившие в императорском конвое и получившие офицерские звания за особые заслуги по службе и за услуги, оказанные русскому правительству, после годичного испытания могли определиться в полки кавказской армии и местные линейные батальоны <29>. ——————————— <29> РГВИА. Ф. 970. Оп. 1. Д. 743. Л. 145 об. — 146 об.

Офицеры из кавказских горцев, занимавшие административные должности, пользовались большим почетом у местной администрации и значительным влиянием среди соплеменников <30>. ——————————— <30> Зиссерман А. Л. Двадцать пять лет на Кавказе (1842 — 1867). Часть вторая (1851 — 1856). СПб., 1879. С. 357.

Представленная тема, безусловно, имеет большой познавательный и научный интерес, так как в известной мере свидетельствует о непростой истории и судьбах чеченцев и ингушей в составе Российской империи. Очевидна необходимость ее всестороннего и объективного научного исследования и анализа.

——————————————————————